***
Бункер, в котором укрывался бог Асгарда с союзниками, найти было нелегко, но сделать она это сумела. Магия и иллюзия Локи, ориентир в голове и долгие поиски. В сумке — папка с нужными бумагами, в груди — колотящееся сердце. Ноги несли сами, она ничуть не устала — годы битв и тренировок дают о себе знать. Ледяной ветер бьет по щекам, но Игрейн подставляет лицо без страха. Шаги ускоряются, и когда она видит знак того, что путь пройден не зря — улыбается, замирая всем телом. Её встречает строй из солдат, что прожигают взглядами: их глаза затуманены магией, что растворяет их волю. Дева многое знает о способностях бога хитрости, поэтому её ничуть не удивляет масштаб действий, развернувшийся на этой территории. За ней следует один из подчиненных — невысокий, хорошо сложенный и зорко наблюдающий лучник — и Игрейн ясно понимает, что здесь она лишь на правах помощницы и её первостепенной задачей является ничуть не показ нежных чувств, а передача важных данных. Атмосфера напряженности, серьезности заглушают какие-либо эмоции, и в голове сразу устанавливается нужная планка. Когда дорога резко прерывается большим помещением, Ланкост сразу чувствует присутствие того, из-за кого она здесь. Поворачиваясь, дева чуть улыбается уголками губ — скрыть радость всё равно не получается. — Я долго тебя ждал, — будто бы укором, однако это вызывает только более широкую улыбку. Ланкост делает шаг ему навстречу, всё её присутствие вновь источает уверенность — рядом с ним она становится сильнее. — Я знаю, — кивает, смотря на Лафейсона внимательно, разглядывая каждую складку на его одежде. Он остался тем же, что и в её сне, ровно противоположным, каким был буквально полтора года назад. Дева видит всё те же синяки под глазами и истощенный вид, но чувствует неизмеримую силу и ненависть, которая становится в его случае решимостью. — Но я принесла всё, что тебе необходимо, — кладёт ладонь на сумку, замечая, как изгнанник следит за каждым её движением. — Прекрасно, — эта хитрая полуулыбка, крадущаяся походка. — Показывай.***
Часы, занятые в рассматривании документов, затянули с головой. Девушка объясняла доступные координаты, более удобные пути для расположения, а также людей, которые с помощью их власти, можно было бы использовать для достижения цели. Ей было приятно быть полезной, а свою судьбу она уже давно обрекла на «служение» Лафейсону. — Впечатляет, — последний лист складывается в толстую папку, скрепляется зажимами и отправляется на дальнейшую обработку, чтобы понять больше и перенести в тот же самый компьютер. — Благодарю за сотрудничество… Снова, — держится холодно и отстраненно, играет в ту самую игру, которую затеял с самого начала, а Игрейн смеётся внутри себя. — Не за что, — пожимает плечами, застегивая куртку. Разговор явно не клеиться, причина ясна им обоим, но никто не хочет её озвучивать. Ланкост тяжело выдыхает, разрушая вновь повисшую тишину, ступает к нему навстречу и останавливается прямо перед ним. Зеленые глаза пронизаны усталостью, но спокойствием, внутри просыпается заинтересованность к происходящему. — Я думала, ты погиб, — осторожно кладет руку на его плечо, касаясь металла. — Рада, что ты вернулся. Пронзительный взгляд в её глаза, изучающий до самой подноготной. Ланкост не отводит глаза, не боится того, что может найти в душе Локи. Мужчина рядом с ней усмехается, но не убирает руку девы со своего плеча. — За время пребывания в Мидгарде ты стала более эмоциональной, — говорит так, будто бы выносит вердикт. Воительницу пробивает разрядом тока, однако она не делает шага назад. Эти слова не ранят, скорее подогревают интерес к тому, что будет дальше. Это вызывает ответную реакцию — она будто бы на зло касается его щеки своей ладонью, внимательно наблюдая за ним. Игра в кошки-мышки может зайти слишком далеко, но никто из них не против. — А ещё слишком наглой, — берет за запястье, отводя руку от своего лица. — Тогда нужно вспомнить, кто был моим примером, — улыбается ярко, широко, снимая барьер со своих эмоций. Дева освобождает свою руку из его пальцев, но задерживается прикосновениями на его коже. От неё веет спокойствием, той самой теплотой, уютом — этого не хватает главному изгнаннику Асгарда, однако принимать это сейчас он не собирается, слишком велик риск. Мужчина пропускает момент, когда дева прерывает касание, делая шаг назад от него. Поднимая голову на Игрейн, он чуть щуриться, рассматривая копну каштановых волос, отливающих под этим светом странным сине-красным цветом. Она ведь вовсе не изменилась, кажется ему, однако отчетливо понимает, что после изгнания из Асгарда, для них поменялось абсолютно всё: и мысли, и образ жизни, и даже их отношения. — Если что-то понадобиться, я всегда на связи, — улыбается. — Ты же знаешь, — эта фраза звучит как что-то само собой разумеющееся, так кажется и самой девушке: она действительно сделает всё, что он попросит. И в этот спектр её возможностей входит не только поиск информации, ведь большая секира всё ещё помнит битву. — Всегда, — отвечает Лафейсон, когда её уже рядом нет.***
Последующие дни её преследовало на удивление хорошее настроение — всё шло по плану, чувство вдохновения наполняло с ног до головы, а сама дева так и рвалась что-то творить. Различные мысли только подогревали её к тому, чтобы сделать новое и полезное, но контакта с Локи не было. День, второй, почти кончалась неделя, но трезвый разум говорил, что ему нет смысла кидать её в самое пекло событий. Она чувствовала сильные всплески энергии и осознавала, что и зачем происходит, вся эта кампания забавляла: деве было абсолютно не жалко людей и этот мир, попроси стать её рядом с Локи и перерубить сотню или тысячу человек — это не было бы проблемой. Возможно, Ланкост прошла слишком много битв, слишком жестоких битв, которые убили в ней ту самую часть, что отвечала за сочувствие. Воительница думала об этом, рассматривая свои шрамы на теле: их было не так много, однако все значили для неё что-то своё, особенное. Поясница, ребра, плечи… Прошлое было забито битвами в других мирах. — Вспоминаешь победы? Голос пронизывает до самых костей, но не приятными воспоминаниями. Ланкост не хочет оборачиваться, но смотрит в зеркало и понимает, что ей не показалось. — Как ты попал в квартиру? — Игрейн надевает на себя свободную рубашку, наконец-то поворачиваясь к собеседнику лицом. Её ответ ясно даёт понять тому, кто стоит напротив, что ему здесь не рады. — Мне помогли, — улыбается бог Грома, а воительница усмехается, — ровно также, как я хочу, чтобы помогла мне ты. — Интересная схема, однако, — усаживается в кресло, смотря снизу-вверх на парня. — Ты приходишь к воительнице, что пошла за твоим братом, которую изгнали после всей заварушки… и ты искренне считаешь, что я тебе помогу? — в её глазах усмешка, но заинтересованность. — И ты взломал мою квартиру… — тяжело выдыхает. — Я помню твою искренность, Игрейн, и был бы очень рад… — Но не будешь, — отрезает девушка, смотря серьезно в голубые глаза Тора. — Я не девочка-перебежчик, а ты великолепно должен помнить, на чьей я стороне была, — ей правда интересно, чем кончиться этот диалог, который изначально был бесполезен. Игрейн почему-то на все сто процентов уверена, что Тор не сможет выманить её на свою сторону: только из-за того, что он пришёл, воительница может сделать вывод для чего. — Разве ты не хочешь остановить тот кошмар, что он устроил? — пытается парировать блондин, вызывая у девы только смешок. Это правда было дико смешно, но игра продолжалась. — Он разрушит Мидгард, превратив людей лишь в орудие исполнение целей. — Чем плохо? — поднимается медленно, плавно. — Я здесь только потому, что меня сюда послали, я не выбирала место моей ссылки, — речи воительницы строги и резки, она смотрит на Тора, что стоит около стены. — Что ты ожидаешь от меня? — ей определенно нравится тянуть за ниточки, тем более, шанс разузнать что-то о их миссии явно импонирует. — Неужели тебе нравится эта разруха, этот гнёт? Ты могла бы помочь нам… И остановить всё это, — он делает жест в сторону окна, где расцветают звезды на безграничном небе. — Остановить его? — смешок тихо перерастает в смех, который заглушает тишину. — Ты так наивен, раз приходишь сюда и говоришь такое… Как ты остановишь обманутого и озлобленного бога, идея и сила которого живет не в его посохе, а голове? — поднимает взгляд на Одинсона. — Поверь мне на слово, его сейчас не остановит ничего, и манипуляция из разряда «давайте попробуем надавить на его болезненные точки» не пройдет — вы только раскроете его агрессию и злобу до таких масштабов, что вас ничего не спасёт… Ровно, как и сейчас, — заканчивает свой монолог, вновь усаживаясь в кресло. Осматривает вновь, словно делая выводы для себя, выдыхая. — А ведь раньше войной грезил ты… — Мидгард изменил меня, — почти огрызается блондин. — Тебя изменил не Мидгард, а девушка, что засела в твоём сердце, — говорит абсолютно без злобы, скорее с опустошением из-за разочарования в беседе. — А вот Локи — Бездна, в которую он попал после всего. — Он сам тогда отпустил руку помощи, — перечит парень, серьезно прожигая деву взглядом. — Сам отверг ту помощь, что ему предлагали! — повышение тона не влияет на Игрейн ровным счётом никак. — Тогда подумай, почему он отверг эту помощь, — спокойный ответ оглушает так, словно Тора ударили мешком песка по голове. — Ничего не делается просто так, никто не становится иным по щелчку пальца, — её глаза сияют в полумраке не хуже двух звезд, что зажигаются на небе. Тор шипит сквозь зубы, сильно ударяя кулаком по стене — панельная стена немного трещит, однако никто не обращает внимание на это. Ланкост откидывается на мягкую спинку кресла, тяжело выдыхая: её мнение по поводу этой ситуации изменит разве что только чудо, и громовержец этим чудом, увы, не является. — То есть ты не собираешься помогать ни Мидгарду, ни Асгарду… — воительница заинтригованно смотрит на блондина, что явно разозлён. — Всеотец бы простил тебя за твой проступок в прошлом, разрешил бы вернуться, — последняя попытка «перетянуть» её на свою сторону, но явно неуспешная: девушка смеётся в голос, аплодируя Одинсону. — О, мой дорогой! — она выглядит весёлой и расслабленной. — Запомни, пожалуйста, раз и навсегда: я верна не Одину, не Асгарду, а другому богу, которого ты знаешь не хуже, чем я, и оставаться рядом с ним я буду до тех пор, пока мне не вспорют грудную клетку и не достанут оттуда сердце… — закидывает руку за голову, смотря нахально, совсем как её «пример». — Так что… — Этот разговор бессмысленный, — заканчивает блондин за деву. Дверь за громовержцем закрывается с необычайной силой, оставляя наконец-то особу-изгнанницу наедине с собой. Беря в руки бокал с виски, она наслаждается тишиной и новыми ощущениями всплесков энергии где-то далеко. Те слова, которые Игрейн сказала богу Грома являлись чистой правдой: на что надеялся пришедший на то и напоролся, это было абсолютно нормально, ведь искренность действительно была одной из основных черт воительницы. Только теперь мысли по поводу того, хорошая ли эта черта в ней, посещали светлую голову союзницы Локи чаще и чаще. — Никогда никого не люби: это слишком смешно… — слетает с её губ. — Посвятить свою душу кому-то другому…