Как я стала мушкетёром Его Величества

      Ночь была поистине потрясающей, тёплой и звёздной. Именно в такое время прекраснее всего гулять с возлюбленным на берегу Сены, спустившись вниз со своего окна по карнизу, избегая тем самым сплетен слуг и осуждения родителей. Романтично, всё именно так написано в романах. Вообще им доверять не приходится, мы в этом уже убедились. На деле всё не так радужно и красиво. Есть закон, и за его неисполнение можно потерять титул, статус или же банальное одобрение соседей, раз уж на то пошло. Люди слишком зацикливаются на мнении других. Хотя, как известно, всё на свете подвластно везению или случаю. Случай отправил Оливи в книгу, везение помогло ей здесь освоиться, но что будет ждать её впереди? Костёр? Да, пожалуй что так.       Такие мысли посещали Олив, сидящую в кресле приёмной Атоса. Или же, скорее, гостиной, совмещённой со столовой. Он ведь занимал здесь только две комнаты, эту и спальню. Сейчас девочка непременно должна была испытывать радость и трепет от того, что она попала в дом любимого книжного героя, но только не при таких обстоятельствах. Атос сейчас лежит в спальне на кровати, перевязанный ею и Гримо, который так вовремя вышел искать своего хозяина.       Трудно сказать, какие чувства Олив вообще испытывала тогда, она ведь впервые видит этого человека и теперь боится, что он окажется не таким, как в книге. Было бы больно для детской и любящей души разочароваться в том, кого она на протяжении стольких лет почти что боготворила, к кому мысленно обращалась за советом и поступала лишь так, как он бы поступил сам. Правда, одно решение она приняла, не обращаясь за помощью к нему, и уже пожалела об этом.       Переживать за него сейчас было глупо, ведь она прекрасно знала, что эта рана не смертельная, и вскоре он поправится, но всё-таки ему же больно и плохо! И это не даёт покоя. В отношении Атоса Оливи вновь становилась маленьким наивным ребёнком, теперь она не могла мыслить холодно и сухо, и это чертовски мешало! Уже несколько раз она порывалась вновь зайти в его комнату, но всё одёргивала себя. — Очнулся, — из двери спальни вышел Гримо с тазиком окровавленной воды и хозяйской одеждой на плече. — Тогда я пойду. Если твоему господину полегчало, значит, мне нечего здесь больше делать. — Гримо. Что за голос я слышу?! — от этой фразы Олив подпрыгнула в кресле, оживившись. Это был голос Атоса, ещё слабый, хриплый, но такой холодный. Чего и следовало ожидать от мушкетёра, безучастного ко всему, что не было связано с его друзьями или же с миледи. — Друг, — было хозяину ответом. Слуга весь сжался и поспешил закончить дело, вздрагивая всем телом. — Друг? Пускай зайдёт, — это было произнесено таким же холодным и повелительным тоном, отчего Оливи сама непроизвольно вздрогнула, но в спальню направилась уверенным шагом. Всё-таки не она виновата в его ране, а Каюзак.       Дверь в спальню отворилась, и туда вновь зашла Олив, теперь сосредоточенная только на разговоре. Когда они с Гримо перевязывали рану, он уже успела осмотреть убранство комнаты графа де Ла Фер. Успела Оливи также заметить и портрет на стене, кажется, этот человек приходится Атосу дедушкой, и шпагу, висящую рядом, и ларец, где лежали ценные бумаги. Всё это вызывало в душе трепет, но больше всего этот трепет в ней вызывал сам хозяин квартиры.       Атос был поистине красивым мужчиной, и красота его была в благородстве черт его лица, в его характере. Холодный, неприступный, почти идеальный, конечно, все дамы Парижа были бы у его ног, если бы тот пожелал этого. Но он был не таким, и это его красило. Высокий лоб, овальное лицо, подтянутое тело, а глаза холодные и синие, словно два сапфира. И сейчас эти самые сапфиры выжигали в Оливи дыру.       Под изучающим и несколько враждебным взглядом девочка смутилась, но глаза не отвела. Этот жест можно было воспринять за неуважение или же уличить таким способом её во лжи, поэтому Олив продолжала смотреть прямо, мечтая о том, чтобы он прекратил этот немой допрос. Она полюбила мушкетёра не как мужчину, а как человека в первую очередь. Олив было грустно читать о его боли, о его смерти… Это невыносимо, и самое худшее ждёт его впереди. Миледи закалила его характер, а Рауль… Рауль будет тем, кто его уничтожит, тем, кого он так сильно полюбит. Больно… Нечего и говорить. — Как я могу к вам обращаться, юноша? — Атос спросил это уже более сдержанно, приняв сидячее положение, что его, несомненно, сейчас тяготило. Упорство, граничащее с глупостью и героизмом. О, в этом ему не было равных! — Моё имя Оливье де Гроссо. Я оказался поблизости с таверной, где произошла дуэль… — Значит, шевалье де Гроссо, — граф знаком показал, что не желает сейчас слышать подробности. — Моё имя вам знакомо?       Оливи сникла. Не так она представляла их первую встречу, но ожидать от Атоса в первые секунды теплоты и понимания было тоже глупо. Он человек закрытый, он не заводит пустых связей, а значит, ей сейчас нужно быть аккуратнее. Как на допросе, одно лишнее движение — расстрел. По крайней мере, Оливи так казалось. — Да, господин Атос… — Договаривайте, молодой человек. Я благодарен вам за помощь, но ваше появление, как и знание моего имени, навлекают на вас лишнее подозрение, вы понимаете это? — О сударь! Как можно не знать вашего имени! Вашего и ваших друзей! Атос, Портос и Арамис, три мушкетёра, — Оливи произнесла это с таким жаром, что у другого человека это бы не вызвало сомнений, но не у Атоса, который был предвзят во всём, что касалось людей. — В какой роте вы служите? — тон мушкетёра не изменился, он не поддался лести, но про себя отметил, что юноша хорошо осведомлён. — В гвардейской роте господина Дезэссара, сударь, — Оливи произнесла это с гордостью, как и подобало всем, кто только начинал свою карьеру и потому гордился любым своим успехом. Но, в сущности, она обязана этим успехом герцогине. Интересно, как она там? Они уже так давно не виделись… — И вы, конечно, мечтаете однажды стать мушкетёром? — граф смягчился, услышав про гвардейцев Дезэссара. Эти люди были преданы королеве, питали уважение к королю и всячески пытались выделиться перед Тревилем. — И непременно им стану! — Я бы советовал вам охладить свой пыл, юноша, и забыть о том, что сегодня произошло в трактире напротив. — Непременно, но позвольте хранить воспоминания о встречи с вами, это такая честь, — на этот раз Оливи была откровенна. Это действительно большая честь. Увидеть Атоса, да что там! Общаться с ним и снискать его расположение. Это огромная удача! — Вот что, де Гроссо, я окажу вам услугу, чтобы отплатить за своё спасение. Завтра не позднее десяти часов вы прибудете сюда и сопроводите меня к капитану, вы верно заметили, что моя рана серьёзнее, чем мне бы этого хотелось. — Вы делаете меня счастливейшим из людей! — Оливи не удержалась от восхищенного возгласа и подскочила к кровати мушкетёра, но этот порыв был остановлен повелительным жестом. Несмотря на своё расположение к юноше, граф не позволил ему подойти слишком близко. — Простите, — Олив покраснела, отойдя от кровати на несколько шагов. — Вы придёте? — Непременно! — Тогда до завтра.       Покинув квартиру Атоса, Олив направилась домой, судорожно сжимая в руках свою шляпу, которую она так и не надела, выйдя из спальни. На её щеках сейчас горел румянец, а в голове было пусто, как от бутылки доброго вина. Ей и вправду казалось, что она пьяна, но не в вине было дело. Счастье охватывало её с головой, а тёплый майский ветер уносил все её страхи и опасения куда-то далеко. Туда, откуда они вновь прибудут с наступлением утра.       О таком она не могла и мечтать. Атос! Граф де Ла Фер! Он позволил ей сопроводить её к Тревилю и таким образом, конечно, хотел отплатить ей за спасение, представив капитану. Но не это сейчас было так важно, а то, что она завтра вновь сможет его увидеть и даже пообщаться с ним. Всё сложилось как нельзя лучше. Она давно ломала голову, как же попасть на ту сцену в кабинете, а на деле нужно было лишь оказаться в нужном месте в нужное время. Кажется, этот мир наконец начал её принимать, а судьба так удачно дала ей новый шанс. Как же была она глупа, проклиная свою неудачу тогда в погребе. Стоило лишь переждать бурю, чтобы вновь засияло солнце.       Но о солнце говорить рано. Это нужно понимать и постараться не забыть. Охваченная эйфорией, она совсем не обратила внимание на своего вечного спутника — тень, которая бродила за ней уже довольно давно. Она забылась и сейчас осталась посреди тёмной улицы совсем одна. Один на один с человеком, что так упорно преследовал её с того момента, как она покинула дом Атоса. Что теперь делать? Шпага всё ещё при ней, но противник, конечно, сильнее. — Ты снова прячешься у меня за спиной подобно трусливой крысе! Только вот ты и этого звания не достоин. Крысы — животные умные, а ты скорее надоедливый таракан! — Оливи резко обернулась, заставив преследователя скрыться за углом. Лучшая защита — это нападение, сказал когда-то кто-то из умных, вот она сейчас и проверит, насколько умён был тот философ.       Вообще странно всё это. Кто бы посылал к ней шпиона, которого она так легко смогла поймать на слежке? Она ведь уже разговаривала с ним, но тогда он скрылся, и вот теперь опять! А вообще, зачем за ней следить? Конечно, она много чего знает благодаря путешествию во времени, но её враги это никак не могли знать! Всё-таки этого не знала даже Мари, а она из всех была более близка к Олив.       Предположим, вся эта слежка затеяна из-за подозрений врагов Шеврез, небось Оливи — её новый шпион или, ещё чего, новый любовник! Но вновь же, кто эта тень и что она скрывает, узнать было до жути интересно, но всё-таки страшно. Она — ребёнок, вооружённый одной лишь шпагой, а там, в тени, человек, непонятно что скрывающий за плащом. Впрочем, если для её врагов жизнь Олив ценна, он её не тронет, а если нет…       В темноте плеча Оливи коснулись, и она вздрогнула всем телом, резко оборачиваясь и выхватывая из ножен шпагу. У Мистера Тени сообщник?! Если так, то она погибла! — Приказ. Проводить, — это был всего лишь Гримо, который по привычке решил показать всё знаками, но, поняв, что испугал юношу, быстро объяснил словами.       Убедившись, что это действительно всего-навсего Гримо, Олив облегченно выдохнула, вернув шпагу в ножны, но, обернувшись к тому дому, за которым прежде находился шпион, его там уже не увидела. Гримо, сам того не подозревая, спугнул её неприятеля. Но в следующий раз она не позволит этому мужчине ускользнуть. — Коль приказ, тогда пойдём. Тебе от господина сильно досталось? — Спит. — Слава Богу…