***
Шейн передал все дела обратно в руки Шинари и со спокойной совестью отправился заправлять лавками на юге столицы, откуда и был вызван. Вообще, он вроде как подчинённый Шири, но если вдруг понадобится, то готов подменять. И вообще, как только будет возможность, Шейн — первый на повышение. День проходил почти как обычно. Если не считать того, что почти каждый покупатель удивлялся при виде Шинари и спешил пожать ему руку. — А супруг-то ваш, супруг!.. Все в восторге! — Ха-ха… Шинари лишь нервно смеялся и тихонько вздыхал. Видимо, таков удел знати: все знают о твоей личной жизни. Обедал он принесённым из дома, и это тоже было в новинку. Да, мама и прежде делала ему обеды, но Шон умудрялся впихнуть в контейнер столько разных вкусностей, что Шинари просто не мог не прикончить всё подчистую. В половину четвёртого его забрал Эри, и в четыре Шинари встретился дома с Лирианом, как и договаривались. Кажется, Шинари начинал понимать любовь Германа к планированию. Здорово ведь, когда укладываешься ровно в то время и количество дел, которые себе задумал. Понедельники учитель отвёл естественным наукам: биологии, химии, физике, астрономии, географии, геологии. Но не всё сразу, конечно же. — Начнём с биологии и плавно перейдём в этикет. Как из этого можно плавно перейти? Как оказалось, можно. После вспоминания школьной программы от видов растений перешли к языку цветов. — О, да я его знаю, — улыбается Шинари. Ещё бы. Работа обязывает. Особенно, когда заглядывают влюблённые альфы и просят что-нибудь поромантичнее. — Тогда давайте проверим ваши знания. Роза красная — «Я тебя люблю». Роза розовая — «Пожалуйста, верь мне». Пион — «счастливого брака» или «счастливой жизни». Гвоздика белая — милая невинность и чистая любовь. Жёлтая лилия — фальшь. Лаванда — «Никогда тебя не забуду». Белая сирень — первая любовь. Бывают цветы, у которых много противоречивых толкований. Но в большинстве своём, они всё же признаются в любви. И Шинари не может не подумать, как комично его работа переплетается с его чувствами. Может, подарить Герману букет? Вряд ли он задумается о его значении. — Тогда сегодня закончим пораньше, — довольно кивает Лириан. — Раз уж вы и так всё знаете. Ах да, вы репетировали крак? — Да, пару раз, — улыбается Шинари. Один раз с Германом. Один — сам. — Покажите, и на этом закончим.***
Наставник остаётся доволен и задаёт домашним заданием практиковаться дальше с супругом. Ещё спрашивает слова кипу, выученные в прошлый раз, и задаёт ещё десяток новых. — Завтра у нас фехтование. Оно включено в программу, так как это традиция дома Кронмини: омеги тоже должны уметь владеть клинком. Я, к сожалению, не настолько хорош в данном деле, поэтому приведу вам самого лучшего учителя. Шинари удивлённо кивает. Ещё кто-то, кроме Лириана? А ведь он так уже к нему привык. Учитель прощается до завтра и уезжает. Шинари какое-то время сидит в большой гостиной. Затем со вздохом поднимается на ноги. Интересно, что там Герман делает. — Господин Шинари! Омега оборачивается на Шона, радостно выглядывающего из-за двери. — Можно? Шинари улыбается. — Конечно. Парень подходит ближе. — В общем, я сегодня съездил в город и разузнал, что есть, чтобы успешно отказаться от сигарет! Шинари моргает и сосредотачивается. Это должно быть действительно интересно. — Теперь — никакого сладкого как минимум неделю! — поднимает указательный палец повар. Шинари испускает разочарованный стон, и Шон смеётся. — Ну уж потерпите. Потом я вам столько тортиков сделаю, сколько пожелаете. Ещё! Надо есть побольше продуктов с витамином С. Так что воду с лимоном я вам буду делать регулярно. Ещё на гарнир у нас частенько будут брокколи и баклажаны. И не говорите, что вы их не любите! — Ну… ничего против не имею… — Вот и славно! — не даёт ничего сказать повар и продолжает. — А ещё, каждый раз, когда хочется покурить, берите в рот кусочек имбиря! Я их заготовлю уже к вечеру. — Понял, — удивлённо кивает Шинари. Он не ожидал, что Шон подойдёт к делу так ответственно. И потому улыбается. — Спасибо. — Да не за что, — смеётся слуга. — Ну вот. Теперь пойду грядки делать! Он поднимает в воздух кулак и уверенно разворачивается. Шинари смеётся. Его и правда окружают хорошие люди. Разве можно желать большего?***
Вечером Шири делает упражнения, которым научил его Герман. И думает, что надо порепетировать с ним крак. Но тот возвращается в одиннадцать. Когда Шинари уже сидит в кровати, собираясь спать. Смотрит на него немного странно. Шири кажется, что он сейчас подойдёт к нему и обнимет. Но альфа лишь невесомо вздыхает и начинает переодеваться. Определился бы уже! Или он меня хочет, или нет! То начинает проявлять из ниоткуда возникающую нежность, то вновь пытается делать вид, что ничего не происходит. И чувств никаких между ними нет. А может, он сам не понимает? Возможно ли, что он не осознаёт, что ему нравится Шинари? Нет-нет, то, что я влюбился в него, ещё не означает, что он полюбит меня. Такой человек, как он, вообще способен на романтическую любовь? Шинари чувствует укол печали в сердце. Прикрывает глаза. Ровно вздыхает. Не хватало тут ещё разбитого сердца. Он с самого начала знал, чем это всё закончится (не в деталях, но всё же). И нечего надеяться на то, чего быть не может. — Завтра ты опять так же поздно? Герман поднимает на него глаза. — Не думаю. Даен позвал нас на ужин к родителям в среду. Ты пойдёшь? — Конечно! — и тут же добавляет: — Но только если ты не занят. Герман кивает. — Нормально. Если он так много работает, надо взять на себя дом. Наверняка он будет приходить всё так же поздно до тех пор, пока они не разберутся с планом отражения будущего нападения Гри. Возможно, он будет завален работой все следующие две недели. У Шинари сердце болит от того, что он никак не может ему помочь. Но у него есть и свои обязанности. Омега укрывается одеялом до самого носа. Герман выключает свет. — Герман, ты ужинал? — Да, в штабе. Шинари кивает самому себе. Альфа ложится рядом. Пододвигается ближе. И, пусть немного удивлённо, Шинари всё же даёт себя обнять. Возможно, это уже становится привычкой.***
Король знает об их прогулке. Всё-таки он до сих пор на троне не только благодаря своей харизме, но и обширной сети информаторов. Ему нравится, что Герман выводит Шинари в город. Но не очень нравится, что они ходят по улицам, держась за руки (это ему о поцелуе ещё никто не рассказывал). Потому что он тоже так хочет! Для чего он, вообще-то, привёл Шинари в этот мир знати? Ну… как бы не совсем, для того, чтобы держаться с ним за ручки, но это тоже могло бы входить в «программу». Дарио начинает чувствовать неладное. Он уже давно приказал Алексу подготовить для Шинари место рядом с собой, но теперь король чувствует острую необходимость позаботиться об этом как можно скорее и желательно собственноручно. Он уже придумал, что Шири будет жить во дворце и уезжать «домой» на выходные (ну, приличия всё равно нужно соблюдать, так?). Сначала Шинари будет выполнять разные мелкие поручения вместе с Алексом и параллельно учиться. А затем, возможно, Дарио поручит ему что-нибудь политическое. Но что именно, он пока не знал. А потому и с Шинари это не обсуждал. Ему просто хотелось применить способности паренька к месту, да ещё и чтобы тот всегда был под боком и услаждал взгляд (может быть, и не только взгляд). А Герман всегда был неким удобным задним планом и ступенькой вверх. Теперь же его фигура начинала маячить слишком отчётливо. Но Дарио до сих пор не был уверен, что стоит делать. Ведь это же Герман.***
Они снова завтракают вместе (омлетом с брокколи), вместе уезжают. Шинари проводит очередной день в цветочной лавке. Правда, сегодня он ещё и делает обход по другим магазинчикам Оак в столице. Отовсюду слышны удивлённые возгласы и поздравления. Почему-то некоторые люди на улицах ему кланяются. Шинари чувствует себя странно, но улыбается им в ответ. К четырём он вновь уже дома, чтобы встретиться с Лирианом. И не только Лирианом. Шинари поражённо глядит на человека, стоящего рядом с его учителем. Седовласый пожилой мужчина с тяжёлыми бровями и пронзительными серыми глазами. — Граф Кронмини?! Лириан довольно улыбается. Отец Германа никак не выказывает реакцию от встречи. — Граф самый лучший учитель из всех, кого бы я мог вам рекомендовать, господин Шинари. А так как вы теперь часть семьи Кронмини и обучаетесь в её традициях, он не отказал в нашей просьбе помочь поучить вас. Шинари неуверенно кивнул. — Благодарю… Отец Германа кивает. — Зови меня Рейнхард. — Э-э-э… хорошо. Шинари чувствует себя очень неуютно. На свадьбе родители Германа показались хорошими людьми, но он до сих пор чувствовал себя виноватым за то, что так нагло использует благородную семью в своих целях. И почему они так спокойно приняли его к себе? Разве не должны были они подобрать старшему сыну самую выгодную партию? — Идём. Граф направляется в сад, и Лириан поторапливает Шинари идти следом. — Я буду лишь наблюдать, — говорит он юноше. — Но если что, я рядом! Шинари неуверенно смеётся. В подростковом возрасте его немного обучали фехтованию. Он знает, как держать меч, вроде бы помнит, как не делать лишних движений. Но это было так давно. И в то время он использовал короткие клинки. Рейнхард протягивает ему деревянный меч. Опытным глазом подмечает, что Шинари сразу же берёт его правильной хваткой. — Тебя обучали, — то ли вопрос, то ли утверждение. Шинари кивает. — Немного, в детстве. Граф кивает вновь, кажется, он доволен. Ну да, не хотелось бы брать в семью омегу, который совсем ничего не умеет. Даже такой странной семейке, как Кронмини. Рейнхард встаёт в стойку. — Нападай. Шинари округляет глаза. Он почти ничего не помнит. Возможно, тело будет само двигаться, но… Он в полной растерянности. Отец Германа вздыхает, видя его неуверенность. И ныряет вперёд, атакуя. В его теле нет ни следа от возраста, который уже должен бы напоминать о себе. А Шинари, к собственному удивлению, успевает отразить удар. Несколько громких стуков — это встречаются их мечи. Тело Шинари и правда помнит. Он никогда не дрался, используя кулаки, а потому то, чему учил его Герман, ему было в новинку. Но сражаться на мечах он всё же умел. И, кажется, Шинари даже замечает улыбку на губах свёкра. Но после шестого удара меч всё же вылетает из рук омеги. Шири думает, как же так получилось, что он не вылетел с первого. — Неплохо, — комментирует Рейнхард. — Нужно тренировать тело. Техника есть. Опыт будет. Шинари сглатывает и осознаёт, что его похвалили. — С-спасибо. Граф кивает. — Отжимайся. — Э? — Сейчас. Шинари моргает. Рейнхард ждёт. Шири неуверенно опускается на колени и опирается ладонями в землю. Господи, как же давно он этого не делал! И отжимается.***
Сказать, что Рейнхард довёл Шинари до седьмого пота — не сказать ничего. Большой комплекс упражнений и ещё несколько тренировочных боёв — и Шинари почти не может поднять руки. — На сегодня всё. Делай упражнения каждый день. Шинари вымученно кивает. Но ему нравится. Только что-то слишком много всяких упражнений ему нужно делать… — Вы придёте завтра? Сначала Шинари не понимает, о чём он. Потом активно кивает. — Конечно. Мужчина кивает в ответ и молча уходит. Лириан тут же бежит к Шинари. — Видишь, он хороший учитель. Шинари улыбается. — Да. — Мне нужно отвезти его в поместье. Делай всё, что он тебе задал. — Понял. И Лириан спешит следом за пожилым альфой. Шинари же с громким вздохом опускается на траву. И думает, как ему теперь дойти до ванной.***
Герман приезжает в половину девятого. И правда. У него только два времени, когда он возвращается. — Ты в порядке? Шинари улыбается, развалившись в кресле в спальне. — Я выжат. Угадай, кто мой учитель по фехтованию. Герман моргает, расстёгивая пуговицы на рубашке. Шинари в очередной раз наслаждается видом натренированного тела. — Капитан Зойвель, возможно. Или Эдуард Шильдер. Лириан с ним хорошо общается. — Неа, — растягивает губы в улыбке Шинари. — Твой отец. Герман на секунду перестаёт расстёгивать ремень. Смотрит на Шинари. Тот смеётся. — Не веришь? Герман пожимает плечами. — Верю. Наверное. Шинари широко улыбается. — Тебя тоже он учил? Герман кивает. — В начале. И пока я был в кадетском. В академии у меня уже были другие учителя. Значит, я на уровне ребёнка. Отлично. Шинари усмехается, а Герман внимательно его оглядывает. — Синяков нет? Омега хлопает ресницами. — А должны быть? Герман кивает. Шинари думает, что ему, пожалуй, повезло в обращении. — Нету, нету, не смотри на меня так. Герман кивает вновь. Шинари вглядывается в рубашку, висящую на спинке стула. — Герман. — М? — Это что? Альфа смотрит на рубашку, на которую указывает Шинари. — …моя рубашка? — Нет! На рукавах что?! Герман берёт предмет одежды в руки. — А. Чернила. — Что это за огромное пятно?! — Шинари вскакивает с кресла, несмотря на ноющие ноги. Резво ковыляет к супругу. — Гиру жаловалась, что постоянно стирает тебе рубашки, но это же просто ужас! Герман пожимает плечами, разглядывая чернильное пятно диаметром сантиметров десять. — И не говори, что ты не заметил! — Я просто забыл. — Это у тебя типа «не обязательно», что ты забываешь? Герман немного думает и коротко кивает. Шинари бьёт себя по лбу. — Ты их пролил? Герман кивает вновь. — И угодил рукавом в лужу? Кивок. — У тебя есть ещё чистые рубашки? Кивок. Шинари скрипит зубами. Ну как заставить его быть аккуратнее? — Ужин? Шинари удивлённо смотрит на ждущего его Германа. Точно. Ужин. — Если ещё раз придёшь в пятнах, ужина не получишь. Герман недоумённо моргает. — Шинари… — Понял? Омега приподнимает бровь, показывая, что его решение незыблемо и обязательно к исполнению. Герман вздыхает. Смотрит на супруга. Понимает, что никуда он от этого не денется. — Понял. Шинари расплывается в улыбке, а Герман думает, что Шинари может довольно многое. — Тогда пошли кушать! — довольно заявляет омега. Вот только переставлять ноги всё ещё довольно тяжело, и он с тревогой думает о той куче ступенек, по которой нужно будет спуститься в столовую. Но замечает протянутую руку (Герман прекрасно понимает его состояние). Шинари улыбается себе под нос и берётся за неё. С удовольствием облокачивается о Германа, и они медленно спускаются вниз.***
На ужин — рулетики из баклажанов и гуляш. Перед сном — вода с лимоном. С собой на работу Шон даёт Шинари парочку кусочков имбиря. И Шири действительно понимает, что переносить расставание с сигаретами становится легче. А вот на работе ждёт сюрприз. В виде очередного очень знакомого «Ши-и-и-и-ри-и-и-и!». — Ваше Величество… Дарио простирает руки, и Шинари со вздохом позволяет обнять себя в качестве приветствия. Король теперь может ходить в цветочные лавки Оак вполне законно: пообщаться со своим другом герцогом Оак Кронмини. Конечно, слухи всё равно будут. Но Шири уже готов, а королю, в общем-то, наплевать. Шинари смотрит на короля, который ведёт его в соседний парк — его излюбленное место, скрытое от взглядов посторонних. Может, он хочет обсудить что-то важное? — Послушай, Шири!.. А нет, всё как обычно. Они садятся на каменную лавочку, и Шинари с улыбкой выслушивает всё, что накопилось на душе монарха Жеромо. Король жалуется на своих прямых подданных и на королей соседних государств, которые скоро должны прибыть. — Ты готов к воскресенью? — подмигивает Дарио. Шинари удивлённо хлопает ресницами. — Воскресенью? — Ай-яй, Шири! Мероприятие-то с иностранцами уже в воскресенье! Шинари широко распахивает глаза. — Уже?! Король добродушно смеётся, а Шири хочется хлопнуть себе по лбу. Надо срочно репетировать крак (хотя он его, вроде как, и так уже хорошо знает) и зубрить кипский. Дарио смотрит на него с улыбкой. Затем кладёт руку на бедро. — Не двигайся. Шинари удивлёно наблюдает, как король кладёт голову ему на колени. — Ваше Величество? — Дашь мне немного отдохнуть? Шинари смотрит на, кажется, улыбающегося монарха. Вздыхает и осторожно кладёт руку на серые локоны. Если бы он не делал подобных вещей, он был бы вполне милым дядюшкой. А так король начинал напоминать ему извращенца, и ничего с этим Шинари поделать не мог. — Только недолго. Мне ведь и работать надо. — Да-да, — смеётся монарх. — Если бы все были такими милыми, как ты, нам не пришлось бы воевать. Шинари чувствует, как пробирает озноб. На секунду. Внезапно. Всё-таки он король. И он тоже думает о благе своих подданных. И как бы ему всё это, возможно, не нравилось, иного выхода у него нет. — Мы победим и никого не потеряем. Король открывает прикрытые глаза. В очередной раз думает, как ему повезло познакомиться с Шири. Улыбается и вновь садится. — Правильный настрой. Смахивает чёлку Шинари со лба и добродушно смеётся. — Ну, я пойду. Не скучай и работай, как следует. — Я всегда работаю, как следует! Дарио вновь смеётся и грациозно уплывает в тень деревьев, где стоит его дорогая белая машина с телохранителями. Шинари думает, что опять забыл спросить его о планах на будущее.***
После работы, на которой люди, приходящие в магазины, всё ещё удивляются его присутствию, у Шинари музыка с Лирианом. О которой Шинари знает лишь из школы, как и о многом другом. Он знает о семи нотах, об октавах и аккордах… Но никогда не пытался читать сложную нотную грамоту или играть на инструменте. С пением у него, в общем-то, неплохо было… — Тогда начнём с него. Лириан объяснил, что ноты учить всё равно придётся и что самым основным является умение играть на пианино или скрипке. Но чтобы Шинари легче втянулся, сегодня они займутся тем, что ему ближе. — Вы знаете эту песню? Он протягивает Шири тонкую книжку, в которой напечатаны ноты, а сверху, под названием произведения — слова песни. — Знаю. Мама иногда пела её, потому что это одна из немногих, в которой есть хоть что-то об аромате Шири. Лириан садится за фортепиано в большой гостиной и из-под красивых пальцев струится мелодия, которую Шинари сразу же вспоминает. Когда вконец зима растает, Когда цветами заметёт, Места, где встарь снега лежали, Гвоздика мира зацветёт. Необитаемые дебри Наполнит сладкий аромат, И чёрные глубины бездны Окрасит синим вешний град. Прозрачные ручьи надежды Потоком хлынут в океан, С собою унося все беды И лепестки глубоких ран. — У вас хороший голос, — хвалит Лириан, а Шири чувствует себя не в своей тарелке. Всё-таки он обычно пел в одиночестве. — Давайте разберём мелодию по нотам.***
И правда, когда ты знаешь произведение и оно тебе нравится, выучить его гораздо легче. Поэтому он с удовольствием пробует брать аккорды на фортепиано и даже умудряется сыграть основную мелодию без запинки. Довольный Лириан уезжает с очередным наказом «тренироваться», а Шинари ставит очередную галочку в уме. Рядом с ещё десятком таких же. Кстати, о галочках. — Матильда! — Да, господин. Шинари вздрагивает от внезапно близко прозвучавшего голоса. — Вы ведь в основном заправляете домашними делами? Женщина кивает, кажется, раздумывая, к чему ведёт Шири. — А по каким вопросам вы обычно советуетесь с Германом? Матильда смотрит Шинари в глаза. — Оплата коммунальных услуг, смета на месяц по продуктовым запасам и выдача жалованья слугам. Шинари нервно смеётся. — Денежные вопросы, значит. Матильда кивает. Смотрит внимательно на своего нового хозяина. — Вы хотите, чтобы я обращалась к вам? Шинари удивлённо поднимает глаза на служанку. Улыбается. — Да, было бы неплохо. Я спрошу Германа, думаю, он поручит это мне. На нём и так слишком много висит. — Поняла, — кивает Матильда. Шинари в очередной раз думает, что слуги в этом поместье хорошие. А снаружи слышится шум мотора. — Господин Герман прибыл, — оповещает Матильда. — Пожалуйста, подготовьтесь к отъезду, господин Шинари. Омега кивает, улыбаясь. Но сначала ему нужно кое-что сделать. Он сбегает по лестнице к выходу, встречая супруга. — С возвращением! — Я дома, — бормочет Герман устало. Шинари подлетает к нему и внимательно оглядывает. Тот недоумённо моргает. Затем вздыхает и снимает мундир. А ещё поднимает руки так, чтобы были видны рукава. — Чисто. Шинари удовлетворённо кивает. — Отличненько. Тогда я пошёл одеваться. Эри, почему-то спрятавшийся за колонной, пытается не смеяться.***
Поместье Кронмини в часе езды от города. Там, где поля, поля, поля, замок, поля, поля, поля, замок. А поля и не поля вовсе, а владения знатных семей. И главный особняк поместья действительно напоминает замок. Устойчивое г-образное основание из двух этажей в бело-синих цветах, из которого поднимаются башни-надстройки с позолоченными крышами. Шинари пытается не сильно заглядываться и уж тем более не открывать рот. Герман наблюдает за ним с лёгким любопытством. — Я позвоню после восьми и уточню, когда нас забирать, — говорит он Эри, сидящему за рулём. Паренёк кивает и уезжает, мысленно желая господину Шинари удачи. Слишком уж впечатлительным он кажется. Встречает их Даен, идя навстречу от дверей главного входа. Здесь действительно живут люди? Резные двустворчатые двери. Высокие узкие окна. Те, что на верхних этажах — местами с витражами. Даен пожимает руку брату, целует руку Шинари. Тот наконец-то отвлекается от созерцания здания (это он ещё сад не видел, точнее, лес). — Родители ждут в столовой, — улыбается молодой человек, в чьих пронзительных серых глазах всегда есть что-то, заставляющее задуматься: а той ли стороной ты надел пиджак. Совсем не похожи. Шинари кидает взгляд на супруга. Разница между братьями не только в восемнадцать лет, но и в абсолютно противоположных характерах. Холл вновь заставляет Шинари приоткрыть рот. Бархатные гобелены на стенах, позолоченные бордюры, шикарная ваза на столике в центре. Две лестницы, уходящие наверх. — Прошу сюда, — улыбается ему Даен, проводя прямо, в проход между лестницами. В мраморную арку. У Шинари немного кружится голова, и он инстинктивно тянет руку в сторону Германа. Тот руку послушно ловит и встаёт поближе. Шинари не думает, что супруг понимает причину его дискомфорта, но всё же благодарен за поддержку. В огромном зале, именуемом столовой, за длинным столом сидят Клавдия и Рейнхард. Женщина улыбается при виде новоприбывших. — Герман, Шинари, спасибо, что решили приехать! Сидят они не на противоположных концах стола, а рядом, что вновь приводит Шинари в лёгкий ступор. А это у них, всё-таки, семейное. Глава семейства не меняется в лице, а лишь приветственно кивает. Шинари неловко здоровается. — Добрый вечер. Спасибо, что пригласили в ваш дом. Клавдия легко смеётся. Её волосы выкрашены в чёрный, а на лице на удивление мало морщин, что делает её моложе, чем она есть. — Это теперь и твой дом, Шинари. Омега моргает. Герман как ни в чём не бывало ведёт его к столу. Они садятся напротив родителей, а Даен пристраивается сбоку от Шири. Кажется, ему интересно с ним познакомиться. Рейнхард хлопает в ладоши. Тут же из-за соседних высоких дверей выскакивают слуги, несущие блюда. Глаза Шинари разбегаются в очередной раз. Чего здесь только нет! А запах, запах! Омега сглатывает. Слуги разливают вино по бокалам. Шинари замечает, что вино брусничное. Даен рядом хихикает. — На свадьбе брат таскал тебе ликёры, и я спросил почему. Поэтому мы выбрали фруктовое вино для сегодняшнего ужина. — Спасибо… — удивлённо отзывается Шинари. Герман спокойно сидит рядом, хотя дома уже бы набросился на еду. Слуги встают рядком у стены. Шинари задумывается. И как с таким воспитанием Герман умудрился превратиться в это? Не умеет общаться и следить за внешним видом. Сам водит машину и держит всего пятерых слуг на большой дом. Не любит балы и светские мероприятия. Любит всё по-простому. Чтобы ясно и чётко. Потому что за ним не следили? Рейнхард поднимает бокал. — За новобрачных. Шинари удивлённо поднимает свой и наблюдает, как охотно тянутся все, чтобы чокнуться. Интересная семья. Альфы выпивают всё одним махом. Слуги тут же подливают ещё. Клавдия медленно смакует напиток. Шинари выпивает около половины. Ему тоже незамедлительно подливают. А он так привык, что дома никто не наблюдает за тем, как ты ешь. Слуг, кстати, по одному на каждого сидящего за столом. — Расскажите о себе, Шинари, — улыбается Клавдия. Кажется, она всегда основной зачинщик разговора. Потом идёт Даен. Рейнхарда и Германа же вообще бесполезно втягивать. — Мне понравилось общаться с вашей матушкой, но я бы хотела послушать и вас. Шинари вспоминает, как матери болтали на свадьбе. — Вы свободно себя чувствуете? Шинари смотрит в карие глаза. Он понимает, что женщине интересно, как он из обедневших баронов переходит в разряд герцогов, и каково это вообще, но она не может себе позволить спросить об этом напрямую. Он улыбается. — Спасибо за беспокойство. Я очень рад, что живу в доме Германа. Я чувствую себя совершенно свободно и спокойно. К тому же я могу заниматься тем, что мне нравится. — Вот как, — заинтересованно улыбается Клавдия. — Расскажите больше. Даен с интересом поглядывает на разговаривающих. Рейнхард и Герман уплетают ужин. — Мне нравится возиться с цветами, так что я провожу свободное время в саду, по возможности. Ещё я рад, что могу работать, как и прежде. У меня есть цель распространить «Цветы Оак» по всему Жеромо. А, мне ещё очень нравится читать книги из библиотеки! Герман сказал, что часть из них выбирали вы. Клавдия выглядит приятно удивлённой. — Правда? Да, так и есть. Что вы уже успели прочесть? — Так… — Шинари задумывается. — «Длинную дорогу», «Вещи короля», «Ночь» Купера, «Саламандру» Эрхарта… «Цепи» Зальца и «Поляну золотой луны». — «Поляна золотой луны» — моя любимая! — восклицает женщина и улыбается. — Достойные произведения. Как-нибудь поболтаем о них. Она поднимает вилку с ножом, показывая, что пора есть. Шинари кивает и делает то же самое.***
— Знаете, мы действительно волновались за судьбу Германа. Шинари удивлённо поднимает голову. Клавдия промакивает губы салфеткой. — Ему уже сорок, а он всё отказывался жениться… А внуков-то хочется, — она прижимает пальчики к щеке, показывая обеспокоенность. Сорок… Шинари ещё не умел говорить, когда он закончил военную академию. Ему было десять, когда Герман уже стал генерал-майором. Между ними пропасть опыта и знаний. Они должны по-разному смотреть на мир. Но почему-то не смотрят. Почему-то… они смотрят друг на друга. Шинари моргает. А, поэтому-то они и были рады кому угодно. И так легко приняли его в свою знатную семью. — Мы были удивлены, что вы так молоды и, честно говоря, сомневались в ваших намерениях. Но на свадьбе вы показали себя с достоинством, и мы были рады узнать, что вы хороший молодой человек. Да и Герману по душе. А сегодня я вижу, что вы просто неразлучны, — довольно улыбается женщина. Это так выглядит со стороны? Кажется, они не сделали ничего, что навело бы её на эту мысль. Хотя… Ну да, они вошли в зал под руку. И что? — Вам с ним не тяжело? Шинари удивлённо смотрит на участливую женщину. Даен всё ещё помалкивает. Кажется, ему достаточно вопросов матери. Рейнхард смотрит на них, отпивая из бокала. Шири кажется, что это какой-то тест. Но, по всей видимости, это всё же не так. — Бывает, — смеётся Шинари. — Но мы справляемся. Где-то уступаю я, где-то он. Даен тихо смеётся. Клавдия кивает. — Правильно, только так и можно выжить в браке. Да, дорогой? Рейнхард тихо вздыхает. Шинари тоже смеётся. — Вы ведь многому сейчас обучаетесь? Расскажите. Шинари кивает. — Я повторяю некоторые моменты этикета, которыми я прежде не пользовался. А так у меня есть расписание: естественные науки, история, культура, музыка и фехтование, о котором знает господин Рейнхард. — Тренировался? — наконец подаёт голос глава семейства. Шинари гордо кивает. Он правда сделал все порученные упражнения, несмотря на боль в мышцах. Пожилой альфа кивает в ответ и вновь умолкает. — Я это всё перед университетом закончил, — заявляет Даен, улыбаясь. Шинари разводит руками. — Молодец. Младший сын удивлённо смотрит на Шинари, словно ожидал другой реакции. Улыбается. — Ты тоже будешь молодец, если выучишь это всё за год. За год? Король дал ему месяц. Шинари неуверенно смеётся. — Идёмте на веранду, — предлагает Клавдия, поднимаясь с места. Кто-то из слуг тут же исчезает. Видимо, подготовить новое место для своих господ. Все сидящие за столом встают и следуют за хозяйкой. Шинари глазеет по сторонам, пока они идут по коридору, не в силах сдержать себя. — У вас удивительный дом. Даен кидает удивлённый взгляд на Шинари, а Клавдия добродушно смеётся. — Спасибо! Ещё давние предки Кронмини выстроили его таким, а вот внутреннее убранство досталось от дедушки Рейна. Он же его реставрировал. Рейн? Это, должно быть, господин Рейнхард. «Веранда» оказалась огромным деревянным подиумом с навесом, на котором стояли кресла, столики и растения в больших горшках. А на столиках уже были подносы с кофе и десертами. Живут же люди… Все разместились по креслам, и каждый взял в руки чашечку кофе. — Вы ведь будете на приёме соседних государств? — интересуется Клавдия. Шинари начинает понимать, насколько значимо мероприятие, к которому готовит его Лириан, и чувствует лёгкий страх. Герман кивает на вопрос матери. — Ах, я так давно никуда не выходила! Рейнхард такой домосед, — жалуется она Шинари. — А Даен никуда меня с собой не берёт. Шинари смеётся, а младший сын пожимает плечами. — Мне легче, когда ты развлекаешься сама по себе, а я сам по себе, и ты это знаешь. — Вот видишь! — Моя мама тоже пыталась брать нас с отцом на прогулки, но потом сдалась, — улыбается Шири. — Слишком много работы, а в выходные хочется просто поспать подольше. Поэтому она брала своих подружек, и почти каждое воскресенье они выезжали в какое-нибудь новое место. — Вот как! — заинтересованно подпирает подбородок ладонью Клавдия, наклоняясь поближе. — Мои подружки в основном живут далеко. Хотя это хорошая идея. Погощу у одной, потом у другой… — Не навязывайся, — спокойно замечает Рейнхард. Клавдия надувает губы, вновь заставляя Шири рассмеяться. Несмотря на всю знатность происхождения, атмосфера в семье непринуждённая, и ему это нравится. — Теперь самый важный вопрос! — Клавдия хлопает в ладоши и внимательно смотрит на Шинари. — Как ты заставил Германа начать следить за собой? Шинари хлопает ресницами, Герман поднимает глаза от тарелочки с пирожным. Даен смеётся. — Да-да, мне кажется, это главный вопрос вечера. Шинари нервно смеётся. С одной стороны, он не знает, почему Герман начал его слушаться в самом начале. С другой, у них сделка. Шинари не курит — Герман следит за собой. А ещё альфа остаётся без ужина, если приходит с работы в грязной одежде. Мда, хорошенькое у нас сожительство… — Ну… Герман внимательно смотрит на Шинари. Омеге не хочется рассказывать родителям своего супруга, что он курит. Курил. Бросает, да и то благодаря Герману. Шинари вздыхает, видя, что альфа хочет что-то сказать, и опережает. — Ну… у меня есть одна привычка, которая не нравится Герману, и мы договорились, что если он будет следить за своей внешностью, то я избавлюсь от этой привычки. Клавдия удивлена, но понятливо кивает. — Вот как! А мы как ни пытались, ничего не выходило! — Он сказал, что мне так лучше, и я поверил. Шинари удивлённо смотрит на супруга. Как и все его родственники. Почему? Он защищает его? Или это правда? Ведь дело было даже не в «верю — не верю», а в том, что это лишняя морока. Шинари улыбается. По крайней мере, так Клавдия не будет расспрашивать, а какую привычку он имел в виду. Спасибо. — Я дожила до этого момента! — восклицает женщина, приложив руки к груди. — Наш Герман всё-таки слушает, что говорят другие! — Да просто он влюбился, — смеётся Даен. Шинари отводит взгляд в сторону. Мельком глядит на супруга, чьё выражение лица не меняется. Шинари никогда не думал о том, Герман мог всё-таки влюбиться в него. Ну, как бы думал, но… не допускал возможности. — А ещё он не даёт мне ужин, если я запачкаюсь на работе. Герман тычет пальцем в Шинари, как ребёнок: «он виноват». Шинари широко распахивает глаза. — Ещё не было такого ни разу! — Потому что я стараюсь. — Вот и продолжай в том же духе! Клавдия весело смеётся. — Вы такие милые! Шинари устало вздыхает. Герман смотрит на него краем глаза. И Шинари думает, что за это он его, наверное, и любит.***
За разговорами Шинари не замечает, как летит время. Клавдия активно расспрашивает Шинари, иногда подключается Даен, и уж совсем редко — Герман. Рейнхард молча сидит в кресле и наблюдает за ними. Когда Герман поднимается из кресла, Шинари удивлённо смотрит на него, как и все остальные. — Нужно сказать Эри, когда нас забирать. Шинари понятливо кивает, а вот Клавдия машет рукой. — Ночуйте здесь! Просто пораньше завтра встанете. Шинари удивлённо смотрит на свекровь. Ему всё ещё странно называть так эту красивую сильную женщину. Потом на Германа. Тот смотрит на него в ответ. Словно молчаливый разговор. Затем Шинари улыбается себе под нос, а Герман вздыхает. — Хорошо. Я скажу ему забирать нас утром. Он уходит под любопытными взглядами семейства. — Вы так хорошо ладите! — хлопает в ладоши Клавдия. — Правда, я на это даже не надеялась! Шинари смотрит на неё и примерно понимает, о чём она думает. Они хотели женить старшего сына и уже даже не совсем важно, на ком. Но Шинари вроде как превзошёл их ожидания. К тому же… если вспомнить Германа до свадьбы… Шинари усмехается. Сложно поверить, что такой человек способен… На что? На любовь? Шинари до сих пор не верит. Но вот если говорить о каких-то близких отношениях, доверии, сожительстве, понимании… Да. Это между ними точно есть. И это действительно кажется удивительным для людей, знающих Германа все эти годы. — Цея! Омега лет тридцати с поклоном подходит к Клавдии. — Приготовьте комнату для Германа и Шинари. — Слушаюсь, госпожа. Слуга тут же исчезает. — Так, нужно найти тебе спальный халат! — Клавдия резво поднимается из кресла. И тянет Шинари за руку. — Пойдём!***
Шинари не знает, как всё переходит в модный показ. — Ох, тебе всё так идёт! На, померь ещё вот этот! В гардеробной, размером со знакомую Шинари кухню, Клавдия перебирает наряды. — Вот это старый костюм Даена. А вот это — мой для конных прогулок. В девичестве я была куда стройнее! О, о! Примерь потом вот этот — камзол Германа, ему тогда лет пятнадцать было! В пятнадцать лет он был того же роста, что Шинари сейчас. Что взять с альфы. Клавдия с удовольствием наряжает Шинари, прикрепляя к волосам заколки и ленты, заботливо подворачивая рукава, хотя должна была просто дать ему спальный халат. — Ах, я всегда хотела дочь или сына омегу. А получились эти двое. Шинари нервно смеётся. — Спасибо, что приглядываешь за ним. Шинари удивлённо глядит на Клавдию, на чьём лице наконец-то заметен возраст. И любовь к своим детям. — Он ведь у нас… Необычный. С характером. Поэтому я всегда думала, что и партнёр у него будет необычный. И так и оказалось, но в хорошем смысле, — смеётся женщина. И треплет Шинари по волосам. — Спасибо. За то, что меняешь его в лучшую сторону. Шинари неуверенно улыбается, легко краснея. Он ведь ничего такого не сделал… — Пожалуйста, научи его любить. Шинари смотрит в серьёзные глаза женщины. Кивает неуверенно. Кто он такой, чтобы обещать подобное? Но он хочет пообещать. Потому что хочет, чтобы так и случилось. Клавдия улыбается и тепло обнимает Шинари. — Спасибо. Тот легонько приобнимает её в ответ. В очередной раз думая, как же ему повезло. Может быть, он всё-таки спит? Когда он вновь поднимает глаза на Клавдию, она довольно улыбается. — Ты такой милый, Шинари. Весь раскраснелся! Шинари неловко надувает губы. Это ваша вина. — Смотри, Герман! Шинари удивлённо поворачивает голову ко входу. Клавдия берёт его за плечи, разворачивая. — Правда, красиво? Герман стоит в дверях и смотрит на Шинари слишком пристально. Юноша неловко отводит взгляд, краснея. — Угу. Глаза Шинари расширяются в удивлении, и он вновь переводит взгляд на супруга. На мягко улыбающегося Германа. И чувствует, как в сердце что-то щемит. И хочется сейчас же побежать ему навстречу. И кинуться в объятия. И… — Так, я на пару минут! — вдруг восклицает Клавдия. — По-моему, халатик не здесь! И убегает. Герман и Шинари удивлённо смотрят ей вслед. Затем друг на друга. И Шинари тихо смеётся, а Герман вздыхает с улыбкой и подходит ближе, не отрывая взгляд. Шинари неуверенно ищет глазами хоть что-то, за что можно зацепиться. Медленно поворачивается, отходит к окну. Но в отражении всё равно видит Германа. Закрывает глаза, пытается успокоиться. Он не говорил, что я красивый. Чего растрогался? Сильные руки обнимают сзади. Герман тычется носом в висок, вдыхая свою любимую лесную гвоздику. Шинари жмурится, ощущая аромат сандала. Думает, что в этом доме он почти не ощущается. Зато здесь есть ароматы персика, хвои и морской свежести. Открывает глаза. Смотрит на Германа, который разглядывает его в ответ. Альфа целует его над бровью. Вновь смотрит в глаза. Целует в щёку. За ухом. Шинари смеётся. Щекотно. И очень-очень тепло. Герман обнимает крепко. Невесомо дышит над ухом. Целует шею, посылая стайки мурашек по рёбрам. И опять смотрит в глаза. — Что ты делаешь? — смеётся Шинари. — Соблазняю тебя, — абсолютно серьёзно отвечает. Шинари удивлённо глядит в серые глаза. Зачем? Разве это не пустая трата времени? — Стоп. Ты знаешь, как это делается? — Я же не маленький, — пожимает плечами Герман. Опять смотрит в глаза. Как пёс. Лезет руками под рубашку, дотрагиваясь до нежной кожи на животе. — Герман! — Что? — Госпожа Клавдия сейчас вернётся, — шепчет. — Ничего. — Герман! Лёгкая улыбка. Шинари вздыхает. Смотрит в серебряные глаза с озорным огоньком. Осторожно разводит руки, обнимающие его за талию, и поворачивается лицом к альфе. Поднимается на носочки, обнимает крепко за шею и целует, вкладывая все свои чувства. А когда отстраняется, то доверчиво смотрит в глаза. И, краснея, шепчет на ухо: — Ночью. Герман сглатывает. И думает, что мог бы прямо сейчас закрыть дверь изнутри. Но всё же верит Шинари. Вновь целует за ухом и с усилием отстраняется. Весьма вовремя. Клавдия залетает в комнату. — Нашла! Потом подозрительно оглядывает парочку и хитро хихикает. — Чем это вы тут занимались? Шинари моргает и неуверенно себя оглядывает. Вроде, никаких видимых признаков. Герман моргает. — Я хочу ещё сладкого. Клавдия вздыхает. — Никакой в тебе романтики. Иди спроси кого-нибудь из слуг. Даен с отцом ещё на веранде. — Понял. Герман уходит, а Клавдия ждёт, пока Шинари переоденется обратно в свои вещи. И как-то сильно подозрительно улыбается.***
— Шинари, ещё чего-нибудь? — Эм, ну… можно чаю? — Конечно! Сью! Она заказывает служанке чай с каким-то интересным названием, а затем оборачивается обратно к Шинари. — Из Важени. Недавно сестра привезла. Очень вкусный! Важень — страна-сосед Башида. Значит, тётя Германа любит путешествовать. Они выходят обратно на веранду. Герман с Даеном уплетают пироженки, а Рейнхард разминает плечи, стоя у края деревянного настила. Шинари тут же подают чай. Пахнущий настолько ароматно, что омега не может не вдохнуть поднимающийся над кружкой пар перед тем, как отпить. — Вкусно! Клавдия довольно кивает. — Ещё бы! В Важени самый вкусный чай. — Госпожа Клавдия, — зовёт слуга. — Вам звонит госпожа Анна. — О, я сейчас подойду! — тут же поднимается из кресла хозяйка. Улыбается Шинари. — Продолжайте без меня. Рейнхард оборачивается и окидывает Шинари взглядом. Затем молча уходит, зовя за собой одного из слуг. Шинари удивлённо провожает его взглядом. И куда они внезапно свалили? — Ну что, как тебе наши родители? — улыбается Даен. Кажется, за сегодня это первый раз, когда он напрямую общается с Шири. — Они очень хорошие, — честно отвечает Шинари, улыбаясь. — Я правда рад познакомиться с вами. — Давай, какие у тебя ещё впечатления, выкладывай. Отчего-то Шинари казалось, что Даен его ровесник, хотя парень был на пару лет его старше. — Ну… у меня очень много впечатлений. Я никогда не был в таком красивом и большом доме! Всё вокруг для меня одно огромное незабываемое впечатление! Даен хитро глядит на него. — Это всё будет твоё. Шинари поднимает глаза. — Не шути так. Младший альфа пожимает плечами. — Ты супруг старшего сына. Ему переходит главное поместье. А мне вот, например, ваш домик в городе. Домик. Шинари вполне хватало этого «домика». — Хочешь махнуться? — подмигивает Даен. Шинари вздыхает. — Честно говоря, с удовольствием. И до работы недалеко… Парень удивлённо смотрит на Шинари, а затем разражается смехом. — Ты такой странный! — В смысле?! — не понимает Шинари. Ему кажется, Даен над ним издевается. — Нет, просто, — парень облокачивается о подлокотник кресла, наклоняясь поближе, и смотрит ему в глаза. — Знаешь, есть куча алчных людей, которые с удовольствием отгрызли бы это поместье. Людей, которые меня, например, достают постоянно. К брату-то они не цеплялись из-за его характера и внешности… Но ты! Ты точно странный! Шинари неуверенно смотрит на парня, который должен теперь считаться его родственником. — Ну знаешь… В мире есть и хорошие люди. Даен вновь взрывается смехом. — Ах, я тебя обожаю! Ну что такое? — Даен. Молодой человек удивлённо поднимает глаза на старшего брата. Герман смотрит на болтающую парочку. — Ты слишком близко. Шинари и Даен смотрят друг на друга. Ну да. Близковато. Так, что Шинари может почувствовать лёгкий аромат хвои, исходящий от альфы. Он покрывается краской и чуть-чуть отодвигается. Но даже не от этого. А от того, что это заметил Герман. Даен округляет глаза и снова ржёт. — Брат, ты ревнуешь?! Ты?! Герман моргает. Кажется, он сам об этом не задумывался. Он смотрит на порозовевшего Шинари. И кивает. Лицо омеги становится пунцовым. Даен заливается хохотом от этого зрелища. — Да уж смотри, уведу твоего Шинари! Особенно, если он будет таким милым! Герман берёт Шинари за руку. И тянет на себя. Заставляя его привстать, а потом плюхнуться ему на колени. Вновь раскраснеться, по инерции обхватив его за шею. — Не советую, — спокойно отвечает Герман. — Только я с ним могу уживаться. Даен вновь округляет глаза. — Неужели наш Шинари?.. — Даен… — нервно щурится Шири. — Чего ты там нафатазировал? Молодой альфа театрально прикрывает рот ладонью, словно он только что понял нечто ужасное. У Шинари дёргается бровь. Эти Кронмини! Он резко дёргает Германа за ухо. Нечего всякие глупости морозить и смущать его! А затем резко поворачивается к Даену. — Так, ты. А ну иди сюда. — Э-э-э-э-э… — наигранно отодвигается парень. — Не хочу, ты меня бить будешь. — Именно так. И когда Даен хочет ускользнуть с места преступления, Шинари хватает его за шею и начинает елозить кулаком по макушке. — Не будешь больше так шутить! — Понял! Понял! — смеётся сквозь слёзы парень. — Братишка Шинари самый крутой и самый сильный! Я понял! — Братишка? — удивлённо отстраняется Шири. — Я тебя, вообще-то, младше. Даен подозрительно смотрит на Шинари. — Ну ты же типа только что доказал своё превосходство, нет? Это что, как в банде? Шинари громко вздыхает. — Я с вами с ума сойду, точно. Альфы переглядываются. Даен вновь прыскает со смеху, а Герман легонько улыбается. — Ой, что-то интересное? — возникает голос Клавдии, заставляющий присутствующих обернуться. — Ничего, мам, — улыбается Даен. — Просто я немного подшутил над «братишкой» Шинари. Шири косится на молодого альфу, а Клавдия шутливо стукает сына веером по макушке. За её спиной в дверном проходе появляется Рейнхард. За ним слуга несёт что-то длинное, завёрнутое в ткань. Шинари удивлённо наблюдает, как хозяин дома подходит к нему и кивает на аккуратно подстриженную поляну рядом. — Тренировка перед сном? Шинари удивлённо смотрит на отца Германа. Остальные свидетели сцены заинтересованно поглядывают на них. Шинари выпрямляет спину и кивает. Тут же слуга разворачивает ткань и подносит клинки. Но не тренировочные. Настоящие. И короткие. Шинари удивлённо глядит на привычную ему длину. Видимо, вчера Рейнхард заметил, что с короткими Шири обращается лучше. Они скидывают камзолы, берут мечи и выходят на поляну. Даен встаёт и подходит поближе, облокачиваясь о перила деревянной площадки. Герман встаёт рядом. Клавдия, напротив, усаживается в кресло, самое ближнее к краю, чтобы смотреть было удобнее. Шинари сглатывает. Он так давно не держал в руках настоящее оружие… Он на секунду закрывает глаза и открывает их уже с сияющей решимостью. Потому что противника перед ним нельзя недооценивать ни в коем случае. Герман моргает. Шинари стоит ровно, выставив вперёд руку с клинком, другую чуть заведя за спину. — Это разве не стойка воинов Башида? — с любопытством интересуется Клавдия. Герман кивает. Он не видел тренировок Шинари с мечом прежде. Но по одной лишь стойке мог сказать, что он неплох. Не то что в рукопашке. — В прошлый раз я нападал. Теперь ты. Шинари кивает. Лицо Рейнхарда ничего не выражает, но Шинари уже привык к таким людям. Всё-таки это он тут с Германом живёт. Шинари глубоко вздыхает. И нападает. Резко ныряет вниз. Мужчина легко отражает атаку. Вбок, сверху, по диагонали, снизу, слева сбоку, справа сверху. Повернуться на носках, выпад ногой, удар со спины. Отражён. Снова и снова. — А он хорош, — удивлённо замечает Клавдия, не отрывая глаз от сражения. Даен кивает. Герман думает, что увидел Шинари с ещё одной стороны. Рейнхард почти незаметно щурит глаза, и Шинари инстинктивно понимает, что сейчас он будет атаковать. И сам не понимает, как отразил резкий выпад в левое плечо. И уже совсем не понимает, как умудряется контратаковать. И в следующий миг обнаруживает острое лезвие у своего горла. А потом понимает, что дышать тяжело и что пот катится по виску. Рейнхард убирает клинок и довольно кивает. — Молодец. Шинари удивлённо глядит на седовласого альфу. Клавдия хлопает в ладоши. — Шинари, ты правда молодец! Я сама обучалась фехтованию, но в первый раз была совершенно никакая! — Ну… — смущённо смеётся Шири, утирая пот и расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. — Всему, что я знаю о фехтовании, меня учил дядя Зак, а он долгое время служил легионером в Башиде. — Вот оно как! — восклицает хозяйка дома. — Поэтому у тебя такой стиль! — Захария Оак? Шинари удивлённо кивает. Рейнхард разминает шею. — Знаю такого. Так, давай ещё. Шинари смотрит на учителя, выдыхает и вновь встаёт в стойку. Интересно, как он узнал о дядюшке Заке? — Шинари интересный, да? — улыбается Даен, обращаясь к брату. Они наблюдают, как Шири снова и снова нападает на старшего Кронмини. Как тот что-то коротко говорит, и Шинари меняет то угол удара, то высоту локтя. Герман кивает. — Угу. Даен смотрит на Шинари внимательно. — Ты его любишь? И кидает взгляд на брата. Герман молчит долго. — Да. Даен тихо смеётся. — Ну наконец-то. И каково это — влюбиться впервые за сорок лет? Герман пожимает плечами. — Странно. — А по тебе и не скажешь. Смотри, действительно уведу его у тебя, — подмигивает. Герман переводит взгляд на брата. Вздыхает и ерошит тому волосы, заставляя склонить голову под напором. — Хэй! — Не сможешь. Даен удивлённо наблюдает полуулыбку на лице Германа и пожимает плечами. Из рук Шинари в очередной раз выбивают меч. Рейнхард кивает. — Всё. Шинари часто дышит и утирает пот. Но ему нравится. — Прими ванну, Шинари, она есть у вашей комнаты, — заботливо говорит Клавдия. — Хорошо, — улыбается омега, чувствуя приятную усталость, и подбегает к сыновьям Кронмини, только сейчас замечая, что солнце уже село. — Я всё. Верхние пуговицы расстёгнуты, капельки пота стекают по светлой коже. Даен оглядывает картину и вздыхает. — Шинари, знаешь, в таком виде обычно альфам не показываются. — Э? В каком? — наивно хлопает ресницами. Даен вновь вздыхает и кидает взгляд на Германа. Два сапога пара… Герман протягивает Шинари ладонь. Тот привычно вкладывает в неё свою руку, и альфа молча тянет его за собой. — Эм, Герман? — Спокойной ночи! — машет вслед Клавдия. Слышится похихикивание Даена. А Шинари вновь краснеет и смотрит на широкую спину Германа, держащего его за руку. Помыться, а потом… Он ему кое-что обещал.