***
О ситуации с отцом Локсар все забыли достаточно быстро: некоторые ещё пытались смеяться и бросали свои неостроумные шутки, но таких было совсем мало, ведь появился новый повод для издевательств: совсем недавно Джувию заметили с Греем, которого уже только как не назвали (педофилом в том числе). Джувия поначалу хотела игнорировать любые шутки про неё или про Грея, чтобы показать, что данная тема не лучшая почва для унижений, но это получалось слабо: невооруженным глазом было видно, как подобные слова задевают девушку, ведь Грей стал для неё слабым местом. Очередным. Локсар считала несправедливым, что о таком хорошем человеке отзываются так плохо, не зная его совершенно. Однажды она даже поделилась с этим с самим Фуллбастером, но тот лишь рассмеялся и сказал девушке не обращать внимания на недалёких людей, познания которых заканчивается на том, что закон Архимеда открыл Архимед. Сказать было легко, а вот сделать — сложнее, но Джувия поняла одно: зачем заморачиваться, если Грею плевать, а она переживёт? Учитель, как обычно, опаздывал на первый урок то ли из-за выключенного будильника, то ли из-за своего нежелания идти на работу в принципе. В классе стоял шум: последние парты что-то громко обсуждали между собой и невольно вовлекали в свою беседу остальных. Заучки, которые надеялись, что они смогут чего-то достичь с тем образованием, которое давали тут, повторяли материал, остальные же сидели в телефонах или слушали музыку. Джувия глядела в окно на улицу. Небо затянуло тучами, что означало о скором дожде. Из открытого окна дуло едва ощутимой свежестью. Джувия любила дождь, поэтому с лёгкой улыбкой смотрела на школьный двор. Краем глаза в отражение она заметила Гажила, который то ли смотрел прямо на неё, то ли тоже любовался природой. Джувия слегка дёрнулась, когда встретилась с ним взглядами. В них было столько безразличия, но девушка знала, что Гажил искусный обманщик: у него и глаза могут врать. Она отвернулась от окна к зелёной доске и услышала своё имя в беседе одноклассников: — Я думаю, Джувия с ним спит. А зачем она ему ещё нужна? — спросил женский голос. Локсар обернулась и посмотрела на свою одноклассницу. — А он хоть платит? Я думаю, она не против такого заработка, кушать же хочется. — посмеялся парень, сидящий в пол-оборота. — Вы видели, как она его защищает? Влюбилась, небось, дурочка, а он, уверена, попользуется и бросит её. — протянула всезнающая Рей. Джувия растерянно смотрела на ребят, пока не встретилась с Рей взглядами, а та улыбнулась ей и сказала: — Я ведь права, да? Влюбилась? Бедняга. — Локсар хотела отвернуться, но Рей продолжила: — Ему такие убогие не нужны. Он довольно-таки симпатичный. Не для таких, как ты. — Ты просто обожаешь Джувию. — вдруг в образовавшейся секундной тишине прозвучал голос Гажила, который по-прежнему смотрел в окно. — Что, прости? — возмутилась Рей, приподняв одну бровь. — Ты просто обожаешь Джувию. — чуть медленней проговорил парень. — Каждый твой разговор либо начинается с неё, либо заканчивается. Я не удивлюсь, если ты дрочишь на неё по ночам. — он, наконец, посмотрел на одноклассницу. — Только знаешь в чём проблема? Я не хочу этого знать, я не хочу слушать ваше тупое кудахтанье. Локсар мне неинтересна от слова «вообще». Просто признай, что Локсар — не такое уж и пустое место, как ты орёшь, или тебя привлекает пустота? — Редфокс прожигал взглядом Рей, которая растерялась, но не подавала виду. — Признавай или затки свой ротик чем-то получше, тем, что принесёт тебе хотя бы деньги на новую сумочку. — парень отвернулся совсем. — Совесть появилась? Защищаешь её, после того как опозорил? А ты не такой уж и отморозок получается, как все думают. — чтобы скрыть растерянность, Рей мило улыбнулась и смотрела в упор на спину Гажила. — О своих поступках не сожалею. Совесть спит также крепко, как и раньше. — Гажил повернул голову и встретился с Рей взглядами. У них образовалась своеобразная битва взглядами, в которой победил, впрочем, как и всегда, Гажил. — Не моя вина, что мне не нравится Локсар, чтобы я говорил о ней столько же, сколько ты. Умолкни. — последние слова он произнёс шёпотом, но в повисшей тишине они прозвучали на весь кабинет. Джувия знала, что когда Гажил переходит на шепот — он очень и очень зол. Локсар дрогнула и отвернулась от одноклассников обратно к окну. Гажил никогда не поддерживал насмешки одноклассников, но девушка знала, что в своём узком кругу он отпускал гадкие шутки про неё, но она не злилась. Она не могла заставить себя ненавидеть Гажила, потому что, несмотря на всё произошедшее, он иногда защищал её, хотя никогда не признавал этого. Джувия верила, что осталось в нём то хорошее, что она сумела узреть за их недолгую дружбу. Те дни она вспоминала чаще всего с улыбкой на лице, потому что именно тогда она смогла почувствовать себя счастливой, понять весь глубинный смысл слова «друг». Лучший друг. О том, что было дальше, девушка предпочитала не вспоминать, потому что это кончалось слезами и новыми шрамами на теле Грея. «В этот раз я благодарить его не стану», — подумала Джувия, хотя сразу поняла, что попыталась обмануть саму себя.***
Разговор с Каной не вылезал из головы. Джувия и сама всё прекрасно знала и понимала, но слова Каны отдались глухой болью в груди. Поначалу девушка решила, что попытается свести все встречи с Греем на минимум, чтобы не усложнять ни себе, ни ему жизнь, а потом на следующий же день опять пришла к его офису, только в этот раз скрылась, чтобы он её не увидел. Брюнет постоял пять минут, оглядываясь по сторонам, а потом устало вздохнул и направился в сторону дома самым длинным путём — Джувия выучила их наизусть. Сперва Локсар показалось, что он ждал именно её и именно из-за того, что её нет, грустно вздохнул! Девушке пришлось собрать все своим силы, чтобы не выбежать из-за дерева с криками. Наверное, он ожидал её увидеть, чтобы лично убедиться, что с ней всё хорошо и что сегодня на его теле останется ровно столько же шрамом, сколько было вчера. Джувия отошла в противоположную сторону и села на лавку возле офиса. Зачем она приходит сюда, встречает его, наслаждается каждой секундой разговора, если знает, что дальше отметки «хорошие знакомые» они не уйдут? Грей ни за что не бросит Уртир ради неё, такой по-настоящему убогой девочки из бедной семьи, которая причиняла ему боль всю свою сознательную жизнь. Может она вообще нужна Грею, чтобы залечить свои старые шрамы? Ведь, когда соулмейты вместе, шрамы пропадают, и Грей должен знать об этом, однако о таком Джувия думать не могла. Она считала, что одно дело жалость: одно из самых ужасных чувств из всех, которые могут люди испытывать друг к другу. Обычно девушка его представляла как что-то липкое, тягучее, обволакивающее тебя полностью и не дающее сделать верный шаг: оно начинало тобой управлять. Жалость могла стать кем угодно: радостью, чувством, что именно это тебе необходимо, даже боязнью потерять этого самого человека. Жалость проникала всюду, открывала абсолютно все потайные двери твоей души, чтобы ты никогда не понял, что именно она управляет тобой. А вот пользование — совсем иное. Если бы Джувия могла презирать, она бы обязательно презирала это умение некоторых людей. Оно было мерзким, хладнокровным и также открывало абсолютно все потайные двери, но только человек мог и умел подчинять это себе, и оно никогда не обернулось бы во вред своему хозяину: будет покорным, как сторожевой пёс, охраняющий покой хозяина. Джувия верила в меньшее из зол и верила, что Грей достаточно умный человек, чтобы не испытывать хоть одно из этих чувств. Если он и вправду общается с ней из-за жалости, то он просто обязан ей рассказать об этом, иначе сделает всё только хуже, ведь она уже успела в него влюбиться. Локсар не уверена, когда именно она осознала это: когда потеряла сознание на лавке или когда увидела, что шрам исчез, а может быть, она поняла это, когда увидел его в дверях своей палаты в день выписки, или влюбилась в него в тот самый поход в кино, когда его профиль был освещён голубым свечением экрана, и она поймала себя на мысли, что совершенно не помнит, о чём был фильм. Исход был всё равно один: она влюбилась. Влюбилась настолько сильно, что сама не поверила в то, что способна испытывать такие сильные, а главное — светлые чувства по отношению к кому-то. Это было в новинку, это было дико. Просыпаться с мыслью о том, что есть ради кого-то, думать о ком-то и быть такой счастливой, потому что на тебя просто посмотрели. Однако была и другая сторона медали: когда их короткие прогулки с Греем заканчивались, Джувия ощущала внутри себя зияющую дыру, которая затягивалась только после общения с Греем. Порой ей так хотелось быть постарше и встретить Грея в тот период, когда он всё ещё был свободен, но она понимала, что это невозможно и что судьба паршивая шутница, раз соединила нитями двух совершенно разных людей. Девушка медленно шла в сторону своего дома, но каким-то странным образом оказалась возле дома Грея. На календаре значилась суббота, а на часах было не больше четырнадцати. Джувия никогда не видела это место при свете дня. Стеклянный полукруглый дом отражал солнечные лучи, ослепляя случайных прохожих. Перед домом была самая обычная детская площадка, на которой гуляли дети, радуясь, на удивление, тёплой погоде в середине октября. Деревья пытались скрыть эту уютную площадку от глаз, но из-за осени на них едва оставались золотистые листики. Вся земля была укрыта разноцветным ковров: природа удивительный художник, который старается над каждой своей картиной и никогда не делает ничего просто так. Джувия остановилась, чтобы насладиться атмосферой витающей в воздухе и видом, который не портили даже голые деревья, потому что там, где жила она, осень была отвратительной и грязной. Локсар стояла так пару минут, пока её не окликнули откуда-то сбоку. Она посмотрела в ту сторону и увидела улыбающуюся Люси, которая махала ей рукой. Джувия не очень хотела, чтобы хоть кто-то знал о том, что она была тут, но убегать было бы минимум неправильно, максимум глупо, поэтому школьница улыбнулась и подошла ближе. — Привет, какими судьбами тут? — Люси улыбалась так широко, что невольно хотелось улыбаться и Джувии. — Здравствуй, я тут просто гуляла. — Джувия немного замялась, потому что сама не думала тут появиться. — А Грей не дома. — нарушила минутное молчание Люси, пытаясь ухватиться за любую, даже неверную, ниточку, чтобы продолжить разговор. — Они поехали смотреть Уртир свадебное платье. Если они купят сейчас платье, то я больше чем уверена, что до свадьбы Уртир точно не забеременеет: Грей просто откажется наотрез покупать новое платье. — Люси засмеялась, но заметив, что её собеседнице совсем не смешно, улыбка сошла с её уст. — Кхм. — Они долго уже вместе? — спросила Джувия, смотря вдаль. — Да, уже четвёртый год. — Люси неловко улыбнулась, посмотрев на своего сына, играющего на горке. — Я тут с Нэшем гуляю. Хочешь познакомлю? — Нет, спасибо, дети меня не любят. — Джувия замахала руками. — Он даже Грея полюбил, а вот его действительно дети не особо жалуют. Нэш, иди сюда! Нэш, подойди к маме, пожалуйста! — сын посмотрел в сторону девушек, скатился с горки и побежал к маме. — Познакомься, это Джувия, она подруга дяди Грея. — Люси показала рукой на Локсар, которая неловко улыбнулась. — Здравствуйте. — малыш улыбнулся такой же улыбкой, что и его мама. — А как же тогда тётя Уртир, мама? — он посмотрел сначала на маму, потом на Джувию. — Она хорошая. — Нет-нет, — Хартфилии вдруг стало так неудобно. Она замахала головой. — Джувия просто подруга, а тётя Уртир будущая жена дяди Грея. Это разное, сынок. — Нэш задумчиво посмотрел на Джувию: — Но ты тоже классная! — и улыбнулся своей детской улыбкой. — Спасибо. — Локсар выдавила из-за себя улыбку, чтобы не обижать малыша. — Ты тоже. — Ну, всё, иди гуляй, а то скоро домой. — сын побежал обратно на горку, где его уже заждался друг. — Видишь, понравилась. — сконфуженная всей ситуацией произнесла Люси. — Извини, что он тебя принял за не ту подругу, просто он ещё маленький. — Я всё понимаю, да и к тому же я и вправду подруга Грея. Соулмейты необязательно должны быть вместе, они могут быть и просто друзьями. Как раз наш случай. — девушка поджала нижнюю губу и слегка улыбнулась. — На самом деле хорошо, что ты не питаешь иллюзий. — произнесла Люси. Она поймала Джувию на лжи, но решила не подавать виду и притвориться дурочкой, чтобы донести до Локсар правильные мысли. — Да. — всё, что смогла ответить Джувия. В глазах вдруг защипало, но она обязана сдержаться, чтобы Люси не увидела. — Я пойду. — голос дрогнул. — У тебя чудесный сын, на тебя очень похож. Пока! — Спасибо. Пока. — Люси опять улыбнулась, но как Джувия отвернулась, улыбка спала, а в глазах читалась грусть. — Мне так жаль, что всё оборачивается именно так. Джувия шла быстро: она не успевала перебирать ногами, поэтому несколько раз чуть не упала на ровном месте. Хотелось спрятаться от всего на свете, а главное от раздирающей боли, которая, кажется, нашла свой конечный дом — душу Локсар. Девушка до боли кусала губу, чтобы не расплакаться, ведь он узнает об этом, но такая уловка уже не спасала. Душевная боль не отходила на задний план, а наоборот, приумножалась. Она была настолько сильной, что казалось, каждое ребро спокойно треснет от её прикосновения. Даже поразительно, как такое может скрываться внутри хрупкой шестнадцатилетней девочки, которая ещё не должна знать такое слово как «боль», а чувствовать её — тем более. Боль всегда ощущалась сильнее, чем радость. Встреча с Греем приносила огромную радость, но боль после расставания всё же всегда была сильнее. Она не обволакивала, а била, как острый нож в руках умелого убийцы. Быстро и точно в цель. Локсар хотелось осесть прямо на холодный тротуар и зарыдать так, как она никогда не плакала, но ей не дало это сделать две вещи: нежелание причинять боль Грею и он сам, идущий с Уртир под руку прямо в сторону девушки. Джувия юркнула в подворотню, чтобы не встретиться с ним взглядами. Она стояла, прижавшись к стене, и старалась не дышать, словно Фуллбастер обладал идеальным слухом. Локсар услышала его голос, и вместо того приятного тепла, что разливалось каждый раз, ощутила острую боль в области сердца, а все внутренности сжались в комок. Девушка не могла понять, что именно говорит парень, потому что слова ни при каком желании не хотели строиться в осмысленные предложения: то Локсар сразу же забывала начало предложения, то и вовсе не слышала конец, но понимала одно — Грей счастлив прямо в эту минуту, когда она стоит в подворотне, закрывая рот рукой и пытаясь не расплакаться от невыносимой боли. Он рад. А вот она нет. Хотя обещала самой себе быть счастливой лишь от одной мысли, что счастлив и он. Обещала, что сделает всё возможное ради его счастья, не понимая, что для этого достаточно лишь исчезнуть, но теперь после разговора с Каной и Люси она понимает, что это и нужно сделать, и чем раньше — тем лучше именно для неё. Но сможет ли Джувия это? Абсолютно точно нет. Пока будет возможность цепляться за Грея, она будет это делать, ведь именно с ним она поняла, что такое счастье.***
Локсар было просто необходимо кому-то выговориться, но к Кане идти она не хотела. Девушка ходила по малолюдным переулкам, всё больше отдаляясь от аккуратного и чистого района, в которым живёт Грей, в свой грязный, пропахший бедностью. Джувия ненавидела свой дом, улицу, на которой жила, дома соседей, но не признавала это. Когда она видела фасад своего дома, маленький завтрак, который она съедала перед школой, просился наружу. Ужасные и грязные стены; деревянные старые окна, поцарапанные со временем; дверь, которая никогда не закрывалась полностью и скрипела настолько отвратительно, что Джувия считала мамин крик ещё райской музыкой. Траву, казалось, никто не знал, что нужно подстригать, где-то она была просто вырвана и на этом месте оставалась дырка, наполненная землей, цветы никогда не росли, это место даже сорняки старались обходить стороной. Соседские дома выглядели куда лучше, хотя особняками их назвать тоже нельзя было: бедный район с бедными людьми, и даже тут Джувия смогла стать самой худшей. Соседи сторонились их, увидев на улице, всегда отводили взгляд и скорее уходили в дом. Поначалу было обидно, но потом семья привыкла и сама даже не пыталась быть дружелюбной, несмотря на то, что миссис Локсар чудесная и общительная женщина. Джувия шла вперёд, смотря под ноги. Солнце уже заходило за горизонт, уступая место блеклой луне. Насладиться закатом девушка не могла, потому что трёхэтажные дома из кирпичей, между которыми она шла, закрывали весь обзор на небо. Маленькие струйки света пробивались сквозь щели, чтобы переулок не утонул в темноте насовсем. Джувия ускорила шаг, чтобы поскорее выйти на свет, где будет не так страшно. Спустя пару минут она врезалась в кого-то и, от испуга не устояв на ногах, упала прямо в лужу. Девушка попятилась назад, боясь взглянуть на того, в кого врезалась, ведь понимала, что контингент тут подобен местности: какие-то хулиганы или наркоманы, потому что именно эта часть города не отслеживалась полицейскими. Фигура стояла на месте, пока девушка лихорадочно пятилась, врезавшись спиной в мусорный бак. Именно тогда Локсар решила взглянуть на человека. Гажил. Чёртов Гажил. — И что ты тут забыла? — спросил он, но без привычной грубости. — Я… я шла коротким путём домой. — Джувия быстро встала и начала отряхиваться. — Может, умереть? Не мне тебе говорить, где ты живёшь и насколько дороги, кроме центральной, опасны. — парень усмехнулся и потушил сигарету. — Терять всё равно нечего. — произнесла девушка и посмотрела ему в глаза. Гажил отшатнулся: именно тогда она точно также смотрела на него. Глазами, полными боли и отчаянья, когда слова «нечего терять» сказаны не для красивого слога, а потому что так и есть. — А ты почему тут? — Бар. — коротко ответил Редфокс, пытаясь собрать все свои мысли в кучу. — Ты же нашла своего соулмейта, как и мечтала, и говоришь, что нечего терять? — Гажил попытался придать усмешки своим словам. — Я ему не нужна. — голос дрогнул, и Джувия не смогла стерпеть. Слёзы сами полились из её глаз, рисуя неровные дорожки на щеках. Гажил стоял в ступоре, смотря, как тело подруги содрогается от рыданий, а руки стараются побольнее ущипнуть девушку за ногу. — Как и всем остальным, даже маме без меня было бы лучше. Я убогая, всё только порчу, и моя жизнь ничего не стоит. Я так надеялась, что хотя бы буду нужна соулмейту, ведь родственные связи — не пустой звук, так? А по итогу такой, как я, даже пара не предусмотрена. — девушка зарыдала ещё сильнее. Гажил понял. Понял, наконец, почему Джувия должна его ненавидеть, почему она должна хотя бы раз ударить его при людях, почему она должна желать ему смерти и главное — почему он сам этого хочет. Повисло молчание: Джувия была попросту не в состоянии сказать хоть что-то, а Гажил не знал, потому что был обычно причиной слёз, а не их свидетелем. Такой, как он, огромный, грубый и страшный не может успокаивать, лишь заставлять страдать ещё сильнее. Руки, привыкшие бить, с ссадинами на костяшках, сами собой потянулись к бывшей подруге и притянули к телу Гажила. Джувия поддалась и уткнулась ему в плечо, рыдая всё сильнее. Гажил уперся своим подбородком в макушку девушки и смотрел вперёд перед собой, думая, как он может успокоить Джувию, пока та лечила свои раны, причиняя их другому.