В туманной мгле

      На острове посреди леса недалеко от ручья затаился маленький деревянный дом. Стены укрывали от ветра небольшую уютную комнату, где можно укрыться от дождя и отдохнуть. Или же привести нескольких гостей и тихим вечером в тусклом свете очага вести неспешные беседы.       Пусть дом и уступал возрастом своей юной хозяйке, он успел повидать многое. Зимой он утопал в сугробах, летом терялся в тумане, а осенью ветер украшал его гирляндами из красных и жёлтых листьев.       Весной дом становился неказистым, как и пробуждающаяся природа вокруг. Его юная хозяйка никогда не любила это время года. Как только появлялись сосульки, она вооружалась кочергой и сбивала их с крыши. Она любила свой дом, но когда весна заканчивалась жаркими солнечными днями, могла сутками там не появляться. В эту пору она ночевала в подвешенном между деревьев гамаке, убаюкиваемая теплым ветерком и шелестом листвы. Но дожди неизменно возвращали всё на круги своя. Девочка любила лазить по скалам и гулять по лесу, но ещё в раннем детстве уяснила, что бегать и играть можно не везде. Пусть такие участки и ограждались чарами, иногда они просто её не замечали.       — Ты ведь не хочешь раздавить маленьких человечков? — спрашивал отец, и маленькая девочка, представив такое, испуганно качала головой. Тот разговор случился давно, ещё до того, как у девочки появился собственный лесной дом. Теперь же живущие на острове водные нимфы заботились о ней, когда рядом не было ни матери, ни отца. Родителям эти девушки обычно предпочитали не показываться, хотя отец и так их не видел. А девочке, чтобы их найти, приходилось уходить к берегу, рискуя столкнуться с русалками. А от них, в отличие от других чужаков, следящий за порядком азэн защищать не станет. По крайней мере, он это часто повторял, и девочка всегда старалась вести себя очень осмотрительно.       Лето, как и всегда, начиналось ненастьем: ливнями и туманом. В один из дождливых вечеров девочка и её взрослые подруги сидели в полумраке у огня. Тот день выдался пасмурным и сонным, но ни юная хозяйка небольшого жилища, ни три её привычных гостьи не спешили ложиться спать. И поэтому светлым деревянные стены хорошо знали шум разговоров и весёлый смех. Если бы они могли говорить, то поведали бы множество звучавших здесь историй, весёлых и грустных. По стенам расползлись дрожащие тени, дождь стучал по небольшому квадратному окну, открывающему вид на тёмный лес, но, несмотря на это, сумрак комнаты казался надёжным и уютным.       Звонкие девичьи голоса смеялись над рассказом темноволосой и светлоглазой девушки. Ниери́ поведала о том, как одна лесная нимфа, спрятавшись в густой листве, высыпала муравьёв на голову Стража, проходящего мимо дерева. А стоило Стражу расправить крылья и взлететь, как на него напала стая стрижей.       — Да выдумки, не мог он не заметить такого! — возражала Нея.       Их с Ниери часто принимали за сестёр. Хотя существенную роль в этом играла одежда. Летом, как сейчас, водные нимфы носили лёгкие голубые платья. Эти цвета когда-то выделяли служителей старшего бога Янтеви, а ныне — младшей богини Лимирисы. Зимой снег и лёд символизировали тёплые светло-серые одеяния, подбитые белым мехом. Водные нимфы могли облачиться и в другие цвета, за исключением зелёного, но при этом по-прежнему вплетали в волосы голубые или синие ленты. — Я была рядом с озером и всё видела! — заверяла рассказчица, не ожидая, что забавное воспоминание подвергнется сомнению. Да и кем? Лучшей подругой! Ниери и представить себе не могла, что теперь даже девочка двенадцати лет усомнилась в правдивости её слов. Хозяйка домика не совневалась, что исходила Туманный остров вдоль и поперёк, и озёра видела только под землёй. Она-то предположила, что Ниери пересказывает услышанное по Нитям Сети Веринтара. Но если нимфа утверждает, что видела, не значит ли, что сочинила этот случай для развлечения? О том, что это могло случиться не на Туманном острове, она и не подумала. Всё же нимфы — Хранители мест. А Хранители мест привязаны к своей земле.       — И тебя даже русалки не выгнали? — хихикнула Тиала.       От двоих подруг-нимф и хозяйки домика, её отличали светло-русые волосы. Легкий прозрачно-голубой плащ с глубоким капюшоном сейчас накрывал ее колени. Фибулу же она перекатывала между пальцев, и на поверхности овального камня завораживающе плясало отражение пламени. Как Тиала признавалась, светло-фиолетовым цветом украшения она подчёркивала, что она чародейка, что для нимфы не являлось обязательным условием.       — Откуда там русалки? — серо-голубые глаза Ниери наполнились искренним негодованием.       — Из озера, — подсказала Нея, поддерживая Тиалу. — Они ещё бросаются в прохожих пиявками!       — А разве русалки вас видят? — удивилась девочка, забыв о недоверии.       Веселье вдруг покинуло Тиалу. Вспомнив случай двадцатилетней давности, она закусила губу и нарочито непринуждённо прицепила фибулу к воротнику.       — Некоторые видят, — ответила Ниери и добавила: — Но там не было никаких русалок!       Она не понимала, почему к её истории столько придирок.       — И как звали ту нимфу? — спросила Нея, воспылав желанием докопаться до истины.       Она считала, что ни одна лесная нимфа не станет скрывать результат удачного розыгрыша. А Нея впервые слышала эту историю. Разве что случилась она очень давно. — А Стража? — спросила Тиала. — Уж не Антеик это был?       Не то, чтобы сама светловолосая нимфа знала много имён Стражей...       — Откуда я знаю? — возмутилась Ниери. — Они же все одинаковые!       — Не знаю, о чём вы говорили, но это не я. — Казалось, мужчина, сказавший это, был рядом с ними в комнате.       Но на самом деле голос передали незримые золотые Нити. Они же сделали слышимым для Верховного Стража их разговор, когда Тиала произнесла его имя. Так уж Веринтар реагировал на свои наиболее значимые узлы, которыми являлись Хранители. Правда, чтобы поговорить с Хранителем места (нимфой или азэном), требовалось назвать не только его имя, но и его место, да ещё самому при этом быть Хранителем. Но их имена по большей части и оставались неизвестными.       Стражи, как и другие известные Хранители слышали свои имена, даже если речь шла не о них. Как Повелителей – старших богов – детей обычно не называли. Нет, Хранители за этим не следили, но, если человек, родители которого нарушили негласный запрет, становился желал где-то чему-то учиться, ему приходилось сменить имя. Зато Покровители (младшие боги), которые и так носили обычные имена, не имели такой привилегии поначалу едва не сходили с ума. От матери девочка знала, что для из-за этого и пошёл среди Покровителей обычай и использовать прозвища.       — Ой! — поняла свою ошибку Тиала. — Простите, пожалуйста! Больше не буду называть имена.       Возможно, она забыла, что для некоторых достаточно и имени.       — А откуда вы знаете, что это не вы, если вы ничего не слышали? — спросила девочка.       — И о чём же вы говорили? — поинтересовался Антеик.       Девочка, не замечая осуждающих взглядов, пересказала, на что Ниери покачала головой, а он посмеялся и неожиданно ответил:       — Это была не нимфа, а Рихта.       Младшая богиня Рихта из свиты старшей богини природы Эльвандарай приходилась младшей сестрой Первому и Второму Стражам.       — И где ваше: «Ери́, были неправы»? — усмехнулась Ниери, когда Страж с ними попрощался.       — Что же ты раньше молчала? — кивнула Нея.       — Я ведь не знала… — стала оправдываться Ниери.       Благодаря изменившейся традиции старейшим Стражам повезло слушать всякие нелепицы только про себя. Алверик, возможно, принадлежал к числу последних, кто получил имя по прежнему обычаю. Его, «второго Стража» нимфы упомянули, когда рассказывали девочке об особенностях имён ринов в древности и ныне. И тот проявил куда меньше терпения, чем его брат. Бесплотный голос сразу же пригрозил сидящим у огня:       — Вот нагряну к вам в гости с банкой мокриц с Изнанки и высыплю кое-кому за шиворот.       Ниери и Нея переглянулись. Девочка как раз поднялась со сплетённого из разноцветных лоскутов коврика и задёрнула на окне белую занавеску.       — Они там слишком большие! — возразила девочка, вновь садясь рядом с Тиалой. — Не поместятся!       Хотя сама угроза заставила её поморщиться, она не сомневалась, что всё сказано в шутку. Второй бесплотный голос вызвал у неё ещё большее любопытство. — Я найду подходящего размера, не беспокойся, — заверил он и спросил: — Ты новенькая? Не слышал тебя раньше.       — Я и не нимфа, — засмеялась девочка и с удовольствием представилась: — Я Кралларейве Кэллия.       Хоть водные нимфы и жили поблизости, и нередко заходили в гости, такого у них ещё не случалось. Ведь в этот серый вечер они не просто рассказывали разные интересные случаи из жизни… ну и небылицы тоже, но и невольно или нарочно заставили присоединиться к разговору двоих Стражей. А ведь братья, похоже успели обсудить это между собой. От этого Кэллия чувствовала сильное воодушевление, и никакой возможный гнев Алверика её не пугал.       — Я, кажется, что-то слышал о тебе… — обрадовался Страж, что всё же заставило Кэллию немного насторожиться. —Ты Зануда, племянница Зазнайки? Или это ты Зазнайка, а он Зануда? Или я неправильно понял, и это про одного человека, а ты Заноза?       — Как вы можете говорить такие вещи! — возмутилась Тиала. — Вы же Страж!       — Вы же обсуждаете других, — продолжил он. — Почему я не могу?       — Вы — Страж! — хором повторили нимфы, надеясь, что собеседник перестанет позорить себя и облик Хранителя и внемлет голосу разума.       — Кэллия, — обратился к ней Алверик. — Так считаешь, за свои слова должны отвечать все, или только Стражи?       — Разве можно обсуждать такие серьёзные темы вот так? — нахмурилась Кэллия. Она испытывала смешанное чувство. Нимфы любили подшучивать над Стражами, за глаза уж точно, но те ведь просто обязаны придерживаться строгих правил. Иначе в мире начнётся полный беспорядок!       — Вовсе я не Зануда, — добавила она, пытаясь угадать, кто мог придумать такие прозвища, уж точно не сам Калестей. — И не Зазнайка! И вообще, за свои поступки каждый отвечает сам.       — Вот как? — голос Стража звучал заговорщически. — Неужели они тебя ещё не просветили, что виноват всегда тот, кто больше и сильней?       — Не наговаривай! — возмутились нимфы и, уже не сдерживая своё возмущение, пригрозили: — Перья повыдёргиваем!       Кэллия представила, как они тщетно пытаются подпрыгнуть повыше, чтобы дотянуться до летящего крытатого и хихикнула. К счастью девушки этого не заметили.       Ну вот опять, — вздохнул Алверик и вдруг добавил: — Мне нравится ход твоих мыслей, Кэллия! Выходи за меня замуж.       От неожиданности нимфы потеряли дар речи, а Кэллия засмеялась, включаясь в игру. — Интересная мысль! — Удивлённые нимфы выглядели очень забавно, что придало Кэллии смелости. — А ты сам хоть красивый? Да и меня ты не видел…       Кэллия беззвучно смеялась, Тиала, зажмурившись, ударила себя по лбу, а Ниери и Нея едва сдерживались, чтобы не захохотать в голос.       — У меня крылья красивые, — сообщил Страж и добавил с явно наигранным страхом и огорчением. — Неужели от них придётся отказаться?       — У тебя есть время подумать, — заявила Кэллия. — Я ещё маленькая! Повисло молчание. Когда страж вновь заговорил, его голос стал звучать серьёзнее и строже:       — Хватит на сегодня. Постарайтесь нас не звать. Приятных снов!       Словно кто-то ударил по струнам, и потом вновь наступила тишина. Веселье уже отступило. Кэллия почему-то ощущала себя обманутой, хотя причины разочарования объяснить бы не смогла. А может быть, её просто клонило в сон, ведь время не стояло на месте. После разговора со Стражем беседа долго не продлилась. Нимфы ощущали некую неловкость, а Кэллия мысленно жалела, что вмешалась. Вскоре комната погрузилась во мрак и тишину. Нимфы, пожелав ей спокойной ночи, растворились в воздухе.

***

      Даже не будь ещё Кэллия ребёнком, ей не требовалось одеваться как водная нимфа. Но, находясь на острове, следовала их правилам. Несмотря на это, Кэллия весьма туманно представляла своё будущее и ещё не представляла, с чем будет связана её дальнейшая судьба. Здесь, острове она много времени проводила с нимфами. И если в семь лет они относились к девочке покровительственно, то спустя пять лет они превратились в подруг. Так нередкими стали между ними шутки и весёлыми беседами о жизни и мире. Она знала, что никто не рождается Хранителем. Ведь даже те, кого создали специально для этого, проходили путь становления. Хотя возможно, Хранители существовали самого начала, ведь трудно представить Веринтар без них. А неразрывно связанный с памятью и сознанием каждого жителя Неотона Веринтар, кажется, существовал всегда.       Единственное, нимфы всегда переводили тему, когда речь заходила о Янтеви.       — Нет, мы служим госпоже Лимирисе, — возразила Тиала.       Мать Кэллии Лимириса, также известная как Поющая Волнам, считалась младшей богиней. А обычно они, наряду с прочими Хранителями, входили в свиту старших. Лимириса принадлежала к водным божествам, но поскольку бог океана Янтеви не показывался уже полтора тысячелетия, и она его просто не застала. Хранители Туманного неохотно делились этой историей, но Кэллия многое знала из рассказов и песен матери. После гибели Хозяйки Лун многие из тех, кто служил ей или Океану, обратились в ужасных чудовищ. И тогда не только бури стали угрожать мореходам, забирая жизни рождённых на суше. Некоторые из них могли показаться человеку прекрасными, другие — уродливыми. Но и те, и другие относились к людям одинаково, находя их лёгкой добычей. Бог океана больше не внимал молитвам рыбаков и мореходов. Даже Хранители не знали, где он скрывается, но ставший недостижимым Узел, связывающий синие Нити, оставался в целости и сохранности. Увы, наличие Узла не препятствовало бедам само по себе, и богатое на дары море стало смертоносным. Серебристые тени в бирюзовых волнах часто становились последним, что видели несчастные.       Когда наползал туман, в стороне отвесных скал исчезала часть леса, и будто из легчайших капель воды сплетался каменный город, чтобы вскоре вновь бесследно исчезнуть. Но такое происходило не каждый день, и Кэллия редко могла угадать час его появления. А когда к пирсу приставали корабли, что искали защиты от морских чудовищ, он не показывался. В такие дни Хранители острова сияли от радости, ощущая себя полезными, и мечтали о будущем, в котором на Туманном появятся настоящие города, или хотя бы Облачный перестанет быть городом-призраком. Но в ближайшем будущем случиться не могло. Слишком многие жители Архипелага Восьми ушли куда-то на Восточный материк, чтобы в заселении туманного появилась нужда.       Бывало, что люди с кораблей оставляли морским Хранителям подношения. Широко распространялись легенды о них, другое дело, что немногие в них действительно верили. Чаще всего оставленную еду и всякие диковинные предметы забирали себе русалки или хватал и утягивал прилив. Кэллия полагала, что так и должно быть, поскольку основную нестихийную угрозу мореходам представляли как раз эти самые русалки. Она не раз наблюдала, как те, с палицами и вилами боролись за еду с акулами и не гнушаясь отведать и самих хищных рыб. Нимфы лишь следили, чтобы берег не обрастал мусором, но в этом им помогали птицы. Хотя последние, скорее всего, об этом даже не подозревали. Когда появлялись такие гости, незримая Лимириса сидела на естественной стене, отвесной скале, глядела на море и перебирала струны лиры. Хотя звуки эти едва улавливались в шуме ветра и волн, русалки хорошо слышали их и прятались в подводных расщелинах, а гигантские морские змеи засыпали, сворачиваясь на дне. Даже самые зоркие моряки не могли увидеть ни самой богини, хотя развевающиеся на ветру синие одежды и светлые волосы не назовёшь неприметными, ни её дочери, которая в такое время находилась рядом с ней. Люди не слышали песен Лимирисы, но, к собственному удивлению, быстро находили всё необходимое для починки судна и покидали Туманный. Кэллия часто замечала печаль в аметистовых глазах матери, смотрела вслед удаляющимся парусам. А когда корабль исчезал за горизонтом, убирала завесу зеркала Пустых пространств и открывала ворота Облачного города. Но прятать его приходилось только тогда, когда он не исчезал на самом деле.       Когда Облачный город тонул в пропитанной влагой серой пустоте, уходя в свои владения, Лимириса, не брала дочь с собой, пока та не стала, на её взгляд, достаточно взрослой. А вместе с нимфами Кэллия гуляла и там. Долгие часы стены домов оставались твёрдыми, каменными. Ненадолго оставаясь в одиночестве, Кэллия прислушивалась к шёпоту теней, его обитателей, но задерживаться, чтобы пытаться поговорить, не стремилась. Обходя гигантские серые коробки домов, она устремлялась к белому дворцу.       — Это одно из Пустых Пространств, — пыталась Тиала объяснять подругам загадку Облачного города, но, увы, ей не хватало на это знаний. — Оно было порождено осколками волшебного зеркала.       — Осколками? — спросила Кэллия. — А почему зеркало разбилось?       Сквозь стремительно летящие лоскуты тумана уже пробивались солнечные лучи, и девушки поспешили выйти за пределы городских стен, прежде чем всё превратится в тающий туман. Когда они выбежали за ворота исчезающего города, Тиала пыталась продолжить эту тему, но в результате сама запуталась и смутилась. Кэллия не перестала считать её талантливой чародейкой, но поняла, что в теории та не сильна. Объяснения про тени, отражения и нити так оставались слишком противоречивыми и непонятными. И остальных Хранителей острова такое объяснение совсем не устраивало.       Год от года нимфы жаловались на зиму. На острове не бывало сильных морозов, но влажный климат это компенсировал. Они ворчали, что лёд и снег не вода вовсе, а от слияния с дремлющей природой нет никакой радости. А иначе пренебречь тёплой одеждой они не могли. Нимфы с нетерпением ждали весны, знаменующей возрождение природы. Кэллия же не любила оттепель, когда всё таяло и сапоги тонули в грязи. Когда кто-то из Хранителей Туманного отправлялся на Весенний праздник, она грустила, понимая, что на Весенний праздник попадёт не раньше, чем мама позволит ей остаться в Облачном городе во время его исчезновения.