***
Холодное солнце впервые удосужилось выглянуть из-за туч. Аарон наслаждался моментами хорошей в кой-то веке погодой без головной боли. Гамильтон шел рядом, попивая купленный Берром горячий напиток в ближайшем кафе. Алекс не имел и копейки, но никогда не просил у Аарона денег: когда ему он предлагал, тот лишь обидчиво отмахивался и задирал в гордости голову. И раз Аарон не может давать ему денег, то может покупать то, что захочет его спутник — от этого Алекс не отказывался и оба, в какой-то степени, были счастливы. Выходные — впервые можно посвятить весь день себе, и уже не только себе, любимому. Обычно Аарон грустил в одиночестве в барах, лишь иногда прибегая на помощь драчливому Ли, но теперь его жизнь действительно заиграла более яркими красками. Идя вдоль парка с Алексом он все больше убеждался в том, что никогда и не любил Чарльза. По крайней мере, это было не то, и не так. Ли для него был больше ребенком, за которым нужен глаз да глаз, чтобы не натворил бед. Он чувствовал ответственность. С Алексом неответственность. С Алексом что-то большее, исходящие именно от сердца, искренне, легко и просто. — День добрый, — звонкий голос за спиной будто послужил для Аарона стоп-сигналом. Алекс обернулся, и судя по его хмурому лицу, тот явно был не рад его видеть. — Разрешите? Джефферсон хитро встает между Алексом и Берром, замечая презренный взгляд второго. Он коварно улыбается, явно желая вывести из себя этого сдержанного супер или уже не очень правильного старосту. Хотя, о правильности теперь можно и поспорить. — Алекс, да? Друзья моих друзей и мои друзья тоже. — Давно я стал твоим другом? — шепотом говорит Аарон, прокашливается и уже более громко произносит. — Тебе что-то нужно? — Почему мне обязательно должно быть что-то нужно? — улыбается Томас делая мордашку полного непонимания. — Я не могу побыть вместе с вами просто так? — Не желательно, — бурчит Аарон, заметно помрачнев. Глазки Джефферсона хитро бегали, сам он приветливо и по-дружески улыбался. Но Аарон то знал, что к чему. — Алекс, откуда ты? — С Карибов, — тускло отвечает рыжий больше наотмашь, ища взглядом у Аарона поддержки. — А так первое время учился в Принстоне. — Я слышал от Лафайета, что ты знаешь французский? Я пробыл очень много времени во Франции, — Джефферсон, будто прощупав невидимую нить, шел с Алексом чуть ли не бок о бок, постоянно перекидываясь с ним односложными и не очень фразочками. Гамильтон был спокоен, и даже иногда улыбался, активно поддерживая беседу с Томасом. В мгновенье показалось, что ему он понравился. Еще хуже стал странный блеск в глазах Алекса, заставив Аарона чуть ли не подавится воздухом. Аарон молча плелся рядом, иногда мягко высказывая свое недовольство присутствием Джефферсона. В мгновение он почувствовал жуткий укол ревности, такой болезненный и неприятный, что Аарон сердито надавил себе на грудь. Берр не хотел конфликтов. Молчать? И кем он будет в глазах у Гамильтона после этого? — Томас, — шипит Аарон, делая пару шагов вперед, чтобы встать напротив него. — Давай ты спокойно уйдешь отсюда? Без проблем и последствий, ладно? — С чего бы вдруг? — Джефферсон скрестил руки на груди. — Как-то некультурно с Вашей стороны, мистер Берр. Старосты должны находиться в ладах со всеми, верно? — Томас… — продолжает шипеть, словно змея, Аарон, опустив голову и смотря на кудрявого исподлобья. Глаза его метали молнии, а сам он был похож на скоро вскипевший чайник. Любой здоровый человек бы ушел от греха по дальше, но Джефферсону только это на руку. — Ты что, ревнуешь? — Зачем доводить дела до конфликта? Не проще ли тебе испариться и оставить все без последствий? — Да ну, не глупи, — Джефферсон опять поправил приставучие к его лбу волосы и, улыбнувшись, склонил голову. — Хочу и буду, хочу не буду. — Ребят, — скромно подал голос Гамильтон за спиной Джефферсона. — Хорошо, я буду настойчивей, — Аарон выпрямился. — Проваливай. — Не хочу я проваливать, — бурчит Томас, разводя руками и снова сделав лицо полного недоумения. — Томас, уйди, — робко говорит Алекс, осторожно кладя руку ему на плечо и тянув на себя. Джефферсон заинтересовано поднимает бровь, сколько не от такого теплого жеста со стороны Алекса, сколько от неподалеку прошедшего Джорджа Вашингтона, о чем-то расслабленно беседовавшего по телефону. Томас хитро прищуривается и нагибается к Алексу, поцеловав того в макушку и потрепав по рыжим волосам. — Дай мне свой номер~ Аарон стоял спиной, не видя преподавателя. Сейчас ему хотелось только одного — показать, чего он стоит. Возвыситься в глазах перед Алексом и показать всю серьезность намерений, что он… Берр сжимает руки в кулак и прописывает Томасу достаточно громкий удар в челюсть, из-за чего Джефферсон пошатывается и делает шаг назад. Томас шипит, скалится и в заинтересованности глядит на Вашингтона. Заметил. «Бинго». Аарон отряхивает руку, потирает кулак и делает агрессивный шаг в сторону Джефферсона, удивленный, как тот еще не обратился в бегство. Обычно Томас это делать умеет. Алекс стоит как вкопанный, испуганно поглядывая на обоих с затаившимся дыханием и краем глаза заметив Вашингтона. Господи... — Берр! Что происходит?! — строгий голос заставляет Аарона испуганно дернуться. «Это должно быть весело…» — иронично думает он, развернувшись к преподавателю, словно в армейском строю. — Ничего серьезного, сэр. Вывел, — уклончиво признается Берр, склонив виновато голову. — Джефферсон? — Я в порядке, в порядке, — демонстративно отряхивается Томас, двигая и поглаживая заболевшую челюсть. — Берр, я как раз хотел видеть тебя завтра после пар. Зайдешь ко мне. Ты мне не нравишься в последнее время, — хмурится Вашингтон, — а Вас, молодой человек, видимо давно не было в деканате, — он делает акцент на последней фразе, обращаясь к Томасу. Томас не рад. – Установка вам дана, — шепнув что-то на подобие «простите», медленно уходит от студентов, снова приложив телефон к уху. — Неловко вышло, — пожимает плечами Джефферсон, ехидно улыбнувшись. — С кем не бывает. Ладно, я пойду тогда? Аарон смотрел Томасу в след, поглядывая на шокированного Алекса. Его сейчас не волновал Вашингтон или подставивший его Джефферсон. Что думает о нем Гамильтон теперь?***
Под вечер Аарон сидел за учебниками, бегло пробегаясь по всем конспектам и пытаясь абстрагироваться от шума за стенкой. Алекс сидел рядом, пытаясь также втягиваться в учебу: сидел над тетрадкой, нагнув голову и от старания подпирая изнутри языком щеку. Это было как-то по-детски, по-своему очаровательно. Нет, не может Аарон заняться образованием, когда рядом с ним сидит он. — Алекс, — сам того не ожидая, мурчит Аарон, осторожно приобнимая его за талию. Целует в висок, в шею, тянет за собой в постель, и парень подчиняется, потому что не может иначе. Словно тряпичная кукла он поддается и даже берет инициативу на себя. Черт, почему тут так душно? — Мы вчера не закончили. Обнимает и запускает ладонь в волосы, утыкаясь и покрывая шею множеством мелких и лихорадочных поцелуев. Руки судорожно скользят по пуговицам рубашки. Алекс хихикает, мило улыбается и обхватывает ладонями покрасневшее от смущения лицо Аарона. Оба останавливаются, долго смотрят друг другу в глаза, не отрываются, будто завороженные. Гамильтон улыбается, губы его дрогнули, будто хочет что-то сказать. Аарон перенял чувства, тоже улыбается и поддается вперед, прислоняется к его губам, сразу отстраняется и следит за реакцией, накрыв его ладони своими. Душно. Жарко. Чертовски хорошо. — Я люблю тебя, — и без доли скромности выдает наконец Гамильтон, улыбаясь еще шире. Щеки его порозовели, глаза наивно засияли. — Я люблю тебя. Аарон был счастлив. Счастлив по-настоящему, и готов был отдать за это счастье все. — И я тебя, — шепчет Берр ему на ухо, нежно утыкаясь в скулу и скользя губами по щеке, прижимая к себе. Ему мало. Он задыхается от такой близости, не зная, что делать дальше. — Не могу. Закрываю глаза, вижу тебя. Одна мысль о тебе заставляет чуть-ли не радостно визжать. Я не могу. Не могу. Никогда такого не было со мной. И этот Томас… Я не знаю. Я… — Не переживай по поводу Джефферсона, — Алекс крепко сжимает Аарона в своих объятиях, позволяя тому нависнуть сверху. Мягкая кровать прогибается под ними, и Аарон краснеет еще сильнее, видя под собой Алекса. Беспомощный, тепло улыбающийся, счастливый. — Неприятный тип. — А Джон? — Он мой друг, — помрачнел Гамильтон. — И очень-очень хороший парень. Но он только друг. Он не ты. С ним я… будто… будто главный? — Любишь быть ведомым, м? — Аарону было все сложнее контролировать себя. Дыхание стало рваным, сбивчивым. Воздуха не хватало, а духота помещения только сильнее сдавливала легкие. Избавившись от рубашки, он дрожащими руками потянулся к ширинке штанов Алекса, торопясь сдергивая ремень. Одежда обоих полетела на пол. Плевать ему на аккуратность. Не сейчас, не в такой момент. Гамильтон покраснел, скромно улыбнувшись и неловко зажимаясь. Теперь стало жарко. Аарон тяжело дышал, то и дело прикусывая нижнюю губу. Эти черти за стенкой… Обломают вновь. Надо потише. — А как это? — с губ Алекса сходит обрывистый вздох, когда чувствует приятное томление в паху. — Просто я никогда не… Аарон утягивает Гамильтона в поцелуй, вкладывая в него всю свою любовь, все свои чувства к нему, давая понять, что все хорошо. И дальше у них тоже все будет хорошо. «Молчи, Саш, молчи», — думает Аарон и, прикрывая глаза, положил ладонь Алексу на грудь. Он сам не знает, как это. Воздух застревает где-то в легких — теперь Алекс его. Весь, целиком и полностью. Его и только его. Никому не отдаст. И если нужно врезать сотням таким Джефферсонам он это сделает без раздумий и без сожалений.