В туманной мгле

      И вот перед ней вновь предстало это видение. Как обычно, оно вытекало из какого-нибудь сна, порой даже кошмара. Обычно Кэллия просыпалась, как только раздавались первые звуки флейты, раньше, чем в тумане проявлялись образы. Но иногда пробуждение затягивалось. И тогда ей оставалось только следовать правилам сновидения и идти по ложащейся под ноги тропе среди высокой травы.       Две луны светили в небе, стелющийся среди лесистых холмов туман искрился серебром, и проглядывающий силуэт музыканта был самым тёмным штрихом на этом светлом фоне. В жемчужной дымке не удавалось рассмотреть воду, но она знала, что он стоит у озера, и была уверена, что это именно озеро, а не море. Музыка в это время смолкала, и Кэллия шла в полной тишине.       В сердце её смешались радость и печаль, и она поспешила оказаться на песчаном берегу, где волны, словно морской прибой, омывали мыски сапог. Не смея заговорить, она подняла взгляд на точёный профиль. Чёрные глаза смотрели в непроницаемую белизну тумана.       — Он так и не рассеялся, — тихо произнёс музыкант. — Даже спустя полторы тысячи лет… Слишком темно.       Ей хотелось сказать, что совсем не темно, что влажный воздух пропитан лунным светом, но она не могла вымолвить ни слова. А он, словно и правда всё вокруг окутывал непроглядный мрак, осторожно двинулся вдоль берега. Она только и могла, что идти следом, ощущая тоску, странно смешанную с умиротворением. Теперь она была уверена, что он не заметит её ни если она пойдёт рядом, ни если забежит вперёд. Но, протянув руку, она замерла, так и не осмелившись коснуться его спины, пусть для него её и не существовало.       На каменистом участке он остановился и долго стоял в тишине ночи, закрывая глаза и к чему-то прислушиваясь. Тогда она решилась обойти его и любовалась лицом, спокойным, но печальным, до тех пор, пока сон не ускользнул окончательно.       Кэллия со вздохом встретила новое утро. Последние несколько дней она пыталась договориться с огнём, но тот, показывая ей образы разных частей света, не стремился сотрудничать. Работа над смешной лупоглазой рыбой немного подправила настроение, но, в целом, Кэллия впала в уныние, которое все эти яркие цветочки только усилили.       Флейта так и лежала в чёрном бархате на её рабочем столе, разве что пришлось сдвинуть её к противоположному краю, убрав готовые украшения. Кэллия, глядя на неё, ощущала, будто к ней возвращается пронзающий мороз из сна. То ли на этот холод, то ли на невольный призыв отозвался огонь: плетущейся лозой оплёл кисти рук, даря мягкое тепло и уверенность. Отодвинув странный страх как можно дальше, Кэллия развязала шнурок.       На ощупь флейта была обжигающе-ледяной, а на вид оказалась совсем не такой, какую помнила Кэллия. Не серебряной, а будто состоящей из туманного стекла или даже замёрзшей воды, разве только этот материал не таял от тепла её ладоней.       Можно было бы решить, что отец дал ей другую флейту, но магическим зрением она виделась так же, как и прежде — средоточием белого пламени, от яркости которого хотелось отвести взгляд. Вместо этого Кэллия вернулась к обычному зрению.       Стоило опустить флейту на стол, и она изменилась. Стекло затуманилось изнутри белой дымкой, сделавшись непрозрачным, а затем поверхность обернулась зеркалом.       Кэллия сначала коснулась флейты чехлом, но ни сквозь него, ни голой рукой не ощущала ни особого холода, ни жара. Лишь позже она отметила, что флейта в руках совсем не нагревалась.       Кэллия хорошо помнила мелодию из сна, но воспроизвести её не могла. И это раздражало ещё больше, хотя раньше её не особо волновало отсутствие таланта в этой области. Прекратив свистеть, она услышала, что флейта сама продолжает что-то наигрывать.       Взяв флейту с собой на прогулку по городу, Кэллия позволила ветру тихо наигрывать на ней разные мотивы. Самое удивительное, что это был не свист, а самая настоящая музыка. Менялась мелодия и её громкость, но, когда она вернулась во двор, это был тот же самый мотив, что звучал, когда она выходила.       «А вдруг в месте из сна заиграет та самая мелодия?» — вдруг осенило Кэллию.       У нее было предположение, что за озеро это могло быть. По правде говоря, оно было единственным, и Кэллия решила сначала обратиться к Тиале, ведь та могла спросить об этом месте других водных нимф. Надев на шею кулон-Каплю, она представила серую стену особняка. Лучше немного пройтись, чем сразу потеряться в чаще леса.       Портал представлял собой вертикальный овал из синего огня, волнующийся подобно поверхности моря. Этот огонь не обжигал людей, но отпугивал зверей. Даже сфинксы вне человеческой формы испытывали тревогу, находясь рядом с открытыми порталами. Но Кэллия, привычная к иллюзорности подобного пламени, вышла возле замурованного входа и направилась в лес.       Найти Эя оказалось несложно: достаточно было обходить естественные препятствия в виде кустов и буераков, и ложащаяся под ноги тропа сама вывела её к азену. Он сидел возле дерева и наблюдал за суетой маленького города, скрытого завесой золотистого сияния. Насколько знала Кэллия, скрытые города фаев находились в разных сторонах от особняка.       — Прости, что не проводил тебя тогда, — поднявшись на ноги, произнёс он вместо приветствия.       — Что вы все распереживались из-за этой ерунды! — Кэллия отмахнулась флейтой, но та не сбила своего едва слышного протяжного мотива.       — Это же!.. — азэн узнал инструмент в руках. Именно он был в руках у Флейтиста, когда тот вместе с Лимирисой устроил проверку для них с Ниери.       — Флейта Риллины, — кивнула Кэллия.       — Флейтист тогда в Облачном городе сказал, что слышал реку, — припомнил Эй. — Но на Туманном острове никогда не было больших рек.       Те ручьи, что разливались по воле семи сестёр, он не считал. Им уж точно было далеко до того, что происходило со здешней Виреви каждый год. А он много раз слышал, что Виреви не сравнится с Золотой рекой на востоке, что берёт начало в Хрантийских горах, подпитывается притоками даже из Холодного озера и впадает в море за поясом нестабильности.       — Я как раз хотела поговорить с Тиалой насчёт водоёмов, — призналась Кэллия после небольшой заминки.       — Думаешь, заблудишься без меня? — удивился Эй. Кэллия пожала плечами. На самом деле она не боялась заплутать в лесу, тем более, у неё была Капля. Просто ей казалось, что жизнь азэна ещё более скучна и однообразна, чем её собственная.       В этот раз они не успели дойти до родника, когда Тиала выбежала им навстречу.       — Вы уже слышали?! — воскликнула она.       — Смотря о чём, — удивился Эй.       — О свадьбе! — переводя взгляд с одного на другую, уже более спокойно ответила нимфа.       — Нет, — ответила Кэллия, а Эй покачал головой.       — И ты тоже ничего не слышала? — теперь пришло время Тиалы удивляться. — Но тебе, как Кралларейве…       — Я не говорила с ними с тех пор, как покинула Туманный! — сказала Кэллия. — Естественно, я ни о чём не слышала!       Тиала смутилась и, ища поддержки, поглядела на Эя, но тот спрятался за высокой Кэллией и приходить на помощь водной нимфе не собирался.       — Ну, в общем, они назначили свадьбу на начало осени, — сказала Тиала и тихо добавила: — Мне передали, что Тевилин хотела, чтобы я тоже пришла…       Кэллия, которая не могла сообразить, кто из трёх братьев вдруг решил жениться, наконец поняла, вспомнив подругу Ганелавеуса, эльфийку-целительницу со множеством светлых косичек. Но её больше поразило другое.       — Ты знаешь Тевилин?       — Да, мастер Эвлериус нас познакомил, — неловко улыбнулась Тиала. — Кстати, он аюс?       Эй кашлянул, а Кэллия широко распахнула глаза.       — Да о чём ты вообще говоришь? — совершенно растерялась она, но ухватилась за хвост убегающей мысли. — Как Тевилин сумела тебя увидеть?       — Это чары архимага, — не стала вдаваться в подробности Тиала, несколько обидевшись, что её вопрос остался без ответа. — Он уверен, что мы сестры.       — Да ну! — усомнились Эй и Кэллия.       — Я появилась среди водных нимф после некого случая на Холодном озере, — пояснила Тиала, видя, что друзья ей не верят.       — Да, — припомнил Эй. — Тогда все об этом шумели, а после Поющая Волнам привела Тиалу на Туманный.       — И твои родители тогда познакомились! — добавила Тиала, вспомнив обсуждения тех лет, за что получила целых два строгих взгляда.       — Так она тебя вспомнила? — спросил Эй.       — Нет, как и я её, — вздохнула Тиала. — Мастер Эвлериус считает, что моя внешность изменилась, ну и имя, конечно, было другое. Я никого не помню, меня никто не помнит…       — Надо спросить папу, что он помнит о том случае! — решила Кэллия, забыв, зачем, собственно, пришла.       — Вряд ли он может что-то знать, — вздохнул Эй. — Того прошлого просто больше не существует.       — Зато он как никто знает о прошлом, берущемся из ниоткуда! — воскликнула Кэллия и поспешила прочь.       Эй и Тиала переглянулись и последовали за ней.       Рядом с крыльцом лежал большой белый тигр. Навострив уши, он повернул голову, но, встретившись взглядом с Кэллией, вновь прикрыл голубые глаза.       — Дядя Тенриши, папа дома? — спросила она.       Чтобы ответить, что тот отправился на пробежку, сфинкс вернулся в человеческую форму, а потом, вновь приняв кошачью, взлетел на крышу.       — Помоги мне его найти, — пробормотала Кэллия, обращаясь к огню.       Друзья приняли это на свой счёт, но не успели ничего предпринять, так как Кэллия вдруг подпрыгнула выше деревьев и расправила чёрные крылья.       — А ты знал, что она в Стражи собралась? — спросила Тиала, когда девушка скрылась из виду.       Эй лишь медленно покачал головой.

***

      Кэллия не понимала, почему на этот раз всё вышло так легко. Но подниматься ввысь на собственных крыльях было совсем иначе, чем лететь на дельте. Должно быть, дело в сущности огня, но воздух казался упругим и мягким. Поднимаясь всё выше, она не ощущала холода, а всё, что осталось на земле, хоть и стало маленьким, но обрело невиданную раньше чёткость.       Среди пригорков, укутанных в зелёные меха, ветвились трещины дорог и рек. Кэллия не замечала, как предшествовал долгому парению очередной взмах. Внизу мозаикой крыш и площадей раскинулся город, но ей не нужно было туда.       Заметив бегущего человека на старой дороге, почти исчезнувшей в молодой поросли, Кэллия стала снижаться по спирали. Словно почувтвовав неладное, тот резко изменил направление, ныряя в зелёное море. Кэллия поняла, что, оказавшись на земле, точно не найдёт отца, и неясно, сможет ли она снова взлететь. Когда ветер из-под ее крыльев уже мог шевелить листву, Кэллия крикнула, но отец её не услышал. Неужели перелетела?       Кэллия вернулась к дороге и опустилась на землю, и чёрные перья сначала пригнули ветви, а после коснулись травы, прежде подошв. Опираясь на дополнительные конечности, Кэллия попыталась выпрямиться, но вдруг согнулась, тихо заскулив. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Она по праву считала себя сильной. Как-то раз ей пришлось нести на руках азэна, и ни во время этого, ни после она не испытывала никаких неудобств. Кэллия не понимала, снаружи эта боль или внутри. Мышцы непроизвольно сокращались, а из глаз лились слёзы. Стоя на коленях, она даже не заметила, как крылья исчезли, а кто-то осторожно коснулся её макушки.

***

      Веона, поливавшая новые комнатные растения в прихожей, оторвалась от своего занятия, когда туда телепортировался Бризарис, придерживающий Кэллию. Видя, что та сворачивается калачиком на диване, она оставила лейку на полке рядом с цветком и бросилась за пледом.       Впрочем, когда она вернулась, Кэллия уже сидела, откинувшись на спинку, поэтому мивирисса оставила сложенное одеяло на ручке и, когда Бризарис в ответ на её вопрос покачал головой, удалилась.       Он понял, что дочь неспроста пролетала над ним, и, когда дверь закрылась, присел на пол.       — О чем ты хотела спросить?       Кэллия всё ещё ощущала боль, хоть и не так остро, как прежде.       — Тиала сказала, что её пригласили на свадьбу, — сказала она, вспомнив, зачем, собственно, искала отца.       — Это нимфа? — уточнил он. Кэллия кивнула. — Она нашла способ обходить чары незримости?       — Она говорит, это алт Эвлериус что-то наколдовал. Он считает, что Тиала — сестра невесты.       — Он и в лучшие времена не посвящал меня в свои затеи, — заметил Бризарис.       — Я, в общем, так и думала, — Кэллия тихо вздохнула. — Как ты считаешь, откуда он может знать то, что даже они сами о себе не помнят?       — Не хочу предполагать.       — А ты помнишь обвал на Холодном озере?       — Только его последствия. Кажется, там была женщина, но я не могу вспомнить, какой она была. И да, те люди были связаны с Азенором.       — Как думаешь, Флейта смогла бы показать, что там произошло?       — Проверь, не задавай мне такие вопросы.       — Я надеялась, что ты притянешь для меня благоприятный случай.       — Я приношу удачу только незнакомцам, — улыбнулся он. — До комнаты сможешь дойти?       — Доползу как-нибудь, не переживай.

***

      Тенриши рассказал Веоне, что видел, а невидимые Хранители сидели рядом на крыльце. Слова мивириссы о состоянии Кэллии не на шутку их напугали.       — Неужели на неё кто-то напал? — строила догадки Тиала.       — Кто же осмелится напасть на неё? — Эй попытался остановить разгулявшееся воображение подруги.       — Да даже котёнок-вампир! — напомнила она о недавнем происшествии.       — Вот выйдет и всё сама расскажет.       — А если не расскажет?       Эй вздохнул.       — Давай постучим в окно, — предложил он, не в силах больше это слушать.

***

      К этому времени весть о том, что дочь покойной Поющей волнам «собралась в Стражи», стала известна если не всему Веринтару, то, по крайней мере, той части, к которой относились Хранители. На Первого Стража Антеика со всех сторон посыпались вопросы, на которые он сдержанно отвечал, что «есть общие правила», «да, брить голову обязательно», «что за Страж без татуировок?»       Алверик, обновлявший барьер в Пустыне Голосов, оказался в стороне от всего этого хаоса, посеянного когда-то им же самим. Возможно, Антеик и хотел высказать что-то, но на него в последнее время навалилось слишком много забот, по сравнению с которыми поднявшийся шум был сущей мелочью. Зато сестра Цивея тут же высказалась ему обо всём этом с помощью мыслеобразов.       «Ты мешаешь мне заниматься скучной стражеской рутиной», — пожурил он младшую сестру.       «Если ты будешь продолжать в том же духе, то заниматься будет нечем!»       «Не тебе меня упрекать», — отрезал он и отгородился от любых мыслеобразов.

***

      Ползти не пришлось. Боль перестала быть острой, и Кэллия медленно дошла до своей комнаты и упала боком на кровать, обняв колени.       — Чтобы больше летать, нужно больше летать, — тихо решила она. — Ты ведь отзовёшься снова, правда?       Кэллия поняла, что дополнительное неудобство ей доставляет чехол с флейтой, так и висящий на поясе, поэтому перекатилась на другой бок и уткнулась взглядом в шкаф. Там не было её собственных вещей, лишь одежда матери, которую она решила сохранить и забрала из Облачного города. Носить её она не собиралась, и не только потому, что остановилась в росте, так с ней и не сравнявшись.       После исчезновения крыльев дыр и подпалин на её одежде, к счастью, не осталось. Кэллии очень захотелось проверить, в порядке ли ткань и вышивка. С трудом поднявшись, она шагнула к шкафу, когда в окно постучали.       Палка, стоило обратить на неё внимание, лишилась вложенной в неё силы, скользнув по стеклу и водоотливу, и полетела вниз. Увидев, что там её ожидают Эй и Тиала, Кэллия открыла окно.       — Залетайте, — пригласила она друзей, а сама отошла вглубь комнаты. У кромки леса она заметила незнакомых Хранителей.       Как она и думала, Эй и Тиала взлетели к ней, придерживаясь за парящий посох азэна.       — Вот видишь — Кэллия в порядке, — тихо заметил он.       — Сфинксы сказали, что всё плохо! — сказала нимфа.       — Я и сама испугалась, — улыбнулась Кэллия. — Зато мне удалось найти отца!       — И что он сказал? — встрепенулась Тиала.       — Ничего нового, — Кэллия поникла. — Но он подтвердил, что в отряде были азенорские волшебники.       — Кстати, — сказала Тиала, ничуть не расстроившись. — Ты с крыльями похожа на чёрную чайку!       — Ты что, хочешь отвратить меня от полётов? — нахмурилась Кэллия.       — Ты так не любишь чаек? — удивился Эй. — Почему?       — Они страшные! — воскликнула она, на что Хранители могли лишь улыбнуться, и полюбопытствовала: — А у вас какое-то собрание?       — Какое ещё собрание? — удивилась Тиала.       — Выгляни в окно.       Теперь и они с Эем увидели Хранителей, и Тиала даже перечислила их по именам. Пришлось рассказать, что это крылья Кэллии привлекли ближайших Хранителей. Кэллия ужаснулась мысли, что теперь за её попытками летать будут наблюдать. Вот когда научится — тогда можно. Но она понимала, что к тому времени, как она станет птицей, все уже потеряют к ней интерес, но при случае кто-то да помянет о первых неудачах.       «Хорошо, что я на этот раз не упала!» — подумала она.       Она вынула флейту из чехла и спросила, слышат ли они сейчас что-нибудь. Словно дожидаясь этого знака, зазвучала тихая мелодия.       — Как странно, — прошептал Эй. — Потоки воздуха движутся не так, чтобы она играла…       — Ох, — выдохнула Кэллия. — А я и не обратила внимания.       Если бы инструмент был зачарован таким образом, чтобы управлять ветром, это легче было бы заметить и понять.       — Я хочу услышать, что она поёт в разных местах, — сказала Кэллия. — И у Холодного озера.       — Попробуй сначала туда попасть, — покачала головой Тиала.       — Да, я не могу теперь телепортироваться, но зато появилась возможность открывать порталы.       — Открой, пожалуйста, сейчас, — попросил Эй.       Кэллия попыталась и уже решила, что кулон-Капля испортился, но портал в амирисскую квартиру появился тут же.       — Слишком далеко? — просила она.       — Возможно, и это, — кивнул Эй. — Но Холодное озеро находится в Тэринии, в другой стране.       — Как только появляются возможности, устанавливаются ограничения, — напомнила Тиала.       Кэллия попробовала представить крутой берег Туманного, но и это место оказалось недоступно.       — Но раньше я могла телепортироваться куда угодно! — она не могла поверить в очевидное.       — Может, тебе только казалось, что «куда угодно», — заметила Тиала.       — И то было «тогда», — добавил Эй.       — Что теперь для этого нужно? Разрешение? Приглашение?       — Да, скорее всего.       Неожиданно встретившись со стеной, Кэллия чувствовала себя оглушённой. Возможно, существовал и другой способ, но привлекать к этому делу отца ей было неловко. К тому же, у неё была и другая забота — полёты. Ночь она провела в особняке, а на следующее утро поднялась на крышу и призвала крылья. Те появились сразу же, и Кэллия чуть не упала. Она решила не подниматься в воздух в тот день, лишь спрыгивая на землю, позволила крыльям поймать ветер. Она медленно сгибала их и разгибала и пыталась ходить. Передвигаться со смещённым центром тяжести лучше всего получалось при помощи новых конечностей, но Кэллия, боясь поломать или погнуть упругие перья, старалась держать их на весу, и потому быстро устала.       Вечером она написала Наре, спрашивая о возможности встретиться. Когда через декаду она свободно летала не только в Амирис и обратно, но и в другие ближайшие города, ответного письма так и не пришло. Кэллия задумалась, не могла ли она случайно обидеть Нару. Или та просто не имеет права дать ей разрешение на появление в Тэринии и теперь сама чувствует себя виноватой?       Кэллия написала новое письмо. В нём она никак не упоминала о встрече, просто рассказывала о текущих событиях и спрашивала, удалось ли той наконец порисовать росу на листьях в Большой Солнечной оранжерее. Но и на него Нара не ответила ни через декаду, ни через две, ни через месяц.       Тогда Кэллия ни на шутку обеспокоилась. Теперь она уверенно чувствовала себя в воздухе, но смогла бы она пролететь через полматерика? Или же уже на границе её ждёт новое препятствие? Вот только стоит ли пробовать пересечь хотя бы её, если на Айтесе её никто не ждёт?       Решение нашлось, когда на ярмарке она встретилась с Тау, знакомой девушкой из серых сфинксов, с которой они уже бывали вместе в Айтесе, на королевском приёме.       — Обычно все хотят выбраться оттуда! — засмеялась та, когда Кэллия спросила, есть ли какая-нибудь возможность добраться отсюда до Тэринии, но сама отвела её к посольскому зданию.