В туманной мгле

      Погода стояла солнечная, но ещё пахла зимой. В лесу под голыми деревьями лежал снег, а море ещё не избавилось от испещрённого трещинами льда. Облака висели низко, у самого подножья невысоких гор. Духи, что путешествовали вместе с несущими облака ветрами, приносили вести из самых отдалённых краёв. И слушать их любила куда больше, чем выслушивать некоторые лекции в Азеноре.       Хранители нашли под на южном побережье какую-то невидимую трещину, и весь день её сшивали. Кэллия немного понаблюдала за ними, а потом отправилась в Облачный город. И хотя последний с прохожими-Тенями не растаял миражом, белый дворец оказался пуст.       Разочарование, впрочем, не сильно отравило предвкушение, ведь завтра она впервые отправится на Весенний праздник. Торжество благословлялось покровительницей живой природы, старшей богиней Эльвандарай, хотя она сама или кто-либо из богов присутствовал на этом мероприятии крайне редко. Зато сюда приглашались сильнейшие архимаги и верховные жрецы, которые в свою очередь могли приводить свои семьи. Этот праздник устраивался для людей и по их правилам: с танцами, едой и напитками, пусть последнее несколько отличалось от привычных им. Нимфы часто вспоминали этот главный торжественный приём и с удовольствием делились впечатлениями, так что Кэллии не требовалось особых усилий, чтобы всё представить.       Витая облаках, Кэллия гуляла по городу почти до заката. Здесь даже на улице было теплее. Ветер пах свежестью и морем, но он не был ни сильным, ни пронизывающе-ледяным, как снаружи. А необходимость избегать Теней превратилось в своего рода развлечение. Лишь когда под ногами начал ползти туман, она поспешила уйти.       По лесу Кэллия шла уже в сумерках и совсем не ощущала голода, пока до неё не донёсся запах дыма… и еды. Она прибавила шаг, при этом стараясь ступать как можно тише. Домик в свете разноцветных фонариков смотрелся совсем игрушечным. На полянке перед с ним у костра на маленьких складных стульях сидели мать и отец. Последний как раз снимал мясо с металлического стержня в миску. Чуть в стороне стоял низкий стол с кружками, столовыми приборами и ещё чем-то. Увидев родителей, Кэллия обрадовалась, но тут же надулась и, подходя к ним, недовольно спросила:       — Вы меня не позвали, потому что надеялись, что я не приду и вам больше достанется?       Они шутливо заверили, что так и есть, и пока Кэллия думала, стоит ли ей дальше обижаться, мама протянула ей сложенный стул. В белой вязаной шапке она смотрелась непривычно. Пусть это нисколько не умаляло её красоты, но всё же как-то более человечно. Даже глаза сейчас не светились.       — Не раздумала идти? — спросил отец, подкинув веток, позволив наконец огню разгореться.       — Нет! — Кэллия оглянулась на мать, испугавшись, что та раздумала брать её на праздник.       — Даже если раздумали, всё равно пойдёте, — усмехнулась та, а отец невесело улыбнулся.       Они поужинали, а после ещё долго разговаривали, глядя на языки пламени. Кэллия не заметила, как совсем стемнело. Она провалилась сон, а проснувшись, не сразу поняла, где находится.       Впрочем, замешательство длилось недолго. Знакомая обстановка в белом и бледно-сиреневых оттенках, заготовленная для особого случая одежда, и вид из окна – скалистый берег и море, усыпанное дрейфующими льдинами – окончательно уверил её в том, что она всё ещё на Туманнном острове. На западном берегу, в Облачном городе, в белом дворце, в своей комнате.       — Доброе утро! — поприветствовал голос матери, отвлекая от кривляния перед ростовым зеркалом. — Приводи себя в порядок и приходи на мою любимую террасу.       Выходя из зала с колоннами, Кэллия затаила дыхание, пожелав, чтобы этот день стал особенным. На это намекала притягивающая взгляд остроконечная арка, будто состоящая из сверкающего на волнах солнечного света.       Как она и думала, родители уже её ждали. По такому случаю мать надела жемчужную диадему и серьги, а её сверкающее платье переливалось из темно-синего в нежно-голубой. Глядя с восхищением на мать, девушка запоздало пожалела, что выбрала похожую одежду. Она не могла объяснить, почему стыдится своей карнской внешности. Вернее, могла, но стоило ей об этом заикнуться, натыкалась на недоумение. Именно сейчас она подумала, что пурпурные радужки казались в таком сочетании более красными, её расстраивало. Теребя кончик косы, за что получила от матери замечание, она заставила себя об этом не думать, вместо этого, обратившись к отцу, заметила:       — Я думала, ты будешь, как обычно, в сером!       Он всегда носил что-то серое, серо-бурое, серо-зелёное, буро-зелёное, приглушённое или очень тёмное, а в нынешней фиолетовой мантии его можно было принять за чародея. Разве что короткие волосы заставляли усомниться.       — Я тоже, — улыбнулся он и нырнул в сияющий портал.       Кэллия оглянулась на мать, но та пропустила её вперёд.       Они оказались на широкой садовой дорожки, а впереди возвышалось величественное здание. На голых ветвях по-весеннему пели птицы. Лесные нимфы, девушки в зелёном, поднося гостям нектар и ключевую воду, приветливо улыбались. Мать, кивнув, приняла хрустальный кубок, отец же вежливо отказался.       — Я поищу Тиалу, — сообщила Кэллия родителям и быстрым шагом поспешила вверх по ступеням из розового мрамора.       Долго искать не пришлось. Тиала сама поймала Кэллию на лестничной площадке и вручила большую плоскую чашу, напоминающую лист кувшинки. Вместе они прошлись по залам и даже поднимались на крышу. Кэллия заставляла кувшины наполняться чистой водой и собирала пустые бокалы и осколки хрусталя. Всё же не все гости достаточно рассчитывали силу, беря в руки хрупкие предметы.       Спускаясь по лестнице, Кэллия, запнувшись, подавила испуганный возглас, так как удержалась за колонну.       — Ты осторожней, — посочувствовала Тиала.       — Голова вдруг закружилась…       Движимая внезапной догадкой, Кэллия заглянула за колонну и обнаружила свернувшегося клубочком Калестея.       — Лёс, вниз же улетишь! — тихо заметила она, прислонившись к колонне.       — Ну и что? — сквозь дрёму отозвался тот.       — Не думала, что ты придёшь, — призналась Кэллия, зная, что он избегает шумных скоплений народа.       Калестею всего три дня назад исполнилось двадцать пять. По традиции, в этом возрасте день рождения для вечно юного отмечали, пусть даже в дальнейшем ему только предстояло повзрослеть. Но Калестей с детства не любил шумных сборищ, потому для него ничего не изменилось.       — Зато теперь десять лет можно не думать об этой обязанности, — подтвердил он умозаключения Кэллии.       — А если не придётся? — спросила она. — Получается, что всё зря?       Калестей приподнял бровь, но, пренебрежительно махнув рукой, вновь закрыл глаза.       — Думаешь, то время, что ты проведёшь, скрываясь ото всех, зачтётся? — не сдавалась Кэллия.       — Почему нет? — не согласился тот. — Меня видели на входе, а Эльвандарай наверняка не разглядывает, кто здесь чем занимается.       — Мы не можем этого знать наверняка, — строго сказала она.       — Если бы ей это было важно, она бы вышла к нам, — отозвался он, Калестей, не прилагая усилий, чтобы не выглядеть сонным.       — Тут много лесных духов, — озираясь, напомнила Кэллия. — А они не могут не рассказать ей обо всём, что происходит.       Вынув из кармана часы на цепочке и щёлкнув крышкой, он ответил:       — Не беспокойся, Хозяйка Запада должна прибыть только через тридцать две минуты, я спущусь к началу церемонии.       — А если всё начнётся раньше? — не отставала Кэллия.       — Не моя вина, если впервые за тысячу лет что-то пойдёт не по плану.       — Хочешь воды или нектара?       — Ива… — Калестей, прикрыв рот ладонью, зевнул.       Тиала хихикнула, и Калестей взглянул на неё удивлённо, после чего укоризненно посмотрел на Кэллию.       — Это Тиала, — опомнившись, представила она подругу.       «Неужели и правда не заметил? — удивилась Кэллия. — Впрочем, немудрено спросонья».       Кэллию всегда восхищала наблюдательность Калестея, а теперь её отсутствие вызвало неожиданное для неё разочарование.       — Ладно, мы пойдём, — улыбнулась Кэллия и, схватив Тиалу за запястье, потянула за собой. — Не проспи весь праздник!       Пока они шли, Тиала поглядывала на подругу несколько виновато, а Кэллия не понимала, почему.       — Я отнесу поднос и вернусь к началу церемонии, — сказала нимфа, забирая лист с пустыми бокалами.       — Хорошо, — вдохнула Кэллия, которая совсем не хотела оставаться в одиночестве, и побрела в главный зал.       Родители стояли у одного из окон, говоря о чём-то с мужчиной в золотых одеждах. Он был высок, а смуглая кожа светилась паутиной жёлтых татуировок. Кэллия немного удивилась тёмным волнистым волосам, так как не сомневалась, что это тогренит, алган, а может, даже Страж. Хотя те, Кэллия вспомнила, что у Стражей принято брить голову.       «Интересно, о чём они говорят», — подумала Кэллия, которая слышала от обитателей Малой луны, Рили, что жители Симеры, Большой луны, скучны и неприветливы.       Чуть сместившись, она заметила и женщину. Алганесса была не такой высокой, как её спутник, но почти не отличалась от него одеждой и внешним видом. Её аккуратную причёску скрепляли тонкие золотые ленты. Но, даже приблизившись, Кэллия не разобрала ни слова из их беседы. И не из-за гула множества голосов, отражённый от стен с арками и колоннами.       «Вот бы мне уметь понимать все языки», — думала она.       — У тебя есть для этого много времени, — заметил странно знакомый голос. — Главное — суметь им распорядиться.       Кэллия не смогла сразу его вспомнить. Обернувшись и подняв взгляд, она увидела в золотых глазах насмешку с примесью сочувствия. Не догадаться, кто перед ней, она не могла. Алверик Ливе оказался таким, каким его описывали: золотые одежды, бритая голова, тёмная кожа, изрезанная паутиной светящихся татуировок, и тонкие черты лица, почти не заметные за всем этим.       — День примирения! — провозгласила Кэллия гимн дня, ощущая некоторую неловкость.       — Прекрасно, пусть и не ссорились, — он улыбнулся, на миг сверкнув зубами. Против воли взгляд Кэллии задержался на острых клыках собеседника. Те выделялись куда более внушительней, чем у неё самой.       Рассказывали, что, хотя Стражей носили мечи, они пользовались ими лишь в исключительных случаях. Кожа серых была почти неуязвимой бронёй, но не для зубов алганов. А уж кости, тем более такие тонкие, как пальцы, им ничего не стоило перекусить.       — Правда, — подтвердил Алверик ход её мыслей. Кэллия вздрогнула.       — А мне ещё говорили опасаться госпожу Цивею, — пробормотала она, пытаясь взять в себя в руки.       — В этом есть доля правды, — согласился он. — Не беспокойся, мне неинтересно влиять на ход чьих-то мыслей.       — Влиять? — Кэллия подавилась воздухом.       Она и предположить не могла о такой возможности. Уже способность чтения мыслей пугала, а это…       «Ну да, чары ведь разные бывают, — успокаивала она себя, оглянувшись на родителей. — Папа рассказывал… Это даже не связано с телепатией».       — Вопрос, что хуже…       — И то, и другое заставляет чувствовать себя уязвимым, — заметил Алверик. — Но ко всему можно привыкнуть.       И правда, к Кэллии возвращались спокойствие и уверенность. Алверик ведь оставался старым знакомым, пусть им и не приходилось видеться раньше.       — Я думала, у Стражей есть крылья.       — Конечно, есть, — кивнул Алверик.       — Увы, я плохо вижу нематериальные сущности, — вздохнула Кэллия.       — Хм, — Алверик улыбнулся. — Давай выйдем на свежий воздух?       — А как же церемония? — забеспокоилась Кэллия.       — У меня есть ещё год в запасе в случае чего, а ты вообще малявка!       Кэллия, смеясь, последовала за ним, надеясь, что они всё же успеют к началу.       Но, едва они покинули зал, Кэллия успела пожалеть о своем решении. Алверик не пошёл к лестнице, а направился прямиком к большому окну. Хотя оно и не открывалось, Кэллия ни на миг не усомнилась, что именно этот путь избрал Страж.       Подходя к нему, она заметила:       — Я не умею проходить через… — но договорить не успела, так как Алверик подхватил её на руки. Впрочем, он тут же ее отпустил, но Кэллия, ощущая тошноту и заложенность в ушах, видела, что они достигли места назначения — скошенной крыши.       — Так бы и сказал, что будем телепортироваться!       — Искал нужную нить, — пояснил Алверик, присаживаясь. — Вот мы и вышли на свежий воздух.       Теперь у него за спиной появились сверкающие золотом крылья, которые он сложил таким образом, чтобы они не превратились в паруса. Будто к чему-то прислушиваясь, Алверик закрыл глаза. Кэллия, подозрительно оглядев пластинчатый камень под ногами, подошла к нему, действительно собираясь рассмотреть перья.       —А… — начала она, собираясь задать вопрос, но заметив, что Алверик погрузился в себя, замолчала и, вздохнув, села на краю крыши, свесив ноги.       Кэллия не знала, что именно делает Алверик, но, вдохновившись его примером, решила поискать поблизости незримые сущности элементалей ветра.       На Туманном острове азэн Эй научил её обнаруживать даже самых слабых элементалей. И их действительно оказалось множество в холодном воздухе. Заметив, что за ними наблюдают, осколки духа стихии ветра сами подлетели ближе.       — Только ураган не призови, — вывел её из забытья Страж.       Несмотря на некоторое отдаление и ветер, его негромкий голос слышался очень чётко.       — Я не умею, — отозвалась Кэллия.       — С таких «не умею» и начинаются неприятности… — заметил он, вздохнув. — Отгадай, зачем мы здесь?       «Вообще-то это ты меня сюда привёл, вот и говори!» — подумала она, но, хитро улыбнувшись, вслух всё же предположила:       — Ты решил научить меня видеть невидимое?       — Разве это то, что тебе нужно? — в голосе Алверика послышалось удивление. — Ты знакома с мыслеобразами?       Кэллия задумалась. Имеет ли он в виду именно общение без слов, или же это что-то, связанное с непосредственно с мышлением?       Похоже, такие соображения волне устроили Стража, поэтому он кивнул и не стал ничего объяснять. Зато спросил:       — Знаешь, как у Стражей появились крылья?       Кэллия испуганно оглянулась. Не хотелось выглядеть недостаточно образованной, а Страж словно ударил по больному. Алверик, наконец открыв глаза, мягко улыбался.       — Вот и славно! Хоть что-то хранят в тайне, — но тут же, сменив тон, добавил: — На самом деле эта история просто затерялась в пыли других, более увлекательных рассказов.       А дальше произошло что-то странное. Кэллия видела под собой не зимний лес, а зелёную долину с голубыми озёрами и тонкие линии рек. При этом сама будто лишилась тела и летела сквозь пушистые белые облака.       У водоёмов виднелись поселения, но городом Кэллия решилась бы назвать лишь самое крупное, то, что с одной стороны ограничивалось рекой, с другой — озером, а с третьей — стеной. Именно к нему тянулась сквозь густые кроны деревьев самая широкая дорога, по которой ползли запряжённые лошадьми повозки.       Мощным потоком воздуха её несло к сердцу города — белоснежному куполу, что превосходил высотой стоящие поблизости и окружённые садами двухэтажные каменные дома. Кэллия попыталась зажмуриться, но это было невозможно: она без препятствий оказалась под куполом, который изнутри оказался невидим, и заскользила вдоль серой замковой стены.       Она не сразу поняла, что лежащая в центре сверкающая груда золота не была ни нагромождением, ни сооружением. Лишь когда она пришла в движение, расправляя огромное кожистое крыло, Кэллия поняла, что это живое существо. Зато теперь она видела и ярко-желтые глаза с узкими вертикальными зрачками.       Если бы не направление взгляда золотого ящера, Кэллия не заметила бы сидящую на траве рядом с ним девушку, которая тихо наигрывала незатейливую мелодию на деревянной флейте. Она нисколько не беспокоилась, как при этом смотрелось её лицо с прикрытыми глазами. Впрочем, несмотря на правильность черт, она выглядела весьма неказисто. Белая лента, обвязывающая лоб и вплетённая в серую косу, оттягивала взгляд от обгоревшего носа и скул и длинных, но выцветших на солнце ресниц. Да и простого кроя платье выглядело скорее серым, чем зелёным, что особенно заметно выделялось на фоне сочной травы.       Тихое звучание флейты не могло заглушить металлического звона, когда меч бородатого мужчины попадал по защищённым латной перчаткой пальцам безбородого. В остальном эти двое в простых одеждах казались близнецами: очень высокие и жилистые, с золотыми волосами, едва прикрывающими кончики ушей. Прыжками и перебежками они двигались невероятно быстро, стараясь нанести противнику жалящий удар. Младшему далеко не всегда удавалось избежать укола старшего, но бой не прекращался даже тогда, когда удар мог засчитаться как смертельный.       — Со щитом ты держался куда лучше, — заметил тот, что с бородой, дыхание которого нисколько не сбилось.       Второй не ответил. Все его мысли и действия направлялись на то, чтобы предугадать действия отца. Но тот, даже отвлекаясь на рассуждения о погоде, рыбалке и политике, будто опережал его на шаг.       Кэллия догадалась, кого ей показывает видение прошлого, пусть никогда и не видела вживую этих двоих.       — Это потому, что ты продолжаешь плести защиту за него, — заметил наблюдатель, заставляя обоих замереть и обратить взгляды на него.       Желтоволосый воин появился из ниоткуда, и всё же возникало ощущение, что он давно смотрел за поединком. Но Кэллия его точно не замечала, хотя не обратить внимание на алые с золотыми вставками одежды было просто невозможно. Но не они и даже не большой пылающий меч притягивал взгляд. А огромные, светлые, как и волны волос, крылья.       Музыка смолкла, и смирное до этого чудовище забилось, пытаясь вырваться из удерживающих его невидимых пут.       — Это я его позвала, — довольно низким, но при этом неожиданно красивым голосом пояснила флейтистка, кладя ладонь на золотую чешую ящера, смотря на прибывшего, она произнесла с долей насмешки и укора: — Только Луффелло не спешил.       — Убить его ты не дашь, — заметил Луффелло, кивнув.       — Верно, — согласилась флейтистка, поднимаясь на ноги. — Пусть он потерял разум, но покуда мой при мне, я не могу позволить этого.       Кэллия лишь теперь обратила внимание, что зелёные глаза девушки светятся.       — Я не мог прийти раньше, поскольку не знал, что с ним делать, — Луффелло подошёл к ящеру, и существо щёлкнуло зубами, пытаясь дотянуться до незнакомца. Но тот ловко уклонился, приняв на голомень огненное дыхание ящера, рассёк незримые оковы и, оттолкнувшись ногой от его носа, взмыл ввысь.       Разозлённый ящер бросился за ним, но врезался в невидимый купол. Посыпались искры, не долетая до земли, а сам купол потерял свою форму и обернулся коконом вокруг ящера. Подхватив за Нити падающий шар, Луффелло заставил его уменьшиться и истончиться, после чего, прижав к себе стремящегося сбежать маленького ящера, опустился на землю.       — Радует, что теперь всё изменилось, — подходя к нему, флейтистка улыбнулась. — Есть ли у него возможность вновь обрести разум?       — Теперь он детёныш, — кивнул Луффелло, усаживая беспокойного, но мирного ящера себе на плечо. — Я отправлю его пораньше, чтобы дать возможность набраться опыта.       — Даже не верится, что моя работа здесь завершена.       — Пожалуйста, больше не делай так. Женщина из тебя не очень.       — Правда? — изобразила удивление она и хитро добавила: — А тебе бы подошло!       — А мне зачем страдать подобной ерундой? — спросил Луффелло, но его собеседница уже исчезла.       Он хотел последовать её примеру, когда заметил, что отец и сын, Тогрен и Антеик, находятся совсем рядом с ним.       — Теперь в куполе нет нужды, так что я не держу на вас зла, — произнёс Тогрен. Кэллии показалось, что в иссиня-чёрых глазах Луффелло на миг промелькнуло удивление. Впрочем, может, тому виной угол обзора и упавшая тень вытягивающего длинную шею ящера.       — Я хочу быть похожим на вас, — сказал Антеик.       — Тогда будешь, — на мгновение лицо Луффелло озарила улыбка, сделав его невообразимо прекрасным.       Он протянул Антеику сгусток алого пламени, яркий даже при свете дня.       — Поступай так, как считаешь верным.       А в следующий миг Кэллия увидела такой огонёк над своими ладонями, будто подставленными для воды. Алверик сидел рядом и, когда она подняла взгляд на него, улыбнулся.       Внизу зеленела трава и цвели деревья.