Не от других

      Профессор Спраут, обеспокоенная тем, что Джинни пропустила свой первый урок, и профессор Макгонагалл, обеспокоенная, в свою очередь, тем, что на её уроке, посвящённом подготовке к ЖАБА, прямо сейчас отсутствовало сразу несколько студентов, спешили по коридору, ведущему в больничное крыло, лихорадочно перешёптываясь на ходу.       — Я оставила Смита за главного, ученики, кстати, судя по всему, очень за неё волнуются, вы были совершенно правы, что позвали меня, Помона.       — Мои студенты явно были под впечатлением от того, как её схватили после ужина, поверить не могу, что никто нам ничего не сказал…       — Разве можно их винить? Они ужасно нервничают… А, Поппи. Мы хотели узнать, мисс Уизли здесь? Или, может быть, вы её видели?       Мадам Помфри, бледная и строгая, как всегда, посмотрела на них поверх котла с кипевшим на медленном огне зельем. Коротко кивнув, она зачерпнула серебристое зелье большим кубком.       — Идёмте, вот сюда, — коротко пригласила она.       Профессора последовали за ней с любопытством — больничное крыло казалось совершенно пустым. Они прошли в её кабинет, где с удивлением обнаружили небольшую группу студентов, окруживших кровать, которую явно второпях придвинули к стене.       В кровати, откинувшись на гору подушек, лежала Джинни Уизли. По-видимому, она пребывала в полубреду, периодически вовсе теряя сознание. Лонгботтом, державший Уизли за руку, обернулся, как только они показались на пороге. У него заметно опухло лицо, а на щеке выделялся тёмный синяк.       — Ради всего святого, что…       — Они опять её пытали, профессор, — мрачно ответил Финниган, сидевший на краю кровати. — Притащили её на наш урок и пытали прямо у нас на глазах. Добились и участия студента.       — Кто этот студент? — тотчас спросила Макгонагалл.       — Гойл. Я отказался, — хрипло проговорил Лонгботтом. В этот момент он поразительно напоминал свою мать.       Джинни весьма смутно осознавала, что рядом кто-то разговаривает. Она услышала, как возмущалась профессор Спраут, и подумала, не стоит ли ей извиниться за пропущенный урок. Однако она так и не смогла найти в себе силы, чтобы заговорить, так что вместо этого увлеклась воспоминанием о том, как они с Гермионой допоздна засиделись за вязанием шапок для домовых эльфов.       — Выпейте это, — донёсся чей-то спокойный голос, и Джинни вдруг поняла, что кто-то твёрдой рукой поддерживает её голову, а к губам приложили кубок. Она сделала несколько крупных глотков. Зелье оказалось ледяным, но благодаря ему её тело расслабилось, мысли прояснились. Поверх кубка она смогла увидеть, что профессор Спраут глядела на неё со слезами на глазах.       Допив, она посмотрела на мадам Помфри. Та потрогала ей лоб, а потом пощёлкала пальцами возле каждого уха.       — Можете сказать мне, как вас зовут? — энергично спросила она. Невилл резко вдохнул.       — Джинни Уизли.       — Каким заклинанием можно левитировать предметы?       — Вингардиум левиоса.       — Кто сейчас лидирует в Высшей лиге по квиддичу?       — «Кеттерингские ястребы».       Мадам Помфри улыбнулась.       — С ней всё будет в порядке. Вы просто немного ослаблены, верно?       — Да, — безропотно подтвердила Джинни. — Извините.       — Не глупи, — сказал Невилл.       — Надеюсь, они не планируют взять за обыкновение встречать меня таким образом каждый раз, когда я возвращаюсь в школу, — проговорила Джинни.       — Так, ну, если вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы шутить, то вполне можете поговорить со мной, — заметила профессор Макгонагалл. — Помона, мне так неловко, я знаю, что у вас сейчас окно в расписании, но не могли бы вы?..       — Конечно, — ответила профессор Спраут, спешно стирая со щёк слёзы. — Сдаётся мне, власть над классом уже ударила Смиту в голову, пойду проверю, как они там.       — Спасибо, — поблагодарила профессор Макгонагалл. — Если что, скажите, что я всё ещё разыскиваю прогульщиков. У меня такое чувство, что о состоянии мисс Уизли не следует говорить в открытую.       — Это не слишком-то поможет, профессор, — заметил Симус, когда профессор Спраут ушла. — Все это и так уже вовсю обсуждают.       — А земля по-прежнему вертится, мистер Финниган, жизнь в Хогвартсе всегда будет жизнью в Хогвартсе. Кроме того, мы, как учителя, должны хотя бы попытаться сделать так, чтобы определённые события не получали лишнюю огласку. А теперь расскажите мне обо всём, что произошло.       Втроём они поведали профессору Макгонагалл об этих неожиданных, ужасных событиях, свалившихся на них, хотя даже Джинни, в её слегка рассеянном состоянии, хватило сознательности сохранить существование монет в тайне. Однако при этом она и сама узнала от Невилла и Симуса кое-что новое для себя.       — Они многих спрашивали, в курсе ли мы насчёт радиопередачи, — упомянул Невилл. — Хотели знать в точности, что там было сказано и слышал ли её кто-то из нас.       — Они сами её не слышали? — спросила Макгонагалл.       Симус пожал плечами.       — Они были уверены в том, что передача выходила в эфир, но…       — Держу пари, их кто-то поставил в известность, — тихо сказала Джинни. Все посмотрели на неё.       — Что ты имеешь в виду? — уточнил Невилл. — Кто им донёс?       — «Поттеровский дозор» защищён, — пояснила Макгонагалл. — И они не могли знать, когда будет выпуск, если только не были постоянными слушателями. Вы это хотели сказать, мисс Уизли?       Джинни кивнула. В её мыслях дразняще мелькали воспоминания, разные несвязанные между собой слова, и ей приходилось делать усилие, чтобы соединить их в какое-то последовательное предложение.       — Мы ещё раньше думали… Кто-то из ОД… Луна, ночёвка в гостях, наверняка кто-то…       — Кто-то сдал вас с ней в тот раз, — быстро подхватил Невилл. — Ты об этом? — Джинни кивнула. — Я совершенно забыл, — продолжил Невилл. — Мы знали, что кто-то из ОД наверняка передаёт Кэрроу информацию, но не смогли понять, кто именно, так что в итоге просто перестали даже строить догадки…       Тут он замолк и обменялся взглядами с Симусом. Джинни задалась вопросом, не подумали ли они, как сделала она, о монетах, что лежали у них в карманах.       — Мне и Хогсмид запретили именно из-за этого, — добавила она. — Потому что кто-то постарался, чтобы у меня были неприятности.       — И если это кто-то из ОД, то это постоянный слушатель, — заметил Невилл. — Мы устраиваем собрания так, чтобы они совпадали с выпусками.       — Поверить не могу, мы просто… забыли, — потрясённо выговорил Симус. — Я хочу сказать — как же это по-идиотски с нашей стороны!       — Вовсе нет, — возразила профессор Макгонагалл. — Молодым людям зачастую свойственно игнорировать факты, которые им не нравятся, они предпочитают делать вид, будто проблемы не существует. Этот урок усваивается лишь с возрастом, к сожалению.       Маленький колокольчик на столе подпрыгнул на фут в воздух и пронзительно зазвенел. Мадам Помфри, рассеянно поймав его и положив на место, вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.       — В некотором смысле нам следует быть благодарными, мисс Уизли, — сказала профессор Макгонагалл. — Если они действовали исходя из слов доносчика, не имея доказательств, то, вероятно, надеялись, что вы… — Внезапно она замолкла на полуслове, насторожившись и замерев, точно охотящаяся кошка.        Из-за двери послышался низкий голос с саркастичными интонациями вперемешку с громкими протестами мадам Помфри.       — Снейп? — прошептал Невилл.       Макгонагалл встала.       — Оставайтесь здесь, — тихо велела она им. — И чтобы ни звука.       Она тоже закрыла за собой дверь, но Джинни аккуратно соскользнула с постели (при поддержке Невилла), и они, все трое, прижались ушами к дверному проёму,       — …пытаясь её отыскать, — приглушённо говорил Снейп.       — С какой целью? — спросила профессор Макгонагалл. — Мы с Поппи заняты ровно тем же, нужно удостовериться, что она в безопасности и нормально себя чувствует.       — Не сомневаюсь, — ответил Снейп. — Я хочу того же. Мы могли бы обсудить это в кабинете?       — Мы можем обсудить всё в моём кабинете, Северус. Поппи, спасибо за чай, когда найду мисс Уизли, сразу пришлю её к вам.       Невилл потянул Джинни назад и поспешно помог ей снова улечься на кровать, Симус молниеносно отскочил обратно к своему стулу. Они ждали, затаив дыхание, но дверь не открылась — мадам Помфри, по всей видимости, занялась какими-то своими делами.       — Как мы будем тебя прятать? — с отчаянием в голосе прошептал Невилл.       — Наверное, мне придётся уехать домой, — произнесла Джинни.       — Нам нужно понять, кто, чёрт подери, на нас настучал, — напомнил Симус. — Потому что, даже если ты уедешь, Джинни, они просто выберут себе другую жертву.       — Да, я лично не собираюсь ставить крест на ОД, — сказал Невилл. — Прости, Джинни, твоё желание вполне понятно…       — Я не сдамся, — мгновенно ответила она, чувствуя себя несколько уязвлённой. — Да, я попала в передрягу, но…       — Ничего ж себе передряга, — вставил Симус.       — Но это скорее только придало мне новых сил, — твёрдо закончила Джинни. — Я не позволю им думать, что они победили, потому что это совсем не так.       — Ты прямо как Гарри, — покачал головой Невилл. — Что за безрассудство… Так, значит, домой ты не отправишься?       — Пока нет, думаю, — медленно проворила она. — Прямо сейчас мне этого хочется, но я знаю, что как только окажусь дома, буду чувствовать себя бесполезной и сойду с ума от скуки.       Симус поднял брови.       — Есть и более лёгкие способы развлечься, чем подвергнуться пыткам, знаешь ли.       Она уже почти начала было отвечать, но тут торопливо вошла мадам Помфри, держа в руках планшет для бумаг и чашку.       — Чай уже совсем остыл, — посетовала она. — Так, молодые люди, вы можете идти на занятия. Мисс Уизли, вам следует отдыхать, я принесу вам зелья сна без сновидений… СЕЙЧАС, мистер Финниган.       — До скорого, Джинни, — сказал Невилл, ещё раз сжав напоследок её руку.       — Не забудьте рассказать Колину и Демельзе, что со мной всё хорошо! — напомнила она им вдогонку. — И… э-э… помните, что вы должны мне галлеон!       Уже выходя, Симус ей подмигнул. Она испытывала бесконечную благодарность за сообщения, наполненные теплом и стремлением поддержать, утешавшие её, пока она лежала тут, спрятанная в этом крошечном кабинете.       ***       Возвращение Джинни к учёбе протекало с величайшей осторожностью. Учителя держались поблизости, когда она переходила из класса в класс, и всё время находили поводы для того, чтобы её проводить. Её уроки магловедения и защиты постоянно прерывали учителя, старосты и студенты — с разнообразными просьбами или с сообщениями о забытых кем-то вещах. Кажется, даже портреты не остались в стороне и внимательно наблюдали за ней в факультетской гостиной. Джинни была благодарна за такую заботу, но это всё же начинало выводить из себя.       ОД всеми силами её поддерживал, все негодовали из-за того, как с ней поступили, и искали случая отомстить. Полли, Заха и Демельза всегда были готовы выслушать её и тепло обнять, и это как-то сглаживало её усилившуюся паранойю.       — Я только хочу сказать — ты такая храбрая, — проговорила Полли и передала ей чашку чая. — Если бы такое случилось со мной, я сразу же уехала бы домой.       — Даже если бы я этого хотела, всё равно бы не смогла, — ответила Джинни. — А ты сядешь со мной на магловедении?       — Конечно, сяду! Мы не допустим, чтобы тебе пришлось противостоять им в одиночку.       Особенно беспокоиться, как оказалось, не стоило. Хотя она ожидала насмешек, самодовольных намёков, наказаний и злорадства, было такое впечатление, что оба Кэрроу пусть и злились на неё, но при этом, по всей видимости, стремились избегать напрямую к ней обращаться. Она часто замечала, что они нехорошо на неё поглядывали, но в основном вели себя так, словно её не существовало.        Спустя около недели после того происшествия Колин, порядком нервничая, показал ей фотографию, которую, он считал, стоит распространить по школе. На ней был запечатлён Гарри, стоящий на коленях над телом Альбуса Дамблдора. В прессе его выставляли в таком свете, будто ему было всё равно, будто он был равнодушен — или даже доволен, и мало-помалу студенты всё чаще припоминали, каким он был собранным, сдержанным и серьёзным. Так что для того, чтобы согласиться с «Пророком», не требовалось какого-то значительного прыжка веры, и слухи, что будто бы это Гарри убил его, обретали всё больше влияния.       Однако эта фотография, сделанная Колином с подлинным мастерством, показывала, как всё было на самом деле. Приглушённый свет волшебных палочек освещал лицо Гарри, на котором ясно читались неверие и опустошённость. Джинни проследила взглядом, как Гарри на фото протянул руку и поправил очки Дамблдора. В определённом смысле, пусть это было ужасно, сокрушительно печально — но фотография была прекрасна.       Той же ночью, на этом настояла Джинни, они потихоньку улизнули из общей гостиной. Она, Колин, Симус, Невилл, Лаванда и Парвати — члены ОД, которым она больше всего доверяла. Отсутствие Луны было болезненно явным, но гнев их только вдохновлял. Колин раздал всем внушительных стопки фотографий.       — Не забудьте наложить чары. Не оставляйте их где попало и не приносите обратно. И не забудьте подписать лозунг.       — И не используйте монеты, — тихо добавила Джинни.       Все выбрали себе этаж, за исключением первых двух — и подземелий, и молча разошлись по тёмным коридорам.       Реакция последовала уже на рассвете, когда студенты, проснувшиеся раньше всех, узрели новую, оппозиционную отделку Хогвартса. С каждого фото, увеличенного, насколько позволяли ширина и высота стен или других поверхностей, на учеников Хогвартса смотрел Гарри, чей облик был полон достоинства, самоотдачи и человечности, напоминая им, что они потеряли. Внизу, написанные самыми разными почерками, красовались ярко-красные надписи:       ЗА ДАМБЛДОРА. ЗА ГАРРИ. ОТРЯД ДАМБЛДОРА.       Как неистово они ни старались, ни Кэрроу, ни Снейпу не удалось убрать фотографии (державшиеся за счёт скрытых чар вечного приклеивания, что предложил Симус) и надписи, которые они выгравировали на стенах, а потом раскрасили алым. Какие бы ни предпринимались попытки восстановить стены замка и затереть отметины, оставленные граффити, камень крошился, возвращая надписи в течение буквально нескольких минут.       — Мне жаль, профессор, — сказал Флитвик. — Но с чарами вечного приклеивания всегда возникает такая проблема. Они вечные.       Разочарованный рык Кэрроу не смог до конца заглушить смешки оказавшихся поблизости учеников — те бросились врассыпную, как только она потянулась за палочкой.       Разговоры среди студентов не прекращались. Монета Джинни почти не остывала — ребята из ОД, которым не довелось поучаствовать в вылазке, строили догадки о том, кто же те герои, стоявшие за «актом вдохновения».       «Такое красивое фото, фантастика. Автор — Колин? Лаванда х»       «Кто это сделал? Такой смелый поступок. Ханна»       «Снейп рвёт и мечет, блестящая работа, таинственный герой. Майкл»       Джинни, однако, по-прежнему считала, что монеты совершенно ненадёжны.       — Кто-то постоянно нас выдаёт, — сказала она Невиллу. — Практически наверняка это кто-то из ОД.       — Они никогда никого не приводили на наши собрания, — заметил он. — Ни разу не сорвали ни один наш план.       — Тем не менее, — напомнила она, — мы больше не можем разрабатывать какие-то планы с использованием монет… До тех пор, пока не разберёмся, кто это.        Стремясь избежать столкновения с Кэрроу, рыскавшими по территории школы в поисках, кому бы назначить наказание, Джинни одним ясным субботним утром решила навестить Хагрида. Было так приятно побыть на свежем воздухе, она глубоко дышала, наслаждаясь запахом хвои и снега.       Не успела она толком постучать, как о её визите оповестил визгливый лай Клыка: пёс скулил и царапал дверь.       — Джинни! — просиял Хагрид при виде неё, но не успел удержать Клыка, и тот так радостно на неё напрыгнул, что она упала наземь — а земля, между прочим, была холодной.       — Фу! Клык! — Пёс увлечённо заливал её слюнями, нацелившись облизать ей лицо.       — Отстань от неё, глупый ты болван, — с этими словами Хагрид оттащил Клыка и протянул ей свою огромную руку, чтобы помочь подняться. — Как ты, Джинни? Проходи, проходи, я только поставлю чайник…       — Как там Грохх? — спросила она, устраиваясь в одном из Хагридовых кресел-переростков.       — О, неплохо, мы тут разучиваем с ним алфавит… Ему сложновато запоминать буквы и всё такое, но я уверен, он скоро научится.       Он передал ей большую кружку чая, почему-то какого-то странного розового оттенка, и она очень постаралась выглядеть благодарной.       — А что кентавры, больше не доставляют тебе хлопот?       — Ну, им не нравится, что я бываю в лесу, это уж можно не сомневаться, но они ничего не могут сделать, пока я с Грошиком. Их крохотные стрелы мы даже не особо и замечаем. С тобой всё нормально, а, Джинни? — Он внимательно на неё посмотрел, и, чувствуя себя немного неловко, она слегка подула на чай, прежде чем ответить.       — Так, значит, ты слышал про то, как меня поприветствовали?       — Конечно же, слышал, ещё как. Чуть было не отправился прямо в замок с ними разбираться. Это неправильно, совершенно неправильно.       Она улыбнулась ему.       — Спасибо, Хагрид. Но теперь у меня всё хорошо, правда. — Она отпила чай и едва сдержала гримасу. — Ух, э-э, из чего этот чай, Хагрид? Довольно приятный… Очень… душистый.       — Из трепещущей зимней циннии, я нашёл их неподалёку от могилы Дамблдора. Они очень красиво цветут. Кстати говоря, я подумал, юному Невиллу Лонгботтому они могут прийтись по душе, передам ему несколько штук через тебя. Если он их пересадит, они будут издавать такую характерную мелодию. Как у него дела? Даже не сомневаюсь, вы все вечно во что-нибудь влипаете, а?       Джинни рассказала Хагриду всё об ОД, даже о монетах. Она находила немало утешения в неоспоримой верности Хагрида — и сама не поняла, как выложила всё, не успев толком продумать, что и как говорить. Поведала даже о своих опасениях насчёт предательства.       — Так что это должен быть кто-то из ОД, — тоскливо заключила она.       У Хагрида заметно потемнели глаза.       — Что ж, хорошо, что ты завела этот разговор, — сказал он, понизив голос. — Я собирался с тобой об этом поговорить…       — Да? — удивилась Джинни.       Хагрид бросил взгляд в сторону окна.       — За тобой точно никто не следил по дороге сюда?       Джинни покачала головой.       — Думаю, они до сих пор суетятся по поводу фотографий.       Он кивнул, но всё же задвинул занавески. Теперь, в неярком свете каминного огня и разномастных светильников, он выглядел необычно грозным.       — В первую ночь после каникул я услышал, как ссорились профессор Снейп и Кэрроу.       — Когда меня заперли в подземелье?       — Да… Я шёл в кабинет директора, у моих четверокурсников была проблема с расписанием — ну да ладно, это неважно. Я только потом понял, что они, должно быть, говорили о тебе. Снейп на них кричал, мол, нет, абсолютно точно нет, и речи быть не может, и ещё — что этого недостаточно.       — Чего недостаточно? — У Джинни открылся рот, она широко распахнула глаза в попытках осмыслить саму идею того, что Снейп мог так сильно разругаться с Кэрроу.       — Ну, они говорили, что… Что Тёмный Лорд должен об этом узнать — и что он уже вернулся в Англию, так что много времени это не займёт.       Джинни изо всех сил вцепилась в свою кружку. Она только сейчас поняла, что спасло её не иначе как чудо…       — Но Снейп сказал, что они не могут взять и довериться словам какого-то студента, руководствующегося затаённой неприязнью, и что в случае ошибки все они за это поплатятся.       — То есть они и вправду сами передачу не слышали? Кто-то им рассказал?       Лицо Хагрида исказила ужасная гримаса ярости.       — Судя по всему, да. Кэрроу говорили о том, что могут добиться от тебя правды, но Снейпу нужно было явное, неопровержимое доказательство, а не просто слухи, чтобы его призвать. Он сказал, что не собирается рисковать своей шеей, имея в распоряжении всего-навсего школьные сплетни, и что нет никакого подтверждения тому, что вообще была какая-то радиопередача.       — Чтоб мне провалиться… — прошептала Джинни. Она чувствовала себя так, будто по ней только что проехался «Хогвартс-экспресс». — Стало быть, он считал того, кто меня сдал, не очень-то надёжным?       Хагрид пожал плечами.       — Видимо, да. Наверное, он просто боялся, вдруг они что-то неправильно поняли. Я и не знал, что Сама-Знаешь-Кого не было в стране, и кажется мне, они все и сами радовались, что его не было. Он сказал, вызывать его не станет, но они могут назначить тебе взыскание. Я не знал, что речь шла о тебе, Джинни, я правда…       — Ты всё равно ничего не смог бы сделать, — сказала она ему. — К тому же я, похоже, легко отделалась. — Она сделала ещё один глоток безвкусного чая. — А они не заметили, что ты подслушивал?       — Не-а, — усмехнулся он. — Знаю, ты мне не поверишь, но я умею двигаться бесшумно, когда нужно. — Он рассеянно погладил Клыка по голове. — Так ты, значит, даже не догадываешься, кто мог тебя выдать?       — Нет, — тихо ответила Джинни. От одной только мысли у неё опустились плечи. — И понятия не имею, как это выяснить. Но эти монеты — Хагрид, я не могу вот так от них отказаться. От них столько пользы! Не знаю, что и делать.       — Я рад, что ты противостоишь им, Джинни, но, быть может, какое-то время тебе лучше не высовываться.       Джинни допила чай.       — Вот уж точно нет. Но не беспокойся, меня не поймают.