final accord

«Ей сниться все один и тот же сон, который сметает на своем пути всё спокойствие. Эта черная-черная ночь с огромной луной, освещающая окрестность, голые деревья и выворачивающий наружу холод. Игрейн чувствует этот холод, кажется, не кожей — костями, сжимаясь в комок от бессилия. Место пожирает ее силы, высасывает надежду на спасение. …Непривычно родные руки ложатся на плечи, сжимают длинными пальцами, тянут к себе. Сопротивляться не хочется, и она узнает эти прикосновения с первой же секунды; осознание, кто это, вызывает дрожь в теле. Желание обернуться пересиливает все мыслимые и немыслимые границы, но руки держат в одном положении, а после обвивают медленно за талию. Горячее дыхание обжигает кожу шеи, мерный ритм успокаивает. — Я скучала, — вырывается хриплым возгласом у нее из груди предательские слова. Какой бы сильной она не была, как бы ни старалась сдержать свои эмоции — все валилось в бездну только при одном его упоминании, а сейчас он здесь, рядом. — Я знаю, — следует ответ, в груди разрывается сердце, и удивительно, что воительница не потеряла сознание. Прикосновения нежны и аккуратны, движения как всегда ненавязчивы и спокойны: он поворачивает Ланкост к себе лицом, касается кожи щеки и смотрит в глаза прямо, без лжи и обмана. Игрейн застывает от этой близости, ее не трогает теперь даже холод. Всего лишь один взгляд, одно прикосновение — темновласая воительница ощущает всю разбитость, ненависть и боль стоящего напротив нее бога Асгарда. Лафейсон выглядит уставшим, кажется, толкни его в грудь — и он легко упадет наземь, не смея сопротивляться. — Что же они с тобой сделали… — тихо шепчет она, смотря на него с волнением и страхом. Дева до последнего не верила, что Локи погиб, но все обстоятельства говорили только за это. Однако то, что с ним сделало падение с радужного моста, намного страшнее смерти. Возможно, если бы бог мог бы выбирать между жизнью и смертью, то выбрал бы последнее. Тишина давит, предоставляет место мыслям, что гремят в их головах. Они думают об одном и о разном одновременно, что предсказуемо: всё, что окружает их вокруг, создано Локи для их встречи. Для личной встречи после долгой разлуки. Бог хитрости тянет деву на себя, будто бы боится, что она развеется иллюзией. Что смешно, Игрейн сейчас испытывает тоже самое, поэтому сама рвется к нему на близкий контакт. Проводит подушечками пальцев по поврежденным металлическим украшениям на его одеждах, утыкается лбом в холодный кожаный плащ. — Помоги мне, — не то просьба, не то приказ, но та лишь поднимает голову, встречаясь глазами с ним снова. — Я могу вернуться, но мне нужна помощь, — она видит всю решительность изгнанника. — Всё, что тебе потребуется, — Локи даже не сомневался в этом ответе».

***

После сна она чувствует себя так, будто бы очнулась после страшного кошмара. Дыхание девы учащенно, и сбитый пульс свинцом звенит в висках. Она ощущает резкую нехватку кислороды, поэтому большое окно открыто настежь. Сердце мечется в груди, кажется, словно еще немного и оно переломает все ребра. Игрейн вспоминает взгляд зеленых, пронзающий ненавистью и болью, глаз; холодное, но приятное прикосновение огрубевших пальцев; фарфоровое лицо, на котором не дрогнул ни один мускул. Закрывая глаза, воительница опускается на пол. Пальцы зарываются в длинные волосы, сжимая каштановые пряди до боли в голове. Девушка прекрасно помнит нахальность, изворотливость и одновременно нежность и ласку Локи, но в том сне Ланкост видела лишь жгучую ненависть и боль, что готова была смести всё на своём пути. «- Что на этот раз попало в поле твоего зрения? — брюнет опирается на край стола, склоняясь над девой, что сосредоточено читает старую книгу. Локи отчасти удивлялся смешению её интересов: боевое искусство, целительство, история… Слишком они были разноплановые, но связаны нитью интереса Игрейн. — Применение лекарственных растений, — её голос спокоен и тих, она поднимает на него взгляд, улыбаясь уголками губ: легко заметить девичье смущение от внезапного посещения Локи. — Я недавно нашла много интересных трав, только не знала, как их использовать, — откидывается на спинку стула, глядя на него снизу-вверх. Парень проводит пальцами по потертым страницам книги, перелистывает на следующую, вчитываясь в несколько строк, усмехаясь сам себе. Ему когда-то тоже было это всё интересно, книги были для него главным досугом, ровно, как и магия, что неудивительно — ума ему было не занимать, а развиваться сын Одина всегда был горазд. — Хорошее чтиво, — одобряет он, поднимаясь и обходя стол так, чтобы оказаться позади неё: прохладные руки ложатся на плечи, чуть сжимая длинными пальцами, — но я предлагаю покинуть библиотеку и прогуляться в более интересное место, — голос завораживает и манит, что Игрейн просто не может сказать «нет». Глубоко выдохнув, воительница поднимается из-за стола, кладя свою руку в руку бога, что ожидает ее. Зеленые глаза смотрят с шалостью и игрой, которые ей безумно нравятся и влекут к нему. Противиться знакам симпатии ни разу не возникает мысли, и Ланкост следует за младшим наследником престола Асгарда без промедления. Его ли эта иллюзия, или действительно настоящие чувства она сейчас осознает не полностью, однако интерес и внимание брюнета ей льстит. Дорога оказывается достаточно долгой, но молчаливой: прикосновения и близость решает многое сейчас. Уютное молчание приятно дополняет такую же очаровательную компанию, и когда Локи останавливается, сжимая ее руку чуть сильнее, Ланкост оглядывается. В груди застывает восторг, который выливается чем-то бурлящим и искрящимся: огромный простор цветов всех окрасок и форм, что кружит голову не менее радужного моста. — Мне кажется, это вырвет тебя из асгардских будней в более яркие эмоции, — прикосновения к собранным в тугие косы волосам вызывают дрожь в теле шатенки. Ланкост поднимает на него восхищенный взгляд, пытаясь унять шквал эмоций, но её выдаёт абсолютно всё. — Спасибо, — искренне вырывается из груди, а у бога хитрости это почему-то вызывает неподдельную теплоту где-то под ребрами; пальцы сами тянуться к её подбородку, чтобы поднять его выше, пройтись подушечками пальцев по нежной коже щеки, аккуратной скуле. Брюнет не говорит ни слова, потому что его понятно в этом молчании без лишних комментариев. Девушка делает шаг вперед, осторожно кладя руку в район сердца, и Лафейсон не может оторвать взгляда от кристально чистых глаз, в которых, кажется, заключена вся её душа. И ему не хочется её ломать. Их накрывает порывом ветра, смешанного с цветочной пыльцой. Она кружит голову, снося их в совсем другой мир, и Локи впервые не хочет думать. Закрывая глаза, сын Одина чувствует её рядом с собой — не менее живую, даже, возможно, более, чем он сам. Секунда, что сметает все границы, наступает прямо сейчас. Поцелуй выходит смазанным, неуверенно-нежным, а её руки, обвивающие шею брюнета, такие теплые. Реальность кажется такой нереальной, но той, что сейчас просто необходима. Парень прижимает воительницу к себе ближе, а Игрейн теряет свою зажатость, отдаваясь чувствах сполна. Границы реальности стираются окончательно». Воспоминание прошлого вызывают острую боль в районе висков: жестокое настоящее давит в район сердца, которое, вроде, ещё трепыхается с небольшим усердием. Тяжело поднявшись с пола, дева медленно продвигается на кухню. «Он вернулся» — стучит в её голове, «Он вновь здесь» — отдается эхом в висках. После долгого года затяжной депрессии, бесплодного ожидания и страшных кошмаров, девушка может быть ему полезна. Улыбка на лице изгнанницы, увы, не такая чистая, но искренне-счастливая. Опираясь на стену, Игрейн смотрит в потолок, кусая губы и вспоминая всё, что ей необходимо. — Если тебе нужна помощь, — сглатывает ком в горле, — значит, она будет. Почему Ланкост уверена, что он слышит каждое её слово?