Хочу на нулевой!

      Прошло ещё пять тысяч ничем не примечательных лет. Ну, почти ничем. У империи появлялось всё больше колоний: Жёлтая посвящала всё своё время этому. Новые планеты, новые проекты, новые самоцветы и новые постройки — всё, чтобы заглушать боль, чтобы не думать об отношениях с сёстрами, которые не стали лучше. Розовая уже не смотрела настолько холодно, не было больше тех огоньков ненависти в её глазах. И она, и Синяя смотрели на неё весьма равнодушно. Есть и есть… Работа пусть и забирала много сил, что, вообще-то, для здоровья самоцвета не очень хорошо, но заметный эффект у Алмаза будет не раньше чем через двадцать пять тысяч лет, да и только она могла хотя бы временно приостановить процесс медленного разрушения изнутри. Теперь Родной Мир имеет много прекрасных планет в своём распоряжении, множество ресурсов и отличных самоцветов, вот только от этого не было почти совсем никакой радости. А та крупица радости появлялась, потому что иногда возникали мысли, что Белая… Белая бы гордилась. Раньше за успехи она хвалила, и это была очень мотивирующая на следующие свершения награда. Теперь работа — лишь лекарство, позволяющее чуть дольше не сходить с ума. Розовая понимает это не хуже и тоже много времени проводит за экранами, хотя ей поздновато. Если Жёлтая предполагала, что Белый Алмаз могла бы гордиться, увидев плоды трудов младшей, то Розовая… Розовая выполняла работу, думая, как Белая похвалит её, когда вернётся из своего путешествия. Путешествие к столь далёким звёздам, что от них никакой сигнал не достаёт и никогда не достанет. Ведь этих звёзд нет.       Розовый Алмаз, громко закричав, ударилась головой об стену так, что на лбу появилась слегка кровоточащая рана, а вокруг возникли небольшие трещинки на световом теле, а может, и на скелете тоже. Больно, очень больно. Зачем она это сделала? Розовая прекрасно понимала, что ей ничего травма не принесёт, кроме боли. Белая не придёт быстрее, а как попытка сохранить что-нибудь от психического здоровья, принося вред физическому, оно бесполезно. Розовый Алмаз осознавала это и продолжала снова и снова повторять данное действие. Нет, больше одного или двух раз она не билась, зато проводила эту процедуру довольно регулярно, может, раз в день, иногда в два.       Розовая выпрямилась и встала с пола, после чего подошла к кровати и стала залечивать повреждение. Зачем? Какая вообще разница, что с ней, если Белой нет рядом? Если она мертва… «Нет, нет и нет!» — тут же кричала она в мыслях, рыдая наяву. До сих пор лишь часть камня смирилась с очевидным, когда вторая часть отчаянно твердила, что они ещё встретятся. А крохотный кусочек той оптимистичной части даже уверял, что всё будет хорошо. Розовый Алмаз вцепилась в свои волосы, чуть-чуть портя причёску, хотя она и так всегда была немного «торчащей», правда теперь не так ровно. Да кому какое дело? Она наедине с жемчужиной, которая забилась в угол, стараясь быть как можно менее заметной, и с ужасом пялилась на хозяйку. Несмотря на то что подобное поведение у Розовой началось давно, служанка никак не могла привыкнуть к этому. Принять, что нет больше той милой Розовой, что была ко всем достаточно добра и снисходительна, прощала небольшие нарушения, и часто можно было заметить очаровательную улыбку на её лице. Когда она в последний раз улыбалась, будучи действительно счастливой? Ну да, примерно пять тысяч лет назад. А просто улыбаться… Это не считается. Розовый Алмаз и сейчас смеялась, что-то бормоча про Белую. В её руке сверкнул небольшой тёмно-розовый клинок.  — Мой Алмаз?.. — раздался тихий напуганный голос Розовой Жемчуг, смотрящей с неподдельным страхом на госпожу. Этот взгляд заставил что-то шевельнуться в самоцвете правительницы.  — Не бойся. Всё хорошо, — ответила Розовая и как бы случайно провела лезвием по запястью. Струйка тёмно-розовой жидкости капнула сначала на ногу Алмаза, затем на кровать и на пол. Зависело от того, куда двинется запястье Розовой. Правительница с удивлением рассматривала рану, даже не веря, что это её рук дело. «Неужели я себя порезала? Но так же нельзя… Вдруг Белая будет злиться? Нет, не будет. Она не узнает… Она мертва… Нет-нет-нет! Нет! Нельзя так не то что говорить, но и думать, нельзя! Это ведь ложь? Или правда?.. Нет, всё-таки ложь. Не может быть такой кошмар правдой. Но это правда…» Розовый Алмаз вновь закричала, мотая головой и держась за неё руками, но, к облегчению жемчужины, убрав кинжал в камень. Как же больно… Розовая схватила с тумбочки её с сестрой фотографию и только от одного взгляда на счастливые лица на изображении опять заплакала, роняя слёзы на бумагу. К счастью, там не только бумага, иначе от этой фотографии давно ничего бы не осталось.       Через два часа Розовый Алмаз стёрла слёзы с лица, успокоившись достаточно для того, чтобы не производить новые капли и перестать устраивать сцены перед служанкой. Надо заняться обязанностями. Белая не будет в восторге от невыполненной работы… Конечно, после всего немного кружилась голова и побаливал живот, но это не смертельно и не может помешать. Время для сегодняшней скорби закончилось.       Жёлтый Алмаз направлялась из мавзолея в замок. Ей всё-таки разрешили изредка посещать то здание. Его размер был больше, чем у того, что якобы находился в лесу, но, по мнению Жёлтой, воображаемый куда красивее и изящней. Белому Алмазу непременно понравился бы сильнее мавзолей на Хизашитоаозоре. А вот что особенно раздражало Верховную Правительницу… Так это тело робота, лежащее под куполом из хрусталя как главный экспонат. С одной стороны, Жёлтая считала, что робот недостоин такой чести, но с другой стороны, она считала оскорбительным выставлять тело, столь похожее на её старшую сестру, чуть ли не на всеобщее обозрение… Нет, конечно, хорошо, что не всем самоцветам можно туда заходить, а только с достаточным статусом, но всё равно. Новые самоцветы, рождённые с высоким статусом, лишь для того, чтобы «угодить» госпоже, приходят туда, делают вид, что скорбь их переполнянет, однако на самом деле они ничего такого не чувствуют. В лучшем случае трепет от того, что видят умершую много тысяч лет назад правительницу, благодаря которой и появилась империя. Они не могут относиться к ней как к реальному и когда-то живому самоцвету: для них это не больше, чем интересная история. Трудно винить их в этом, но Жёлтый Алмаз справлялась.       Вымотавшись, Жёлтая присела на свою кровать, а затем и прилегла, вовсе не планируя засыпать, но судя по тому, что часы, показывавшие одно время, стоило Алмазу, как ей показалось, закрыть глаза буквально на пару секунд, стали показывать совсем другое… Она спала. Да, даже если попытаться напрячь память, то вспоминаются какие-то бессмысленные обрывки сна. Жёлтый Алмаз, как ни старалась, всё равно толком вспомнить ничего не смогла, лишь осознала, что что-то всё-таки снилось. Ладно, это не так плохо. Ей нужен был отдых, хотя бы небольшой. А то за столько лет даже глаза немного покраснели… Что ж, теперь она может работать ещё дольше.  — Звёздочка…       Нет… Нет-нет-нет, не может быть! Только не это… Она же совсем недавно передохнула. Процесс должен был замедлиться, а не ускориться. Голоса в голове не к добру. Жёлтая прекрасно знала, что находится в комнате одна… И не только это. Как же так? Она и вправду сходит с ума, совсем по-настоящему? За буквально несколько секунд в голову набилось много неприятных мыслей. Розовая ещё тогда была совершенно права. Хотя самая младшая, если слухи не врут, и сама не могла похвастаться хорошим психическим здоровьем. После смерти сестры…  — Уходи! Я знаю, что ты всего лишь… Мне кажется, будто я слышу, но это не так. Не пытайся… Я не буду поддаваться, — помотав головой, ответила Жёлтая, ещё сосредоточеннее смотря на экран.  — Я не буду спорить. Однако мне нужна твоя помощь. Обернись, пожалуйста, — звучал голос тихо и нежно, так ласково, что хотелось слышать его снова и снова, а не повернуться стоило Жёлтому Алмазу больших усилий.  — Уходи. Я не хочу оказаться в башне, — ещё твёрже произнесла Жёлтая, вцепившись в подлокотник левой рукой. За отказом через несколько секунд раздался всхлип, затем удар, после которого что-то с тихим хлюпаньем упало на пол. Тут уже в камне проснулось и заворочалось любопытство.  — Она бы этого хотела. Отказываешься исполнять её волю? Разочаровываешь… — Слова теперь били по самому больному. От такого прямого намёка сердце сжалось, а на глаза навернулись слёзы. Воля… Но Жёлтая не выдержит такого снова. И всё же она резко развернулась вместе с креслом, после чего её раздражённое выражение лица сменилось удивлённым. Жёлтый Алмаз несколько секунд пялилась на зеркало с приоткрытым ртом. Изображение — вылитая Белый Алмаз. Причём такая же, как была после башни, но до смерти.  — А ты другая разновидность копии? Что ты такое? Очередная игрушка, созданная, чтобы облегчить нашу боль?.. — спрашивала Жёлтая, подходя к зеркалу и пристально рассматривая его.  — Я… И да, и нет. — Она улыбнулась, пересилив себя. — Верно, другая разновидность копии, — от этого слова чуть ли не тошнило и хотелось промыть рот, — которой требовалось больше времени для активации. — В голову пришла идея, а насколько хорошая, скоро будет проверено. — Сама я являюсь записью, которую Белый Алмаз, я, как хочешь, оставила до раскола. Тебе может показаться, будто мы разговариваем, будто я слышу тебя и отвечаю на вопросы, но это не так. Твои реплики у меня есть… благодаря Сапфир. Она невероятна в своём деле и очень мне помогла, — объясняла Белая, смотря прямо на Жёлтую, от чего той стало не по себе. Однако она продолжала слушать, думая, когда старшая успела сделать эту запись. Наверное, нашла момент, когда Жёлтого Алмаза не было рядом. Узнать бы ещё, что за Сапфир… — От тебя мне нужно всего восемь слов. Четыре сегодня и столько же завтра. За образец копия возьмёт эту запись.  — Учти, что могу и уничтожить тебя потом… Но раз такова воля Белой, то я согласна, — вздохнула Жёлтая. Опять эти жалобные глазки… Хах, даже записи отказать не в силах.  — «Даю доступ второго уровня». Несложно, правда? Всё, что от тебя требуется на сегодня, — вновь улыбнулась Белый Алмаз.  — Даю доступ второго уровня. Всё, я сказала. А теперь попрошу уйти из моей комнаты, пока никто не увидел, как я беседую с зеркалом, — фыркнула Жёлтая и отошла от стены, вернувшись к работе. — Знаешь, я даже не уверена, что до сих пор чувствую и к настоящей Белой что-то, кроме сожаления… — вдруг призналась она, не оборачиваясь к зеркалу.  — Понимаю. Много времени прошло… — грустно ответила Белый Алмаз. Больше вопросов не было, так что временно воцарилась тишина.       Белая сильно надавила на зеркало с той стороны, и её рука прошла сквозь него. С болью, но прошла, а это главное. Затем она просунула голову, что было больнее всего: аж в глазах потемнело, и едва сохранилось равновесие. Когда Белой стало полегче, она вытащила вторую руку, первую ногу… А вот когда всё тело оказалось в комнате, она рановато расслабилась и всё-таки неуклюже свалилась на пол с тихим грохотом.  — И не пытайся привлекать внимание: я не буду смотреть, что за звезданутую фигню ты там вытворяешь, но покинь, пожалуйста, мою комнату. Не хочу ценой остатков более или менее нормальной репутации узнавать, действительно ли ты очередное творение Белой. Может, мне кажется… — почти без эмоций, не считая лёгкой грустной усмешки, сказала Жёлтая, перейдя к другому экрану.  — Да-да, прости, не буду мешать, — пролепетала Белый Алмаз и прошла сквозь стену.       Самоцветов в замке стало больше, чем пятнадцать тысяч лет назад. Если её увидят, могут возникнуть неприятности. «Ну и что мне теперь делать?» — спросила Белая про себя, ожидая ответа в голове. Сама она не совсем знала, а ошибаться крайне нежелательно. К счастью, ей сразу ответили на вопрос. Повезло... Щёлкни пальцами. Тогда станешь невидимой. И у тебя есть сутки, чтобы осмотреться. Потом придётся действовать. Укусить Жёлтую не забудь.       «Тогда пока схожу к Розовой… По ней я тоже очень соскучилась», — решила она, щёлкнув пальцами и действительно получив желаемое. И всё же Белый Алмаз старалась идти аккуратно: пусть она сейчас кто-то вроде призрака и может проходить сквозь предметы, но небольшое влияние на окружающую среду оказывает и способна слегка передвигать и ронять лёгкие вещи, чего делать не следует.       Вот она уже рядом с дверью в комнату самой младшей. Вздохнув и успокоив сильно бьющееся сердце, Белая вошла и взглянула на сестрёнку. Та спала, уткнувшись лицом в рабочий стол, над которым висело несколько экранов. Старшая осторожно провела рукой по её мягким волосам, от чего те покачнулись, будто их задел ветерок, но ветра в помещении не было. Вдруг Розовый Алмаз подняла голову и взглянула на Белый Алмаз, которая позволила себя увидеть. На глазах Розовой появились слёзы, тут же скатившись и капнув на пол, а сама она вскочила и бросилась с объятиями на Белый Алмаз. К сожалению, тело старшей прошло сквозь нежные руки сестрички, хотя во время «прикосновения» обе что-то почувствовали. Нечто приятное, но почти неуловимое, столь легко ускользающее от них.  — Белая… Я так скучала, — всхлипывая, шептала Розовый Алмаз. Она поняла, что не коснётся сестры, но всё равно протянула к ней руку, держа её примерно на границе с немного полупрозрачным силуэтом Белой. — Но… Я же сплю?.. Ты ещё не вернулась из своего путешествия? — уже с нотками разочарования поинтересовалась она.  — Да, милая, ты права. Ты спишь… — кивнула Белая. — Я тоже скучала. — Она «коснулась» щеки Розового Алмаза, что для последней было чуть-чуть щекотно, но она нуждалась в этом и в принципе не желала отпускать даже такую Белый Алмаз. — Но я скоро вернусь, обещаю. Всё будет хорошо, Звёздочка. — Она тепло улыбнулась, слегка поигравшись с волосами Розовой. — Только не говори никому, что видела меня… Мы ещё поговорим, но пока просыпайся. Я помогу. Садись за стол и ничего не говори, — попросила Белый Алмаз, положив руки на плечи сестрёнки и словно помогая той опуститься в кресло. — Закрой глаза, — вновь дала команду она, закрыв ей руками обзор. — Теперь ложись на стол и расслабься. Скоро мы встретимся вновь... Только дождись, осталось чуть-чуть, — повторила самое важное она, улыбнувшись.       Убедившись, что Розовый Алмаз сделала всё точно так, как она просила, Белая отошла от неё, снова став невидимой. Младшая какое-то время полежала на столе, даже, кажется, задремала на несколько минут, а затем выпрямилась и оглянулась. В комнате была только она. А что, если это и вправду только сон, не имеющий с реальностью ничего общего? Она устала — могло и не такое привидеться. И всё-таки думать, что это ей всё лишь приснилось, довольно болезненно. Увы, жемчужина сейчас была на другой планете по поручению хозяйки и никак не могла подтвердить, что Белая приходила, или же опровергнуть, для чего достаточно одного её испуганного и непонимающего взгляда.       Не желая, чтобы кто-то ещё из самоцветов заметил её, Белый Алмаз направилась в свою комнату. Скорее всего, туда либо никто не заходил уже очень давно, либо заходил, но только один самоцвет. Белая жемчужина. В любом случае там должно быть достаточно безопасно… И Белая, зайдя в комнату, поняла, что оказалась права. Действительно давно не заходили, судя по большому количеству пыли на практически всех поверхностях. Надо будет всё-таки разыскать Жемчуг и попросить убрать, пока у Белого Алмаза не появилось нормальное тело. Не хотелось бы, чтобы это попало в нос, а то все силы так и уйдут чихание.       Вдруг двери распахнулись, и вошла Жемчуг, сразу же приступив к уборке и не замечая хозяйку. Вид у неё был подавленный. Белая немного понаблюдала, а затем прокашлялась, обратив на себя внимание и заставив служанку вздрогнуть, и произнесла:  — Чтобы к завтрашнему дню всё сверкало, Жемчуг. — Она слегка улыбалась, что свидетельствовало о хорошем настроении правительницы. Однако приказ есть приказ, и тон был соответствующий. Всё-таки сейчас это важно… Обычно в комнате почище, даже если по графику уборка буквально сегодня. А тут жемчужина подзабыла.  — Разумеется, — кивнув, ответила Жемчуг, ещё старательнее продолжив своё дело. Она не очень осознавала, что только что произошло, но была рада. Кажется, что-то стало потихоньку налаживаться.