Не от других

      Не было на свете звука, впитавшего в себя больше жестокости, чем смех Беллатрикс Лестрейндж. Он прокатился во все стороны, отдаваясь эхом, как карканье ворон. Её восторженный взгляд, устремлённый на Невилла, был исполнен чистого безумия.       — Это Невилл Лонгботтом, мой Лорд! — объявила она. — Мальчишка, который доставлял Кэрроу столько неприятностей! Сын тех авроров, помните?       Джинни ненавидела её, как никогда прежде, ненавидела её привычку издеваться над людьми, её извращённое наслаждение чужими страданиями.       — Ах, да, припоминаю, — сказал Волдеморт. Невилл с усилием поднялся на ноги. Невзирая на свою уязвимость, он смотрел на Волдеморта решительным взглядом, в его глазах не было ни намёка на страх. — Но ты ведь чистой крови, мой храбрый мальчик, не так ли?       — А если и так — что из этого? — ответил Невилл, и Джинни испытала ошеломляющий прилив гордости за него, за его смелость.       — Ты проявил отвагу и мужество, и в твоих жилах течёт благородная кровь. Ты будешь отменным Пожирателем смерти. Нам нужны такие, как ты, Невилл Лонгботтом. — Голос Волдеморта холодным шёлком обволакивал всех присутствовавших, змея на его плечах слегка пошевелилась, подняв безобразную голову.       Услышав такое предложение, Невилл разозлился до крайней степени, на его лице читалось отвращение.       — Я к вам присоединюсь не раньше, чем ад замёрзнет! Армия Дамблдора! — выкрикнул он, поднимая сжатый кулак.       Толпа ответила на это одобрительными возгласами — и Джинни тоже, словно следуя велению инстинкта. Она чувствовала, что к ней возвращается боевой дух, её захлестнула ярость пополам с какой-то дикой жаждой крови. Волдеморт помрачнел, поняв, что чары молчания, наложенные им, разрушены, и, когда он заговорил, голос его зазвучал даже более зловеще, чем раньше.       — Что ж… Раз таков твой выбор, Лонгботтом, вернёмся к первоначальному плану. На твою голову… пусть падёт. — Он поднял палочку, неотрывно следя за Невиллом, взгляд метал молнии, красные глаза горели двумя огнями в тусклом предутреннем свете. Что-то тёмное и бесформенное пролетело над их головами и приземлилось на протянутую ладонь Волдеморта. Он встряхнул этот предмет, и Джинни узнала Распределяющую Шляпу.       Её объял ужас, когда Невилл был обездвижен и Шляпу надели ему на голову. Она бросилась было вперёд, как и все остальные, но окружавшие их Пожиратели смерти подняли палочки, и их отшвырнуло назад, как если бы на пути воздвигся незримый барьер.       Волдеморт что-то говорил, но Джинни его не слушала, в ушах шумело из-за резкого воздействия чар — и из-за страха. Она могла только беспомощно наблюдать, как Невилла охватило пламя, и, хотя воздух вокруг разорвали крики, никто не мог подойти сколько-нибудь ближе к нему. На мгновение её отвлёк раздавшийся вдруг колоссальный грохот и воинственные вопли, и, с усилием оторвав взгляд от Невилла, она увидела ринувшегося на великанов Грохха, за которым скакал отряд кентавров, осыпавших Пожирателей смерти градом стрел.       По всей видимости, их ждала ещё одна битва, и, несмотря на всю чудовищность перспективы снова потерять любимых людей, Джинни поглотил неутолимый гнев, и она крепко сжала волшебную палочку, готовая убивать. В наступившей неразберихе, судя по всему, Волдеморт ненадолго потерял концентрацию — этого оказалось достаточно, чтобы Невилл сумел сбросить связавшее его проклятие, и Джинни, ощутив в свою очередь, что может атаковать, устремилась в самую гущу схватки. Луна неожиданно появилась совсем рядом.       Джинни уже почти выпустила заклятье в Пожирателя, стоявшего к ней спиной, как вдруг краем глаза заметила какую-то серебряную вспышку и повернулась в ту сторону как раз вовремя, чтобы увидеть голову Волдемортовой змеи, подлетевшую высоко в воздух и тяжело рухнувшую к ногам хозяина.       Волдеморт издал крик, полный ярости. Джинни не сомневалась, что увидит сейчас очередной зелёный луч, потеряет ещё одного друга, и отвела взгляд туда, где лежал Гарри, собираясь защищать его тело, как Тонкс защищала Ремуса.       Его там не было.       — Где он? — крикнула она Луне. — Кто его забрал? Что они с ним сделали?       Она внимательно огляделась. Хагрид тоже заметил пропажу и теперь выкрикивал имя Гарри. Остальные в замешательстве озирались по сторонам, воцарился хаос, Джинни увернулась от великаньей стопы и поискала взглядом Рона и Гермиону — может, это они забрали Гарри, но Рон тянул Гермиону в направлении замка, подальше от схватки.       — Скорее, Джинни! — крикнула Луна, хватая её за руку. Они вместе отступили к замку, лихорадочно стараясь попадать заклинаниями в Пожирателей, что было непросто в такой толчее. Джинни отчаянно желала причинить им вред, заставить отплатить, но очень боялась попасть в кого-то из своих…       На пути у неё возник Пожиратель, она хотела угостить его Сектумсемпрой, но раньше, чем она договорила, он согнулся и рухнул наземь, хотя непохоже было, чтобы кто-то вблизи них только что метнул оглушающее в этом направлении. Спотыкаясь, она вошла в главный холл, кажется, наступила по дороге прямо на лицо какого-то Пожирателя и чуть не упала, но успела ухватиться за мантию смутно знакомого мужчины из Хогсмида, который помог ей восстановить равновесие.       — Убейте их! — прокричал Волдеморт своим последователям, ворвавшись в холл. — Убейте всех! — Он швырнул проклятие в Симуса и Ханну Аббот, Невилл издал крик, полный боли, но, возникшие словно из ниоткуда, их прикрыли щитовые чары, и, не тратя время на удивление, они поднырнули ему под руки и вбежали в холл.       Домовые эльфы размахивали ножами, угрожающе крича, вспышки света и выстрелы перемежали вопли и возгласы, люди цеплялись за своих друзей и родных, стараясь увести их в сторону, вытащить из гущи сражения, но зачем? Сейчас нигде не оставалось безопасного места.       Серый кентавр, встав на дыбы, выстрелил из своего лука, и стрела угодила прямо в грудь Пожирателю смерти, тот завопил от боли и упал на колени, но Волдеморт, стоявший теперь в центре зала, выпустил в него зелёный луч, и кентавр упал с жутким грохотом. Все то и дело спотыкались о мёртвых, так и лежавших на полу, некоторые тащили их к стенам, плача, пытались устроить их в безопасности, хотя никому из них уже нельзя было навредить. Джинни увидела Джорджа и Ли, нёсших Фреда в угол помещения, а потом заметила Яксли и ринулась туда.       Флитвик сражался с Долоховым, и Джинни побежала к нему, сердце громко стучало от стремления обрушить на него возмездие за то, что он сделал с Ремусом, но тут её хлестнуло чем-то вроде верёвки. Кровь бросилась в лицо, она резко обернулась и воздвигла щит как раз вовремя, чтобы блокировать следующее заклинание Беллатрикс.       Беллатрикс захихикала, обнажая зубы, как бешеная собака.       — Твой дружок у нас, малышка, — принялась она насмехаться, уклонившись от заклятия Джинни. — Мы его повесим над дверями, чтобы все могли посмотреть.       — Круцио! — крикнула Джинни — и была так изумлена, когда Беллатрикс взвыла от боли, что сняла проклятие практически сразу же: Беллатрикс только-только осела наземь.       Случившееся разъярило её до предела, и теперь она швыряла проклятие за проклятием, с лёгкостью справляясь сразу с тремя противницами: Джинни, Гермионой и Луной. Они сражались неистово, но даже навыки Гермионы не могли сравниться с опытностью Беллатрикс и с её злобным нравом.       — Поганая грязнокровка! — пронзительно завизжала Беллатрикс, посылая в Гермиону проклятие. Гермиона парировала, бледная до белизны, но решительная, упорно пытаясь обезоружить Беллатрикс, которая блокировала её выпад, продолжая атаковать Джинни и Луну.       Яркий сгусток зелёного света просвистел совсем рядом с Джинни, и она пригнулась лишь в самый последний момент, почувствовав, как луч пролетел среди её взметнувшихся волос.       — НЕ ТРОНЬ МОЮ ДОЧЬ, МЕРЗАВКА!       Молли бросилась к ним, отшвырнув свою мантию, рыча от гнева. Беллатрикс резко развернулась к ней и засмеялась, радуясь новой цели.       Гермиона хотела атаковать Беллатрикс, пока в её защите образовалась брешь, но Молли окинула их троих яростным взглядом.       — С ДОРОГИ!       Джинни никогда ещё не видела маму в подобном состоянии. Её обычно такое доброе лицо исказилось от гнева, сила её заклятий была не меньше, чем у Беллатрикс, они схлестнулись в битве, рыча, как животные. Каменный пол вокруг них, потрескивая, пылал жаром, Джинни неожиданно для себя поняла, что отступила к стене и замерла там, ошеломлённая ужасом совершающейся дуэли, лишь изредка бросая короткий взгляд туда, где Волдеморт сражался с Макгонагалл, Кингсли и Слагхорном. Она тяжело дышала, страх поглотил её и словно пригвоздил к месту, не давая пошевелиться.       Невилл и кучка других студентов устремились было Молли на помощь, но она крикнула им не приближаться, и они отошли к остальным, выстроившимся у стен, наблюдая два сражения. Гермиона сжала руку Джинни.       Беллатрикс насмехалась над мамой, упиваясь гибелью Фреда, и Джинни хотелось встать рядом с мамой и обрушить свой гнев на Беллатрикс вместе с ней, но она видела в глазах Молли грозную силу — и знала, что та сражалась не на жизнь, а на смерть.       — Ты — больше — никогда — не — тронешь — наших — детей! — выкрикнула Молли, отмечая каждое слово вспышкой заклинаний. Беллатрикс на это только рассмеялась, веселясь от души, и протянула руку вперёд, целясь палочкой Молли в лицо.       — Авада Кедавра!       Луч зелёного света ударил Беллатрикс в сердце, и она неуклюже опрокинулась навзничь, упала на пол, раскинув руки, будто падший ангел. Молли опустила палочку и с отвращением окинула Беллатрикс взглядом. Джинни задумалась над вопросом: становится ли тебе лучше после того, как отомстишь за смерть дорогого тебе человека?       Волдеморт вскрикнул, и Джинни, обернувшись, увидела, что Макгонагалл, Слагхорна и Кингсли отшвырнуло взрывом, а затем он направил палочку на маму…       — ПРОТЕГО!       Этот голос, такой знакомый, полный стремления защитить, будто пронзил самую её суть — и вот, совершенно неожиданно, он был здесь, стоял в середине зала. Мелькнула мысль — может, она умерла? Может, то заклинание, что коснулось её волос, убило её, и она только что видела, как мама отомстила за её смерть, и теперь она снова была с ним?       Но Гермиона выкрикивала его имя, и по всему залу слышались изумлённые вздохи, а все они не могли быть мертвы. Её глаза наполнились слезами, она ведь думала, что потеряла его навсегда, но он вернулся… Её захлестнули эмоции, всё ещё ощущавшиеся как горе — но, кажется, теперь там было и счастье. Она смутно испытывала порыв то ли потерять сознание, то ли закричать — люди вокруг именно так и поступали, — но не могла пошевелиться, не могла отвести от него взгляд.       Волдеморт глядел на Гарри, и в выражении его лица читался сдерживаемый страх. Зал мгновенно накрыла тишина, все смотрели на Гарри и Волдеморта, окружая их, как гладиаторов на арене.       — Пусть никто не пытается мне помочь, — сказал Гарри, его звонкий голос разнёсся по всему залу. Они начали двигаться по кругу, будто волки, Волдеморт едва скрывал удивление, пряча его в своём убийственном взгляде. — Так нужно, — продолжил Гарри. — Нужно, чтобы это сделал я.       Джинни знала — так оно и есть. Даже воздух вокруг чуть ли не дрожал от важности момента.       — Поттер, конечно, шутит, — прошипел Волдеморт. — Это ведь совсем не в его стиле. Кто сегодня послужит тебе щитом, а, Поттер?       Сердце билось так громко, Джинни с радостью бросилась бы к нему, закрыла собой, но Гарри казался таким спокойным, таким уверенным, что она понимала: в этом не было никакой необходимости.       — Никто, — ответил он. — Крестражей больше нет. Остались только я и ты. Ни один из нас не может жить, пока жив другой, и один из нас должен уйти навсегда…       Другим, наверное, могло показаться, что Волдеморт столь же спокоен, как и Гарри, но, как противно ей от этого ни было, она знала этого тёмного мага. Она была внутри его разума. Внутри самих его мыслей. Действовала как проводник исходившего от него зла. Пусть она не могла вспомнить практически ничего определённого, инстинктивно всё же знала: то, как расширились его красные глаза, напряжение, с которым он двигался, шипение в его голосе — всё это означало, что ему страшно.       — Один из нас? Ты ведь понимаешь, что это будешь ты, мальчик, который выжил благодаря случайности и козням Дамблдора? — Они продолжали двигаться по кругу, напряжение лишь росло.       Гермиона по-прежнему держала её за руку, она слышала её рваное дыхание. Рон стоял по другую сторону от Гермионы, обняв её и касаясь плеча Джинни. Они боялись за Гарри, но верили ему, испытывая немыслимую смесь тоски и облегчения.       — Ты думаешь, когда моя мать погибла, спасая меня, это была случайность? — спросил Гарри. Голос его не был громким, но в тишине, стоявшей в зале, звучал очень отчётливо. — Ты думаешь, случайность, что я решился сразиться с тобой на том кладбище? Случайность, что минувшей ночью я не стал защищаться и всё же остался жив и снова вернулся в битву?       Джинни задержала дыхание, сильно сжав руку Гермионы. Рон был прав, он и вправду сдался, пожертвовал собой — но всё же каким-то чудесным образом он был здесь, живой. Часть её существа до сих пор боялась в это поверить, боялась, что его снова убьют, вырвут у неё из рук, но, даже если это произойдёт, у неё всё же была эта возможность увидеть его, увидеть в последний раз.       — Случайность! — крикнул Волдеморт. — Случайность, везение и то, что ты увиливал и прятался, — он вкладывал всю свою злобу в эти слова, сочившиеся ядом, но Гарри не дрогнул ни на миг, — за спинами тех, кто лучше тебя — мужчин и женщин, — позволяя мне убивать их вместо тебя!       Гарри слушал всё это с каким-то терпеливым выражением на лице. Он продолжал смещаться по кругу, легко переступая ногами, не отводя палочку от Волдеморта в ожидании, пока его враг закончит со своими обвинениями. Когда он заговорил, его ответ был тщательно обдуман и звучал почти как увещевание для ребёнка, который плохо себя вёл.       — Сегодня ты никого больше не убьешь. Ты больше не сможешь никого из них убить, никогда. Разве ты не понимаешь? Я был готов умереть, чтобы ты прекратил мучить этих людей…       — Однако не умер!       — Я был готов, и этого оказалось достаточно. Я сделал то же, что моя мать. — Слёзы бежали по лицу Джинни, она не могла отвести глаз от Гарри. Неужели он правда сделал это? По собственной воле принял смерть, как приняла её Лили Поттер?       Они продолжали говорить — о вещах, которых она не понимала, и событиях, о которых ей ничего не было известно. Они говорили о любви, и, невзирая на жестокость Волдеморта, Гарри оставался невозмутим. Гарри рассказал о Снейпе, и все кусочки головоломки, что она собрала за последний год, вдруг соединились. Ярче, чем когда-либо, вспомнилась ей разорванная фотография смеющейся Лили Поттер, найденная в директорском кабинете. Они говорили о Дамблдоре и о волшебных палочках, и Гарри даже предложил Волдеморту выказать раскаяние. Это окончательно вывело Волдеморта из себя, и даже Джинни уже не могла понять, какую, ради всего святого, игру вёл Гарри, но Гермиона едва слышно втянула в себя воздух, явно о чём-то догадавшись.       — О, Гарри… — прошептала она не громче вздоха. Джинни хотелось спросить у неё, в чём дело, но Гарри и Волдеморт продолжали свой разговор, затронув искусство создания волшебных палочек. Она вспомнила рассказы Гарри и Олливандера и в который раз пожалела, что не выудила больше информации у мистера Олливандера, пока они вместе жили у Мюриэль.       Когда упомянули Драко Малфоя, Джинни мельком оглядела зал, почти сразу заметив среди толпы его бледное испуганное лицо. Он стоял со своими родителями, они держались друг за друга так крепко, словно ничто в мире не смогло бы их разлучить. Малфой был явно удивлён тем, что ему была отведена какая-то роль во всём этом; из слов Гарри следовало, что Малфой был очень важен для того, чтобы всё сложилось так, как сложилось, и Джинни увидела, как он содрогнулся от ужаса, когда Волдеморт пообещал заняться им…       — Так что теперь всё сводится к одному, не так ли? — прошептал Гарри, и его услышали все в зале, хотя это был лишь шёпот, и, кажется, все разом задержали дыхание. — Знает ли палочка в твоей руке, что её последний хозяин был обезоружен? Потому что если она это знает, то… я — настоящий хозяин Бузинной палочки.       И тут наконец, после всех этих долгих, полных тьмы часов, небо на зачарованном потолке залил свет восходящего солнца, окутав зал красно-золотым сиянием, осветив лицо Гарри. Они выкрикнули заклинания одновременно, фактически наугад, потому что обоих ослепил свет.       — Авада Кедавра!       — Экспеллиармус!       Сокрушительный взрыв разорвался между ними, сотряся всё помещение и ударив во все стороны волной горячего воздуха, золотое пламя вырвалось из точки, в которой заклятия соприкоснулись, Джинни увидела, как зелёный луч, выпущенный Волдемортом, отскочил обратно и поглотил его, палочка пронеслась по воздуху и оказалась у Гарри в руках.       Волдеморт упал навзничь и распростёрся на полу, умерев так же обыденно и быстро, как и все, кто погиб этой ночью. Гарри смотрел вниз, на его тело, с ошеломлённым выражением на лице, и слегка покачивался.       Потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что только что произошло, — и тогда воздух взорвался криками; всех переполняли неконтролируемые эмоции. Рон и Гермиона бросились к Гарри, и Джинни тоже, они наскочили на него с такой силой, что он чуть не оступился, но тут же обнял их, склонив голову, по-прежнему не произнося ни слова, остолбеневший, не отвечая на их нечленораздельные возгласы. Джинни только и могла, что кричать вместе с ними, она не знала, что чувствовать, всё обрушилось вдруг одновременно, но под руками Рона и Гермионы она ощущала его, касалась его груди, там, где сумасшедше билось его сердце, он был здесь, он был жив.       Она плакала. Сотни людей окружили их, отчаянно желая тоже коснуться Гарри. Она хотела лишь одного — оказаться ещё ближе к нему, обнять его, ощутить, как его руки обнимают её, но всё, что они могли сделать, — это обменяться коротким пронзительным взглядом, а потом его оттеснили прочь. Он ещё тянулся к ней кончиками пальцев, когда его обняла профессор Макгонагалл, но совсем скоро другие люди обступили его так плотно, что его уже было даже не видно, и в ней волной поднялся ужас: что, если она снова его потеряла?       Но тут она почувствовала, что её обнимает мама, а затем и остальные родные, и в усиливающемся дневном свете они вдруг начали осознавать, что им ничто больше не угрожает, что всё и вправду закончилось. Джинни тоже обняла маму, уткнувшись лицом ей в плечо, не в силах перестать плакать, потому что время страданий наконец прошло.       Через какое-то время Макгонагалл взмахнула палочкой, и столы факультетов появились на своих местах, измотанные боем домовики с готовностью заставили их подносами с едой — и даже сели за столы вместе со своими соратниками. Молли отвела Джинни к столу и уговорила поесть — только когда хлеб коснулся её губ, она поняла, насколько была голодна и измучена, и, пока ела, снова и снова разглядывала зал, в котором теперь царил шум жизни, задумчиво размышляя, не было ли всё это сном.       Демельза не выпускала Заху из объятий, они обе смотрели замершим взглядом в ничто, на щеках виднелись дорожки слёз. Рядом с ними смеялись Симус и Дин — наверное, Дин развлекал Симуса рассказами о том времени, что он провёл в бегах.       Несколько раз она замечала, как Гарри пытался сесть и поесть или подойти к столу, где расположились Уизли, но каждый раз кто-нибудь не давал ему этого сделать, то пожимая руку, то обнимая его и хлопая по спине, то пересказывая последние новости, то произнося слова благодарности.       — Он уже едва держится, — сказала она Луне. — Они что, не видят, какой он бледный?       — Я ему помогу, — просто ответила Луна. Она встала и направилась к скамье, на которую Гарри только-только успел опуститься и теперь сидел, опустив голову на сложенные руки. Джинни увидела, как она что-то тихо ему сказала, он коротко кивнул, и она поднялась, указывая куда-то за окно. — Ой, смотрите, бундящая шица!       Джинни грустно улыбнулась уголком губ и склонила голову маме на плечо, проследив, как Гарри исчезает под своей волшебной мантией. Она найдёт его позже — а пока ему нужно отдохнуть, поесть, осознать, что только что случилось. У неё не было никакого желания толкаться в толпе окруживших его людей. Она благодарно улыбнулась Луне, глядя, как Рон и Гермиона выходят из зала, сохраняя между собой расстояние, куда как раз поместился бы Гарри.       _________       Да-да, оказывается, там был вовсе не морщерогий кизляк :))))