Психо

      Выстрел. Выстрел. Вот и вышла лужа крови на полу. Несколько минут назад в стенах спальни исчез пронзительный крик боли, а также и злой смех маленькой победы. В первые секунды никто из двоих не мог понять что произошло, и первые ощущения боли появились как-то запоздало. Конечности онемели и раненый, временно ослабший, распластался по полу, не моргая смотря в потолок. Он сжимал губы, чтобы не кричать и не скулить от ноющей боли в лодыжке, его брови изогнулись и сблизились к переносице, образуя морщинки на лбу; перед глазами мелькали тёмные пятна, а до ушей, где-то издалека, доносился довольный смех.       — Ну что, доигрался? — Малекит навис над парнем, который тяжело сглотнул и еле набрал сил перевести взгляд на мужчину. — Говорил же, пистолет тебе не под силу, но нет, надо было упрямиться. Как ножка? Болит?       Лафейсон еле слышно прорычал и отвернулся, в поле зрения попал нож, который лежал под тумбой. Нужно только доползти до него и тогда будет маленький шанс оказаться победителем. Размышления прервал новый поток адской боли — шатен с силой наступил на больную ногу босой стопой и взглянул на свою жертву с таким блаженством, словно он был вампир, а Локи таил в себе особый сорт крови.       — Я спросил тебя, болит? — он выплёвывал эти слова, в которых таилось раздражение и зародыши бешенства. — А ты блять как думаешь?! — Локи с силой стиснул зубы и попытался вытащить ногу из-под пресса, но та предательски онемела. — Ну-ну, хорошим мальчиком не присвоено ругаться, — Малекит изобразил на лице наигранную грусть, и в ту же минуту его губы растянулись в улыбке. — Ты же не хочешь ходить с кляпом, да, малыш? Хотя он бы тебе подошёл… — Да пошёл ты! — на лице вновь гримаса боли, тело подкинуло над полом как от удара тока. — Тебе… — говорить было сложно из-за пересохшего горла и легкого тумана в голове, — это так просто с рук не сойдет! — О, поверь мне, сойдёт!       Мужчина звонко рассмеялся и наконец поднял ногу. Боль стихла лишь на малую долю. Пуля, застрявшая в мясе, двигалась с каждым толчком пульса, создавала режущие ощущения. Враг отошёл в сторону, чтобы найти свою одежду, а то щеголять голым в похолодавшем помещении было не очень. Локи же повезло быть одаренным простынкой, которую Малекит кинул ему со словами: «Это твоя одежда на ближайшую всю жизнь». Ага, ещё чего, даже если юнец окажется в его власти, то он с удовольствием покончит с жизнью как можно скорее. Лафейсон уже тянулся к лежащему ножу, когда внизу раздалось щёлканье и шаги. Малекит быстро прервал свой процесс одевания, оставаясь в одних брюках, и взглянул на удивленного парня. «Какого хера? — возмущался Локи. — Доступ к системе блокировки была только у Одина, меня и… — на его лице сразу появилась улыбка, — Тор, — но, когда парень услышал позади щелчок пистолета, появилось выражение страха»       — Кто это? — Малекит схватил жертву за кудри и рывком повернул голову к себе. — Не знаю! — выпалил от боли тот и прогнал наступавшие слёзы. — В любом случае, — он приложил его голову об пол, заставив потерять бдительность и очутиться в тумане, — это его последние минуты.       Лафейсон хотел было закричать, предупредить Тора, но от удара головой его тело обмякло, и сил так-то не было. Мужчина тихо открыл дверь и скользнул в тёмный коридор, до комнаты доносилось его тяжёлое дыхание, которое постепенно начало исчезать. Брюнет, наплевав на боль в теле и особенно в ноге, всё же дополз до кинжала, а с ним уже и пополз в сторону остатков одежды. Он попытался залезть на постель, чтобы надеть джинсы, но всё, что ему удалось — упасть на пол и стиснуть зубы, чтобы не заорать. Хотелось нафиг отрубить ногу, чтобы не мучиться от этих ощущений, и Локи даже попытался это сделать, но руки отказывались держать рукоять ножа. Всё, на что оставалось надеяться, это на смерть от болевого шока или потери крови. Парень закрыл глаза, чтобы не видеть пятен, мешающих сообразить. В голове гудело, все звуки были отдаленными, а тело прогибалось.        — Эй! Приёмыш!       — Нет, нет, я родной… родной.        — Теперь ты один!       — Я не один! У меня есть семья!        — Никому ты нахер не сдался!       — Я нужен… нужен Тору… — Конечно нужен, — рядом послышался голос, но сквозь туман и звон Локи не смог понять чей он.       Парень скукожился на земле в позе эмбриона, судорожно начал умолять больше не трогать и дать сдохнуть тут, по его щекам потекли слёзы, которые скатывались к губам. Всё тело трясло от боли, физической и моральной, отвращение было к себе и ко всему окружающему. Даже свисающий край одеяла был противен.       — Локи, я тут, — человек сел на корточки сзади, осторожно подсунул руки под дрожащим телом и поднял. На секунду Лафейсон подумал, что действительно умирает и возвышается на небеса, но учуяв знакомый запах одеколона, он только крепче прижался к груди и еле слышно прошептал: — Ты пришёл… — Тише, не говори, — Тор подхватил простынь, накинул её на брата и пошел к двери.       Малекит, по идее, должен быть на первом этаже, на кухне, но тот был в соседней комнате. Шебуршал чем-то и изредка матерился. Парень тихо заскулил от новой вспышки боли, вжался носом в подмышку брата, который шёпотом уверял, что скоро всё кончится. Да только вот оказавшись на первой ступени лестницы до них дошел голос:       — Ну и куда это вы собрались?! — Малекит стоял в другом конце коридора, но его пушка, в которой хранился один заряд, вполне могла это исправить.       Тор не думая сиганул вниз по лестнице, ноша в его руках только крепче сжимала простынь, чтобы та не улетела. Позади слышался довольный рык мужчины, знающий, что живым отсюда выйдет только он.       — Блять, — выматерился Одинсон, пытаясь открыть входную дверь — та не поддавалась. — Т-тор, куда теп-перь? — младший старался говорить спокойно, но слёзы всё шли и шли, а в голове таймер оттягивал последние минуты до полного сумасшествия. — В подвал, — он сказал это так, словно забыл про него когда-то давно. — Но здесь нет подвала… — Локи не был уверен, что эти слова ему не мерещатся, однако он был на все сто процентов уверен, что тут нет никакого подвала… ладно, на девяносто девять. — Есть.       Мужчина покрепче сжал тело, стараясь не причинить боль, но сейчас даже легкое дуновение ветра казалось невыносимой пыткой. Он свернул в гостиную, затем в узкую дверь между шкафом и углом, и их накрыла темнота. Лафейсон зажмурился, он чувствовал присутствие монстров, тех, кто ждёт его ночами в тёмных коридорах, схватят за ноги и утащат в свой темный мир, где над ним будут издеваться. Тор словно почувствовал его состояние и успокаивающе запел… откуда он знал колыбельную Лаувейи — настоящей матери Локи?        — Тол, спой мне пожалуйста, — мальчишка завернулся в свой спальный мешок по глаза. — Что тебе спеть? — белобрысый с улыбкой смотрел на два зелёных огонька в темноте. — Моя мама пела мне ланьше колыбельную… она класивая. — Так я ж не знаю слов. — Тогда я тебе её спою, а ты запоминай! — по-детски грозно заявил Локи и прикрыл глаза.       Его тонкий детский голосок был красивым. Тор внимательно слушал слова и действительно запоминал текст, где пелось о лесе, ручейке и оленёнке, который всегда находит покой рядом со своей семьёй. И уже в следующий раз Одинсон-старший будет петь её наизусть.       — Тор, тут темно, — Локи завертел головой, когда его начали опускать на какой-то старый матрас. — Не отпускай меня! Пожалуйста! Не сейчас! — в истерике закричал он, хватаясь пальцами за рукава торовой рубашки. — Я тут, брат, слышишь? Я тут, — мужчина тяжело опустился рядом, приобнял дрожащего и бережно поцеловал в лоб. — Послушай меня, что бы ни случилось, я всегда буду рядом. — Ты… ты… позволил ему… меня ударить… — парень не раскрывал глаз, хотя свет кругом уже был, хоть и мигал изредка — старая проводка давала о себе знать. — Ты с-сказал, ч-ч-ч-тобы о-н-н не дов-водил м-меня до с-смертел-л-ьн-ного сос-стоян-ния, — он дышал тяжело, заикался, хотелось попить, но от одного только представления о воде хотелось блевать.       Тор не понял к чему клонит брат, он не помнил тот день, когда разбил последнюю локинскую надежду на счастье в этом мире… Одинсон опять запел, пытаясь унять бьющегося в судорогах брюнета, а его руки простынью медленно перевязывали рану на ноге. Спустя несколько минут тот вырубился, падая в сон и тихонько посапывая.       Стены подвала были толстыми, но сквозь них можно было услышать голоса и топот. Малекит явно был зол на утрату своих «любимчиков», он заставил своих людей тут всё обыскать. Дверь в подвал была прочнее стали, поэтому, когда её всё-таки нашли, то не смогли пробить и пулями. Тор удивлялся, как выстрелы и столкновение снарядов об дверь не будили брата, но тот видимо был слишком измотан. Однако, когда мужчина решил встать, Локи завозился, нахмурился и разлепил свои глазки.       — Ты куда? — вокруг зелёной радужки сплетали красные нити — от слёз или усталости, а может все сразу? — Я пить хочу, — блондин кивнул в сторону небольшого холодильника у стены, — ты будешь? — Буду…       Старший пошел за желаемым, а младший тем временем оглядывал помещение со страшными и жуткими вещами. С потолка свисали цепи, на стенах находилось куча орудий для пыток, где-то были засохшие пятна крови, даже на матрасе. Несколько секунд парень дрожал в страхе, а потом засмеялся, приглушённо и истерически.       — Локи? — Одинсон сразу обернулся, взглянув на братишку. — Локи, что с тобой? — А ты… а ты мне не верил, — не переставал смеяться тот. — Говорил, что крики — плод моего воображения! А я знал, что это не так! — Прости, — он тут же оказался вблизи, взял в руки худые плечи и с сожалением посмотрел в зелёные глаза. — Я не знал об этом подвале до семнадцати лет… прости меня, Локи, прости, — уткнулся носом в затылок.       В сердце становилось колко и больно от того, что тело в руках дрожит теперь от смеха. Лафейсон не мог перестать смеяться, хотя сам понимал, что надо бы уже прекратить, но он не мог, будто тело отказывалось его слушать. От безысходности он вновь заплакал, смеялся и плакал, мочил плечо брата. Сквозь смех проскакивали гневные слова, как Локи его ненавидит, как готов растерзать его, а потом он говорил другое, благодарил за жизнь, за всё хорошее, что произошло в ней произошло. Тор не мог слушать, он был слишком занят самобичеванием внутри себя. Когда-то давно он оставил брата одного, сделал ему больно и не только душевно… а сейчас уже слишком поздно извиняться.        — Тор! — двенадцатилетний парень вбежал в комнату брата, который мирно спал в ночной час. — Что опять?! — тот даже не повернулся, натянул одеяло и попытался не слушать дальнейшие слова. — Я слышу крики! Они внизу! — Тебе приснилось, мелкий. — Но я не… не спал! — кажется, он уже плачет. — Тогда дай поспать другим!       Локи послушно уходит и не может уснуть, ведь крики, доносящиеся из-под пола, забираются внутрь головы.       Лафейсон сжал тяжелую руку, жалобно всхлипнул и приоткрыл губы, чтобы в следующую секунду к его губам преподнесли горлышко бутылки с водой. Он с тяжестью глотал жидкость, которая струйками стекала с уголков губ и подбородка, а потом издал довольный хриплый выдох.       — Тор… я ногу не чувствую, — парень скривился и обхватил руками раненую ногу. Нет, всё же он её чувствует — боль, уже не яркой, но болезненной вспышкой пронзила лодыжку. — Мы выберемся отсюда, и твою ногу залечат, я обещаю, брат, — Тор тем временем вытащил пистолет из-за спины и проверил магазин. — Давай потом уедем, хорошо? Далеко и навсегда. Оставим всё плохое тут и больше никогда с этим не будет сталкиваться, давай? — он говорил и видел как локинские веки постепенно опускаются, а радужка глаз мутнеет.       Только Одинсон знал, что в бутылке было снотворное, и его брат погрузится в сон на время дальнейших действий. Локи сделал несколько тяжелых вздохов, хотел было что-то сказать, но сил вовсе не хватило, и он отключился. Убедившись, что парень спит, мужчина подошел к двери подвала и прижался ухом, стараясь что-то услышать.       — Тор, Торушка, мальчик мой, выйди к своему дяде, — Малекит был близко, он что-то точил ножом и этот слабо скрипящий звук разносился по коридору. — Давай решим всё мирно? Тем более твой братец знает наличие сейфа, чем ещё больше привлёк мой интерес. Тебе разве не интересно, что там? — Убирайся, — проскрипел сквозь зубы тот и долбанул кулаком по двери. Свисающие с потолка цепи звякнули, на матрасе послышалось копошение — раненый перевернулся на бок. — Что же ты с ним возишься?! Неужели тебе нужен этот псих? Да по нему психушка плачет! — Я его оттуда забрал и возвращать не собираюсь! — Так кто ж тебя спрашивает, мальчик? — мужчина рассмеялся, послышался звук шелеста бумаг. — Вот, послушай, бывший пациент психиатрической больницы им. Дарлога — Локи Лафейсон, будет переведён в тюремную психиатрическую в Лос-Анджелесе 25 декабря. Вот, как раз подарок на Рождество! — Что за чушь ты несешь?! Его туда не заберут! — Одинсон не кричал, он рычал. Нет, никто не отберёт у него Локи, тем более туда… он же ничего не сделал, а может он чего-то не знает? — О, ещё как заберут! Попытка убийства парочки санитаров, угроза жизни… а ты знал, что он хотел подорвать больницу к чертям? Конечно не знал! Потому что добрый доктор Далль ничего тебе не говорил точно за пару тысяч долларов. Ведь знал же, что ты с этими «недоразумениями» справишься в два счета. — Ты… лжешь… — Тор упёрся лбом в дверь, рукой сжал ствол и искоса посмотрел на дрожащего во сне брата.       Хейм не мог скрывать от него такое… просто не мог. Он же был другом для него, неужели продался за деньги? Одинсон снова обернулся на брата и задумался над дальнейшей жизнью. Если им удастся выбраться из дома, если останутся живыми, то что будет твориться в будущем. В голове уже складываются картинки кричащего Локи, который проснулся от очередного кошмара, таблетки на каждой полке, еженедельные походы к психиатру… готов ли Тор к такой жизни? Готовы ли они оба?       — Ты всегда был умным мальчиком, Тор, — Малекит говорил впритык к двери, можно было даже его дыхание услышать. — Отдай мне парня и все твои проблемы исчезнут. Отдай.       «Отдай. Отдай. Отдай» — это крутилось в голове, а мужчина словно сам стал сходить с ума. Он метался между выборами, а Малекит наслаждался его напряжённым дыханием и то, как скрипит дуло пистолета по металлической поверхности.       — Тор? — Лафейсон совсем немного разлепил глаза, когда почувствовал как его поднимают с матраса. Его организм слабо принимал снотворное после всех выпитых доз. — Тор, куда ты меня… — Тише, — шикнул тот и, нахмурившись, накинул на парня рубашку. — Отдай мне его! — кричали по ту сторону двери.       Лафейсон со страхом посмотрел сначала на дверь, а потом на Тора. Ну конечно, от груза всегда надо избавляться, вот и Тор решил избавиться от своего.       — Послушай меня, — блондин всунул в руки пистолет и посмотрел прямо в глаза, — не смей его слушать, окей? Он может говорить много и всякую чушь, но ты его не слушай. — Т-тор, — Локи с большими глазами ужаса смотрел на оружие. — Что ты задумал? — Освобождение. Только доверься мне. Ты веришь мне? — Я… верю тебе.       Одинсон склонился и поцеловал бледный холодный лоб, но ему не дали отстраниться. Парень обхватил сильную шею, заставил опустить голову и прижался губами в поцелуе. Тор поначалу опешил, но позволил себе дать слабость и ответил на это невинное движение губ       — Останься в живых, — прошептал брюнет и отпустил брата. — Обещаю… «Обещания не сдерживают» — эти слова исчезают во тьме локинского сознания, и он просто проводит взглядом Одинсона, который уже стоял у двери.       — Тебе нужен Локи? — хрипит он, поворачивается и кивает на пистолет. Тот понимает намек, снимает ствол с предохранителя и целится в противоположную стену. — Так послушай сюда, сволочь, ты никогда его не получишь!       А следом две пули врезаются в бетон, оставляя две глубокие стенки. Лафейсон чуть ли не вскрикивает от неожиданности, но затыкает себе рот рукой, прикусив ладонь. По ту сторону двери послышалось частое утяжеленное дыхание, затем рычание и три удара по железу.       — Ты не убил его, нет! — орал Малекит, краснея от злости. — Уверен, дядюшка? — язвительно ответил Одинсон, отходя от двери и приближаясь к стене.       Он провёл ладонью по запыленному узкому окну и взглянул на брата. Тот должен пролезть.       — Он же нёс в себе такую информацию! — Доносился!       Малекит слышал, как голос Тора был дальше чем раньше, поэтому немного напрягся, а когда услышал звук битого стекла — понял, что его только что обвели вокруг пальца.       — Я не уйду без тебя, нет, — Локи замахал руками, предпринимая жалкие попытки схватиться за торову майку. — Со мной всё будет хорошо, — голос мужчины сел, он говорил хрипловато и с лёгкой дрожью. — Вольфштагг встретит тебя сверху, я приду.       Снаружи послышался шелест травы и в окошке показалось личико вышеназванного. Вольф помахал парню и попросил двигаться быстрее.       — Он же убьет тебя! — Да пусть только попробует, — блондин улыбнулся как можно солнечнее, хотя на душе кошки скребли. Он ведь снова может оставить Локи одного… только теперь раз и навсегда.       Локи захотел обнять брата, но за дверью уже вовсю тарабанили. Тор поднял парня на руки и помог залезть в отверстие, Вольф с той стороны помог вытащить раненого и сразу заграбастал его к себе на руки.       — Уезжайте! Быстро! — рявкнул Одинсон и Вольф не имел права отказать. — Ты, сука, я доберусь до тебя и до него! — Малекит горел от ярости. Он бы уже с лёгкостью вышел из дома, но входная дверь была перекрыта чем-то тяжелым, как и окна — торовы люди постарались на славу. — Открой сейчас же эту чертову дверь! — О, как скажешь, — и Тор открыл. Спокойно, без оружия, смотрел на красного как рак дядю и гордо вздернул подбородок.       Малекит обвёл взглядом подвал, место ему было хорошо известно, поймал разбитое окно и прошипел, движением руки приказывая своему «шкафу» заняться преградой. Тот с радостью мощным кулаком ударил прямо в живот Тора, который согнулся пополам и фыркнул.       — Скажешь где он, и твои страдания исчезнут, — Малекит вертел пистолет в руках. Кивок. Удар по челюсти. — Можно ли… — Тор сплюнул кровь, вытер тыльной стороной ладони губы и снова улыбнулся, — это назвать страдания? — Я же тебя убить могу, мальчик, — дуло пистолета направилось прямо в лоб. — Во-первых, я уже давно не мальчик, — Одинсон заглотнул побольше воздуха в лёгкие. — Во-вторых… я обещал Локи выжить.       Мужчина в сию секунду вытащил взрывательное устройство в виде металлической ручки и кинул прямо в надоевшего Малекита. Шатен и его люди тут же отпрянули назад, как, в принципе, и Тор. Все судорожно стали падать, спотыкаться об ноги друг друга и не разбирать крики, писк бомбы разносился по помещению и уже никто не подчинялся Малекиту, только себе. Одинсон отталкивал на своём пути мешающих людей, он чувствовал как на теле появлялись новые раны от ножа или просто торчащих железок, но до выхода из подвала он добрался живым, а потом… взрыв.