На войне как на войне

             У меня начинается совершенно неожиданный обмен информацией с другим попаданцем, который служит в Главном артиллерийском управлении и присматривает за ракетчиками и ходом испытаний. Докладывает начальству. То, что он попаданец, — большая государственная тайна. Живет в двухэтажном деревянном бараке с удобствами на первом этаже. Колдовать не может, но знает о существовании магии.              Сначала я рассказываю о житье-бытье в далёком будущем, а он рассказывает о жизни в СССР в шестидесятые-семидесятые. Сам он до этого служил в ГАРУ, Главном Артиллерийско-ракетном управлении и погиб вследствие грубого нарушения техники безопасности при испытаниях ракеты, взорвавшейся при старте. В него на дистанции триста с лишним метров попал шальной осколок.       Узнаёт о развале СССР и грядущей гражданской войне на Украине. Кажется, власти сделали некоторые выводы и даже присоединили левобережье Днестра к Молдавии. Я по ряду причин помню о неудачной попытке украинских националистов овладеть Тирасполем, столицей одноимённой области Украины, и перерезать железную и шоссейную дорогу Одесса-Тирасполь. Имея родню в Николаеве, вынужденную переехать в Керчь и Питер, мне было известно об артиллерийских перестрелках через Днепр и жарких боях в плавнях. Украинцы стояли в Херсоне и Запорожье, прорусские держали левый берег. Им помогало ополчение из Крыма, где тоже не любили украинцев. Сейчас Крым в составе РСФСР, тогда был в составе Украины. Сам Николаев тоже придерживался пророссийской позиции и держался в немалой степени благодаря снабжению по автомобильному тоннелю под Южным Бугом, железнодорожный и автомобильный мосты были разрушены украинской артиллерией. Точнее, прибывшими на поддержку украинцев польскими добровольцами-русофобами. Украинцы вышли на берег Южногобугского лимана. Одесса при этом была тихим тыловым городом, через которую всё подвозили морем. Боеприпасы производства Луганского завода возили морем из Мариуполя, иногда отбиваясь от украинских катеров и моторных лодок, базировавшихся за захваченный западенцами Бердянск. Мелитополь оборонялся «русскоязычным» ополчением.       Если бы украинская власть не разворовала промышленность, доставшуюся от СССР, многое могло бы сложиться совсем по-другому.       Была ещё «большая среднеазиатская резня», совмещённая с гражданской войной в Казахстане, Уйгурии и Пуштунии. Российские власти это подчёркнуто игнорировали, втихаря творилось что-то не то. Есть подозрения, что Уйгурию, Маньчжурию и Внутреннюю Монголию, исходя из опыта, сообщённом попаданцами, на этот раз оставят в составе Китая. Афганистан не превратят в Пуштунскую ССР, отрезав кусок на севере. Болгария и Югославия тоже не станут союзными республиками, а останутся независимыми, как Венгрия, Румыния, Чехословакия, Греция, тогда ставшая коммунистической страной, Албания и Польша. И от Румынии тогда оттяпали изрядный кусок, столица Молдавии была в Яссах.       Обсудив жизнь в будущем, втихаря переходим на современность. Это я была офисной девушкой, а он — кадровый военный, хотя и из «пиджаков», то есть закончивший высшее техническое училище имени Баумана, после окончания военной кафедры и двухлетней службы младшим лейтенантом оставшийся в армии. Сразу после того, как остался, ему дали лейтенанта, ровно через год старлея, к моменту гибели дослужился до звания майора.        — Даже если ты дипломированный инженер, многое может не получиться. А на местах выявляются неожиданные вещи. — Не хватило прогресса? — Скорее понимания происходящего. Несколько толковых попаданцев расстреляли. СССР кормил всемирный Интернационал, те обещали мировую революцию сразу после начала войны. Им охотно верили. Когда началась война, выяснилось, что никакой революции и близко нет. Поэтому многие усовершенствования в военном технике казались лишними. У нас много верили в недостатки вражеской техники, на самом деле это была попытка свалить свои ошибки на недостаточное финансирование и увеличить военные бюджеты. На это указывали, но некоторые ответственные товарищи не верили. Я принял участие в разработке радиовзрывателей. Снаряд оснащается миниатюрным радаром и аккуратно взрывается на оптимальном расстоянии от самолёта. Выяснилось, что, во-первых, радиодетали конца тридцатых годов достаточно велики и не помещаются в трехдюймовые снаряды. Для них даже флотские стомиллиметровки маловаты. Наша промышленность и руководство страны не готовы осваивать выпуск зенитных орудий калибром сто двадцать два или сто тридцать миллиметров. Даже если сделать снаряд такого калибра, имеющаяся радионачинка, точнее та, что мы можем делать, не выдерживает нагрузку при выстреле. Делать пушки с низкой баллистикой и длиной ствола сорок калибров, как американцы или японцы, у нас не хотят. Подавай высокие характеристики. Появляется попытка решить проблему: делаем реактивный снаряд, где нагрузки при старте относительно невелики. Для зенитных снарядов нужен мощный двигатель и сопла, установленные под углом от продольной оси ракеты. Выяснилось, что наша промышленность это делать не может. Точнее может, но мало и дорого. Пытаемся сделать систему попроще и поставить на самолёт. Получаем стотридцатидвухмиллиметровый реактивный снаряд с радиовзрывателем. Всё работает, но выяснилось, что радиодетали у нас импортные. Закупить завод мы не можем, потому что много уходит на поддержку революционного движения и поездки ответственных товарищей по ленинским местам. Понимай: в Париж, где Ленин жил в эмиграции, а также на Лазурный берег. Советский экспорт тем временем стагнировал, это было ещё с начала тридцатых. А ещё закупки разных не очень полезных вещей, например ножей финского типа для НКВД. Можно, конечно, пользоваться отечественными, но импортные гораздо приятнее. Часть закупленных радиодеталей оказались в зоне немецкой оккупации, импорт был проблематичен. Во всех странах радиодетали были большим дефицитом. Магия в изготовлении помогала, но за всю войну выпустили порядка десяти тысяч реактивных снарядов с радиовзрывателями, сбили около двухсот самолётов. Лично я о существовании магии узнал только в сорок четвёртом году. Надо понимать, что реактивный снаряд без радиовзрывателя при стрельбе по самолётам совершенно неэффективен. — То есть по подтверждённому по всем правилам самолёту на каждые пятьдесят выпущенных снарядов? — что-то многовато получается. — Да, заходили на встречном курсе и выпускали снаряды, они подрывались в двухстах метрах перед фашистским самолётом, и враг получал в лоб сноп стержневой шрапнели. Были неподтверждённые и повреждённые, их не считаем. — Понятно. То есть ничего великого не сделали? — Почему не сделали? Нам удалось наладить перед войной массовый выпуск миномётов и тем самым отказаться от нарезных мортир. Это было большое достижение. — Этому тоже противодействовали? — Да, поскольку мортиры лучше почти по всем параметрам, уступают только по весу, технологичности и стоимости. У нас ориентировались на немцев с их пехотными орудиями, по сути это мортиры, и наши стодвадцатидвухмиллиметровые полковые мортиры. Только жаль, что наши красные командиры продавили миномёты калибром пятьдесят и восемьдесят два миллиметра, ведь они есть у немцев, и отказались от ротных миномётов калибром шестьдесят миллиметров. — По своему партизанскому опыту скажу, что пятьдесятимиллиметровые миномёты почти бесполезны. — Мы это знали до войны, как и то, что калибр восемьдесят два миллиметра при стрельбе осколочными минами избыточен. Оптимален калибр семьдесят миллиметров. Но наше начальство слишком сильно ориентировалось на иностранцев и желало сократить размер миномётных расчётов. Наша линейка миномётных калибров цельнотянутая у французов и англичан. — Получается, что нужны только шестьдесят и сто двадцать? — Вместо сто двадцати подойдут сто, он по фугасной мощи будет, как стопятимиллиметровая гаубица, против ДЗОТа хватит. Опыт использования горных миномётов калибром сто семь миллиметров это подтверждает, но сто двадцать миллиметров предпочтительней, будет некоторый запас по мощности. И сто пятьдесят-двести миллиметров в качестве дивизионного миномёта. Оптимальным калибром будут сто восемьдесят-сто девяносто миллиметров, чтобы стрелять шестидесятикилограммовыми минами. Это будет дешевле шестидюймовой гаубицы и по фугасной мощности подбирается к восьмидюймовке. — Одного грузчика-амбала в качестве заряжающего? — Где-то так. Или заряжать вдвоём, как дореволюционные восьмидюймовые гаубицы. И на закуску двести восемьдесят миллиметров в артиллерии резерва Главного командования.       Постепенно всё скатывается на «кухонную» критику советской власти. — Часть проблем от элементарного витания в облаках и желания сделать самое лучшее. Самое лучшее нередко самое сложное в производстве, дорогое, чаще ломается и просто капризное в эксплуатации. — Для великой войны нужно простое и дешёвое оружие. — А это вторая ошибка. Дешёвое оружие, как показала практика, в современных войнах может оказаться неэффективным и даже бесполезным. Не всё зависит от производства орудий. Нам очень сильно подгадили мотористы и нежелание покупать лицензию на моторы у «Дженерал моторс». Мол, это несерьёзный производитель, если американцы, надо брать только «Форд». Пока выясняли, потеряли около года. — Мне говорили про их двухтактные дизеля. — Если нет шестицилиндрового «семьдесят первого» дизеля или аналога, то нет дивизионных стосемимиллиметровых пушек и шестидюймовых гаубиц. Их просто нечем таскать. Именно поэтому пришлось снять с производства М-60 и М-10. Завод по производству дизелей пришлось строить в Горьком, его разбомбили немцы. Площадка в Миассе оказалась занята эвакуированным «ЗиСом». Поэтому завод снова построили в Горьком, его снова разбомбили. В итоге его с четвёртой попытки построили в Ярославле. — Всё же про стоимость не соглашусь. Есть дурной пример немецкой авиации с пятью механиками на одномоторный самолёт. — Это ваш лётный взгляд, тоже совершенно справедливо. Надо уметь находить золотую середину, с этим у нашего начальства очень плохо. Оно то хочет рекордные характеристики, но вынуждено затыкать дыры. У нас на ночные вылеты летали У-2. Нам очень повезло с американцами. — И не поспоришь, — соглашаюсь я.— Если у нас не было лендлизовских самолётов, было бы плохо.              В итоге мы приходим к определённым антисоветским выводам, не при товарищах чекистах будет сказано. Но на самом деле они нами не очень то и интересуются и если не кричать на площади экстремистские лозунги и не болтать, при ком не следует, то в нашем селе многие к Советской власти равнодушны. А вот среди обычных людей не так. Сталин, по факту, имеет статус языческого бога, упоминаются Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин, они верхушка советского пантеона. На Красной площади стоит зиккурат. Товарищ Сталин на самом деле не всесилен, слишком много решают его заместители. Прям как фараон в древнем Египте, когда у него официальное божественное происхождение, а правят жрецы, писари и губернаторы на местах. То есть политическая верхушка, а исполнительная власть у наркомов-министров. К этому добавляются местные элиты. Но у нас нет религии, вместо неё воинствующий атеизм.       Советский Союз обречён. Как мне уже объяснил Дима Плюшкин: крупные государства с атеизмом в качестве официальной религии долго не живут. Если нет Бога или сонма богов, то можно всё. По крайней мере, пока никто не видит. Человек не задумывается, кем он станет к моменту смерти. То есть нет стимула, как выражались семьдесят лет спустя, для личностного роста. Можно обойтись без государственной религии, но нельзя обойтись без критической массы верующих, открыто исповедующих свою религию. Это без учёта некоторых деструктивных культов, которые на самом деле тоже играют очень важную роль. В качестве религии может быть множество суеверий, что по сути является вариантом язычества.       

***

             Неожиданно до меня доходит, что это только начало общения с другими попаданцами. Не с которыми меня занесло в общий партизанский отряд, а добровольного.