***
Адъютанты генералов с обеих сторон встречаются на границе, обозначая место переговоров. Там устанавливается палатка. Внутри стол и стулья. На входе солдаты противоположной стороны осматривают переговорщиков на предмет ношения оружия. Со стороны Жеромо входят Парнас, Але и Кронмини. Со стороны Гри — Сувари, Даклен и Ван Хайдиг. Гри знает, что Жеромо хочет расплаты. И потому ждёт их условий. Пусть Сувари и его свита изначально не желали войны, Гри вторглись на территории, им не принадлежащие. Гри прогнали народ, с давних времён здесь живущий. Гри убивали, не слушая. Гри пошли на трусливое похищение в бесплодной попытке повлиять на генералов Жеромо. Пусть правитель и новый — ему отвечать за ошибки, совершённые государством. А ещё в руках Жеромо пленённый Германом полковник Наркисан. Империя Гри в самом невыгодном положении, в котором могла когда-либо оказаться. И генерал Свандор Сувари склоняет голову перед враждебным государством, принося свои извинения, пусть даже они ничего не изменят. Парнас выставляет свои требования, тщательно подготовленные Але. Первое: полное разоружение Гри на границе с Жеромо. Второе: выплата компенсации в виде двух миллионов жерий ежегодно в течение десяти лет. Третье: Жеромо возвращает полковника Наркисана взамен на отмену всех налогов и сборов по импорту товаров из Жеромо в Гри. На первое и второе империя соглашается. Третье — слишком сильный удар по экономике страны, от которого она может никогда не оправиться. Стоит ли жизнь полковника столь многого? Переговоры начинаются.***
После двух часов у обеих сторон перерыв: перекусить и обдумать свои следующие шаги. Герман в переговорах не участвует — просто стоит рядом. Все эти хитросплетения слов — не его. Зато Миколо работает, не покладая рук. Иногда кажется даже, что он этим наслаждается. По крайней мере, переговорщики Жеромо были убеждены, что нападать вновь Гри уже не собирается. У них и так слишком много внутренних проблем, с которыми нужно разобраться. Лишь по последнему пункту они умоляют уменьшить срок. А на это нужно одобрение Дарио Первого. Парнас посылает своего адъютанта в Шпаненберг, где находится телефон для срочных сообщений. После некоторого времени размышлений Дарио даёт добро. Генералы подписывают перемирие и возвращаются в лагерь уже после обеда. Солдаты встречают их радостно, кричат «ура» и провожают к столу. Совсем скоро нужно будет уходить с границы. Назначить отряды для охраны. Появится куча работы в населённых пунктах. Но пока можно порадоваться. В этот раз Шинари не бежит сразу навстречу Герману. Он ждёт, пока довольные солдаты не оставят генералов в покое. А ещё он всё-таки работает! Слуги Парнаса, которые обычно готовят генералам, остались в деревне, поэтому и едят они то же самое, что и солдаты. Шинари вызывается отнести порции. И, как только видит их, как-то само собой вырывается: — С возвращением! Генералы удивлённо глядят на Шинари, а затем улыбаются. Расслабленно, словно наконец-то могут выдохнуть. И Герман смотрит на своего омегу с такой нежностью, что Шинари краснеет (всё-таки люди вокруг!). Но они благодарят и принимаются за еду. Герман приканчивает свою порцию уж очень быстро. Парнас и Але заговорщически переглядываются и просят Германа возвращаться в штаб к шести — будут обсуждать новые планы. Герман кивает и манит за собой Шинари. Омега кланяется генералам и бежит следом за супругом. Миколо расплывается в улыбке. — Как же я ему завидую… А Герман подзывает своего будущего адъютанта. — Леон! Мою машину. Парень отдаёт честь и тут же ретируется. Шинари удивлённо смотрит на серьёзное лицо Германа. Он же не будет сейчас ругать меня за то, что я сюда явился?.. — А мы куда?.. — спрашивает осторожно. Герман смотрит на него. — В Шпаненберг. — Зачем?.. — Подальше от чужих глаз. Шинари долго переваривает его слова. Леон уже пригнал машину. Герман запихивает омегу на соседнее сиденье, сам же садится за руль. — К шести буду. Леон кивает и вновь отдаёт честь. Шинари утопает в сиденье, расслабляя все конечности. Не важно, зачем они туда едут. Главное, что вместе. Машина выворачивает на дорогу. — Герман, а когда у тебя день рождения? Альфа кидает взгляд на супруга и вновь глядит вперёд. — В январе. Тринадцатого. — Ясно… — протягивает Шинари, запоминая. До дня рождения Германа ещё куча времени. Он успеет придумать, что ему подарить. Дальше они едут в привычном молчании. Машина подкатывает к деревне. Шинари замечает людей, высыпавших на улицу. Они что-то обсуждают, а на лицах — радость. Омега улыбается себе под нос. «Война закончилась». Наверняка это то, о чём думает каждый. Наконец-то они могут не переживать о том, что придётся вновь бросать свои дома и бежать. Наконец-то все могут вернуться. Домой. Шинари смотрит на Германа. Его дом рядом с ним. А их общий дом там, где Шон, Эри, Кэл и Матильда. Там, где Крейг и Рональд, Кай и Надина, Вильям и Джордж. Там, где родители. Внезапно развернувшийся перед ним новый мир сумел стать его домом. Благодаря Герману. Благодаря тому, что он такой, какой есть. Добрый и немного странный. Его любимый альфа. Автомобиль останавливается рядом с их домиком. Ах да, уезжая в прошлый раз на королевский бал Шинари даже не забрал свои вещи. Да и Герман, скорее всего, тоже жил здесь до того, как отправиться на самую границу. Альфа жестом зовёт за собой в дом. Пропускает вперёд, открывая дверь. Шинари заходит, оглядывая знакомую обстановку. Всё так же немного пустынно, словно тут и люди-то не живут. Интересно, как он питался? Тазик из-под пирожков Лианы до сих пор стоит на столе. И лишь лёгкий налёт сандала показывает, что Герман тут всё же обитал. Любимые руки обвивают сзади и крепко прижимают к телу альфы. Шинари довольно жмурится, впитывая в себя тепло. — Герман? Альфа трётся щекой о его волосы, вдыхает сладкий аромат лесной гвоздики. — Я скучал. Шинари поражённо округляет глаза и чувствует, как краской заливает лицо. Таких слов от Германа он точно не ожидал. Хотя этот мужчина умудряется удивлять его в последнее время гораздо больше, чем обычно. Тело начинает гореть. Особенно после осознания, что пуговицы на его камзоле беззастенчиво расстёгивают. Омега цепляется за руки Германа. Скучал… Такое непривычное слово из его уст. Но Шинари счастлив просто до безобразия, и улыбка сама по себе появляется на лице. — Я тоже… Я так сильно хотел тебя увидеть. Лёгкий поцелуй на шее. За ухом. Шинари чувствует дрожь предвкушения. Оборачивается. Смотрит в сияющие серебряные глаза и не может не улыбаться. Герман притягивает его к себе и целует в губы, стягивая камзол и куда-то откидывая. Забирается пальцами под рубашку. Шинари выгибается в пояснице и обвивает его шею руками. Герман чувствует под ладонями пояс брюк и аккуратно перемещается к передней части, начиная его расстёгивать. Шинари отстраняется с этим его уже привычным чуть обиженным выражением лица «почему я один должен раздеваться?». Герман улыбается себе под нос и позволяет стянуть мундир.***
Кожа под его ладонями горит. Шинари утыкается носом в плечо Германа и пытается не издавать этих пошлых звуков, но получается с натяжкой. Возможно, им обоим просто нужна разрядка. Не думать о том, что люди умирают. О том, что существуют те, кто пойдёт даже на похищение, лишь бы выйти победителем. О том, что вскоре, возможно, им придётся расстаться на гораздо более долгий срок, нежели два дня. Сейчас они вместе. Ощущают тепло друг друга. Дыхание. Биение сердца, переполняемого удивительной нежностью. Шинари кажется, что он готов заплакать. Дядюшка Зак спрашивал, чего он хочет в этой жизни. И сейчас Шинари чувствует особенно остро своё желание каждый день просыпаться рядом с Германом. Видеть его и слышать. Прикасаться. Подарить свою жизнь ему. Времени у них не так уж много. Скоро опять отправляться на границу: Герман будет планировать дальнейшие действия с генералами, а Шинари будет помогать готовить ужин. Он чувствует, что только «приятным» времяпровождением не отделаться. И всё равно хочет помочь. Они лежат в обнимку на кровати. Шинари вдыхает аромат сандала, то ли с кожи Германа, то ли со своей. — Ты не поранился? Шинари удивлённо поднимает на супруга глаза. — Когда похищали, — поясняет. Шинари улыбается и мотает головой. — Всё благодаря тому, что ты отправил ко мне Питера. Герман кивает и всё же осматривает тело супруга с беспокойством. Хотя вот, пару минут назад он осмотрел его гораздо тщательнее. Шинари краснеет. — Да ладно тебе… Герман поглаживает его по голове. — В следующий раз… Нет. Следующего раза не будет. Он внимательно смотрит Шинари в глаза, завораживая. — Я защищу тебя. От всего на свете. Сердце омеги пропускает удар, а лицо вновь начинает гореть. Шинари утыкается носом в грудь альфы. — Спасибо. Герман целует его в макушку. — А ты?.. Герман глядит на поднявшего на него глаза Шинари и мотает головой. Он почти никогда не получал ран в сражениях с тех пор, как стал генералом. Удивлёно моргает, когда видит, как Шинари вздыхает облегчённо. Чувствует себя немножечко счастливее, осознавая, что о нём волновались. — Ты ведь не вернёшься в столицу, даже если я тебя попрошу? Шинари широко улыбается и мотает головой. — Ни за что. Герман вздыхает и вновь гладит его по голове, целуя в висок. — Понял.***
Генералы не обязаны задерживаться на границе, но решают какое-то время присматривать за своими подчинёнными. Парнас, Але и Кронмини делят Шерале на три зоны ответственности. Герман присматривает за той частью, к которой принадлежит Шпаненберг. Солдаты будут помогать людям возвращаться в свои дома. Нужно создать пункт, в который будут обращаться хозяева. А ещё — проследить, чтобы кто-нибудь не занял чужой дом во всей этой суматохе (да, и такие мошенники бывают). Вторую ночь после войны генералы ночуют в Шпаненберге, а на утро Парнас и Але уезжают в свои подконтрольные части региона. Шинари продолжает помогать на кухне, пока часть солдат организует доставку тел родным, а другая часть переезжает из чьих-то домов, в которых они обживались, пока шли военные действия, в лагерные палатки. Потому что скоро в эти дома вернутся хозяева, позволявшие им использовать свои дома как жильё, и всё должно быть в лучшем виде. И правда, уже к обеду в деревню начинают возвращаться люди.***
Всю следующую неделю Герман и Шинари проводят в Шпаненберге, выезжая в соседние города и деревни, наблюдая за тем, как проходит возвращение людей. Шинари писал отцу, что сожалеет о том, что не может помочь с запланированным расширением бизнеса. Тот отвечал, что «это ничего» и может подождать. Главное, что война закончилась и что Шинари в порядке. Омега улыбается, читая письма из дома, и рассказывает об этом Герману. Тот кивает и подзывает к себе, обнимая и ласково целуя над бровью. Из командования Жеромо потеряло лишь полковника Лайо. Того самого, что сражался с Германом на свадьбе, показывая мастерство жениха. И это не «лишь». Это огромная потеря. А сколько таких в семьях обычных солдат? Генералы выбираются со своих территорий на похороны, несмотря на большое количество работы. Хорошо, что владения виконтов Лайо недалеко от Шерале. Шинари видит его супруга Патрика. И боится представить себя на его месте. Лишь вцепляется в руку Германа покрепче. Генералы выражают свои соболезнования, а над поместьем виконтов собираются тучи. Они уезжают до того, как на землю падают первые капли дождя. Шинари смотрит в окно. Он так стремился к Герману, что почти не думал о всех потерях, с которыми пришлось столкнуться солдатам и их семьям. Леон за рулём. Герман рядом. Смотрит на Шинари. По лицу не скажешь, но в его глазах беспокойство. Отсюда до столицы три-четыре часа езды. Но он ничего не говорит. Шинари сказал, что останется с ним. Шинари сильный. Это одна из черт, привлекающих Германа к этому парню. Одна из очень многих хороших черт. Шинари помогает находить дома возвращающимся жителям Шерале и оформлять, как надо. Помогает раздавать пайки, пока поля истоптаны и местные не могут выращивать себе еду. Лиана, Эрика и Вок со старейшиной выглядят довольными, и большего Шинари и не нужно. И когда приходит время возвращаться, он внезапно вспоминает о том, что обещал Его Величеству дать ответ. Но какой? И каким был на самом деле вопрос? Остаться с ним? В качестве кого? Шинари не знает. Он уверен лишь в двух вещах. Первое: он хочет отплатить королю за доброту. Второе: он хочет навсегда остаться с Германом. И как исполнить оба этих желания одновременно, он ещё не придумал. Вдали от дома Герман и Шинари провели почти две недели. И потому возвращение пробуждает в душе особую ностальгию и теплоту. Шинари в последний раз смотрит на возрождающийся Шерале. Он обещал Эрике, что если когда-нибудь будет в их краях, то обязательно заедет. Но когда это случится? Он даже отчасти понимает дядюшку Зака, который никогда не остаётся на одном месте. И когда автомобиль генерала Кронмини въезжает в столицу, Шинари чувствует, как сердце приятно щемит. Я дома. — Господин Герман, господин Шинари! — выскакивают им навстречу Шон, Эри и Гиру, стоило только машине остановиться у входа в особняк. Шинари смеётся и обнимает каждого. Гифт скачет в ногах, изредка запрыгивая передними лапами на хозяев. Герман думает, что раньше его так не встречали. Даже завидно немного. Кэл вернулся неделей раньше и теперь тоже с улыбкой вышел встретить хозяев. В его помощниках надобности больше нет, и теперь он вновь один охраняет весь особняк. Сегодня пятница, и Шинари сомневается, что завтра сможет встать на конную прогулку в шесть утра, поэтому подумывает предложить Герману перенести её на попозже. И предвкушает ужин, который Шон им приготовил в честь приезда. Наверняка что-то ну просто изумительное!***
Герман легко соглашается перенести конную прогулку. Ему как раз с утра нужно зайти к королю. Каждый генерал должен прийти на аудиенцию, как только вернётся в город. Обычно устраивались торжественные шествия по возвращению армии с победой, но в этот раз слишком много работы, поэтому Дарио Первый прислушался к генералу Парнасу и отложил празднование на потом. Шинари с удовольствием падает на кровать. На такую уже привычную, с подушками, пахнущими сандалом и гвоздикой. Улыбается от уха до уха. Герман треплет его по волосам и притягивает в объятия. Кажется, они уже давно не спали так расслабленно. Утром Герман заставляет себя принять душ. Бриться — уже привычка, мыться — ещё не совсем. Но Шинари в любом случае его заставит, поэтому он недолго сомневается. Омега сонно машет ему рукой на прощание, когда тот выходит из комнаты, чтобы направиться к королю. Его Жеромское Величество встречает Германа с улыбкой и распростёртыми объятиями, от которых генерал привычно уклоняется. — Какой чёрствый, — бубнит Дарио и возвращается на своё место на троне. Герман опускается на одной колено. — По приказу Вашего Величества явился доложить о прибытии с линии фронта. Дарио вновь расплывается в улыбке и кивает. — Я вообще-то хотел сделать вам красивое торжественное возвращение с кучей народа! Но раз уж вы такие трудоголики… А всё равно люди вас любят. Вставай. Герман поднимается и прямо смотрит на монарха. Тот, улыбаясь, смотрит в ответ. — За всё, что наши генералы делают для королевства, я хочу отплатить. Герман моргает. Король подпирает рукой щёку. — Ты уже герцог, выше я не могу тебя поднять. Но очень бы хотел вознаградить по достоинству. Ты — важная часть нашего королевства и мой хороший друг. Назови любое свое желание, и я исполню его. Дарио внимательно глядит на не меняющееся лицо Германа. Я знаю, что у тебя есть всё, что тебе нужно, и желания твои обычно гораздо скромнее многих. Но всё же. Удиви меня. — Если сейчас не знаешь, подумай как следует, и в следующий раз скажешь! — улыбается король, довольный своей задумкой. Герман недоумённо кивает, и Дарио отпускает его. А ведь даже ни словом не обмолвился о Шинари.***
Герман возвращается домой с нелёгким сердцем. Король наверняка что-то задумал. И что это ещё за желание? Да, в прошлые разы он просто повышал его статус, а теперь, видимо, исчерпал свои идеи. Герман невесомо вздыхает. Матильда приветствует его на входе. — Где Шинари? Ещё спит? Сам же хотел на прогулку верхом. — Господин Шинари на кухне, — отвечает служанка. Герман кивает и направляется туда. И удивлённо останавливается в дверях, глядя на открывшуюся картину. Шинари, Шон и Эри возятся вокруг большого стола для разделки и что-то лепят. Везде мука и много смеха. В кастрюльке на печке что-то бурлит. В комнате тепло почти по-родному, и не поймёшь, то ли от солнечных лучей, заливающихся в окна, то ли от печи, то ли от вот этих самых людей. Герман подходит к Шинари сзади и чмокает в щёку. Тот удивлённо моргает и резко оборачивается, приложив ладонь к тому месту, где только что были чужие губы. Шон и Эри глядят во все глаза на хитро поглядывающего на своего омегу Германа. Шири пихает того в бок, а альфа лишь посмеивается и треплет его по волосам. — Что делаете? — Булочки, — широко улыбаются все трое. «Дети», — думается Кронмини. — Мне всё равно пока нечего делать было, — объясняет довольный Шинари. Кажется, ему действительно нравится. Герман кивает. — Как закончишь, приходи. Поедем. Шинари активно кивает, а Герман вновь треплет его по волосам, уходя. А ещё по дороге хлопает ладонью по голове Шона и Эри, заставляя тех впасть в ступор. Затем переглянуться. И расхохотаться вместе с Шинари.***
Уже конец весны. Трава совсем зелёная, в полном расцвете сил. Мити и Уорен счастливо ржут, когда видят хозяев. И так же счастливо скачут до уже знакомого леса. Прежде Герман брал Уорена с собой в битвы. В этот же раз предпочёл оставить коня в безопасности. К тому же возраст у жеребца уже не тот. Шинари довольно скачет мимо с широкой улыбкой на лице. Сейчас он чувствует себя свободным. Герман не упоминал ничего, связанного с королём, поэтому пока омега отбрасывает все мысли прочь. Хотя бы сейчас. Последний раз он отложит это на потом. Насладится последними минутами. И всерьёз возьмётся за дело. А на этой прогулке он лишь в очередной раз понимает, как хорошо ему с Германом. И вновь подкатывает тоска от того, что он не может решиться. Не может покинуть его. И не может придумать, как остаться рядом. А Герман видит его метания. Когда они спешиваются, подходит и обнимает. Они стоят так очень долго, чувствуя, как ветер гуляет по полям и путается в волосах. — Шинари. Омега поднимает глаза на Германа, крепко прижимающего его к себе. — Давай завтра зайдём к Его Величеству. Шинари чувствует укол в сердце. Нервы вновь натягиваются. Герман целует его в висок. — Не бойся. Я буду рядом. Пора с этим заканчивать. Шинари кивает. Уже увереннее. Вздыхает. И мягко улыбается, притягивая альфу к себе. — Давай. Целует. Тихо прося про себя всех богов остаться с этим человеком навсегда. Пусть на сердце всё равно тяжело. Ведь король — благодетель. Ему нельзя отказывать. А когда они возвращаются домой, Матильда вручает им письмо от Дарио. Он зовёт Германа и Шинари завтра к себе. Он мысли читает, что ли? Что же король придумал на этот раз? Что-то предложит? Он сказал, что подождёт ответа Шинари, но зачем тогда звать Германа? Шинари вновь в недоумении. От зависания спасает удивительный аромат свежей выпечки, ведущий омегу в столовую, словно на поводке. Это булочки, слепленные собственными руками, готовы к возвращению герцогов. Шинари краснеет от удовольствия, уплетая свеженькие сладости. По лицу Германа рядом даже не скажешь, нравится ему или нет, но Шинари думает, что всё-таки нравится. Интересно, он хоть к чему-нибудь привередлив? — Шинари. — М? — После обеда хочешь куда-нибудь ещё? Омега с улыбкой мотает головой. — Мы и так давно дома не были. Герман понятливо кивает. — Господин Герман, звонит господин Лириан, — возникает в дверях Матильда. Альфа кивает и откладывает приборы в сторону. — Сейчас вернусь. Шинари провожает его удивлённым взглядом. Если это Лириан, наверняка дело связано с самим Шинари. Омега хмурится, раздумывая. Ну вот что опять? Шинари дожёвывает третью булочку, когда Герман возвращается. — Лириан спрашивал, когда ты можешь продолжить обучение. Шинари моргает, вопросительно глядя на супруга. Он уже и забыл, что обучение, вообще-то, не закончено. — Я сказал, что со вторника. Шинари неуверенно кивает. Герман внимательно на него смотрит. — Будут новые предметы. Политика и дипломатия. Шинари удерживается от того, чтобы закатить глаза. Сто пудово это проделки короля! Ответ-то он, может, его и ждёт. Вот только для себя уже всё решил. Герман кладёт свою ладонь поверх руки Шинари. Омега глядит ему в глаза, а затем пристраивает голову на его плече. — Как сложно. Чувствует, как альфа улыбается. — Справимся. Не справишься, а справимся. Шинари улыбается себе под нос. Если с ним, то ничего не страшно.***
До вечера Герман и Шинари дома. Валяются на диванчике в саду. Каждый читает свою книжку, лёжа в обнимку. Пока Гифт не начинает лизать Шинари пятки, потяфкивая, обращая на себя внимание. «Поиграй со мной». Шинари смеётся и оставляет Германа лежать и изредка поглядывать на своего супруга, бегающего по лужайке вместе с псом. Часть солдат до сих пор работает в Шерале. Но эти выходные для Германа наконец-то «выходные». Он позволяет себе прикрыть глаза, в которые сквозь плотную зелёную крону дерева пытается светить солнце. И просыпается от того, что Шинари залазит под руку. Тот виновато смеётся, но Герман придавливает его ладонью, заставляя лечь, стискивает в объятиях, и засыпают они уже вдвоём. Гиру будит их после семи, прося не простудиться, и говорит, что ужин готов. Шинари довольно потягивается и чувствует себя по-настоящему отдохнувшим. Наконец-то отдохнувшим. И вновь счастливым. Как же объяснить Его Величеству это счастье? Что от него просто невозможно отказаться. Но когда следующим утром они едут во дворец, это счастье кажется Шинари таким далёким… И нервы вновь натянуты. И Шинари понимает, что почему-то боится. Омега поднимает глаза на уходящие вверх шпили королевского замка. Колоннады, балкончики… Не поймёшь, где заканчивается одно и начинается другое. Всё такое хитрое и изящное, как сам Дарио. Двое слуг провожают в тронный зал. Вот уж где Шинари точно никогда не был. Зачем обедневшему баронету приходить на аудиенцию к королю? Теперь всё иначе. Шинари сжимает кулаки. — Шинари! Герман! — прокатывается по огромной зале, когда слуги распахивают огромные двери. Омега замечает, что король теперь тоже зовёт его полным именем. Ему приятна забота, но… — Как ты, Шинари? — с обеспокоенной улыбкой обращается к нему монарх. — Германа-то я уже видел, но за тебя постоянно беспокоился! Парень улыбается. — Я в полном порядке, Ваше Величество. Дарио оглядывает его с подозрением, но вздыхает. Ему остаётся только поверить. — Нет, вы меня конкретно удивили. У нас бывали прецеденты в виде супругов Лесси (они оба служили на высоких военных должностях, между прочим)… Но чтобы вы вдвоём отправились на передовую! Удивили. Шинари неуверенно посмеивается. Всё-таки то, что он сделал, не вызывает одобрения. Герман на секунду кладёт руку ему на спину, словно подбадривая. И Шинари улыбается вновь. Не смотря ни на что, он не жалеет. — Ну, давайте по делу! — заявляет Дарио, широко улыбаясь. — Я придумал кое-что интересное! Супруги Кронмини удивлённо моргают, заставляя монарха подумать, что они уже переняли привычки друг друга. — Чтобы Шинари получше освоился на новом месте! — поднимает палец король. Омега чуть склоняет голову к плечу. Внутри пробегает неприятное ощущение. Разве он не сказал, что будет ждать моего ответа? Или одно с другим вообще не соотносится? Личная жизнь и работа?.. Шинари сглатывает. — На неделю Шинари переедет во дворец, — весело вещает Дарио. — Потом вернётся к мужу на пару дней, потом опять сюда, и мы поедем в Дейкирк на первую работу. Неделя? А потом только два дня и опять?.. Шинари чувствует, как что-то внутри натягивается. Он не видел Германа два дня и не мог выдержать. Знал, что это война, что супруг работает, что нужно всё поручить ему… И всё равно не мог. Хотел увидеть. Хотел встретиться, услышать голос, почувствовать прикосновение. Его аромат. Увидеть, как он улыбается ему одному. Шинари полностью сбит с толку. Сжимает кулаки, сам того не осознавая. Он хочет, чтобы я думал об ответе, будучи в замке? Почему он ведёт себя так? Или он уже забыл? Неужели правда не видит? Не понимает? Что Шинари хочет быть с Германом? Не хочу. Что-то накаляется до предела. Я люблю его. Шинари хочется взять Германа за руку. Он всю сознательную жизнь провёл, зная, что не принадлежит этому миру. Какой ещё высший свет? Какие балы, прогулки верхом, управление государством? Это всё не его. Как бы он ни хотел и ни завидовал остальным. Если бы не Его Величество, это всё осталось бы в прошлом. В подростковом максимализме. А сейчас Шинари взял бы себя в руки и стал строить собственный путь. Но Дарио дал ему надежду. Открыл дверь. Он виноват в том, что Шинари сейчас не может решиться. И в то же время, благодаря ему Шинари смог встретиться с Германом. Что-то внутри разбивается. Шинари стоит прямо. Смотрит перед собой. А в голове нет ни одной здравой мысли. Ну сколько можно уже? Определись! Сейчас же! Ты должен обрадовать Его Величество! Не хочу. — Ну вот так вот! — продолжает улыбаться король. — Шири может остаться прямо сейчас, а его вещи перевезут к вечеру. Слишком быстро. Слишком внезапно. Шинари не подготовил своё сердце к расставанию. Хотя должен был с самого начала. Он не видит, как Герман сжимает кулаки, не меняясь в лице. Не хочу. — Я, вообще-то, много думал, — всё щебечет Дарио. — Шинари ведь хотел помогать семье с цветочными магазинчиками… Мне они тоже очень нравятся! Я вообще цветы люблю! Но посмотреть, как Шинари будет справляться, всё же стоит. Может, тебе понравится. Сердце щемит. Он так не хочет его расстраивать, но не может пойти против себя. Перед глазами начинает плыть. Шинари не понимает, почему. Просто он не хочет. Он так сильно не хочет расставаться с ним! — Шинари? По щеке скатывается слезинка и исчезает. Омега удивлённо поднимает взгляд на поражённо глядящих на него альф. Осознаёт. Начинает тереть глаза руками. — Шинари. Герман подходит ближе, осторожно берёт его за руки. Позволяет уткнуться носом в свой мундир. Щурит глаза, беспокоясь. Дарио в полной растерянности. Герман поднимает на него взгляд. — Ваше Величество, можно воспользоваться ванной комнатой? Король неопределённо кивает, глядя на светло-каштановую макушку. И понимает, что отчего-то чувствует себя виноватым. Герман провожает Шинари в боковую дверь, крепко придерживая за плечи. Стоит рядом, пока омега умывает лицо. Подаёт полотенце. Шинари глубоко вздыхает, опираясь о мраморный ободок раковины. Чего сорвался-то?! Накрутил себе что-то. Но я правда не хочу… Кидает взгляд на Германа, глядящего на него неотрывно. Хочу навсегда остаться с ним… Герман аккуратно привлекает Шинари к себе и сжимает в объятиях. «Пожалуйста, не отдавай меня…» Как я могу сказать такое?! — Шинари? Альфа чувствует его отчаянный порыв. Гладит по голове, как маленького. — Шинари. Я не пойму, пока не скажешь. Он сам ему так говорил когда-то. Но омега лишь мотает головой. Герман тихо вздыхает, зарываясь носом в мягкие волосы с ароматом гвоздики. — Я хочу защитить тебя и даже не знаю, от чего. Шинари сминает ткань мундира пальцами. Держится крепко. Крепко зажмуривается, не зная, чему верить. Я правда счастлив, что такой человек, как ты, мой муж. Шинари кусает губы. Я взял от тебя всё. А ты до сих пор пытаешься дать мне что-то ещё. Он, наверное, вообще не достоин этого. Но… — Я хочу остаться… Он чувствует, как Герман на мгновение застывает. А потом обнимает ещё сильнее. Вновь и вновь пытается отдать всего себя. — Понял. Нежно улыбается, проводя ладонью по волосам Шинари, а у того сердце готово выскочить из груди. Он вновь утыкается лицом в плечо альфы и стоит так до тех пор, пока Герман не целует его в макушку и тянет обратно в залу. Мужчина обращается к королю, поглядывающему на них с беспокойством. — Если позволите, мы поедем домой. Шинари нужно отдохнуть. Ещё я хотел сообщить, что уже условился с господином Лирианом, что занятия Шинари продолжатся в нашем особняке со вторника, поэтому, пожалуйста, подождите немного. Как только будут какие-то изменения, я вам сообщу. Дарио кивает и удивлённо глядит, как доверчиво Шинари прижимается к Герману. Как тот заботливо придерживает его одной рукой. Король уже догадывается. Пусть и не хочет принимать. Ведь эта сцена так похожа на многие, что уже были. Его мужья, сбегавшие с другими. Его любовники, находившие своего единственного. И вновь Дарио не смог удержать. Вновь где-то ошибся. Всё из-за того, что он не был серьёзен с самого начала? Или это просто судьба, наказывающая за все грехи? — Буду ждать от вас вестей. Король машет ручкой на прощание, и Шинари становится стыдно за такое своё поведение. Поэтому он оборачивается и чуть склоняет голову. Дарио улыбается, и за посетителями закрываются двери.***
Шинари вновь глубоко вздыхает. Он и не знал, что этот выбор так на него давил, готовый в любой момент прорваться истерикой. Омега усмехается. Хорошо, что не упал перед троном и не стал биться о пол кулаками. Эри, привёзший их в замок и теперь везущий обратно, поглядывает на него с любопытством и скрытым беспокойством. Герман держит Шинари за руку и, похоже, о чём-то усиленно думает. А Шинари кажется, что камень на душе внезапно стал меньше. Нет, не исчез. Но теперь Герман знает. И как бы Шинари ни было стыдно на него полагаться, он позволяет себе это. — Эри, останови. Шинари удивлённо смотрит на супруга. По его лицу сложно понять, о чём он думает. Эри останавливается у тротуара. Герман целует Шинари в висок. — Выйду здесь. Шинари, езжай домой. Омега хлопает ресницами. Эри кивает. — Скоро вернёшься? Герман на секунду задумывается и кивает, закрывая за собой дверь автомобиля. До последней секунды Шинари смотрит ему в глаза. А затем откидывается на спинку сиденья. Ну, а сейчас-то что?***
А Герман твёрдым шагом направляется обратно в замок. Шинари хочет остаться с ним. Поэтому он приехал прямо на границу, не оставаясь ждать ни в Мараньякке, ни в Шпаненберге. Поэтому он улыбается ему так. Поэтому позволяет обнимать. Поэтому говорит, что любит… И ведь действительно любит, даря неимоверно сильное желание называть его своим. — Ваше Величество! — стучит в двери тронного зала слуга. — Герцог Кронмини просит аудиенции. Дарио приподнимает бровь. Он же только что был. — Впустите. Когда двери распахиваются, Герман входит твёрдым шагом с обычным выражением лица. Дарио даже не успевает спросить, в чём дело, когда альфа опускается на одно колено перед троном. — Ваше Величество, вы спрашивали меня про моё желание, и я пришёл просить вас. Монарх удивлённо глядит на своего генерала. Выпрямляется, и взгляд его становится серьёзнее. — Говори. Герман поднимает глаза. Как и всегда. Он всегда старается смотреть людям в глаза при разговоре. И даже не знает, как внушительно выглядит в такие моменты. — Прошу, оставьте Шинари со мной. Король широко распахивает глаза. Всё-таки удивил. Это тот Герман? Тот самый Герман, отвергающий саму идею о женитьбе? Обожающий свободу и делающий всё, как пожелает? Этот самый Герман сейчас просит… — Ты любишь его? Дарио смотрит на генерала так же прямо, как и он на него. Герман на секунду прикрывает глаза. — Да. Король невесело усмехается. — Вот как. Опускает глаза, печально улыбаясь. — Ты всё-таки стал моим соперником. Герман удивлённо поднимает голову. А ведь Дарио считал, что неопрятный генерал никогда не сравнится с королём, случись Шири выбирать. — Это желание и Шинари тоже? — спрашивает спокойно. — Да, — твёрдо отвечает Герман. Дарио кивает сам себе. — Дай мне время подумать. Герман склоняет голову. — Благодарю вас. Стремительным движением генерал поднимается на ноги и покидает залу.***
— Где был? — интересуется Шинари за обедом, и Герман чувствует в его голосе беспокойство. — Его Величество сказал, что ещё подумает насчёт твоего переезда. Шинари удивлённо моргает. Затем широко распахивает глаза. Он был во дворце?! — Эм… Герман переводит взгляд со шницеля на Шинари. — Спасибо… Моргает. Глядит, как омега краснеет. Тянется и нежно проводит пальцами по щеке. — Шинари. Наклоняется, чтобы поцеловать. Шинари послушно закрывает глаза и вдыхает аромат сандала. Сердце пропускает удар словно в первый раз. Хотя их-то первый раз был немного скомканным. Тогда, на свадьбе. Но теперь… — Мы сегодня будем встречаться со всеми в Шале? Герман склоняет голову на бок, раздумывая и оглядывая Шинари. — Хочешь? Омега кивает. Герман кивает в ответ. — Тогда будем. Вильям спрашивал, будем ли мы, раз уже вернулись, или хотим отдохнуть. Тогда я позвоню ему. Шинари улыбается. — Кажется, сегодня Рональд приведёт Крейга Санги. — Крейга?! — поражённо глядит на него Шинари. Герман кивает. Шинари тихо смеётся. Кажется, жизнь возвращается в прежнее русло. Даже ожидание решения короля кажется таким привычным. Они заканчивают обед, и Герман отправляется в кабинет поработать (расписание никто не отменял). Шинари отправляется в библиотеку. Он обещал Клавдии дочитать «Поляну Золотой Луны» и обсудить после.***
— Дирк, передай, пожалуйста, что сегодня я не ночую дома. Крейг наконец-то видится с братом после войны. Дома устраивается приветственный ужин, а на следующий день они вместе едут в город. Дирк уедет обратно на границу через два дня, а пока можно припахать братца и передать сообщение. Рональд наблюдает с любопытством из-за столика кафе, как Крейг обнимает брата на прощанье и, улыбаясь, направляется в его сторону. — Тебе надо каждый раз отчитываться? — интересуется Рональд, потягивая молочный коктейль. — Ну, беспокоиться же будут, — пожимает плечами Крейг. — По крайней мере, они не спрашивают, где я и почему. Рональд пододвигает к Крейгу заказанный им коктейль. Бета послушно принимает его и затягивается из трубочки. Потом внимательно смотрит на альфу. — Знаешь… Мне как-то немного неуютно сегодня сидеть с вами. — Почему? — приподнимает брови Рональд. — Ну… Мы ещё никому не говорили… — Шинари ты рассказал, — хитро подмигивает альфа. Крейг краснеет. — Он же лучший друг! Рональд смеётся. — Вот и они — мои лучшие друзья. Поэтому не парься. Если не хочешь, чтобы кто-то знал, никто и не узнает. — Не в этом дело… — Крейг вздыхает. — Я ведь уже говорил. Думаю, моим родителям нужно смириться с мыслью, что я провожу с тобой время. Если я сразу скажу, что ты сделал мне предложение, они в обморок упадут. Рональд довольно хихикает. — Я люблю производить впечатление. — Надо любить производить хорошее впечатление! Рональд осторожно берёт парня за руку. Они сидят в самом углу, но Крейг всё равно перебарывает себя, чтобы не начать оборачиваться. — Не бойся. Кто бы что ни говорил, я тебя не оставлю. Они смотрят друг другу в глаза, и Крейг невольно улыбается. Он знает. И тянет альфу за руку. — Пошли погуляем. А то наедимся сейчас, и опять в Шале. Рональд с довольной улыбкой даёт утащить себя на улицу.***
В Шале как всегда лёгкий полумрак, но для Шинари он уже стал родным. Больше его удивляет то, что за их относительно небольшим столом сегодня сидят восемь человек. Каждый из друзей-альф сегодня привёл с собой своего омегу (ну или бету). — Я тут, между прочим, единственная девочка! — заявляет Надина. Друзья смеются и решают выпить по этому поводу. — А вот тут у меня единственный бета, — подмигивает маркиз Лиуро. — Рональд! — тут же краснеет Крейг, но компания поднимает тост теперь за него. — Знаешь, Крейг, бросай его, пока не поздно, — советует Кай, посмеиваясь. — Вот-вот, — поддакивает Вильям. Герман тихонько кивает из своего угла. Рональд округляет глаза с обиженным видом. — Злые вы! Малыш Шинари, ну ты-то за меня? Омега удивлённо поднимает глаза от бокала с ликёром. Думает. — Можно я промолчу? Рональд прижимает руки к груди, словно его только что пронзили в самое сердце. Крейг смеётся и гладит его по голове. — Ладно-ладно, я всё равно тебя люблю. Рональд тут же выпрямляется и глядит на своего парня глазами юного оленёнка. — Крейг!.. И бросается обнимать. Крейг смущён, но послушно даётся, посмеиваясь. Вильям отпивает из бокала. — Вау, — комментирует. — Я дожил до этого момента и увидел, как Рональда таки приручили. — У-у-у… — трётся щекой о плечо Крейга тот самый Рональд. А потом стреляет глазами в друга. — Да, приручили! А теперь заткнись — я счастлив! За столом дружно смеются, а официант приносит потрёпанную коробочку: тоже карточная игра, но в неё могут играть лишь от пяти до десяти человек. Сегодня условия соответствуют реальности. После первой очень долгой партии побеждает Джордж, вечный затворник, заставляя сидящих за столом одобрительно замычать. Кто-то заказывает поесть, кто-то — ещё выпивки. Крейг спрашивает Шинари, пойдёт ли он с ним подышать свежим воздухом, а то «кажется, он уже перебрал». Перебравшим он Шинари не кажется, но тот соглашается. И правильно понимает — Крейг хотел о чём-то поговорить. — Шинари. Что там у тебя с Нашим Величеством? — Э? — Шинари удивлённо хлопает ресницами, а затем отводит взгляд. — А… С Крейгом, пожалуй, можно посоветоваться. Он вновь смотрит на друга. — Ну…***
Крейг слушает внимательно. Обычно Шинари был тем, кто слушает, но в этот раз наоборот. Шинари видит в его глазах участие, хотя думает, что было бы честнее, если бы там отражалась фраза «ты идиот». Под конец, когда Шинари жалуется, что не может найти решение, Крейг лишь вздыхает и смотрит ему в глаза. — Слушай, наш король не какой-то изверг или деспот. Да, у него свои тараканы, и он не самый лучший пример для подрастающего поколения, но… Он должен тебя понять. Да и, наверное, уже понял. Так что забей на своё «отплатить» и скажи прямо, чего хочешь. Он в тебе души не чает. И сделает всё, как пожелаешь. Шинари удивлённо смотрит на друга. Крейг всегда был такой мудрый? Или это его жизнь с Рональдом научила? Или это просто сам Шинари такой дурак? Омега усмехается. — Но я боюсь. — А вот это уже твоя проблема! — выставляет вперёд указательный палец блондин. — Ты спросил, что делать, я ответил. Как тебе поступить, решаешь только ты сам. Шинари мнёт подол камзола. Герман сказал, что король ещё подумает. Как он этого добился? Впервые за долгое время немногословность Германа мешает Шинари понять. Но он не может допустить, чтобы старания альфы прошли даром. Теперь очередь Шинари поговорить с королём. Он смотрит на друга. — Спасибо, Крейг. Бета кивает и улыбается. — Пошли, остальные, наверное, уже заждались.***
Шинари чувствует себя живым, когда выходит из Шале и их забирает на машине Эри. Но очень сонным. Поэтому, приехав домой, сразу утыкается лицом в подушку, стоило только переодеться. Герман укладывается рядом и аккуратно обнимает, целуя над ухом. Шинари улыбается себе под нос. Нужно извиниться перед Его Величеством и перестать бояться. Завтра. Я всё сделаю, как надо. Утром Германа уже нет в постели, когда Шинари просыпается. Омега не спросил, поедет ли тот на работу, но, похоже, всё-таки поехал. Даже записку не оставил. Шинари вздыхает, затем посмеивается себе под нос. Задумывается, как обратится к Его Величеству, пока умывается. Гиру сервирует завтрак. Почему Герман пригласил Лириана со вторника? Хотел, чтобы я ещё отдохнул? Шинари вздыхает. Гиру поглядывает на него с беспокойством. А потом направляется к Эри и Шону обсудить состояние господина. А сам господин направляется в библиотеку, чтобы попрактиковать игру на пианино. Почти забыл, каково это. В последнее время даже не думал о том, что Лириан будет ожидать от него результатов несмотря на перерыв. Ну что ж, по крайней мере в фехтовании он напрактиковался вдоволь. Гифт просовывает морду в дверь и глядит на хозяина, только стоило Шинари начать играть. Омега улыбается и продолжает, а пёс усаживается неподалёку и слушает. Когда же Шинари после двух часов музыки отдыхает, валяясь на диванчике с книжкой, Гифт уматывает обратно в сад. С таким ленивым хозяином, обожающим поваляться, такому резвому псу, как Гифт, необходимо уметь развлекать себя самому. — Господин Шинари. Омега поднимает глаза на Матильду. Женщина сообщает, что придворный слуга доставил письмо от короля. Для Германа. Шинари кивает, показывая, что принял информацию к сведению, несмотря на то, что не понимает, зачем служанка отчитывалась перед ним, и Матильда уносит письмо в кабинет. Но теперь омегу распирает любопытство. Хоть бы Герман поскорее вернулся!***
А Герман возвращается в половину девятого. Ровно по расписанию. Словно ничего не изменилось. Словно не было войны, и они не уезжали никуда на целых две недели. Шинари тут же подскакивает к нему, крича «с возвращением!», и сообщает о письме. Герман на секунду останавливает взгляд на супруге, кивает и идёт в кабинет, едва сняв мундир. Омега останавливается в дверях, пока Герман распечатывает конверт. Достаёт гербовую бумагу. Читает. Молчит. Шинари осторожно подходит поближе. — Герман? Что-то серьёзное? Опять куда-то ехать? Альфа оборачивается и смотрит на Шинари. Сжимает письмо в руке, затем откладывает на стол и подходит ближе. — Его Величество больше не претендует на тебя. Шинари хлопает ресницами, долго думает. А затем резко округляет глаза, поперхнувшись собственным дыханием. Как?! Герман внимательно следит за его реакцией. — Он пишет, что ты волен делать всё, что пожелаешь. Он лишь предлагал варианты, думая, что тебе что-нибудь приглянется. Шинари подносит руку к груди, словно успокаивая сердце. Что за? Всё было так просто? Он не верит. Чего стоили все эти переживания? Было ли это всё для короля лишь игрой? Герман осторожно дотрагивается до его руки. Шинари поднимает на него глаза. И они стоят, уставившись друг на друга. А потом Шинари со вздохом облегчения простирает руки к своему альфе. Герман мягко улыбается и обнимает его в ответ. Крепко, ощущая под ладонями хрупкий изгиб тела. Но в его улыбке есть толика задумчивости. — Прежде чем ты решишь, чего хочешь… — альфа берёт его руки в свои и смотрит в глаза. — Выслушай меня. Шинари кажется, что он смотрит на сияющую звезду. «Прежде чем решишь…». Разве он уже не решил? — У меня… всегда со словами трудно, — вроде как оправдывается альфа, и Шинари тихо смеётся. Это точно. — Но… Герман вздыхает и продолжает глядеть ему в глаза. — Я не представлял, что означает «влюбиться». Я не знал, что значит «милый» или «красивый». Но теперь я знаю, что значит полюбить всем сердцем. И это самое сердце бьётся сейчас о рёбра, готовое выпрыгнуть в руки человека, стоящего перед ним. Шинари не замечает, как задерживает дыхание. — Ты меня научил. Сжимает руки Шинари в своих. — Я влюбился в тебя, и я люблю тебя. Герман смотрит на него серьёзно. Настолько, что Шинари не может поверить в реальность происходящего. Отчего-то вспоминает его равнодушное лицо, когда он делал ему предложение. Тогда, давным-давно. Омега счастливо улыбается и прикрывает глаза. Второй раз за неделю ему хочется расплакаться. — Шинари, — Герман подносит его пальцы к губам, не отрывая взгляда. Опускается на одно колено. — Пожалуйста, останься со мной навсегда. Он всё ещё смотрит ему в глаза. Тянется во внутренний карман, вынимая оттуда бархатную коробочку. В этот раз всё по правилам, всё как надо. Шинари удивлённо смотрит на герб Кронмини на аккуратном тонком кольце внутри. Узнаёт. Осознаёт. Прикрывает рот ладонью. Биение сердца становится почти незаметным, фоновым. Настолько оно сильное. Это кольцо не из золота. Оно из серебра и сапфиров. И по самой кромке выгравирован девиз, так мелко, что разобрать можно только под лупой: храбрость и нежность. Что означают эти слова, Шинари не знает. Но почему-то кажется, что они очень подходят Рейнхарду и Клавдии. И хочется, чтобы они подходили им с Германом тоже. Он признал меня. Он любит меня. Он просит остаться… Шинари опускается рядом, цепляясь за его руки. Знает, что лицо, должно быть, красное, как помидор. Он смотрит в серебряные глаза и кивает. Не представляет, какое у него сейчас выражение лица, но Герман мягко улыбается. Очень счастливо улыбается, и Шинари думает, что никогда прежде не видел у него такой улыбки. А Герман снимает тяжёлое золотое кольцо с его пальца и надевает изящное серебряное. А потом достаёт из кармана брюк второе — для альфы. Шинари прыскает со смеху. Всё-таки из кармана. Без коробочки, без особых прелюдий отдаёт кольцо в руки Шинари, и омега меняет кольца на его безымянном пальце. Не может сдержаться и легонько целует любимые руки. Герман поднимает его лицо в своих ладонях, смотрит в счастливые глаза. Вот теперь уже точно навсегда. И поцелуй, следующий за обменом кольцами, искренний. Терпкий, горячий. И руки Германа тоже горячие. И Шинари с удовольствием позволяет себе быть заграбастанным в сильные объятия. Позволяет себе уткнуться носом в шею альфы, держась пальцами за его рубашку, ощущая жар чужого тела. И наконец-то поверить, что теперь всё точно будет хорошо. Он нашёл своё место. Они оба нашли. Шинари осторожно поворачивает голову, пытаясь заглянуть в лицо супруга, и сталкивается со своими обожаемыми серыми глазами. Широко улыбается. И удивлёно ахает, когда его резко поднимают на руки. А потом тихо смеётся, осознавая, что его тащат в спальню.***
— Хнык. Как ты посмел… — Эм, Ваше Величество? — Хнык. Я тебе такого омегу подарил, а ты даже спасибо не сказал! — Э-э-э… спасибо? Дарио стреляет в Германа глазами и вновь отворачивается, утирая несуществующие слёзы рукавом королевской мантии. Шинари неуверенно посмеивается. — Да ладно вам, Ваше Величество. Мы вам очень благодарны и обязаны по гроб жизни. Дарио оборачивается и расплывается лужицей умиления. — Ши-и-и-ри-и-и!.. Кидается к омеге с распростёртыми объятиями. Герман успевает встать между ними и одарить любвеобильного монарха неодобрительным взглядом. — Ваше Величество, пожалуйста, воздержитесь от двусмысленных действий. Король обиженно складывает руки на груди. — Бе. Могу я хотя бы обнять давнего друга? Шинари смеётся. Они с Германом отправляются в Ньюфолк, так как Шинари весь следующий месяц будет присматривать за новым магазином. Они приезжают к королю попрощаться. Хотя сам Дарио настаивает, что обязательно возьмёт отпуск и приедет к ним погостить. — Ты точно не передумаешь, Шинари?.. Монарх всея Жеромо смотрит на своего фаворита щенячьими глазками. Шинари посмеивается. Подаренное золотое кольцо он вернул. Но Дарио упорно всунул его обратно в руки Шинари, заявив, что это на день рождения, а значит — пусть носится. Что интересно, кольцо здорово подходило среднему пальцу, а вовсе не безымянному. — Нет, Ваше Величество. Всё-таки быть фаворитом и помогать в управлении государством — не моё. Участвовать во всяких крутых балах и сплетничать? Следить за собой? Да ну. — Шири… — смеётся Дарио и наигранно неодобрительно грозит пальчиком. — Не нужно мне такого на мою светлую голову, — разводит руками Шинари. И добавляет, подмигивая: — Слишком много мороки. Бровь короля изгибается в узнавании. С кем поведёшься… Но он может лишь вздохнуть и отправить своих любимчиков в путь. Он всё ещё не теряет надежды найти того самого. Пусть в его возрасте, с его характером, прошлым и настоящим это кажется почти невозможным. Может быть, стоит обратить внимание на омег возраста Германа и Кая… Потому что молодое поколение уж больно строптивое. Дарио Первый почёсывает подбородок в раздумьях. Алекс, стоящий подле трона тихо вздыхает. Его король вновь что-то задумал, а значит, пора готовиться к очередным великим свершениям. За окном лето. Яркое солнце, синее небо. Переливающиеся всеми цветами зелёного листья деревьев, колышущиеся на ветру. Герман и Шинари спускаются по ступенькам дворца к машине, где ждёт младший лейтенант Шнайдер, адъютант генерала. Дома Шон делает кучу приготовлений в дорогу. Просто кучу. Потому что до моря ехать десять часов. А накормить нужно пятерых: господина Германа, господина Шинари, Эри, Гиру и его самого. Куда же чета Кронмини без своего любимого повара? А куда повар без своего… любимого? А Гиру так, в помощь. Остужать головы влюблённым парам. У Германа в Ньюфолке свои дела. Дела, появившиеся ровно в тот момент, когда Шинари смущённо проинформировал его, что ему туда нужно. Герман уже лет сто не брал отпуск… Если точнее, никогда. Поэтому Парнас был только рад на время перевести его в приморский регион наблюдающим. Может, между делом выявят какие-то проблемы. Сам Парнас бывал в отпуске целых три раза за всю свою карьеру, поэтому мог оценить. И вот, машинки направляются на север. Шинари уже привычно спит на плече Германа, а сам генерал Кронмини думает, а согласится ли супруг завести детей. И о том, как сильно изменился он сам и мир вокруг с появлением этого мальчишки. Герман сжимает ладонь Шинари в своей. Мир может измениться ещё не раз. Но этот человек всегда будет с ним. И Герман позволяет себе прикрыть глаза и склонить голову к макушке своего тёплого омеги. Леон довольно улыбается. Шон в соседней машине весело тараторит о чём-то. Гиру засыпает, не смотря на его трёп, почёсывая за ухом довольного Гифта, а Эри напевает что-то себе под нос, одним ухом слушая своего альфу. Кэл готовит лошадей к отправлению следом за господами. Куда же без них? Дарио Первый ещё сопит в кроватке. Столица начинает просыпаться. Над королевством Жеромо встаёт солнце.