***
С того разговора прошло около трёх дней, наступили выходные, в которые, по совету врача, Грей вместе с Уртир, Нацу и Люси решил выбраться погулять. Нэша отвезли к родителям Нацу, и сами решили сходить на какой-нибудь фильм. Люси и Уртир были категорически против ужасов, как бы Нацу, желающий глянуть последнюю часть из трилогии про зомби, не уговаривал их. Грей, зная, что выбор фильма либо сразу перерастет в скандал, либо постепенно, отказался участвовать в этом и смиренно слушал доводы Нацу почему именно на этот фильм все должны пойти. Люси же агитировала всех пойти на слёзовыжимательную мелодраму. Грей вспомнил, как последний раз ходил в кино с Джувии и поймал себя на мысли, что тогда он украдкой, как неуверенный в себе юноша, периодически разглядывал профиль Локсар: её маленький и аккуратный носик врезался ему в память. Брюнет высказался против мелодрамы, когда понял, что Нацу почти сдался. Уртир предложила, как последний вариант, сходить на мультфильм, но никто не согласился. В конечном счёте, все решили пойти на приключенческий фильм, давно идущий в прокате. На середине фильма Грей вдруг осознал, что уже видел эти сцены, знает этих персонажей. Именно на этот фильм, как только он вышел, парень ходил с Джувией. Месяц назад, чуть, может быть, больше, он также сидел в этом зале и наблюдал за историей, разворачивающейся на экране. Рядом с ним сидела Джувия, и порой ему казалось, что она совсем худенькая для такого большого кресла. Иногда она смотрела на него, не скрывая этого, и Грей сдерживался, чтобы не посмотреть в ответ. Теперь же слева от него сидел Нацу, явно сожалеющий о том, что не настоял на своём, а справа Уртир, держащая Грея за руку. Девушка почти не смотрела на него, поглощённая фильмом, но он ощущал её теплую руку на своей холодной. Посреди фильма иногда он закрывал глаза, и перед ним не было ничего, кроме мягкой ладони девушки. Парень держался за эту руку, как утопающий в болоте за ветку, протянутую с берега. Грей ощущал, что тонет, что шансы его спасти равны одному проценту, но продолжал крепко держать руку. Люси вместе с Уртир шли позади парней и оживлённо обсуждали, на удивление, понравившийся им фильм. Нацу же не оценил гениальность очередного блокбастера и шёл, смотря в пол, как обиженный ребёнок. Грей и половины фильма не запомнил, поэтому даже поругать его с Нацу не мог. Весь оставшийся фильм Грей снова думал о Джувии и о том, что она жива. Он, как Люси и сказала, не поехал к ней на первых парах, хотя всё тело рвалось в тот бедный район. Потом брюнет сам понял, что, по крайне мере пока, этого делать не стоит, возможно, не стоит вообще её видеть. Увидит он — и что? Что дальше? Дружить они навряд ли смогут, а другого Грей не может предложить, но как же хотелось снова увидеть эти необычные голубые волосы! Хотелось опять заглянуть в небесно-голубые чистые глаза, узреть как огонь радости медленно разрастается в них, полюбоваться на густые чёрные ресницы, которыми она хлопала так невинно. Хотелось издалека увидеть её — даже будь она синим пятном среди множества других — хотелось! Грей измывался от желания, бьющего его, как дождь, который пытался потопить бумажный кораблик. — Я считаю, что нам с тобой надо было пойти на ужастик, а их отвести на мелодраму. Вот так бы мы точно хорошо провели время! — жаловался Нацу. — Такой банальщины я в жизни не видел. И вот это тот фильм, который многие ждали? — Нацу, не ворчи! — весело отозвалась Люси. — Мы изначально шли посмотреть легкий фильм, который забудем через пару дней. Да и вообще, твой ужастик, думаю, побанальнее будет! — Почему же? — к Нацу вернулись силы спорить. Он от такого заявления даже подпрыгнул на месте. — Зомби — одна из самых заезженных идей. — с умным видом сказала Хартфилия. — Впрочем, думаю, как и вся нечесть. — вставила свою лепту Уртир. — Вы просто ничего не понимаете! — Драгнил обиженно отвернулся от девушек. Вдруг он остановился и посмотрел куда-то вперёд. Грей, полностью полагающийся в дороге на своего друга, недовольно цокнул и остановился рядом с ним, всматриваясь в причину резкого торможения. Долго думать не пришлось. Вмиг — ноги подкосились, а перед глазами поплыло, живот стянуло неприятное, колющее чувство. Там, среди всех этих людей, блеклых и серых, стояла она. Она. Её голубые волосы были собраны в пышный высокий хвост, и Грей вдруг подумал, что так ей идёт больше всего. На ней была накинута чрезмерно огромная чёрная куртка. А рядом с ней шёл… шёл здоровый парень, сошедший с плакатов о том, какой молодёжь не должна быть. Джувия рядом с ним выглядела такой крошечной и хрупкой. Грею казалось, что он может сломать её запросто, но парень шёл аккуратно, стараясь не соприкасаться руками с девушкой, будто сам боялся её сломать. Джувия шла вперёд, рассматривая яркие магазинные витрины и людей, выходящих из бутиков, как вдруг бегло — совершенно случайно — посмотрела на Грея и сразу же узнала его. Фуллбастер это понял, потому что девушка вдруг остановилась и затряслась. Между ними было расстояние в несколько метров, десятки людей, тысяча вдруг возникших чувств и невозможность больше сдерживать себя. Грей, он никогда так быстро не бегал, — парень в этом уверен — в секунду уже оказался около Джувии. Его скромные желания увидеть её издалека тут же пропали. Всё казалось миражом, который вот-вот исчезнет, поэтому он хотел поскорее увидеть её вблизи, запомнить всё детально. Джувия стояла, поражённая этой встречей, не смея двигаться. Сердце Грея в железной клетке — в груди — взвыло, как принцесса, молящая о спасение. Вдруг стало так тесно, что кости больно врезались в сердце, как ведьма в руку принцессы, когда узнала о её намерениях сбежать. Ещё чуть-чуть и оно сплющится от тесноты, посчитав, что это единственный верный вариант, как принцесса, спрыгнувшая с окна высокой башни. Фуллбастер забыл как дышать, смотря на Джувию через появляющуюся пелену на глазах. Он боялся прикоснуться к ней, потому что боялся ощутить пустоту на том месте, на котором стояла Джувия. Неужели она, живая, дышащая, чувствующая! стоит перед ним, смотрит на него и борется с противоречивыми чувствами внутри себя? Грей, привыкший не рисковать в своей жизни, протянул руки к девушке. Он готов пойти на риск, дотронуться до неё, и если она исчезнет, то он больше никогда в жизни не поверит своим глазам. Сперва он ощутил грубую кожу куртки, потом через неё худой силуэт Джувии. Грей обнял девушку некрепко, давая ей возможность его отстранить, если она захочет, но так, чтобы почувствовать её, убедиться в том, что она материальна. Джувия не отстранилась, но до конца не верила в происходящее: её руки болтались вдоль тела. Казалось, что, осмелившись обнять парня в ответ, она больно обожжётся. Девушка чувствовала, как его тело содрогается, и вдруг узнала в этом что-то от матери, обнимающей её также почти каждый вечер. Нежно, некрепко, но при этом боясь потерять. Девушка обняла его в ответ, положив свои руки аккуратно, не желая обжечься об его чёрное пальто, на его спину. В этот момент показалось, что время остановилось, что не существует больше никого: ни того страшного парня, готового ринуться в бой при первой же возможности, ни Нацу, который, видимо, всё понял, ни Люси с Уртир, глядящих с удивлением и необычайной болью в глазах, ни тех людей, обходящих стороной, ни самого Грея с Джувией. Не было Грея, — ни старого, ни нового — не было Джувии — ни живой, ни мёртвой. Они стали единым целым, неспособным существовать друг без друга. Тогда Грей подумал, что его шансы на спасения стали равны двум процентам, как их не осталось вовсе. Всего на пару минут, в сознании промелькнуло, что всё это неправильно, неверно. Там, сзади него, стояла его будущая жена, и она видела всё так чётко, как не смог бы увидеть человек со стопроцентным зрением. Несмотря на этот взгляд, который можно было назвать уколом, и это определение было куда точнее, отпускать Джувию не хотелось ни на секунду. Пускай тысячи иголок воткнутся в его спину — это ничто по сравнению с ощущением маленького тела в его больших объятиях. Однако через пару минут им всё-таки пришлось разъединиться, и мир опять пришёл в движение: грозный парень нахмурил свои брови сильнее и, возможно, сжал кулаки; Нацу соскочил с места и оказался около друга, а Уртир с Люси скрылись где-то среди людей. Грей смотрел на Джувию, пытаясь понять, что именно он испытывал в эту минуту: жгучую ненависть к самому себе или сладкое освобождение от дурных мыслей. Никто так и не проронил и звука: слов не было, потому что не было рта, способного их произнести. Нацу увёл Грея от Джувии, чувствуя, как растёт напряжение. Фуллбастер, которого, как маленького ребёнка, тащили за руку, оглядывался постоянно и натыкался на немую Джувию с поднесённой ладонью ко рту. Их отделяли прохожие, но Грей, каждый раз выныривая, видел её. И, возможно из-за расстояния, парню показалось, что её глаза блестели, как звёзды на ночном небе. В метро, когда Нацу усадил его на сидение, Фуллбастер почувствовал, что его будто что-то укололо чуть ниже локтя. Это подействовало отрезвляюще на парня. Он глянул на стоящего рядом Нацу, разглядывающего своё отражение на стекле. В душе заныло противное чувство стыда: Грей поддался своим желаниям, наплевав на собственных друзей, на Уртир. Парень подумал, каково было тогда Уртир смотреть на это, ведь сам он никогда не бежал так к ней. А Нацу с Люси, которые просто хотели провести хороший вечер с друзьями? Грей опять всё испортил. Фуллбастер открыл рот, чтобы извиниться, но осёкся — где была раньше его способность говорить? Почему, наконец увидев Джувию, он не смог выдавить из себя пресловутое «я рад»? А может даже к лучшему, что он тогда утратил возможность говорить? Вдруг бы Грей поддался нахлынувшим чувствам и сказал бы много лишнего, того, в чём он не уверен, как, например, «я люблю тебя»? Или Джувия как раз ждала этих слов, смотря с какой-то горькой подозрительностью? Теперь Фуллбастер не мог ответить на этот вопрос, но он мог подумать о том, насколько бы правдивы бы были его слова. Грей не был уверен, что любит Джувию, но всё его тело кричало об этом. Грей не был уверен, что любит Уртир, но его разум говорил об этом. Парень метался меж двух огней, и каждый из них обжигал его. — Что это было? — спросил Нацу, не поворачиваясь к другу. — Я не знаю. — обречённо сказал Грей. — После того дня, когда я узнал, что она жива, я хотел увидеть её. Я не сдержался. — Ты выглядел как полный дурак. — вдруг усмехнулся Нацу. — Сказал бы ей хоть что-нибудь. — Я не смог. — Фуллбастер запустил руку в волосы. — Я должен был. Должен был. — Да на самом деле, поступки четче слов. Джувия не глупая и всё поняла. — успокаивающе сказал Нацу, поняв, что друг всё воспринял всерьёз. — Что она должна была понять? — с какой-то злобой бросил Грей, но злился он вовсе не на друга. — То, что она дорога тебе. Если бы она была для тебя всё той же ничего не значащей школьницей, то ты бы навряд ли так сильно обрадовался ей, даже думая, что она умерла. — Нацу хорошо знал своего друга. — Ты бросился к ней, несмотря даже на Уртир, стоящую сзади. — А где, кстати, Уртир и Люси? — Грей впервые за всё время спохватился о девушках. Сердце горько кольнуло воспоминание об Уртир. — Я думаю, они уже дома. Они поехали домой на машине. — Люси тебе ничего не писала? — стало тревожно за свою невесту. — Нет, но и так ясно, что тебя ждёт серьёзный разговор. — Драгнил грустно усмехнулся. — Тебе придётся, наконец, сделать выбор. — А разве выбор уже не сделан? — Фуллбастер посмотрел на себя в отражение: уставшие глаза с синяками под ними и двухдневная щетина.***
Уртир сидела на кухне, когда Грей вернулся домой. Она пила кофе, несмотря на то, что обычно предпочтение отдавала чаю. Девушка смотрела в одну точку, пока на кухню не зашёл Грей. Он в пальто сел на свободный стул и смотрел в окно, находящееся за спиной девушки. Уртир сделала ещё пару глотков кофе и посмотрела на парня, который когда-то был так близко, а теперь между ними пропасть. Грей всё ещё был тем же Греем — внешне по крайне мере. За оболочкой скрывался совершенно неизвестный для Милкович человек, чужой, который по иронии судьбы выглядел так же, как её любимый человек. Девушка давно чувствовала изменения, но она думала, что сможет их принять, привыкнет к ним. Уртир была готова на многое ради сохранения их отношений, потому что Грей был для неё всем и чуть больше, но есть ли смысл пытаться и мучить и себя, и любимого человека, за которого готова отдать жизнь, если тот самый человек думает о совершенно другой и желает видеть только её? Как бы ни была сильна любовь Уртир, она не сможет существовать одна. Такая любовь умрёт медленно и мучительно, поэтому лучшее как можно быстрее убить её, пока она не утащила вместе с собой. — Я сказала тебе, что буду ждать тебя столько, сколько понадобиться тебе: хоть месяц, год или всю жизнь. Я очень виню себя, что тогда устроила тот вечер. Просто я подумала, что всё это действительно осталось позади. — она снова сделала глоток кофе. — То, что произошло сегодня, я могу списать на то, что ты думал, что она мертва и, наверное, я бы тоже побежала. Только скажи мне, что любишь меня, и я забуду обо всём этом. — Я знал, что она жива. Мне Люси сказала. — не было смысла молчать и врать. — Ты любишь меня? — дрожащим, но настойчивым голосом спросила Милкович. — Прежде чем ты опять задашь этот вопрос, я должен сказать тебе кое-что. — Грею казалось, что он сам второй рукой разжимает пальцы. — Джувия была тут в тот день, когда мы поссорились. — остался один палец. — Мы целовались. — полёт не обещал быть приятным. — Но мы не спали. — Грей, почему тогда в больнице ты сказал, что любишь меня? К чему было всё это? — губы девушки дрожали, а из глаз вот-вот покатятся слёзы. — Я верил в это. — А теперь? — с невыносимой болью в голосе спросила девушка. Ответы Грея разрывали сердце: ответ на этот вопрос был решающим. Любил ли Грей Уртир? Да, любил. Любил, когда они только общались. Любил, когда впервые поцеловал. Любил, когда стоял на одном колене. Любил, когда её волосы щекотали голую грудь. Любил, когда раны располосовали его тело. А что дальше? Когда произошёл тот переломный момент? Когда Грей глубоко внутри осознал, что это больше не любовь, а глупое цепляние за прошлое? Когда вдруг Уртир перестала быть для него идеалом? Тогда, когда Джувия впервые улыбнулась своей невинной улыбкой или когда сморозила какую-то нелепицу, о которой потом парень очень много думал? Или, может, тогда, когда Джувия приходила встречать парня с работы, веря в то, что они смогут подружиться? Грей осознал всего на секунду — ещё до встречи с Джувией он больше не любил Уртир. То, что было между ними, было привязанностью, нежеланием что-то менять в устоявшейся и, наверное, счастливой жизни. Парень верил в том, что между ними может вспыхнуть огонь новой любви, даже можно сказать, надеялся. Дни шли, месяца сменялись, но не было видно даже маленькой искры. Появилась Джувия, которая и стала той искрой, способной зажечь костёр, но костёр разросся так сильно, что подпалил стоящие рядом деревья. — Нет. — одно слово, три буквы, но столько боли. — Наверное, моя любовь была привязанностью и не более. Извини меня, что всё вышло именно так, но когда-то я действительно тебя любил и видел своей женой. — Грею ощутил вкус падения: лёгкий, как пушинка, но навязчивый, превращающийся в омерзительный вкус гнили. — Не прощай меня за месяцы обмана. Я недостоин этого. — Я завтра соберу свои вещи и уеду. — девушка встала, пошатываясь. — Уртир… — Я хочу тебя ненавидеть, но я очень сильно тебя люблю. — она остановилась на полпути и повернулась к парню. — Будь счастлив, Грей.