***
Азэны делились на горных, степных и пустынных. В отличие от нимф, они часто приходили на помощь людям, в том числе в мелочах. Однако, хотя Кэллии они казались абсолютно материальными, люди, даже могущественные чародеи, их не видели. Кэллия удивилась, но это относилось и к её отцу. В детстве, когда она пыталась их познакомить, Бризарису понадобилось много времени, чтобы разглядеть силуэт юноши, которого успевшая пожалеть о своей затее дочь держала за руку. — Надо узнать, существуют ли уже чары, позволяющие их видеть, — сказал карн, вглядываясь в будто бы пустую ладонь дочери. Он нисколько не сомневался в словах Кэллии. И лишь это её радовало, но не настолько, чтобы развеять настигшую скуку. — Кто способен с нами говорить, тот нас и видит, — сказал азен, который с самого начала не верил в успех и согласился лишь после долгих уговоров. — А остальным без надобности. Главное, что это не мешает нашей задаче. Естественно, услышала его лишь Кэллия. Но когда азэн протянул руку, чтобы показать, как она проходит сквозь карна, то тут же одёрнул ее, удивлённо распахнув зеленовато-карие глаза, и отступил. Отец улыбнулся, а Кэллия едва удержалась, чтобы не запрыгать, хлопая в ладоши. Азэна же слишком потрясён случившееся, и от не смог ничего произнести. — Надо же! — отец пожал плечами. — Что-то получается… Как думаешь, Кэллия, что нужно сделать, чтобы его увидеть? — Он сказал, что его видит тот, кто с ним говорит, — уверенно ответила Кэллия, не заметив, как изменила смысл слов азэна. Тот хмыкнул, заставляя Кэллию залиться краской. Но исправить ситуацию она не могла, потому что не запомнила точно. — Эй, — обратился к азэну отец. — Ты серебряное кольцо не находил? — Видел в сорочьем гнезде, — ответил Эй. — Ты потерял кольцо? — спросила Кэллия с укором. — Сорока унесла, ты ведь слышала, — ответил он, счастливо улыбаясь дочери. — Эй, будь добр, покажи мне это гнездо.***
В 1595 году всё лето вышло пасмурным — солнечные дни могли пересчитать по пальцам. Дожди, ветер, свинцовые тучи и беспокойное море. Земля не успевала впитывать воду, и повсюду появлялись лужи. Нимфы ругались на грязь, русалки — на мутную воду, а Эй, вопреки обыновению, пропадал в Облачном городе. — Да когда же это прекратится! — вздыхала Ниери. Но оставалась во всём этом и светлая сторона: русалки к берегу не подплывали. Хотя они и жили в воде, но очень не любили, когда капало на голову. Волны принесли к берегу почти целую лодку, оказавшуюся куда тяжелей, чем ожидала Кэллия. Впрочем, они с отцом быстро её подчинили и даже вырезали вёсла. — Если что, сразу телепортируйся домой, — сказал отец, когда они закончили работу. — Я думала, ты меня научишь грести, — усмехнулась Кэллия. — Как будто я умею! — усмехнулся он, но, бросив задумчивый взгляд на лодку, спросил: — Что ж, будем учиться? Может, сразу парус сделать?***
Когда Кэллия в сумерках вернулась из Облачного города, растаявшего за её спиной, дом показался ей сырым и неуютным, а дрова в очаге не желали разгораться. Она хотела лечь пораньше, но сон не шёл. Мысли о настоящем и будущем казались безрадостными. В конце концов, она устала от тягостных раздумий, переоделась в жёлтое платье и собрав сумку, отправилась в Азенор. Даже привычной к резким переменам окружающей среды Кэллии, телепортация с Туманного в пустыню давалась нелегко. Но, по крайней мере, перемещение зависело не от неё, иначе всё могло бы закончиться гораздо печальнее, ведь страх волшебника не только иррационален, но и губителен. Каждый ученик знает, что постижение тайного искусства иногда приводит к смерти, но чаще к безумию. Но во всём есть исключения. При телепортации боязнь неудачного появления в точке назначения помогала магии избежать твёрдых поверхностей, случайных предметов и живых существ. Она оказалась на ровной открытой площадке с накрытыми чёрной сетью шарами, похожими на гигантские капли ртути, и ощутила себя выброшенной на утрамбованный сухой песок лягушкой. Приходя в себя, она отпустила кулон и прислонилась к фонарному столбу, о чём тут же пожалела — одежда не спасла от, казалось, раскалённой поверхности. Солнце слепило и припекало. Чёрные и зеркальные поверхности крыш возвышались над буйной вьющейся зеленью, оплетающей, кажется, всё вокруг. Кэллия поспешила к тенистой аллее, напоминающей скорее коридор, сплетённый их живых лиан. Даже для видевшей многое Кэллии город, согласно истории выросший посреди мёртвой пустыни из небольшого оазиса, казался необычным местом. В нём жили лишь маги, и это чувствовалось. Некоторые здания состояли из песка с каркасом из вьющихся живых деревьев, некоторые напоминали замшелые скалы. Пешеходные дорожки проходили под сводами раскидистых ветвей, лишь пространство и строения у стены, как она сама будто состояли из одного только песка. Большая часть библиотечного комплекса располагалась под землёй. День был в самом разгаре, и многие из посетителей пришли лишь затем, чтобы переждать жару. Жёлтое платье оказалось слишком лёгким для прохлады подземного сооружения, но Кэллия посчитала, что у всех на глазах доставать из заплечного мешка плед неуместно, потому лишь ускорила шаг. Проходя по залам Кэллия думала об уютных диванах, которые стояли везде, в том числе в помещениях с сохранившейся литературой из города-призрака. Кэллия как-то листала книги с незнакомыми символами из любопытства, но погружаться в изучение устаревшей грамоты не стремилась. Посетители здесь бывали, но редко. А сейчас лампа горела лишь на одном из столов. Узнавая в разглядывающем иллюстрации длинноволосом юноше в лиловой мантии Калестея, Кэллия обрадовалась и почти не удивилась. Ведь он любил тишину. Вот только, пусть город и принадлежал его брату, Калестей жил на Рили, меньшем из спутников Неотона. И случайно пересекаться с ним на Неотоне Кэллии ещё не приходилось. — Решила научиться читать? — спросил Калестей, когда она встала у него за спиной. — И не нависай так. Он оглянулся, нахмурившись, и Кэллии показалось, что теперь он выглядел младше неё. Впрочем, сейчас Калестей сидел против света. Он находился в том возрасте между отрочеством и юностью, когда из-за ломки голоса приходилось говорить чуть ли не шёпотом. — Увы, тут у тебя одни картинки, — не осталась в долгу Кэллия, так как решила, что время приветствовать дядю уже упущено, но радость встречи отразилась у неё на лице.. — Это чертежи, — тут же поправил Калестей и тоже улыбнулся. — Не ожидал тебя увидеть. Кэллия мысленно похоронила свою очередную неудавшуюся шутку. Но на ком практиковать, если не на Калестее? — То же самое, — она придвинула ещё один стул и села напротив него. — Ты находил что-нибудь о серых демонах? — Ого! — сиреневые глаза Калестея сверкнули. Кэллия в очередной раз подумала, что он родился, чтобы носить ученические чародейские мантии, и улыбнулась этой мысли. — Неужели Лер пытается раскопать в тебе потенциал боевого мага? — предположил Калестей, имея в виду самого старшего из своих братьев, Эвлериуса, архимага Азенора. — Нет! — возмутилась Кэллия. — Я что, сама подумать ни о чём не могу? К тому же, я его уже давно не видела… — Я такого не говорил, — вздохнул он. — Просто это напрямую связано с Веринтаром и Нитями. — А также с азэнами и нимфами, — кивнула Кэллия. — Нет, они здесь ни при чём, — он покачал головой. — Они вмешиваются лишь если того требуют боги-хранители. — А то я не знала! — проворчала она. Уж Кэллия не могла не слышать, что основная задача азэнов и нимф заключалась в том, чтобы следить за возникновением очагов появления элементалей. Свободные, не привязанные к магу стихий, они могли нанести огромный ущерб. В отличие от серых демонов, элементали не охотились на людей специально, а уничтожали всё, что им встретилось на пути. Конечно, обычно с ними довольно легко справлялись, но бывали и исключения. И как раз пустынные азэны, обитающие близ Азенора, действительно чаще имели дело с серыми демонами, чем с элементалями. — За кого ты меня принимаешь? — Кэллии не нравился обычный снисходительный тон Калестея. — Или кое-кто забыл о положении Азенора? — Вот как? — Калестей захлопнул книгу и заговорщически улыбнулся; глаза его вновь светились, не слишком ярко, зато зрачки теперь стали белыми, а шёпот звучал зловеще. — Может, прогуляемся по пустыне? Ты ведь сразу поймёшь, что к чему, не то что все эти большие дяди и тёти. Подумаешь, всякие Узлы, Нити, их же не видно совсем… В комнате резко похолодало, но, несмотря на мурашки и явную угрозу в тоне, Кэллия ни на миг не поверила, что Калестей, её родной дядя и почти ровесник, способен причинить вред. Но задумалась, насколько серьёзны его слова насчёт самостоятельного выхода в пустыню. — Только не говори, что сам вздумал воевать с серыми! — голос Кэллии теперь тоже звучал непривычно приглушённо. — Увы, во мне слишком много от карна, — покачал головой он. — Но, раз уж ты отказываешься, придётся обойтись без испытаний… Он бросил что-то Кэллии. Поймав предмет, она ощутила ледяное покалывание и едва сдержалась, чтобы не отбросить его. Чёрный камешек на ладони более всего походил на уголь. Но хотя Кэллия ощущала его гладкость, на рёбрах и гранях ничего не намекало на отблески света. — Не уголь, — озвучила она. Калестей кивнул и, собрав книги, отошёл к стеллажу, возвращая их в пустые проёмы. А Кэллия перевела взгляд на чертежи с записями. — Нет, они не имеют связи с камнем, — даже стоя спиной, он догадался, куда она смотрит. — Во всяком случае, прямой. — Ну да, это не похоже на линзу, — постаралась не показаться совсем уж тёмной Кэллия. — Это зеркало, — тут же поправил Калестей. — Пока у меня нет возможности добиться заданной кривизны и гладкости. А камень отдай… своему отцу. — У него есть название? — поинтересовалась Кэллия. — Просто чёрный камень, — ответил Калестей и, к тайной радости Кэллии, пояснил: — Чем сильнее чары, тем эффективнее он в качестве нейтрализатора. Поглощает, но не вытягивает. — Я могу оставить его себе? — Его спроси, — сказал Калестей и добавил: — Только не вздумай утаить! — Может, тогда сам и отдашь? — нахмурилась Кэллия. Калестей резко обернулся, прищурившись, но спросил уже спокойно: — Зачем, если ты тут? — Уж не затем, чтобы передавать посылки! — возмутилась она. Калестей засмеялся. — Но сейчас я собиралась спать, — заметила Кэллия, доставая из заплечного мешка плед. — Здесь? — удивился Калестей, смотря как она сворачивается на угловом диване. — Я понимаю, что у вас там уже ночь, но тебя не смущает, что кто-нибудь может сюда войти?***
Кэллия и нимфы сидели на берегу у костра и от нечего делать придумывали имена чайкам, пролетающим мимо и садящимся на волны. — А вон тот птенец будет тогда Кэллией, — решила Нея. — Ты уверена, что это птенец, а не другой вид? — засомневалась Кэллия. — Он не выглядит меньше, разве что немного… Нея усомнилась в собственных словах, и, уловив это, Кэллия пожалела о своём высказывании. — Нея раньше была лесной, ей лучше знать, — заметила Тиала. — Что вы! Это же морская птица! — смутилась Нея. — А там, где я раньше жила, о море разве что слышали. — Так значит, можно быть лесной, а потом стать водной? — удивилась Кэллия. — И наоборот? — Можно, — ответила Тиала вместо замолчавшей и разглядывающей камни Неи. — Только это не особо принято делать. — Нужны веские причины, — добавила Ниери. — Я-то думала, что созвучие со словом «земля» — лишь случайное совпадение… — призналась Кэллия. — А разве нет? — удивилась Нея. — Я ведь не Ния.***
Предстояло встретить новый 1597 год нового мира. Во всяком случае, такой счёт вёлся в Азеноре и Айтесе. Хоть Кэллия и не любила ни сухой пустынный ветер первого, ни вечную тьму второго, она вполне могла представить свою жизнь и во владениях Эвлериуса, и в Тэринии. Именно там она могла затеряться в толпе и не чувствовать себя чужой. «Мне просто нравится Туманный остров, и я не хочу его покидать», — говорила она себе и то же самое заявляла отцу. Но теперь все эти разговоры казались неважными, ведь Владычица Природы пригласила их в свои владения на Весенний праздник. — Ты будешь там? — радовалась Тиала, кружась. — А мы были в прошлом году, — грустно заметила Нея. — Да, не повезло нам, — подтвердила Ниери. Кэллия прекрасно помнила рассказ подруг. Тогда празднование посетила Цивея Ливе, и они боялись подумать лишнее. Сама Кэллия не встречала Цивею, но по описанию подруг она гораздо страшнее всех лесных нимф и русалок вместе взятых. — Ты просто представить себе не можешь то запредельное напряжение! — вздохнула Нея, отгоняя дурные воспоминания. — Ой, как будто твои мысли стоят того, чтобы их прятать! — хихикнула Тиала. — Я бы тоже не хотела, чтобы кто-то знал, о чём я думаю, — заметила Кэллия. — Да брось! — Ниери улыбнулась и заметила: — С твоей мимикой и чтения мыслей не требуется. — Да, тебе стоит научиться держать лицо, — к разочарованию Кэллии, подтвердила Ниери. Кэллия выдохнула. Спорить с нимфами не хотелось , ведь бессмысленно переубеждать правых. Кэллия решила, что последует её совету. Но озвучивать это не станет! — На себя бы посмотрели! — надулась она. Весенний праздник проводился ежегодно, но гости чередовались. На торжество хранители, чинами ниже младших богов, обязывались хотя бы раз в десятилетие, а приглашение получали каждые пять лет. Кэллия ещё не достигла совершеннолетия, но мать, в кои-то веки решив принять участие в торжестве, подумала, что присутствие дочери не станет лишним. — Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы не ныть во время церемонии и не проситься домой, — успокаивала она охваченную волнением дочь. — Ты и так в последнее время никуда не выходишь, — заметил отец. — Не для того я тебе дал камень телепортации, чтобы ты безвылазно сидела на острове. — Ага, — буркнула Кэллия. — Целых три направления: холодные горы, пустыня и тьма! — А куда бы ты хотела отправиться? Кэллия растерялась, но с вызовом ответила: — Туда, откуда ты принёс неправильный компас! Несмотря на кажущуюся простоту, предмет из другого мира оказался слишком чувствительным и при этом неспособным исправно работать на Неотоне. — Туда не получится, прости, — он покачал головой, но вдруг улыбнулся: — Может, открыть тебе путь на Риль? Мать вдруг строго посмотрела на отца, отчего Кэллия побледнела. «Да что со мной такое? — упрекнула она себя. — Что плохого в желании встретиться с родственниками? Но неужели они что-то заметили? Тогда для кого задан этот вопрос, для меня или для мамы?» К огромному облегчению Кэллии, дальнейшего развития темы не последовало. Направляясь в свою комнату, она чувствовала, как у неё горят щёки. Несмотря на то, что спала Кэллия в лесном доме, уютно обустроили и комнату во дворце. Здесь хранились вещи и предметы для особых случаев и те, которые она просто не хотела показывать излишне внимательным к мелочам нимфам. — Они ведь сказали бы прямо, если бы поняли, — ходя из угла в угол, успокаивала она себя. — Или нет? Кэллия напоминала себе, что для того, чтобы эти страхи её не беспокоили, необходимо меньше думать о себе. Осуществить это никак не удавалось. Она достала из ящика стола хрустальную шкатулку с фиолетовым бисером. Злость на себя никуда не уходила, надежды не осталось. Поэтому она знала, что загадает, если на празднике действительно есть такая возможность.