Человек, продавший мир

      Конец июля. Климат на территории Троста славился своей мягкостью и теплотой. Лето считалось особенным периодом для всех её жителей. Но август восемьсот сорок пятого года оказался богат на проливные дожди и сильный гром. Фермеры собирались группами и помогали друг другу проделывать особый канал на своих полях, чтобы вода не скапливалась. Особый прием земледельцев оказался бесполезным. Процент добываемого урожая все равно заметно снизился. Следовательно, поверх натуральной платы жителям небольшой деревушки под Тростом пришлось добавлять наличные деньги.       После неприятного разговора Леви и Шаи не прошло и двух дней. Небольшой период времени помог осмыслить девочке многие вещи. Полная уверенности в том, что отцу будет без неё лучше, как и ей самой, она решилась совершить побег.       Он должен будет свершиться под покровом ночи, когда дочь капитана успеет спрятать его лошадь в лесу и бдительность отца немного снизится.       Ни на минуту Шая не забывала о его словах, сказанных в лесу. Они были подобраны весьма спонтанно, и ранили её глубоко в сердце. Отпечаток навсегда останется. Маленькой Аккерман многое стало понятным, например, истинные чувства отца к ней и его намерения. Сколько она себя помнит, то никогда не перечила отцу и старалась быть похожей на него, вплоть до необычного способа держать чашку. Но их разным характерам никогда не срастись из-за своей разной природы происхождения. Он рос в нищете и голоде до самых зрелых лет, а она уже совсем позабыла, что значит голодать и дрожать от холода.       Уверившись, что без неё все станет на свои места, Шая дождалась сумерек. Не было ни малейшего намека на то, что дождь скоро прекратится, поэтому возникли небольшие трудности. Коня с трудом удалось найти в шумной и грязной атмосфере. Да и путь под водным звездопадом служил для юной путешественницы испытанием. Шая осторожно ступала по знакомой тропе, которая вела в город. План практически срабатывал. Если все пройдет успешно, то уже к утру Аккерман будет в городе, где сможет найти своего друга. Кирштайн был её единственным близким товарищем, с которым она случайно познакомилась, когда тот сбежал из дома и искал ночлега. Двенадцатилетний паренек стал для неё вскоре новой надеждой.       В этот момент дом Аккерманов почти пустовал. Леви, сидя на своем старом кресле, глядел через окно на верхушки лесных деревьев, чьи тени с каждой минутой становились все больше. Он знал — комната дочери пустует, как и отсутствует его конь. Капитан ничего не предпринимал против упертой девчонки. Поймает ее один раз, она сбежит во второй. Стремление дочери к чему-то высшему никогда ему не унять, потому этой девочке всегда будет чуждо равнодушие и беспощадность, которым Леви учил её с первых дней. Эти двое всегда были разными, как ни крути. Несмотря на все это, где-то в глубине души Аккерман не хотел повторения истории. Не желал еще раз видеть смерть близкого себе человека. Но ничего поделать с этим не мог. Когда мир так жесток ко всем, бойцу лишь оставалось, верить в то, что смекалка дочери и ее навыки в бою не подведут в нужный момент.

***

      Солнце постепенно выглядывало из горизонта. Могучий лес давно остался позади Шаи, которая теперь бродила по улицам Троста в поисках нужного дома. Многое изменилось за пять лет. Она больше не замечала беснующихся по углам голодающих бедняков и подозрительных личностей. С приходом нового короля исчезли почти все изъяны жизни за стенами. Данный факт не мог не радовать бывшую жительницу трущоб. Но всё же народ был неспокоен. Толпа местных торопилась куда-то, уничтожая препятствия со своего пути. Шая не раз мельком слышала разговоры горожан про Шиганшину и стену Марию. Очередь беженцев с каждым днем росла вот уже целую неделю. Правительству пришлось выделить еще одну площадь для их лагеря, где несчастных скудно кормили и давали место для ночлега.       Шая, почувствовав, как конь хромает от усталости, переключилась на поиски платной конюшни. Но дорога завела её совсем не туда. Девочка оказалась в эпицентре огромной заварушки. Люди не давали проходу, прижимая коня со всех сторон. Животное с трудом пробивало себе дорогу. — Извините, уважаемый, что тут происходит? — Шая обратилась к близстоящему старику в соломенной шляпе и с зеленым шарфом. — Составляют список беженцев, — любезно ответил он. Шая выдавила из себя жалкую улыбку, как бы подбадривая его, и направилась дальше. Сквозь шум она услышала знакомый ей голос. Повезло, что девочка сидела верхом, без четвероногого друга она точно не увидела бы, как её подзывает Жан. Высокий мальчик с весьма обычной внешностью стоял вдали от этого ужаса. — Ты что тут делаешь, Шая? — Кирштайн был приятно удивлен, но беспокойство с его лица не сходило. — А ты? — произнесла подруга, спустившись с коня, который слегка начинал нервничать. — Зондирую почву. Все-таки эти люди пережили страшную катастрофу. Интересно узнать, что произошло. — А кадетский корпус? Ты уже вступил? — Еще нет, но внес свое имя в список желающих. Будут отбирать самых лучших. — ответил Жан. Оба направились подальше от гомона. Паренек не сводил с подруги своих светло-карих глаз. С прошлой встречи она немного изменилась. За такое короткое время успела исхудать, да и добрый взгляд потускнел. — А когда пройдет проверка навыков? — Шая перебила друга от разглядывания. — Об этом не говорили. Но кажется через несколько месяцев. Когда все уляжется. — Жан отвел глаза, немного смутившись. — Но у меня нет столько времени! Почему нельзя сейчас? — В чем проблема? — решил осведомиться Кирштайн.       Шая своедомила о недавней стычке с отцом и тем самым вызвала у друга недоумение. Жан еще недавно представлял отца Шаи прекрасным любящим человеком. А тут теперь он главный антагонист ее рассказа. Подруга попала в не лучшую ситуацию, оставшись без крыши над головой. Он не мог взять подругу к себе. У него самого имелись серьезные проблемы с проживанием, но все-таки одна идея подсела ему в голову. — Притворись беженкой! Так тебе дадут место для ночлега и будут кормить. Еда, правда, не самая шикарная. Черствый хлеб и молоко, иногда вафли и фрукты с самодельным соком. Кстати, сирот беженцев принимают в корпус по особым критериям, так что стоит попробовать — немного подумав, Шая согласилась. Дочь Аккермана поблагодарила друга и распрощалась с ним. После чего вернулась к той толпе бедствующих, откуда с трудом выбралась. После двух нудных часов ожидания настала её очередь проговаривать свое имя. Шая встала у низковатого стола и ожидала приказа солдата с полной фигурой. Взгляд у него был очень недовольный. — Фамилия, имя, возраст и место проживания, — четко проговорил солдат, не поднимая головы с длинного листка. — Шая Талиман, одиннадцать лет, Шиганшина, — неуверенно выдала дочь Аккермана. Черкнув данные непонятным почерком, солдат пропустил девочку дальше, и ей выдали кусок хлеба.       Всё вокруг было новым и совсем незнакомым. Люди стояли группами на огромной площади Троста, где теперь находился лагерь беженцев. Шая не знала куда прибиться, ведь все вокруг были для неё незнакомцами. Присмотревшись получше, она обомлела на месте. Увиденное совсем расстроило её. Повсюду рыдающие дети со своими матерями, взгляд которых совсем утратил свою живность, иногда встречались и те, что были совсем одни; по углам пряталась кучка людей, которым до сих пор чудился недавний кошмар, а у самых ворот, где выдавали паек с едой, происходила совсем другая история. Те, что стояли позади, буквально наваливались вперед, вытягивая свою железную миску, которая пустовала не первый день. Еды и вправду не хватало. Нахлынуло слишком много людей, чтобы достать тонны еды в один миг. Здесь обитали те, кому не повезло, те, с которыми дьявол сыграл злую шутку забавы ради. Правда, присутствовали и те, кто не хотел отчаиваться. Их можно было сосчитать на пальцах. Они в основном старались поднять остальным настроение своими никому ненужными циничными шутками. Отчего получали хороший удар по лицу от какого-нибудь холерика, и возвращались на одинокое место.       Совершенно случайно Шая заметила в толпе того самого старика в соломенной шляпе. Он стоял с какими-то детьми ее возраста. Девочка смущенно подошла к небольшой семье. Невольно она услышала, как один из них жаловался на малое количество еды и ужасное отношение здешних жителей к ним. — Извините, где тут можно прилечь отдохнуть? — Шая не увидела, как ясные глаза цвета неба взглянули на неё. Армин стал изучать незнакомку с ног до головы. Ее слегка мокрый и грязный наряд в виде длинной юбки и рубашки с жилетом вызвал у него жалость. От утренней сырости ее защищала бордовая накидка по самые щиколотки. Мальчик слишком долго не мог оторвать от неё своих пронзительных глаз, чем заставил её смутиться. Она обратила на него внимание и, растерявшись, ответила ему улыбкой. Изумрудные глаза Шаи засияли, а щеки порозовели. Девочка лишь однажды испытывала подобное трепетание в сердце — когда Леви решился ей впервые помочь. Армин от неудобства отвернулся к друзьям, которые продолжали любоваться девочкой, особенно Эрен, позабывший о голоде. — Где угодно, моя милая. Но стоит подождать, пока земля высохнет после дождя, не то простудишься, — Шая взглянула на землю. Она устало вздохнула и хотела уже уйти, как в голову ворвалась одна мысль. — Совсем забыла. Держи, он тебе нужнее, чем мне, — Аккерман протянула свой кусок хлеба Эрену и ушла в своем направлении, заставив всех замолчать от удивления. — Эрен, верни хлеб, он не твой, — опешив, произнесла Микаса, словно на минуту стала матерью для брата. Эрен стоял в растерянности, с жадностью сжимая кусок хлеба в руке. — Не стоит, Эрен. Та девочка права. Ты уже второй день голодаешь, скоро совсем силы тебя покинут, — произнёс дед Арлетт. — Тем более я видел ее недавно, думаю, у нее есть деньги, чтобы выжить.       Своим поступком Шая оставила приятное впечатление у тех четверых. Но она отдала свой хлеб совсем не ради этого. Ей хотелось хоть кому-то помочь после этого страшного события. И попытаться доказать отцу обратное, что в мире все-таки осталось немного добра.