Пояснения к главе: 1. автоматическая винтовка - в данном случае упоминается M16A2, модификация М16. 2. АК - автомат Калашникова. В случае Котецу это АК-12 3. Томагавк - американская многоцелевая высокоточная дозвуковая крылатая ракета большой дальности, стратегического и тактического назначения. 4. 9А4172 ''Вихрь'' - Противотанковые Управляемые Ракеты. Музыка к главе: StarCraft II - Heart of the Swarm OST – Ascension StarCraft II - Heart of the Swarm OST – Heart of the Swarm Les Friction – String Theory
The wasted years have passed so slowly, Without connection to my only. I will not live without you near me; Love cannot fit inside a theory. The end is near defining lonely; Is anybody there to show me? ...Show me? ...Show me? Les Friction – String Theory События развивались стремительно: еще до взрыва второго истребителя, вслед за первым ударом сердца, сработали парализаторы. Мощный, пробирающий до костей, пощелкивающий звук заставил землю под ногами содрогнуться, вздыбиться. Морозный воздух запах озоном и, почему-то, мятой. Но, благодаря этим устройствам, огромному инсекту-червю хватило сил лишь на то, чтобы пробурить оставшийся метр мерзлой земли и выбраться на поверхность. Дальше силы его оставили - мерзкого вида гадина завалилась набок, едва не придавив зазевавшихся солдат. - Отойдите от червя! Быстро! - зло выкрикнул Котецу, уже сталкивавшийся с таким инсектом и помнящий, чем подобный визит грозит. Солдаты и без этого предупреждения бросились от гадины врассыпную, затем снова собираясь вместе - старались встать в боевую позицию и приготовиться к волне атаки. - Нет, блядь, я горю желанием рядом потусить! - ответил ором кувыркнувшийся с машины Канкуро, и действительно ломанулся к твари - лишь за тем, чтобы секундой позже кинуть к самой морде страшилы гранату. - Подавись, сука! Пасть червя распахнулась, раскидывая жвалы в стороны уродливым парапетом. Из его рта волной вырвались похожие на муравьев-мутантов сабакоиды, как называл их Наруто когда-то. Быстрые и ловкие инсекты устремились к людям, будучи осыпаемы градом пуль. Надежда, что взрыв убьет с десяток тварей и на том их запас иссякнет, не оправдалась - из-за лавины тел, хлынувших из своего живого транспорта, было даже не заметно, сколько гадов упало замертво. Пули же, проходясь по пластинам-наростам на хребтах инсектов, причиняли псам беспокойств не больше, чем горох из рогатки. Но, вселял надежду тот факт, что с этими собакоподобными тварями справиться все-таки можно, попав в нежные беззащитные места-сочленения. Эти самые распространенные и многочисленные инсекты были страшны именно своим ужасающим количеством. И это количество сейчас представлялось в полной мере. К чести солдатов, сориентировались быстро - споро встали в оборону в две линии, сквозь шум и перевизгивания инсектов подчиняясь приказам командиров, потусторонним голосом вещаемым из гарнитуры. Не теряя головы, были готовы дать отпор. Наруто хватило одного взгляда на хлипкое построение, чтобы понять - шеренги обречены. Не одному ему так показалось - стоявший неподалеку Киба вдруг оттолкнул товарища по оружию и сам отшатнулся в сторону - из-под его ног вынырнул недооглушенный инсект - уменьшенная копия чудовищного червя, - с которым справились одновременным огнем Киба и Кано. Парализаторы с мерным гудением заряжались от пока что активных аккумуляторов. Пройдет пара минут, прежде чем инсекты сообразят атаковать эти приспособления, а потому сабакоиды просто лезли на солдат живой стеной, ловко прыгая из стороны в сторону и отваливаясь, получив пулю в беззащитные участки между пластинами. Слишком просто, думал Наруто. Инсекты умирали слишком просто. Пули входили в поблескивающие слизью мышцы и ткани легко, словно в тела обычных животных на охоте. Будто бы не живучие инсекты ожившими кошмарами носились под огнем, а толпа оголодавших дворняг. Как оказалось, некоторые из тварей вовсе и не умирали. Один, притворившийся дохлым, инсект оттяпал походя ногу незадачливому бойцу. Не пойди Наруто на поводу у своих рефлексов и не отдерни парня от жадно трепещущей жвалами суки, то тот бы лишился еще и головы. Мерзкий запах паники выливался в воздух отовсюду и обильно, словно кровь из открытой раны. Он же сочился из глаз и рта покалеченного солдата, заставляя Наруто недовольно морщиться, топорща усы. В итоге Узумаки бросил раненого, надавав ему затрещин и прикончив нацелившегося на их неподвижные фигуры инсекта. - Будешь вопить и бояться - найдут быстрее. Прикинься мясом или стань им - суки не любят мертвечину. Сердце забилось в груди мощными ударами, разнося по напряженному телу волны возбуждения и умиротворенной злости одновременно, рука плотно обхватила винтовку. Твари застали врасплох солдат, как тем казалось, привыкших к правилам ульев. Но не его. Просто Наруто знал, что у ульев нет правил. Молодые наемники думали, что понимают, как сражаться с инсектами, но это зря. Они считали, что инсекты не похожи на людей. Парень знал - похожи. Похожи больше, чем сами люди. В глубине вспыхнуло и погасло - так же вспыхнуло короткой очередью дуло и замолчало, остывая. Сабакоид вяло подергивал лапами, упав на развороченное пулями брюхо - странно-беззащитное...Что же тут не так? Где же чертовы пластины из - как говорил Итачи? - неизвестного науке материала... Что-то о термостойкой обшивке космических челноков, но что за соединения Наруто не помнил. И все же: почему броня сабакоидов защищала лишь спину да скрывала ребристыми костяными наростами морду? Откуда столько уязвимостей? Мысль упала. Просто упала и, камнем прокатившись по растоптанному множеством ног полю, затерялась в траве. Какая разница? Не всегда же им быть всесильными тварями. Суки, похожие на людей. Инсекты ворвутся в жизнь, отберут самое дорогое, захватят ценное. Инсекты - твари мерзкие, дьяволы сущие. Люди могут быть и того хуже. Хуже, да. Лучше - не могли бы... Строй людей рушится, и Наруто ничего не может с этим поделать. Или не хочет. Ему от построений команды ни холодно, ни жарко. Но взгляд по старой привычке скользит по полузакрытым масками и шлемами лицам в поиске знакомых, в попытке оценить ситуацию. Удон, стоя плечом к плечу с товарищами в полуразвалившемся круге, сдерживает тварей как может. Их не так уж много, и от того есть надежда - даже при учете сбитых истребителей - выжить. Вон, решил Наруто перезаряжаясь и всаживая еще одну очередь в глупо бросившуюся на него суку - пули вошли в тело как раскаленный нож в масло - и авиапушка не нужна. Авиапушка и правда не понадобилась - отрывистые автоматные очереди расчертили воздух странными точными узорами, рассекая тела тварей, разваливая их на части. Узоры не допускали кривых и мягких линий, и те прерывались, находя прибежище лишь в плоти очередного инсекта. Блондин перевел взгляд, выцепляя другие фигуры на периферии: Кибу - его он узнал словно интуитивно - стоявшего спиной к спине с каким-то парнем, предельно сосредоточенного и точно отстреливающего попавшихся под прицел инсектов; Кано в гуще событий - одиночку, как всегда. Глаза находили и Изумо, и Котецу, и даже активно матерящегося Канкуро, которого можно было скорее услышать, чем увидеть - каждый выстрел со стороны брюнета сопровождался отборной бранью, изредка разбавляемой колкими комментариями. Все "почти свои" целы. От этого легче какой-то полудохлой внутренней части. Она, эта часть, даже объяснить не могла за что признала парней "своими" и глупо радовалась, как ребенок радуется едва не сдохшей под колесами, а теперь радостно виляющей хвостом собаке. Глаза захватили в перекрестье прицела прыгнувшую на него тварь, и руки сработали быстрее, чем Наруто успел подумать. Инсект был мертв, а парень пытался понять: что за доли мгновения он увидел такого, что едва не заставило его не стрелять в хищную суку? Ответа не было. Не было и желания его получать. Секунда прошла, вместе с ней отвалились в прошлое ненужные мысли, как всегда во время подобных миссий - именно поэтому Наруто так ценил вылазки в стан врага. За возможность просто делать свое дело, выполнять приказы и распоряжения, сосредотачиваясь на достижении целей, а не мыслях. Воздух набирался зеленовато-красной дымки и влажной тяжести. Ядовитая смесь пробиралась в нос и глотку, отравляла собственную кровь. К удивлению Наруто, никто из людей пока не погиб - даже раненый с откушенной ногой сдерживал наспех смастеренную шину пальцами, закусывал губу, но сжимал в подрагивающей руке винтовку, собираясь при необходимости выбить мозги либо инсекту, либо себе. Решительность обреченного обещала забрать с собой как можно больше чертовых паразитов. Лучше бы пистолет достал, сподручнее бы было, подумал Узумаки. Едва Наруто отвернулся от раненого, как поймал взглядом иную картину: в руку замешкавшегося на мгновение Кано вцепилась тварь. Вцепилась вскользь, разорвав острой жвалой тонкую человеческую кожу, но, все же, умудрившись урвать лоскут человеческой плоти вместе с тканью одежды. Наверное, плотная форма и спасла парню предплечье, да и вообще левую руку. Все вокруг вдруг замедлилось. Лениво потекло время, словно во сне. Какой-то совсем чужой, холодный, отстраненный и, лишь от части заинтересованный, голос в его голове огласил: Один. Кано отреагировал мгновенно - в тварь полетела очередь. Наруто словно физически ощущал, как яростно пульсирует чужая рука, и боль заливает мозг просьбами о помощи. Но полукровка-японец давно натренировал собственное тело и знал, что подобное повреждение сумеет вытерпеть. Выдержит. Два, - тот же голос, тот же прохладный интерес. Меткости помешала дрожащая рассеченная конечность - дрогнуло плечо, уводя ствол винтовки вниз и в сторону. Инсект воспользовался этим, прыгнув на отшатнувшегося Кано, и сбил его с ног. Наруто смотрел, как брюнет едва не стал кормом для хищной твари. Он мог вмешаться, но от чего-то не двигался, продолжая считать, оглашая цифру за цифрой, не своим голосом: Три. Кано заблокировал пытающуюся перегрызть ему горло тварь прикладом винтовки. Та вхолостую щелкала жвалами по пластмассе, не в силах дотянуться до человеческого горла и будто бы обиженно всхлипывала. Четыре. Кано не мог подняться с земли, прижатый тварью, в окружении ей подобных, так же почувствовавших новую жертву, и рванувших к ней на полусогнутых когтистых лапах. Узумаки понимал - парень один не выберется. Но продолжал считать. Пять. Руки Кано постепенно ослабевают, а тварь не снижает напора и страшная пасть инсекта приближается к подрагивающему кадыку. Близко, слишком. Шею заливают уродливым шарфом густые ленты слюны. Шесть. Вот оно - решил Наруто, почти не глядя отстреливаясь от очередной покусившейся на него суки. Глаза Кано вспыхнули пронзительной зеленью, даже на вид - ядовитой. Инсект, пытавшийся добраться до чужого горла завопил вдруг пронзительно, отшатнулся назад, суматошно дергая жвалами и безрезультатно пытаясь достать нечто из собственной пасти. Семь, - удовлетворенно хмыкнул внутренний голос. Интерес все же был. Холодный, исследовательский. Чужой. С подобным интересом доктора в Центре нажимали на спусковой механизм и чиркали в рабочем блокноте: воздействие 5,8 МПа, пока запертый в барокамере ребенок лежал на полу, придавленный нечеловеческим давлением и с тонущим в азотном бреду сознанием, готовился к продолжению пыток. Инсект забился, в отчаянии скребя когтистыми лапами по доверчиво не прикрытой доспехом грудине... Издох. Восемь. Наруто точно знал, что тварь мертва. Не от пуль, попавших в цель. От яда отведанной крови. Оставшихся сук, окруживших парня, расстреляли вовремя подоспевшие ему на помощь товарищи. Одного Наруто опознал - Изумо. Наемники взглядом убедились, что отвоеванный у инсектов японец жив-здоров и в дальнейшей опеке не нуждается. Ушли так же быстро, как и появились - под свист пуль и скулеж собакоидов. На Узумаки оба морпеха не обратили никакого внимания. Кано, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги, брезгливо осмотрел обслюнявленную винтовку и перевел взгляд на Наруто, поймав своими глазами его глаза. Токсичного цвета зелень исчезла из радужки, точно так же, как и в ночь накануне. Но Наруто был уверен в том, что видел. Объект. Брюнет внимательно смотрел в ответ, и Узумаки невольно напряг плечи, не зная, чего ожидать и как себя повести. Хотя устав Центра недвусмысленно описывал модель действий для своих сотрудников и лояльных объектов при встрече с незарегистрированным объектом. Инструкция, ставшая кодексом для чужой жизни. Объект. Тот Наруто, что был до появления инсектов, да и после их появления тоже, понимал, что следует делать. Но... тот Наруто, что потерял Саске, не желал делать ничего. Понятия долга и чести утратили для него свое значение, словно потерянные книги номера в картотеке. Наруто помнил эти слова, но были они не более, чем звуком или комбинацией символов на бумаге. Знакомые, но бессмысленные, далекие. Ничего не значащие отзвуки прошлого, занимают в сердце места не больше, чем вчерашний завтрак. Кано вскинул оружие под внимательным взглядом Узумаки. Короткая очередь прошила воздух, и инсект, готовящийся напасть на Наруто, так и замер с развороченной пастью. Какая-то хлипкая она у них. Наруто пожал плечами, демонстративно отворачиваясь. Зацепил пальцами переключатель, переводя винтовку в режим одиночной стрельбы и снимая выстрелом новую цель. Кано исчез в гуще сражения.***
Какое-то время происходящее казалось бесконечным действом - Удон сжимал руками винтовку, через ткань плотных перчаток едва ощущая курок. Судорога указательного пальца, выстрел. Больше всего боялся попасть в своих - выпуская каждую пулю думал: если не в инсекта, то... в кого? И замирал. Чудо, что людей пока не подстрелил. Так он надеялся, близоруко щурясь в мутную дымку. И снова очередь. Кто получил букет пуль в этот раз: тварь или человек? Неизвестность, сокрытая страшным зеленовато-красным туманом. Адреналин, выпрыскивающийся по ощущениям куда-то в кишечник, перестал вызывать хоть какую-то реакцию организма спустя бесконечность. Или просто перестал вырабатываться - Удон не знал точно. Лишь выцеплял глазами намеченные слабые места у оказавшихся поблизости чертовых тварей и отстреливался по ним: щелчок затвора(Удон слышал лишь щелчок, а вокруг для него царила тишина - словно в вакууме), выстрел и облачко дымки...зеленое. Зеленое-это хорошо. Зеленое - значит попал в инсекта. Красное - плохо. Красное - человек. Щелчок. Томительная секунда, растянутая на три удара сердца. Зеленое. Зеленое - это хорошо. С детства заучено... Почему-то вспомнилось (или это лишь отрывок сна?), как он стоял с матерью на светофоре вечность назад. Нет, вечность провел тут, значит тогда было вечность вечностей назад... Или как-то так. Удона кто-то потрепал за плечо и что-то беззвучно промямлил. Паренек интуитивно понял, что говорят о микрофонах. Только так он сейчас и был способен понимать- интуитивно. Все остальные чувства отобрали и сконцентрировали на себе инсекты. Что о микрофонах? На приказы в гарнитуре не реагируешь, орут ему. Да, соглашается парень, выпуская очередную пулю в очередного инсекта, не реагирую. Не слышу. Пуля уходит, а облачка нет. Зеленого - нет. Подлое воображение пририсовывает на его место красное. Или так на самом деле? Неужели красное? Руки снова начинает трясти, как будто не в винтовку ладонями вплавился, а в оголенные провода мокрыми руками. Задрожавшего парнишку за шкирку хватает старший товарищ и встряхивает как котенка. Тебе, говорит, жить надоело? На корм инсектам захотелось? Благотворительность, епта? Удонбургер из Макдональдса для хищных сук? Парень щурится, вглядываясь в шевелящиеся губы. Удон - это лапша, - поправляет он. Бургер - бутерброд, кстати, невкусный... Папе нравился удон. Солдат смотрит в ответ ошарашенно. Лицо больно знакомое, думает мальчишка, и тянется к очкам - поправить. Руки нащупывают пустоту. Окуляры слетели вместе с наспех натянутой маской черте когда. А обладатель знакомого лица вдруг хватает его за предплечье и тянет, почти тащит, за собой. Куда-то. Все, что понимает Удон - они отступают куда-то. В какой-то момент Удон замечает, что незнакомые руки цепляют ему на нос очень даже знакомые очки и дымка перед глазами проясняется. Не такой уж он и густой, этот страшный туман. Только...пугающий.***
Киба ощущает, как капли пота стекают по лбу и застилают глаза. Брови, вопреки заверениям учительницы биологии из средней школы, ни черта не помогают. Или сдерживать соленый поток хлипкие волосинки уже не в силах? Сдалась и темно-красная повязка на лбу, набравшая влаги столько, что хоть выжимай. Не важно. Важно - перед глазами. Важно, что хищные жвалы распахнулись в метре от лица, приглашающе демонстрируя глубокую глотку. Важно, что если не нашпиговать брюхо твари пулями, то придется угощать ее собственным мясом. Киба выбирает пули и винтовка в руках соглашается, отзываясь короткими, точными очередями. Тва-а-ри. Не жить вам с нами под одним солнцем. Глаза, отцепившись от подыхающей суки, скользят по полю боя. Находя взглядом своих, успокаивается. Живы парни, справляются. Пока справляются - живы. Рядом призраком мелькает Кано и помогает снять зарвавшегося инсекта. Зная слабые места этих паразитов, бой с ними не напрягает. А без этих знаний отстреливаться бесполезно - жесткие пластины доспехов, их долбанная броня, непробиваемая для основного вооружения наемников. Зато Кано весьма ловко прицеливается и отщелкивает очередями сочленения. Обездвиженные твари становятся безвреднее младенцев, и тогда японец их приканчивает. Киба выбрал другую тактику - стрелять на поражение сразу. Такую же тактику выбрал Наруто - Инузука заметил это, оглядываясь по сторонам, хотя разобраться в поднявшемся жидком тумане было сложно. Блондин, кстати говоря, тоже справлялся. И лучше многих. Кибе даже на секунду показалось, что в бою с тварями парню куда как комфортнее, чем было в лагере среди людей. Впрочем, нет времени задумываться - потом поговорят, будет еще возможность все выяснить. Кано уже снова исчез - неуловимый мститель. Киба перезарядился, перевел взгляд на построившиеся ранее шеренги, но те окончательно распались: все, что удалось заметить собачнику - это то, что составлявшие их ранее солдаты в экстренном порядке убираются со своих позиций. Причина стала понятна вместе с рыжевато-алым дымком, маком заструившимся вверх между волн зеленоватой туманной мути. - Беспилотники! - заорал Канкуро так, что перекрыл соответствующий возглас в наушнике, - Стреляют по оранжевому дыму! Повторяю: по оранжевому дыму! Все в стороны от меток, суки нахуй! Повторять третий раз не пришлось - Киба кинулся в сторону, так, словно непосредственно ему в затылок грозил прилететь томагавк. Впрочем, томагавк - или чем оно там было - все же прилетел, но в гущу собакоидов, раскидав тушки разной степени прожаренности во все стороны. Странно, думал Киба, они же не боятся огня... Твари огня, быть может, и не боялись, но это абсолютно не мешало им качественно запекаться и расставаться с конечностями, оказавшись в зоне поражения снаряда. Рыжие метки распускались как цветы после дождя: то тут, то там срабатывали "дымовухи", и следом за сигналом очередная ракета с яростным ревом врезалась в землю, разрываясь и утаскивая за собой все новых и новых тварей. - Дебилы, - проворчал Котецу, следя за взрывами. Киба причину недовольства понял сразу: в зону поражения потенциально попадала техника и ящики с маячками, ради установки которых наемники жертвовали шкурами. Ценнейшее оборудование... - Берем тот, - указал Инузука на стоящий чуть в отдалении от взрывов и полностью свободный от инсектов ящик у наполовину разгруженного грузовика. Маячки решили выгрузить заранее, до пересечения границы, и теперь те лежали на земле, тускло отблескивая пластиковыми боками своих коробок. - Сдурел? - задал вопрос Котецу. Вопрос показался риторическим, но Киба, пожав плечами, ответил: - Спасем хоть один... Расхерачат же в ебеня снарядом. Бесполезно значит перлись... - Ебанутый... - прошептал парень, глядя в отсвечивающие золотистым глаза, - под бомбу лезть... Да у тебя с башкой непорядок, дебила кусок... Прежде, чем Котецу успел закончить предложение, Киба уже бросился вперед, отстреливая редких попадающихся на пути тварей. Тех как будто стало в разы меньше - вот что значит, поддержка с воздуха! Впереди было относительно чисто - ближайший рыжий дым вился в метрах ста от нужного грузовика. Мозг вякнул что-то о разбросе снарядов и неточностях наведения, но был заткнут сосредоточенностью и желанием по-быстрому схватить маячок и свалить к чертям. Точнее, к поджидающему транспорту, а то, что таковой имелся, Инузука не сомневался - своими глазами видел как солдаты, отстреливаясь от тварей, прикрывают товарищей, пока те прячут раненых в подогнанные фургоны. В одного из встретившихся на пути инсектов врезалась автоматная очередь еще до того, как Киба успел спустить курок. Про Котецу говорили, что он не способен бросить в беде боевого товарища. Говорили правду, как убедился собачник. Только полный долбоеб бросился бы за имбецилом вроде Кибы. Так что, подумал Инузука, надо будет, как вернутся к фургонам с ящиком и славой, выдать Котецу какую-нибудь медаль, как заслуженному дегенерату, например. - Ты ебанутый, Инузука. Канкуро говорил, что ты ебанутый, но ты ебанутый в край... Так дальше и побежали: Киба внимательно и сконцентрировано сносил инсектов, Котецу же отстреливался лениво, постоянно матерясь на всем коротком пути до ящика. Его АК вспыхивал смертоносным для тварей свечением и замолкал, потухая. В отличии от автоматической винтовки, которой была вооружена большая часть их отряда, используемый Котецу АК позволял стрелять практически из любого положения, а потому Киба не удивился, когда товарищ положил тварь выстрелом "от живота". Меткости ждать не приходилась, но сама возможность дать очередь даже изогнувшись неведомым образом сейчас казалась сверхспособностью и вызывала черную зависть. Машину, как и ящик подле нее, не стерегли ни люди - не до того; ни инсекты - тем вообще ни черта не нужно было, лишь бы челюстью во что впиявиться, а пластик упаковки маячка на роль деликатеса не годился ни под каким соусом. Киба с разбегу прильнул к коробу как к родному, оставив винтовку болтаться на разгрузочных ремнях и едва не впечатываясь закрытым маской лицом в пластиковый бок. Котецу присел рядом, оценил бегло положение дел и тут же перетянул командование на себя: - Хватай и потащили - я прикрою. Не смотря на собственные же слова, вцепился в ящик с другой стороны. Киба, не возмущаясь, подхватил и... застыли оба. В пластиковом коробе ощущалось килограммов двадцать от силы. - Тащи ты, - сориентировался Котецу. Нести объемный ящик вдвоем смысла не было - пластиковый гроб дюймов пятьдесят в длину оказался больше неудобным чем тяжелым, и менять грамотное прикрытие огнем товарища в угоду комфортабельному перетаскиванию показалось глупым. Киба ухватился покрепче и, низко пригнувшись, потащил за собой ящик, не глядя даже по сторонам - оставляя всю работу Котецу. Едва кончил отстреливать сук, так навалилось - уставшие руки, неудобство, даже мерзкое ощущение давления каски на виски, хотя та была пригнана идеально по размеру. Еще и чертов пот с зеленой мутью тумана и рыжими пятнами в нем... - Иди вперед - предупреди, что дотараканю ящик. Связь ни к черту, нихера же не услышат... Дорогу заодно освободи. Котецу быстро и внимательно оглядел творящееся вокруг - тишь да гладь в их краю - благодать. Подозрительный контраст с творящейся поодаль хренью. Киба видел нерешительность парня и прекрасно его понимал: оставлять товарища не хотелось, но вдалеке шло столь активное отстреливание тварей и погрузка ребят в машины, что понималось: сочтут без вести пропавшими, и дело с концом. Если не успеет предупредить. И инсектов там тьма, один Котецу с прикрытием Кибы не справится. Зато тут на собачника было ноль внимания - будто просто вышел прогуляться по променаду с железным гробом под мышкой. Оставить его ненадолго одного... Киба, перестав обращать внимание на Котецу, вновь поволок ящик - почти бегом, на полусогнутых. Инсекты выпрыгнули словно из ниоткуда, хотя Киба понимал, что приближающихся тварей Котецу отстрелять либо не смог, либо не успел. Почему не предупредил стало ясно, едва Инузука бросил взгляд в сторону товарища - в горле парня торчал здоровенный шип, похожий на молодую осину. И шип тот вошел так глубоко и крепко, что Котецу с растерянным взглядом осел под его тяжестью, уже не обращая внимания, что невольно склонившаяся голова исчезает в распахнутой пасти невиданной хищной тварюги. Узумаки не знал, что ошибся в своих предсказаниях. Первым умер не Киба. Боль в собственном плече показалась Инузуке нелепой и отчужденной - лениво текла загустевшим сиропом, горько-острым, от лопатки и к кисти. Таким же отстраненным и ленивым показалось движение запакованной в перчатку целой руки: пистолет появившийся в ней неведомым образом тихо щелкнул в глаз подобравшейся впритык твари. Клац. Вот так оказалось, что у этих собак не только мясо открытое, но и глаза всего два. Два гребанных человеческих глаза с каштановой радужкой и болотистыми прожилками. Рыжее пятно рядом было замечено поздно, распознано и того позднее. Мир исчез во вспышке и рассыпался трухой под вой призрачного волка.***
Наруто больше не выглядывал "почти своих", сосредоточив внимание только на тварях. Пришлось отступить, когда первые ракеты вгрызлись в землю, пропахивая мерзлую почву и разворачивая ее нутром наружу. Страшно не было, но и желание танцевать под взрывами тоже отсутствовало напрочь. А инсекты повели себя неожиданно: замерли на доли секунды, будто прислушиваясь, и вдруг кинулись к прибывшей технике, словно специально прыгая под пули. Узумаки подумал, что тот их великий сверхразум - дебил. Выбрал в атаку инвалидов-калек, и бросил их умирать под пулями. Перед этим выпендриться решил - сбил истребители, молодец. В голове прозвучал и растаял голос давно минувших дней. Десятки лет назад, не меньше, Итачи сказал ему: "Они все делают осознанно. Не всегда правильно и понимая, как надо, но осознанно." Наруто тогда спросил, что же мешает инсектам победить? Итачи задумался, но не потому, что не знал ответа, а чтобы подобрать нужные слова. "Они... не понимают людей. Мы чем-то похожи на них и кое-чем неуловимо отличаемся. С их точки зрения. На нас не получается охотиться как на зверье, но в открытом бою - человек против инсекта - мы проигрываем. И все равно в итоге одерживаем победу. Они не понимают живущей в нас слабости и силы. Для них существо может быть либо слабее, либо сильнее. Никак иначе. А люди показывают себя перед ними слишком могущественными и одновременно заманчиво беззащитными. Поэтому, Наруто, у людей есть шансы и очень неплохие." Не понимают - говорил Итачи так, словно заглядывал им в головы. Может быть, так и было. Во время "Геноцида" Учиха предоставлял тонны информации сотрудникам Центра и Наруто порой казалось, что отчетами, написанными старшим братом Саске, можно заполнить средних размеров библиотеку. Когда Узумаки говорил подобное, Итачи посмеивался и кивал - так, мол, и есть, да только отчеты все однотипные, в них раз за разом не появляется ничего существенно нового, но это обязаловка - после операции написать отчет.... В то время Итачи многое рассказывал о новых тварях. Например, об их четкой иерархии, где воинами командует единый сверхразум, высшее существо, а существа ниже лишены даже права думать. Еще старший Учиха говорил, что в тот момент, когда инсекты обретут умение понимать людей, станет роковым либо для человечества, либо для инсектов. Наруто очнулся на короткий момент, замер. Оттолкнул только что подстреленную тварь пинком тяжелого сапога, переворачивая угловатое тело на хребет и замер. Однако, такое не может произойти, говорил Итачи о возможности инсектов понять прорехи в защите людей. По крайней мере, сами по себе инсекты не способны обрести это знание. Тогда, давным-давно, десятки тысяч лет назад, Наруто спрашивал, и его собственный голос доносился из воспоминаний как сквозь толщу воды, холодом комнат Ц-4 проносясь по телу. Парень интересовался, стоит ли беспокоиться о том, чего не может быть. Итачи наградил его ничего не выражающим взглядом и сказал: "Нам нет нужды бояться, что инсекты поймут людей. Нам стоит опасаться человека, который захочет помочь инсектам постичь нас и использовать наши слабости ради своей победы." Но такого человека не существует, отрицал Узумаки, совершенно не веря в то, что какой-то сумасшедший решится пообщаться с инсектами на тему войны. Отрицал и смотрел в морду только что пристреленной твари, истекающей зелено-красной не смешивающейся жижей. Зеленой - из брюха, лап и шеи. Алая же дорожка стекала из развороченных глаз и лба широким, густым потоком, разбавленным розоватыми осколками. Это может от него не зависеть вовсе - хочет ли тот человек делиться знаниями, так говорил Итачи. Наруто долго еще размышлял, что делали бы инсекты, поняв ужас человеческих сердец? Как бы поступали, по каким болевым точкам бы били? И понимал, что не способен представить хищных тварей разумными, умеющими планировать полноценное военное наступление, оборону и, в конце-концов разработать новые способы причинения боли своим врагам. Так способны поступать только люди. Но ведь инсекты так похожи на людей... Больше, чем сами люди. Глаза заметили крылатую тень до того, как та коснулась длинными когтистыми лапами земли. Наруто развернулся, одновременно упирая приклад в плечо и мгновенно отыскивая взглядом цель - беззащитное местечко меж наростов-пластин, заведомо уязвимое, безошибочно обнаруженное на клиновидной голове приземлившейся твари. Пять пар фиолетовых глаз уставились в его глаза, и молния прошила парня от затылка до кончиков пальцев. Винтовка в руках чуть качнулась, но все равно продолжила смотреть дулом в пасть невиданного создания. На шею словно лассо накинули - Наруто ощущал жесткость пеньковой веревки прямо над кадыком, резкой болью сдавившей горло, перетирающей кожу. Хищная морда инсекта искривилась в странной гримасе, какая могла бы принадлежать удивленному человеку, но отчего-то досталась страшной бестии. Фиолетовые глаза внимательно следили будто бы за всем телом Наруто одновременно, предупреждая каждое движение. Но Наруто неосознанно замер, не шевелясь и даже вдыхая изредка, с трудом. Стоял под отравленным ядом роя взглядом, ощущая пугающе-знакомое чувство загустевшего воздуха и легкой щекотки у затылка. Инсект же разглядывал застывшего напротив солдата с головы до пят и пытался понять, что именно видит перед собой. Круглые, как у человека, зрачки твари сужались и расширялись, вторя дыханию Узумаки. Мир остановился. Инсект и человек замерли друг перед другом в зыбкой тишине, хрустальном спокойствии. Узнавание. Узнавание ощущал и Наруто, и замерший напротив него летающий инсект, сложивший перепончатые крылья жестким плащом. Над увенчанной костяными наростами головой чудовищным нимбом зажглось вынырнувшее из туч низкое северное солнце. Узумаки вдруг показалось, что в шелесте травы под ногами он слышит голос, зовущий его из прошлого, но не хватало сил отвлечься, оторваться от мистических аметистов и уделить окликающему внимания. Не хватало потому, что понималось, не мозгом даже - душой осознавалось, что нельзя отпустить страшный взгляд, нельзя отвести глаза и не дать себе разобраться, распознать сокрытое окончательно и бесповоротно... И даже злобный внутренний голос отошел далеко на второй план и до сознания не доносилось ни его возмущений, ни предупреждений. Что ты такое, призрак из прошлого, что ты такое? Застаревшее, полуживое, мучительно сдавливающее сердце тисками? Кто натянул личину чудовища и смотрит ужасающей пустотой чернильных глаз прямо в душу? Наруто не мог услышать шаги за спиной: хотя человек не скрывался, вокруг все же царила ужасная какофония и хаос. Только для Узумаки и крылатой твари существовал собственный маленький оазис тишины, словно куполом укрывший обоих и обещавший время, чтобы подумать, осознать. Поэтому Наруто не услышал, не увидел и не почувствовал. Поэтому не увидел и не почувствовал вооруженный десятком глаз инсект, парализованный неясным для роя чувством, опасным, но таким настойчивым и ведущим... Поэтому человек не спеша прицелился. Наруто, - произнес голос в самой голове. Не тот злобный и командующий, с которым Наруто жил и чьего присутствия уже не замечал. Тварь молчала, по крайней мере узкая, выдающаяся вперед челюсть не шевелилась, но все же голос принадлежал именно ей. Что ты такое? Родное, чужое? Наруто! В глазах инсекта что-то, чего нельзя увидеть - только ощутить. И Наруто ощущает. В фиолетовых радужках зарождается отблеск солнечного дня, не принадлежащего инсектам, сосредоточенное внимание, разглядывающее каждый миллиметр человеческого лица. Инсект имеет такой вид, словно бы пытается сравнить трафарет в собственных мыслях с застывшим напротив оригиналом и узнает, линию за линией сверяет и обрисовывает заново - изгиб губ, брови, разрез глаз и северное небо, окружившее широкий-широкий зрачок. Рука Наруто сама по себе дернулась, одержимая идеей коснуться инсекта, стянуть покров иллюзии и увидеть кто перед ним на самом деле... Звук одиночного выстрела прогремел громко - громче и яростнее всего, что творилось вокруг - и оборвался звенящей серебряной тишиной. Фиолетовые глаза потускнели, но не потеряли интереса: следили, как, словно вмиг заледеневший Наруто заваливается на землю, и, неожиданно сильно ударившись о промерзлую поверхность, нелепо распластывается на стеклянных стеблях. По его затылку и шее стекает струйка крови и обрывается в голодной северной траве, жадно принявшей подношение. Застывшие глаза взирают на все безучастно и уже не видят. Никакая регенерация не сумела бы помочь. Наруто умер до того, как понял, что произошло.