***
Когда Джим открыл дверь, он первым делом потащил меня к входу на крышу, едва ли не забыв прикрыть за собой дверь. Звёзды были действительно красивы. Мерцали на тёмном небосклоне, горели где-то там, в вышине, а я мог лишь завороженно наблюдать за ними. Раньше мне и в голову не приходило, что можно вот так просто стоять и смотреть на маленьких гигантов, не задумываясь о времени, по различным причинам. Наверное, если бы не Мориарти, в голову мне это бы так и не пришло. Спасибо, Джим. Помнится, как-то в детстве, когда мы с Майком ещё не были в столь больших разногласиях, мы не раз сбегали из дома и, когда солнце еще не успевало взойти, гуляли по пустым песчаным дорожкам, босые бегали по мокрой траве и точно так же, как сейчас, разглядывали звёзды по ночам. Мои воспоминания о тех временах не обширны, половина забыта уже, а от остальных остались только пустые слова. Майкрофт о таком не вспоминает, да и у меня не было, да и всё ещё нет, особенных поводов для этого. — Шерлок? — пронеслось у меня над ухом. — Да, Джеймс? — О чём думаешь? — он протянул мне стаканчик кофе, который я тут же обхватил пальцами, а сам уселся на парапет крыши. — Пытаюсь понять, что же все-таки происходит, — я мотнул головой и искоса посмотрел на него, делая несколько глотков из стаканчика. — Скажи, у тебя есть кто-нибудь? Я имею ввиду, в плане отношений. — А что? Неужели тебе и впрямь интересны мои «потрясающие» истории о прошлом, Шерлок Холмс? — печально усмехнулся Джим, вновь нарочито выделяя интонацией мое имя и бездумно глядя в полупустой стаканчик с кофе. — Несомненно. Мне интересен ты, Джеймс, — ответил я, садясь рядом с ним. — И мне бы хотелось понять тебя. — Неа, у меня нет ни парня, ни девушки, если тебе действительно интересно, — он нервно улыбнулся. — Кажется мы косвенно касались этой темы во время первой встречи с тобой. У меня нет друзей, да и вообще никого, так-то, — он замолчал, однако на мгновение улыбнулся и произнёс: — Ну как, у меня есть ты. Я промолчал, не зная, что и сказать. — Как же Эшли? Она, по крайней мере, производит такое впечатление, что вы близки, — выдал я, стараясь переменить тему. — Знаешь, Эш милая, но я не могу назвать её своей подругой. Мы, мы просто сотрудники, знаешь? Уверен, если не эта работа, мы и вовсе бы не сошлись. — Что насчёт твоей учебы? — вновь предположил я, прекрасно видя, что Джиму было явно не в кайф рассказывать мне о своем прошлом и затрагивать подобные темы. — У меня ведь тоже должны быть свои тайны, да? Пусть это будет личным, — отшутился он, но в глазах была видна тоска. — Меня всё устраивает, если ты об этом. Одиночество бережёт, и кому, как ни тебе, это знать. — Ты ведь ирландец, так почему решил уехать от своей семьи? Не ладили? — Ну, а ты чего с семьёй не живёшь? Вообще, я не ладил с отцом. Мы постоянно препирались, а мамы я уже не застал. Сейчас стало легче, я практически не вспоминаю ни о нём, ни об Ирландии, как таковой. Впрочем, как и обо мне там, — его тон погрустнел, но он лишь пихнул меня плечом: — Ну, не зацикливай своё внимание на этом. — Прошу прощения, — вымолвил я. — Мне не стоило спрашивать. Джим же на мои слова зашёлся в хохоте: — Да ладно тебе, Холмс, — меня всегда удивляло его непостоянство в эмоциональном плане. И вот, сейчас он уже словно и забыл про то, что пару минут назад был мрачнее лондонских туч. — А ты то что, мистер Загадка? Есть кто хоть? — Нет. У меня правда никого нет, — хмыкнул я, стряхивая с краешка сигареты пепел. — И, надеюсь, не будет. — О, неужели? Колись, Холмс. Во время нашей первой встречи от тебя пахло женскими духами. Ужасно приторными, к слову. — Чёрт с тобой, её зовут Молли Хупер, и между нами, безусловно, ничего нет. Только несколько ночей вместе, не более. Честно. — Ты у нас, значит, любитель быстрых отношений? — О, что ты, нет! — запротестовал я. — Нет, это не первый раз, когда я хоть как-то контактировал с другим человеком в романтическом плане, однако любителем я бы себя называть не стал… Это исключение из моих жизненных постулатов. — Да не оправдывайся ты. Я последний человек, которому ты можешь лгать. — Я абсолютно серьёзно, Джеймс! Физиология не всегда сопровождается эмоциональной привязанностью, думал, ты понимаешь это, — Джим фыркнул. — Но знаешь, я прекратил наши встречи недели две назад — не хочу давать ей ложных надежд на какое-либо будущее со мной. Наверное, нужно было сделать это ещё давно, однако я медлил, сам не знаю, почему. — Дурак, что уж, — он нахмурился. — Но я понимаю. Ты поступил абсолютно правильно, Шерлок. Люди слишком быстро привыкают к другим, а поздние расставания причиняют лишь боль, — он размял шею, кивнул мне, встал и направился к выходу. — Пойдём, кое-кому пора спать. Я вышел вслед за ним на улицу. — Джим, можешь мне на кое-что ответить? — Нет проблем, милый. Что не так? — Куда ты убежал в прошлый раз? Даже не разбудил меня, хотя мог, между прочим. — На работу торопился. У меня график ведь не свободный, прости. В следующий раз обязательно разбужу, — рассмеялся он, а я поймал себя на мысли, что мне нравится, когда он улыбчивый. Черт. — Какая жуткая усталость, кошмар, — схватившись за голову сказал Джим. — Неудивительно, ты время хоть видел? Третий час уже, не детское время. — Обычно я не устаю так рано-о, — недовольно протянул Мориарти, подняв на меня взгляд. — К тому же, я не ребёнок уже. — Что ж, видимо сегодняшний день — также исключение. Если хочешь, можешь остаться у меня на ночь, тут ведь недалеко, — предложил я. — Правда, спать, опять-таки, придётся на одной кровати. — Да ну, этот этап мы с тобой давно прошли, не велика проблема, — пробормотал он себе под нос, отстранившись. — Однако мне бы не хотелось тебя стеснять. Только пообещай, что на этот раз ты действительно будешь спать, а не заниматься какой-нибудь ерундой и портить свое же имущество всякими экспериментами. Я видел твой стол в гостиной тогда — самый настоящий ужас, правда! — Обещаю, Джим, — усмехнулся я, однако не был уверен, что смогу сдержать слово. На этом мы разошлись. Джим скрылся из моего поля зрения, нырнув в темноту переулков, словно кот, спустя несколько секунд, словно его здесь и не было.***
Вернувшись домой, первым делом я рухнул в своё кресло, открыл в браузере вкладку «Фейсбука», ввёл в поиск имя и фамилию Джеймса и кликнул на первый же профиль, ожидая полной прогрузки его странички. Долго не думая над тем, что делаю, уже спустя несколько секунд я рассматриваю его аватарку, с которой он смотрит на меня. Волосы у него были прилизаны, и, если уж быть честным с самим собой, так он выглядит милее, чем обычно. Взгляд глаз был направлен прямиком в объектив камеры, его кожа была чуть смуглее моей, а на щеках видны веснушки, которых я ранее не замечал. Красив, что ещё можно сказать. В последнее время мои действия были жутко иррациональными, словно и не я вовсе соглашался на каждую встречу, предлагаемую им, переписывался на всеразличные темы и вёл себя таким образом, который мне никогда не был присущ. Словно мы разговаривали совершенно на равных, и он вовсе не уступал мне ни в умственных способностях, ни в интеллекте. Почему-то скривившись от одной лишь мысли о подобном, я дёрнулся, пролистнул колёсиком страницу вниз и клацнул курсором по фотографии, на которой был изображён я, вполоборота. И когда он только успел? Под самим же постом было лаконично подписано: «Было потрясно!», а я с трудом подавил ироничный смешок — другого я и не смел ожидать от него. Я отправил ему запрос в «друзья», захлопнул крышку ноутбука и, отослав одно-единственное сообщение ему на телефон, схватил ту самую папку документов, которая небрежно валялась на кофейном столике, и принялся читать, в надежде найти что-то действительно стоящее, а то без работы мозги и вправду ржавеют. Вот только я всё равно не мог сконцентрироваться на том, что читаю: символы, цифры и числа словно забывались сразу после прочтения, а все попытки вникнуть во всё это не обвенчались успехом. И это раздражает. Неужели всё дело и впрямь в этом Мориарти, что никак не может вылезти из моей головы?! Вообще, мы с ним часто виделись, на самом-то деле, когда я всё же выходил на улицу. Как правило, либо в участок за новым расследованием, либо в морг к Молли, либо за едой, потому что в холодильнике порой, в буквальном смысле, могла повеситься мышь. Но ни я, ни Джим, не подходили и не начинали диалог. Он просто смотрел на меня, как тогда, в тех редких снах, и улыбался, словно ожидая каких-то действий с моей стороны. А я стоял и глядел на него, не имея понятия, что именно мне нужно сказать. И я знал, что с этим определенно нужно было что-то делать. Что-то делать нужно, но вот что — абсолютно непонятно. Нужно ли мне было подойти к нему ближе и сказать хотя бы «Привет!» или помахать ладонью, в знак приветствия, а не продолжать игнорировать так, словно понятия не имею, кто он такой и почему на меня пялится? Или же стоило не лезть и вовсе, списывая все его улыбки на банальную вежливость? Наверное, если бы Джон послушал меня сейчас, он всплеснул руками и удивлённо воскликнул: «Да что же с тобой, Шерлок?». И это, если произойдет когда-нибудь, станет одним из тех случаев, когда мне не стыдно будет ответить ему «Я не знаю», потому что я и вправду понятия не имею, как объяснить этот внезапно появившийся интерес к самому обычному пареньку. Что ж, Джим, думаю, настало время разобраться, что ты за вирус этакий.