Как я стала мушкетёром Его Величества

      — К-кто вы такой? — вырвалось у Оливи, которая замерла от испуга, успев сделать несколько шагов назад от незнакомца, которого она прежде никогда не видела в лицо.       Эта шляпа с длинными полями, чёрный плащ и висящая на боку шпага… Сомнений более не возникало, это тень. Тень, преследующая её с самого появления у герцогини, человек, что появлялся в тёмных дворах, человек, что видел несомненно многое. Её враг, которого она тогда так опрометчиво вызвала на дуэль. Он не появлялся уже долгое время или же теперь скрывался от неё более тщательно. Но что заставило его появиться сегодня, раскрыться для неё?       На лице девушки отобразилась вся гамма чувств, что она сейчас испытывала. Её окутывал страх, но боязнь этого дворянина никак не была связана со страхом за свою жизнь, нет. Раскрытие правды для неё было хуже смерти.       Лицо человека всё ещё было видно плохо, глаза скрывала тень от шляпы, но заметны были другие черты, которые распознать позже для Оливи не составит особого труда. Вытянутое бледное лицо, холёные нежные руки, что совершенно не сочетались с его военной выправкой. Голос звонкий, похож на тенор, а оттого располагает к себе. Конечно, это человек не совсем похож на киношное представление шпионов, нет чёрных очков, маски, оружия, кроме шпаги, но, в сущности, является таковым. — Что вам нужно? — придя в себя, спросила Оливи, тут же хватаясь за шпагу. — Я лишь ожидаю своего давнего друга и прошу его проследовать со мной без применения оружия, — добавил шпион, кладя в отместку свою ладонь на эфес шпаги. — Я не пойду с вами! Я буду кричать! — Тогда вы обретёте не только репутацию обманщика, но ещё и добавите к ней звание труса, — на лице шпиона возникла усмешка, — ну же, мадемуазель, я прибыл к вам с добрыми намерениями, иначе прикончил бы вас ещё при нашей первой встрече.       Оливи была вынуждена отступить и спрятать шпагу в ножны, заведомо понимая, что смысла спорить с этим человеком нет. Даже если она победит в драке, что маловероятно, на следующий день его подельники объявят все её секреты капитану или даже королю, и уж тогда она пропала, а сейчас у неё ещё есть шанс на спасение, правда, очень маленький. — Хорошо, я последую за вами, но знайте, такое обращение с девушкой делает из вас мерзавца!       На это Тень лишь хмыкнула и направилась в сторону переулка, подальше от дома Тревиля, а, следовательно, и от центра, который Оливи уже успела изучить. Шпион удалялся, заводя девушку в различные дворы и переулки, видимо пытаясь запутать дорогу до назначенного места и ему это, к слову, удавалось. Олив плохо ориентировалась в Париже, а потому дворы эти не запоминала. Все они казались какими-то однообразными и сливались в одну серую блеклую картину. — Прошу вас, мадемуазель, — этот мерзавец успел завести её в узкий переулок, где перед ними открылась дверь. Дворянин учтиво склонился перед неё, насмешничая, предлагая руку. — Благодарю вас, мсье бандит, я не нуждаюсь в вашей помощи! — фыркнула Оливи, не приняв руки, с опаской заглядывая внутрь двери, что вела в плохо освещённый коридор. — У меня, между прочим, есть имя. — Но вы ведь мне его не скажите, — Оливи хмыкнула, вновь оборачиваясь на своего спутника, медля. Желания заходить в эту дверь не было, а уж оставлять этого дворянина позади себя, было совсем рискованно. В логове врага всегда ожидаешь удар в спину. — Отчего же? Я с лёгкостью могу взять ваше имя и назваться им, — в голосе человека послышались насмешливые нотки. — Это всё равно вам ни о чём не скажет, не так ли? — Проводите меня внутрь, — недовольно ответила Олив, пропуская спутника внутрь дома.       Помещение, куда он её привёл, было спрятано в глубине дальних кварталов, где обыкновенно жили люди поскромнее, нежели в центре. Иметь свою квартиру, а то и замок в Париже было очень затратно, а потому проживающие здесь предпочитали арендовывать жильё для своих нужд и потребностей. Квартиры, что располагались вблизи Лувра, стоили дорого, их могли позволить себе лишь состоятельные люди, а уж о замках — нет и речи. Те же дома, что стояли дальше, были соответственно дешевле. Это был один из бедных кварталов Парижа, где шпионы, по-видимому, чувствовали себя весьма уютно.       Длинный неосвещённый узкий коридор, ширина которого была не больше метра, голые каменные стены и крутой спуск вниз, в сырое подвальное помещение. Всё это было бы похоже на арест, если бы Оливи сейчас вели под конвоем, но нет. Она добровольно следует за этим человеком, гадая, кто окажется финальной фигурой этой постановки.       Коридор вёл в тёмное подвальное помещение, в котором наконец появился свет и замелькали другие люди в чёрных одеждах. Вернее выразиться — другие шпионы. Целая паучья сеть, сплести которую стоит большого труда и ума создателя. Гадать теперь, кем был наниматель этого человека, бессмысленно, всё становится ясно, следует лишь покопаться в хороших политиках той эпохи.       Догадки Оливи подтвердились неожиданно быстро, новая комната, что находилась в глубине подвала, познакомила её с одним из генералов данной игры. — Надеюсь, вы были учтивы с гостьей? — голос глухо отбивался от сырых каменных стен подземелья, отчего становился ещё более угрожающим. Оливи вздрогнула, услышав его, а за ним и щелчок, который дал понять, что пути к отступлению закрыты. Дверь затворили с другой стороны. Они её здесь убивать собираются?!       Как только они вошли в комнату, всё обустройство которой состояло из большого письменного стола, заваленного бумагами, стула и окошка с решётками, через которое поникал свет, эту же комнату покинула другая фигура, одетая в тёмный плащ. По росту и стану можно было догадаться, что это была женщина, тоже шпионка? Жаль, что Оливи не успела разглядеть её лица, лишь белокурый локон, выбившийся из причёски. — Вполне, как видите, она прибыла со мной добровольно, и мне не пришлось связывать её у дома капитана… — Диеро, как можно так обращаться с дамой, — человек, что сидел за столом, недовольно поморщился на словах о насилии. Оливи показалось это весьма забавным. Да и человек казался ей знакомым. — Сударыня, вы целы? Этот негодяй вас не тронул? — лёгкая улыбка коснулась тонких губ этого человека, он снял шляпу, показывая своё лицо, тем самым раскрывая свою личность. Этот жест можно было расценить как уважение к даме, и в то же время принять за укол, он не боится быть узнанным, а потому её как опасного врага не воспринимает. — Нет, благодарю за беспокойство, но в оном не нуждаюсь. Особенно со стороны такого человека как вы, граф, — Оливи скрестила руки на груди, негодующие фыркнув. Это было лишь её предположением, но до чего ловко она попала в цель. Лицо собеседника преобразилось. Он стал хмурым, но в глазах его виднелась хитрость. — Диеро, покиньте нас, — шпион повиновался. Грузная тяжёлая дверь за спиной отворилась, и человек, что проводил Оливи до этого места, вышел, оставив их наедине. — Мы прежде встречались с вами? — Нет, но я о вас наслышана. О вашей работе и том, что вас стоит опасаться, — отчего-то граф внушал ей меньше страха, нежели тот, кого он назвал Диеро. — Но вы меня не боитесь, — Рошфор, а это был он, поднялся, весело взглянув на свою собеседницу. — Нет, я не в Бастилии, а значит, мне нечего опасаться. — Бастилия? Видимо, вы высокого мнения о себе, раз говорите о таком уважаемом месте. Вряд ли вас заключили в Бастилию, даже если бы вы и вправду носили имя де Гроссо, который, к слову, дворянином-то и не был… — Вы хорошо осведомлены, граф. — Такова моя работа. Знать всё о тех, кто представляет собой опасность для короля. Вы, женщина, поступили к нему на службу, перед этим связались с Шеврез, что имеет не самую лучшую славу, взяли другое имя… — Рошфор принялся пересчитывать это на пальцах, расхаживая по комнате взад и вперёд. — Я преступница, надо полагать? — Да, но вы прежде всего ребёнок, намерения которого мне неизвестны. Впрочем, вы напоминаете мне одну особу, что начинала так же, — граф усмехнулся, остановившись около девушки. — Чего вы от меня хотите? Вернее, чего хочет Его Высокопреосвященство от меня? — сравнил её с миледи… Это сравнимо с оскорблением! Но в сущности он прав… Она уже натворила многое, что никак не походит на честную жизнь и поступки. Атос порицал бы её, если бы знал… Нет, наверняка возненавидел! Вот и выходит, что живёт она так, как тот, на которого она равняется, никогда бы не поступил. — Он? О, вы ему совершенно не интересны, но это пока. Если вы пойдёте против него, ваша судьба будет… М-м-м-м, как бы точнее выразиться… — граф нахмурился, подбирая слова, всё-таки, чего бы там она не натворила, он общается с ребёнком, что мало ещё знает мир и, соответственно, грубости. — Гревская площадь? — Оливи пожала плечами. — Она самая! Ну вот, вы прекрасно меня понимаете, так что ведите себя тише и по возможности не влезайте в интриги. Вы ещё совсем наивны, хотя и носите этот плащ, — граф указал на красную накидку с крестом, что выдавала в ней гвардейца. — Неужели это то, за чем вы меня сюда позвали?! — Оливи в изумлении отошла от собеседника, увидев, что дверь вновь отпирают. — Нет, не совсем. Ваши намерения нам неизвестны, и оттого вы казались весьма опасной личностью. Но сейчас же, пообщавшись с вами, я нахожу рядом с собой лишь наивного ребёнка, которому пришло в голову избежать брака таким способом, — Рошфор развёл руки, возвращаясь обратно к столу. — Почему всё, что не делают женщины, должно быть как-то связано с браком? — обиженно произнесла девушка, до сих пор мало понимавшая, почему её отпустили так просто. — А разве я не прав? — Прощайте! — буркнув это, Оливи покинула комнату, услышав вслед хохот и весёлое: — До свидания, сударыня.       Обратный путь Оливи проделала так же со своим прошлым спутником, но в этот раз уже не обращала никакого внимания на происходящее вокруг, погрузившись в свои мысли. К чему был этот разговор? Её предупредили не влазить в дела кардинала, и это резонно, ведь ранее, во время стычки, она ранила одного из его гвардейцев. За ней следят и продолжат следить, а потому ей следует быть аккуратнее, хотя кого она обманывает? Всех! Но не об этом. Скрываться, подобно Шеврез, она всё равно не сможет, а потому стоит продолжить просто плыть по течению и не встревать больше в интриги, и… — Оливье! — этот голос вывел Оливи из раздумий и заставил радостно улыбнуться. Она сейчас стояла в каком-то переулке, где её нашли друзья, появлению которых она была так рада, что не сразу заметила исчезновение сопровождавшего.       Она едва не рассталась с ними навсегда сегодня, едва не потеряла ещё совсем непрочную связь, что завязалась тогда во время дуэли, но и этой дружбе она была так рада, что все горести, окутавшие её сегодня в момент исчезли, и она кинулась к четвёрке, как только завидела их. — Где вы были, чёрт вас возьми?! — пробасил Портос, который первым завидел Оливи и выкрикнул её имя на всю улицу. — Действительно, пропадаете уже дважды за день, — недовольно заметил Арамис, поправляя свой кружевной воротник, переглядывась с хмурым Атосом. — Уверен, у него были приключения не хуже наших! — воскликнул д’Артаньян, с улыбкой замечая пристыженный вид младшего товарища. — Итак, где вы были? — Простите меня, господа, мне пришлось повидаться с одними весьма прескверными людьми, — тихо и виновато произнесла Олив, опустив голову. — Вас нагнали гвардейцы? — спросил Атос, который не меньше товарищей был обеспокоен таким внезапным исчезновением юноши, но, вновь сочтя это за безрассудство, предпочёл не вмешиваться в разговор, до сего момента. — Нет, кое-кто хуже их… Но об этом после, что произошло с вами? Мсье д’Артаньян чем-то весьма доволен, — услышав голос Атоса, Оливи успокоилась. Он осуждает её поступок, но не отдаляется от неё из-за этого. А то не стал бы разговаривать. — Хуже? Неужто сам кардинал? — Портос угрожающе сжал кулак, пригрозив им невидимым врагам. — Портос! И у стен есть уши! — прошипел Арамис, недовольный шумом, который произвел Портос, упомянув кардинала. Люди начали оглядываться и шептаться, разговоры всегда порождают сплетни. А в их шатком положении это ничем добрым не закончится. — Идёмте к Атосу, там всё и расскажете.