Психо

      На часах ровно девять утра, и Хейм быстро входит в приёмную. Проводит свой ежедневный диалог, здоровается с Тором и приглашает зайти в кабинет. Там он вешает пальто на крючок у двери и поспешно садится за стол, с грохотом положив большущую папку.       — Я получил твой e-mail, — начал Далль. — Ты сказал, что этот разговор будет другим. — Я хочу его забрать домой, — твёрдо ответил мужчина.       Доктор резко поднял взгляд с одной папки и перевёл его на бывшего ученика. В глазах явно читалось что-то вроде: «Ты идиот?», но мужчина решил промолчать и просто кивнул, тем самым прося продолжить.       — Он уже шесть лет тут, док, — голос был жалобным и умоляющим. — И ты сам говорил, что он идет на поправку и…и… может уже можно продолжить это лечение на дому? — Тор, не пойми меня неправильно, но… даже не смотря на улучшения, твой брат — псих.       И в сердце становится больно от этих слов. Младший братик Тора не псих, нет, всему же есть своё объяснение, да и он же не всегда был таким… всё же можно изменить.       Локи попал в психбольницу шесть лет назад, ему тогда было шестнадцать. Никто тогда не объяснил Тору, что произошло, он просто пришёл из школы, а его нет, родители говорили, что так надо, что так будет лучше, не уточнили, правда, для кого именно.       — Да и сам же знаешь, он сейчас тебя видеть не хочет, ни разу с тобой не заговорил за все эти годы.       Одинсон как можно чаще приходил в больницу, навещал больного, сначала с родителями, потом приходил сам. Сидел по ту сторону прозрачного огорождения, что-то рассказывал, но Локи молчал, полулежал на полу, упершись спиной об стену, смотрел на дверь с небольшим рёшетчетым окошком и лишь иногда хмыкал на слова: «Ты нам дорог, Локи». Тор мог видеть его только так, когда между ними преграда, он не мог его коснуться, не мог оказаться рядом, обнять, сказать как жалеет о том, что не помешал всему этому — это безумно огорчало и заставляло чувство вины увеличиваться. Как бы хотелось услышать хотя бы привычную колкую фразочку, задевающую достоинство Тора, хоть что-нибудь, что давало знать о том, что Локи не всё равно.       — Это потому, что я не рядом. Я должен быть рядом, понимаешь? Он мой брат, и мне хочется, чтобы он жил нормальной жизнью, а не сидя в четырёх стенах, обмотанный смирительной рубашкой и глотающий одни таблетки. — Тор, это… — Безрассудно? Безумно? Неосмысленно? — Тор подошёл к столу, уперся на него руками и чуть ли не оказался над врачом. — Я обдумал своё решение, я хочу его забрать. Не хочешь отдавать просто? Давай я тебе заплачу. Сколько? Сто долларов? Двести? Триста? Тысячу?! Сколько мне надо дать, чтобы наконец подарить Локи ту семью, что у него отобрали?!       Доктор затих, ему хотелось слиться со своим мягким стулом на колёсиках или же уехать на нём далеко и надолго. Одинсон был мужчиной крепким, умным и не бросал своих слов на ветер, и если он действительно говорит, что готов отдать всё, то он это сделает. Хейм всматривался в голубые глаза, которые при злости всегда темнели, и именно такими они были в данный момент, а когда этот мужчина зол, то от него можно было ожидать чего угодно.       — Ты же понимаешь, что в документах о выписке должна стоять не только моя подпись, а ещё нескольких врачей, — Далль спокойно выдохнул, когда после его слов гость вроде как успокоился и отошёл назад. — С этим я смогу разобраться, мне главное, чтобы ты дал добро. — Имей ввиду, ты за него отвечаешь, и, если он что-нибудь натворит, то его будут вынуждены забрать обратно, а тебя ждёт выговор, — док говорил строго, совсем как когда-то в университете, но блондин только в ответ улыбнулся и кивнул.       Хейм достал из ящика папку, на синей обложке была бумажка с напечатанным текстом: «Локи Одинсон». Внутри было много исписанных врачебным почерком бумажек, понять что-либо в этих закорючках и иероглифах было сложно.       — Могу я его увидеть сейчас? — Да, конечно, он как раз должен проснуться от наркоза.       Тор не любил, когда в его младшего брата вводили такую фигню как наркоз, но тот бывало так бушевал, что другого выхода не было и санитарам еле как удавалось усмирить безумца.       Бывали моменты, когда мужчина приходил во время сна пациента, тогда ему разрешали постоять на пороге палаты. Между ними не было преград и он мог слышать тихое сопение, мог видеть умиротворенного Локи, такого безобидного и милого, на чьём лбу иногда возникали морщинки, чьи руки пытались выскользнуть из крепких кожаных ремней. Было лишь десять минут, после он оставлял свои подарки на рядом стоящей тумбе, последний раз смотрел на брата и уходил.

***

      Одинсон сел на стул, готовясь к новой встрече с братом. За стеклом была небольшая комнатка, с одной лишь дверью, за которой стояли два охранника и санитары. Локи завели держа за локти, на его лице было спокойствие, он не сопротивлялся и не огрызался — слишком слаб. Дверь за спиной закрывается, и пациент привычно садится на пол, опирается спиной на стену и вновь начинает считать трещинки на противоположной стене. Он знает, что их там пятьдесят две, знает, что каждые десять сантиметров меняется тон нежно-зеленой краски, он знает об этой стене больше, чем о себе. Задать ему вопрос: «Кто такой Локи Одинсон?» — он не ответит, только пожмет плечами и отвернется.       Братья долго молчат. Локинское молчание привычное, а вот Тора напрягает даже самого безумца. Раньше он болтал без умолку, говорил как скучает, как вспоминает их маленькими, сидя вечером в гостиной у камина. Интересно, он понимал, что заставляет Локи ненавидеть его ещё больше? Ведь рассказы о тёплом доме, где каждый вечер пахло палеными дровами, горячим какао и зефиром, далеко не согревают душу, когда ты находишься в таком месте без выхода.       — Я говорил с доктором, — наконец начал Тор, его голос напряжен и немного дрожит. — Локи, я могу забрать тебя домой.       Стадо мурашек пробегается по телу, Локи хочется повернуть голову и всмотреться в глаза: неужели говорит правду? Но он остается сидеть дальше, лишь тихо сглатывает и медленно моргает — сбился со счёта, заново считать.       — Нужно только получить пару подписей и я смогу тебя отсюда забрать, — уже с улыбкой продолжил мужчина. — Вот увидишь, тебе станет лучше, когда ты сможешь ощутить себя дома!       Торов позитив и энтузиазм забавляли безумца. Пожалуй, в этот раз стоит сделать подарок и отозваться на слова старшего брата. Локи плавно встаёт с пола, слегка шатается от действия какого-то препарата, но твёрдой уверенной походкой приближается к стеклу. В этот момент Тор замирает. Он с приоткрытым ртом смотрит на тусклый туман в зелёных глазах, на черные кудри, спадающие до плеч и непослушно лезущие в глаза, на линию губ, которая на секунду дергается в подобии усмешки. Они смотрят друг на друга — один изучает, пытается найти ложь и насмешку в темно-синих глазах, другой восхищается, запоминает каждый сантиметр лица. Локи резко начинает шевелиться. Он руками упирается о стекло, его язык медленно, на показ, вылизывает стеклянную поверхность, а глаза при этом не собираются прерывать зрительный контакт. Хватает несколько секунд, чтобы до Тора дошло, что влажные следы — буквы, складывающиеся в слово «Псих».       — Ты не псих, брат, — чуть ли не скулит Тор. — Ты просто запутался и не желал жить в этом мире, а я обещаю, я помогу тебе вернуться в реальную жизнь, где не всё так и плохо.       Широкая ладонь легла на стекло прямо на месте, где была рука Локи. Казалось, словно то тепло, что исходило из тела Одинсона, перетекло сквозь преграду и стало наполнять вечно холодное тело молодого парня. Может стоит поверить? Может он дейтсвительно говорит правду и поможет Локи стать нормальным?       Нет.       Один раз он доверился семье Одинсонов и поэтому оказался тут, а сейчас представитель той же семьи припёрся к нему с желанием помочь… Здесь должен быть какой-нибудь подвох.       Локи отдёрнул руку, прошипел и сощурившись посмотрел на мужчину. В его взгляде нет и намёка на доверие и Одинсон это прекрасно понимает.       — Я не причиню тебе боль, — прошептал Тор.       У Тора сердце защемило от увиденного, что он опять не так сказал? Почему младший брат так его боится?       Двери распахнулись, и в комнату вошли два надзирателя, строго сообщили об окончании посещения и увели резко успокоившегося пациента. Одинсон ещё долго сидел на стуле и пытался понять что произошло, ему не было понятно такое поведение, не были понятны причины всего этого, не было понятно ровно ни-че-го.

***

      — Я не знаю как тебе это удалось, но все нужные люди поставили подписи на документах о выпуске, — Хейм задумчиво смотрел на подписанный документ. — Деньги могут сделать всё, — спокойно ответил Одинсон. — Порой я ненавижу людей за это, — доктор секундно улыбнулся и поднял взгляд на друга. — Люди готовы сделать всё ради денег. — Это уже их проблемы, док. Документы все сделаны, везде стоят подписи, ещё что-то нужно? — Думаю, что нет… Тор, ты точно в этом уверен? После вчерашнего твоего посещения Локи забился в угол и плакал. Такого не было уже очень давно. — Плакал? — мужчину резко передёрнуло. — Я же ничего не сказал ему такого… только пообещал вернуть его к жизни, сказал, что не причиню боли, что он будет счастлив. — Ты говорил, что он не псих. — Не надо только уверять меня в обратном. — Я с тобой согласен, — Хейм облизнул пересохшие губы, закрыл папку и отложил ее в сторону. На лице Тора читалось удивление. — Он не псих, но и не нормальный. В первые дни своего нахождения тут, в нём не проявлялись ни одни симптомы шизофрении или других заболеваний. Только через неделю, когда я уже решил его выписывать, он начал разговаривать с пустотой, видеть то, чего не видят другие. Мне кажется, это некая защита сознания. — Защита? Защита от чего? — Тор мотнул головой, переваривая сказанные слова. — От того, что сподвигло его притворится психически больным. — Если бы это была имитация, то он не сидел бы тут шесть лет. — Вжился в роль?       Может док прав, может Локи просто имитатор, и это не он жертва жизни, а они все, кто беспокоится за него — и есть его жертвы. Может Локи впрямь ведёт свою игру, в которой он кукловод, а остальные — игрушки. Пожалуй, знать всю правду не может даже он.

***

      С раннего утра пациент сидел на кушетке, перебирал пальцами по больничному белому одеялу и вдыхал запах. Ему нравился запах больницы, лекарств, нравилась бело-зелёная обстановка, хотя в первые годы его воротило от всего этого, но со временем он привык. Настенные часы оттикивали секунду, стрелка чётко стучала, и этот стук отзывался где-то в голове, в сознании которой есть такая же больничная палата, с таким же странным нормальным психом, с такими же настенными часами. Это словно матрёшка, в которой Локи является самой большой куклой, содержащей внутри себя десяток, а то и более, таких же как и он. На Локи старая майка, легкая ветровка, джинсы и кроссовки — он отвык от такой одежды, ему привычнее быть в просторном халате или в белой футболке со штанами на резинке. Его хорошо проинформировали вчера вечером, он знал, что вот-вот войдут санитары, не так, как обычно. У них не будет наручников, не будет рубашки, шприцов, баночек с таблетками, будет только инвалидная коляска, в которую его посадят и выведут в главный зал.       Два больших колеса коляски плавно катятся по блестящему полу. Локи оглядывается по сторонам, запоминает каждую дверь, табличку, каждое лицо, которое смотрит на него сквозь решетчатое окошко. Шесть лет он провёл здесь, он так привык к этому месту, что не хотел его покидать, ему же тут было хорошо. Санитары над ухом что-то ему говорят, неужели читают инструкцию по нормальной жизни? Нет, они рассказывают друг другу как у них дела в семье, один жалуется на крики недавно родившегося малыша, другой на вредную жену. Локи почему-то смешно, он тихо фыркает с улыбкой и закатывает глаза — ему бы их проблемы.       Он выезжает в небольшой зал, в конце которого большие двери, ведущие на улицу, на свободу… в суровую реальную жизнь, где человека могут разорвать на куски, за одно неправильное сказанное слово. Тор сидит на невысокой скамеечке, в его руке спортивная сумка — старые вещи младшего брата, которые наверняка уже малы ему.       — Привет, — тихо говорит младшему, как можно добрее улыбаясь. Тот отворачивается в сторону, смотрит на двери. — Подпиши тут, — Хейм протянул листок и ручку. Пока Одинсон читал подсунутый ему текст, док пытался говорить с Локи. — Ты не бойся его, он же твой брат, — Локи качнул головой, не соглашаясь, но и не отрицая. — И хватит молчать, ты же не немой и прекрасно говоришь, когда один, — Далль подмигнул уже бывшему пациенту и тот как-то по-своему улыбнулся. — Я уверен, всё наладится, — доктор похлопал парня по плечу. — А лекарства какие-нибудь? — Одинсон протянул обратно лист и ручку — Всё вот тут, — Хейм вручил медицинскую книжку. — Раз в неделю будешь приводить его ко мне, на обследование, ну или если случится что-то серьёзное. — Замётано, док, — счастливо произнёс Тор, ему всё ещё не верилось, что он наконец заберет брата с собой.       Мужчина подал руку Локи, чтобы помочь встать, но тот не оценил помощи и молча встал сам. Не оглядываясь на опекуна, он двинулся в сторону выхода и остановился, словно перед ним словно то стеклянное огорождение. До ушей уже долетали уличные звуки, некоторые из них были забыты и сейчас являлись какими-то завораживающими и интересующими.       — Не бойся, — прошептал Тор, открывая для брата дверь. — Ты скоро привыкнешь.       По телу вновь прошла дрожь, но Локи не показал своего волнения и напряженности. Набрав в легкие побольше воздуха, парень всунул руки в карманы и быстро вышел на улицу.       Теплый ветер обнял бледное лицо, прошёлся по острым скулам, проскользнул между кудрей и исчез где-то за спиной. Под ногами, сквозь нетолстую подошву кроссовок, ощущалась горячая плитка, из которой была выложена тропа, ведущая к большим решетчатым воротам. Там уже стоял черный джип, явно принадлежащий Тору. «Показушник» — подумал Локи, оглядываясь назад. Брат стоял смирно, ждал, когда младший сделает первый шаг, а тот словно на зло стоял и не собирался возвращаться туда, где сошёл с ума. Однако выбора особого не было, поэтому Локи пришлось задействовать свои стройные ноги и двинуться в сторону машины.       В автомобиле было тепло, можно сказать уютно. В мягком кресле можно было расплавиться и ощутить себя королём.       — Твоя комната осталась всё такой же, — мужчина надеялся вытянуть из Локи хоть словечко. — Я даже её не открывал и… — Зачем ты забрал меня? — зеленоглазый спокойно смотрел в лобовое стекло, ожидая когда машина заведется. Его голос был хрипловат и тихим. — Мне надоело, — Тор еле сдержал улыбку, услышав очень сильно изменившийся, но такой родной голос. — Надоело видеть тебя в таком состоянии. Тебе нужен покой, нужен дом, семья… — А меня ты спросил? Может мне там нравилось! — А тебе там нравилось?       В ответ тишина. Локи несколько секунд ещё посмотрел на психбольницу и пристегнул ремень безопасности — это и был ответ, немой, но явно говорящий уехать оттуда как можно скорее.       Мотор загудел, по салону прошлась вибрация, от которой парень невольно улыбнулся и быстро расслабился.       Два не родных брата уже знали, что им предстоит тяжелый путь к лучшей жизни.