***
Боком вываливаюсь из кабинки, класс сбился в кучку на площадке перед входом к картонному городу. Втискиваюсь в их ряды. По взглядам понимаю – ждали только меня одного. – Все в сборе? – голосит Всемогущий, увидав мою курчавую макушку в толпе. – Да, чепущило вернулось, давайте уже к делу! О, давненько я не слышал этого колкого и жгучего, как песок в глаза, баритона, совсем позабыл! Но, чепущило? Это, я что ле? Стреляю глазами в лобешник Кацуки Бакуго, но красноглазому один фиг, только довольно скалит клыкастую пасть. – Бакуго! Еще одна выходка, и я оштрафую тебя на два балла! – заступился Всемогущий. Кацуки задушенного крякнул, а остальной класс затрясло в беззвучном ржаче. Я почувствовал, как кровь хлынула в голову. Наверняка, я весь аки маковый цвет, от кончика носа до корней волос, но что за баллы? – Эм, Всемогущий? – скуксившись под насмешливыми взглядами до размера луковицы, тяну ручонку, как первоклаш, – а что это за баллы такие? – Как, ты не знаешь? Я покачал головой, раскрыл было рот, но меня опередили: – У него связь с космосом, учитель. Он на уроках предпочитает сидеть, заложив уши бирушами. Ах ты, Шото, битой ледышки кусок! Пялился на меня, да? Конечно, пялился, иначе бы я не чувствовал этот подозрительный холодок затылком. Ну, сейчас я покажу с кем у меня связь, только вот подойди ближе! Жмурюсь. Душу раздражение, до боли похрустывая костяшками пальцев. – Кхм, ладно, э... – заскрипел Всемогущий, почувствовав гарь от искр Бакуго в воздухе. – Отвечу на твой вопрос, Изуку. Баллы будут определять ваш рейтинг в классе, а начисляются они учителями, тоесть мной и прочими. Если кратко, то баллы – что-то вроде оценки ваших геройских способностей. И чем их больше тем лучше. – Спасибо, – бурчу. Легче не стало. Этот класс и так кучка эгоистичных псин. А баллы для них – все равно что куриные кости. Вкусные, да не спорю, но у кого-нибудь непременно застрянут в глотке. – Теперь к делу! Всемогущий приободрился, хлопнул в ладоши и сдернул черный чехол с небольшого столика, стоявшего чуть поодаль. На столе оказалось два стеклянных шара, доверху набитых шариками с цифрами. Мы что, будем теперь в лото играть?! – Поделитесь на две колонны, одни будут вытаскивать черный шар, другие – белый. Мы как-то расфосовались и потихоньку двинулись к столику. За мной оказалась Урарака, зато напротив было неприятное соседство с Бакуго. Я вытянул свой белый шарик – 44, и не особо понял, что делать дальше. Урарака показала мне свой номерок –12. – Все вытянули? Отлично! У кого четный номер – будут за героев, у кого нечетный – злодеев. Поделитесь согласно номера. Куча снова перемешалась. Среди героев, как иронично, оказался я, а еще Урарака, Тсую, Фонарь, парень-девка и Момо. Напротив встали злодеи, немного подкислые от своей роли. Только Кацуки Бакуго, как выхухоль, стоял, задрав подбородок и выпятив грудь. Мда, ему эта игра по нраву. – Сейчас я поделю вас на команды по четыре человека! Изуку, какой номер? – Сорок четыре, – я подошел к Всемогущему и отдал свой мяч. Он кинул его к другим. – Кто ближайший нечетный к сорок четвертому? – Полагаю я? – с наслаждением оскалился Кацуки, кидая свой мяч. Я поймал его и развернул: 47. Метнулся глазами по классу, но все стояли ровно. Черт... Ну, это судьба, полагаю? – Юный Бакуго? – подавился Всемогущий и на мой взгляд лишь пожал широкими плечами. – Отлично, следующий!***
Команда набралась суперская! Я и Урарака против Ииды и Кацуки. Три идиота, один из которых просто жаждет взорвать пару черепков, и все на одного меня бедного! Всемогущий успел объяснить правила "игры", а потом его прервал пацан в синем комбезе, видимо с факультета поддержки, и мы снова разбрелись по передевалкам. Я шел как в воду опушенный. Но все переменилось, стоило мне только увидеть его. Черные, лакированные туфли на шнуровке, на тонкой-тонкой подошве, которая еле слышно будет поскрипывать при шаге и натирать пятку, дальше – идеально отпаренные стрелки на зауженных классических брюках, белая, строжайшая рубашка с воротником, таким острым, что порезаться можно и наконец оно, переливающиеся изумрудное чудовище – приталенная жилетка с блестящими алмазными пуговицами. – Ну как? Нравится? – хихикнула Хацуме, а я еле удержался от того, чтобы не расцеловать ее липкие руки. – Да, вот черт, – прикусываю губу, чуть ли не выпрыгивая из своих старых протертых на коленях и заднице джинсов. Ощупываю ладонями каждый миллиметре жилета и млею от его мягкости. Никогда мне так сильно не хотелось ощутить прикосновение чистой, дорогой ткани к коже. – Как ты его достала, да так быстро? – А, он еще спрашивает! Хацуме махнула рукой и, лихо закинув ноги на стол, перелезла через него, оказавшись вплотную ко мне. Я чуть вздрогнул, но в мыслях у девушки не было ничего такого. – Да его дольше из магазина везли, нежели я над ним хлопотала, вот как. Для Хацумэ Мэй облегчить ткань и сшить ее сверхпрочными эластичными нитями, тьфу, тьфу, тьфу, раз плюнуть! Она ударила себя в грудь и расхохоталась. Кстати, плюнула она трижды, и не знаю, наверное от нашей близости, все три раза случайно попали мне на щеку. Я стер слюну рукавом и улыбнулся. Если костюм считать подарком, то он – самый лучший в моей жизни. И единственный же. – Ну, я переоденусь? – намекаю Хацуме, что пора бы оставить меня наедине с костюмом. Но девушка лишь хмурит брови и запускает руку в карман шаровар. Достает черный бантик-бабочку и играется с ним, как кошка. – А, нет, я останусь. Иначе, кто застегнет его вокруг твоей белой шейки? Она хищно щурится, и глаза ярче сверкают из-под опущенных густо выкращенных тушью ресниц. Я глупо хихикаю, и все продолжаю разглядывать комковатую тушь, которая сажей осыпалась на щеки Хацуме. Может от этого они такие чумазые? Не важно. Ладони мои вспотели от натуги. Я будто снова пятнадцатилетний девственник. Фу блять, да ну нет, нахуй. – Ладно, как хочешь, – уверенно даю отпор и подбадриваюсь, резко стягивая толстовку, ковыряясь в пряжке ремня... – А, хорошо-хорошо, ты победил! – смеется Хацуме и прикрывает лицо. Вот же... Клацаю челюстями, во рту становится кисло от этой девушки-жвачки. – Ухожу! Она, подхихикивая, выбегает из переодевалки, прицапывая с собой мою бабочку. – Стой, ты, воровка! – злость берет поводья. И вот, я, как под хвост вожжей ужаленный, выскакиваю из кабинки и несусь за Хацуме, одной рукой подтягивая штаны, другой отчаянно балансируя, чтобы не запнуться и не ебнуться. – Хацуме! Сворачиваю за угол и сталкиваюсь с кем-то больно лбом. Ууу, за что, он и так уже битый-перебитый! – Ай, чертова девка, – шиплю я с досады, понимая, что проморгал свой галстук. – Прости меня, прости, я не ожидала! Мне, мне надо было быть осторожнее, прислушаться, прежде чем выходить из-за угла... Ты сильно ударился? Нужна помощь? А? Кто-то копошился надо мной, еще не свалил? – Нет, я в норме, – поднимаю голову и вижу. Эм, женскую грудь? Смаргиваю пару раз, и вот, другое дело. Передо мной уже овальное личико Момо. – Все в порядке, не мельтеши, я сам несся как угорелый. – Угу, – скулит девушка и отворачивается. Да что на этот-то раз не так? – Эй, Момо, я же сказал, все хорошо. Я сделал тебе больно? Ну, прости, дурак. – Нет, – Момо судорожно встряхивает плечами. Голыми плечами. На спине у нее тоже вырез будь здоров. – Это... где твоя одежда? – Тоже могу спросить и у тебя? – Да, угу, – Момо оборачивается. Вся красная, как свекла, она дрожащими руками тянется к пуговицам на шее. Стопе, если она их расстегнет, то... – Эй, эй, эгегэй! – открещиваюсь и отпрыгиваю с криками. А что, если нас застанет Шото? Она же его подсти...эм, девушка! Но Момо не слышит меня и творит свое подлое дело. Вдруг меня ослепляет вспышка. Когда открываю глаза, Момо уже в прежнем, полунагом виде, пуговицы застегнуты. В руках она держит полоску пластыря. – Ух, ты! Ты сама его сделала? – подхожу ближе и таращусь на пластырь как инопланетянин, экзаменуя его на свойства. Абсолютно точно, как настоящий! – Угу, да, – кивает Момо, и проводит рукой вдоль ложбинки между грудями. – Я могу воссоздать из клеток своего тела предмет, если видела его и точно знаю состав и свойства. – Круто. Вот это способность. А я, чего я? Могу подслушать разговор в туалете и сломать всего-то четыре конечности. – Угу, – это "угу" прозвучало уже поувереннее. – Можно я наклею? Твой сбился, когда мы столкнулись. – Буду рад. Она содрала защитную пленку и так легко прикоснулась ко мне пальчиками, будто я хрустальная кукла, которая фарфоровая. Я почти ничего не почувствовал, даже боли. – Момо?! Я содрогнулся всем телом, узнав этот голос. Тут же глянул на ноги. Ох, слава всему, они не примерзли. Значит драпать еще не поздно. Так и хочу сделать, но почти физически ощущаю мысли Момо. В них плещется океан соленой тревоги, и меня невольно утягивает девятивальной волной на изрытое страхами дно ее подсознания. Я замялся. А момент уже упущен, Шото совсем рядом. – Что ты делаешь рядом с этим, – набросился он на Момо, но быстро переключился на меня, – отбросом? – Тодороки, пожалуйста, не надо, пойдем лучше. Момо тянет его за рукав белоснежного костюма, но он грубо стряхивает ее руку. – Чего не надо, Яойрозу? Чем вы занимались? Почему у него штаны наполовину сползли с задницы? Я лихо застегиваю пряжку и встаю в позу, смиряясь, что придется пободаться. Ох, бедный, несчастный мой лоб! – Я споткнулся и растянулся по полу, Момо проходила мимо и помогла мне подняться. – Да как ты смеешь называть ее Момо? Шото, непробиваемый кусок ледышки! Я зря ругался на Кацуки, ой зря! Тот хотя б не рядится аристократом, а сразу заявляет, что быдло невежественное! – А как ты смеешь думать о Момо, как о вещи? – Что? – глаза Шото вспыхнули. Да и он сам тоже: от его кожи повалил такой жар, что я почувствовал как языки адского пламени из ведьминого котла лизнули мне щеки. – Повтори! – Как ты... – и снова до меня доходит запоздало. Когда теряю контроль, хоть на вздох, на миг, секунду, перестаю различать то, что слышу снаружи и внутри. – Ты не можешь винить Яойрозу, она ничего не сделала, просто хотела помочь. – Юный Мидория, – тяжелая ладонь сжала плечо. Всемогущий, ты вовремя. Вытащи меня из этого пекла! – Ты почему еще не переодет? Ваша команда начинает первой, через пять минут. Вау, спасибо, удружил. Из одного пекла в другое. Это и есть жизнь про-героя что ли?...***
Мы стоим с Ураракой перед входом в здание. "Героям" нужно было ждать пять минут по плану, прежде чем начать преследование. "Все-таки у академии огромные ресурсы", – подмечаю, почесывая шею. Микрофон, который прицепили в пуговичную петлю неприятно раздражал кожу. Все здания на улице, издалека казавшиеся сплавкой из фанеры и клея, оказались самыми что ни наесть настоящими многоэтажками, отгроханными с нуля. Думаю, если бы ЮЭй не были педантами, то сдавали бы помещения офисам на почасовую оплату в перерывах между тренировками. А то непрактично. Пустота постепенно, но даже камень точит. – Сколько еще? – спрашиваю, случайно поцарапавшись ногтем. – Три минуты, – отвечает Урарака глянув на наручный таймер. А, ну да, у меня же есть такой же, чего это я? – Изуку, все в порядке? Ты нервный, – замечает Урарака, которая сама-то не в силах стоять спокойно, все как утка переваливается с ноги на ногу, виляя бедрами. Ткань костюма обтягивала ее, а рисунок чем-то напоминал слитный купальник. Довольно откровенно. Я же не видел себя в зеркале, но чувствую, выгляжу дорогим и красивым. Прекрасное чувство. Правда оно испарилось стоило столкнуться нос к носу с Катсуки и Иидой. Он помахал своими руками-базуками и прокричал мне скорее сдохнуть. Но если на это мне было плевать, то вот мой квадратный рыцарь Иида (он был в доспехе), холодным взглядом уколол в самое сердце. Они оба желали победы. А я хотел, чтобы все поскорее закончилось. – Это из-за Кацуки, да? – вклинивается Урарака в нестройный поток моих мыслей. – Он и правда выглядел очень устрашающе, – на этих словах лицо ее помрачнело. – Нет, с чего мне бояться какого-то придурка? Правда обезьяна с гранатой может быть весьма и весьма опасной. – Точно подметил, – Урарака смеется моей прибаутке. Рад, что смог поразвлечь, но перед смертью не надышаться, а все шутки – лживы. Кацуки, конечно, еще тот завопила, но не без башки. – Но, разве у вас не давние терки? – Что? Да я третий раз его в жизни вижу. – Да, а со стороны кажется, что вы кровные враги прям-таки, – хмурится Урарака, а после ее голову посещает ехидная мысль: – Значит, сегодня я не увижу решающей битвы между мужчинами? – Прости, но нет, – улыбаюсь. Почему-то пафос слов Урараки заставил муть внутри меня утрястись. – Вот скажи, как думаешь, почему меня все ненавидят в этом классе? Чем я так неугоден с первого же дня? Я что, особенный, что ли? – Ну, во-первых не все тебя ненавидят, – Урарака уперла руки в боки и надула щеки. – А во-вторых, наклонись-ка. Она выглядела так мило с раздутыми красными щеками, что я исполнил ее просьбу без задней мысли. А она, чертовка, отвесила мне пребольного подзатыльника. Даже в ушах зазвенело. – Ауч, за что меня все обижают, – проскулил я и отвернулся от Урараки. – Бедный, бедный я несчастный! – А не надо глупостей говорить! – пискнула Урарака и засуетилась: – Мама говорит у меня рука хлесткая, сильно ударила? – Переживу, но можно полегче в следущий раз? – разворачиваюсь, а Урарака вся лучится счастьем. В уголках карих глаз дрожат слезы-блестинки. Вдруг чувствую себя тесно и неловко, роняю пристыженный взгляд на носатые свои туфли. – Ты просто не замечаешь, как относятся к тебе окружающие, Изуку, – продолжает тепло Урарака. – А я думаю, что тебя можно только любить или ненавидеть, третьего не дано. Но знаешь, есть одно чувство, что объединяет всех нас, когда речь заходит о тебе. Она специально замолчала, дожидаясь, пока я оторвусь от разглядывания асфальта. – Какое? – Мы все хотим победить тебя, Изуку. – Что? Не смеши, – вздрагиваю. От чего-то все тело мелко потряхивает каким-то магнитным, исходящим от земли электричеством. – Ты видела, я не контролирую свою силу. Да меня сейчас превзойдет любой из класса. – Да, ты прав, но на половину, – кивает Урарака. – Ты упускаешь кое-что важное. С тех пор, как ты появился, я еще ни разу не видела, что бы ты прошел мимо. Знаешь, как все мы закрываем глаза, думаем, что "это не моя проблема" или "кто-нибудь другой поможет". Но ты ведь так не думаешь, правда? Иначе бы и я, и Тсую и Иида, да даже тот паршивый кот, это же он сегодня запрыгнул в класс через окно, правильно? Все бы мы, Изуку, если не умерли бы, то остались несчастными, – тут Урарака встала в фирменную позу Всемогущего и ткнула пальцем в небеса, запрокинув голову. – "Если не я, то кто?" – это всегда звучит в твоей голове, – указала она на меня, от чего захотелось сквозь землю провалиться. – Не подумай, что я тебя тут нахваливаю, нет. Ты – трусливый, истеричный, циничный, и на вид хиловатый, но, когда я вижу, как распрямляются твои плечи и искрятся глаза, в то время пока мы все поджимаем хвосты и думаем "кто-то другой", ты уже кидаешься вперед. Мы снова видим только твою спину. И знаешь, это так бесит, что я понимаю, почему Бакуго хочет тебе начистить шею! Урарака зарделась и тяжело дышала, колени ее дрожали, а мысли перемешались. Я закутался в ее слова, как в пуховое покрывало. Очень мягко и тепло. Никто не дарил мне столько души разом. – Урарака, я... – Боже, уже десять минут! Мы же не успеем схватить их! Она ринулась вперед и исчезла в темном проходе. Вот так, без плана и подготовки, мы стартовали. Но сердце стучало ровно, а разум прояснился. Внутри слабо пробивалось новое чувство, я будто слышал трепет и рокот крови. Что-то горячее и безумное подхватывало и ускоряло каждый шаг. И я уже не просто бежал, а летел по воздуху.***
Урарака остановилась прислушиваясь. Я тоже стал ровнять дыхание, покров эйфории сорвался и руки-ноги стали тяжелеть от волнения. Урарака чуть вытянула шею и тут же вернулась. «Кацуки впереди». – Бакуго, здесь, – прошептала она, я надеюсь чуть громче гулящего по этажу ветра. Я кивнул, показал ей на наушник, который нам выдали на старте, и включил его. Урарака сделала тоже самое. Отлично, теперь мы сможем общаться разделившись. Мозги зашевелились в голове, а чувства обострились до предела. Я слышал ворчания и шаги Кацуки за тонкой перегородкой стены, и сердце мое бешено колотилось. По сценарию, это мы были охотниками, но я чувствовал себя кроликом прыгающим прямо в открытую пасть льва. Урарака вопрошающе смотрела на меня. Не знаю, может от этого, а может от того, что мозги подстегнутые страхом варили быстрее, я набросал кое-какой грубоватый план действий. Упер ладони по обе стороны плеч Урараки и склонился над ней, вжав ее лопатки в стену. Ее дрожащая грудь касалась моей, но времени думать о всяких пустяках у нас не было. Я коснулся губами холодной мочки уха и стал быстро нашептывать: – Кацуки один, я уверен он не стал согласовывать действия с Иидой. Значит Иида стережет бомбу, и точно не придет на помощь. Я уведу Кацуки от лестницы, а ты пойдешь искать Ииду. Как только сделаешь это, свяжись со мной. С скоростью Ииды тебе не справиться. Я разделаюсь с Бакуго и приду. Вместе у нас будет шанс. Все поняла? Урарака запоздало кивает. Я отстраняюсь, не в силах больше выносить гулкий и частый стук ее сердца, дыхание толчками на своей шее и трепет ресниц. – Мы справимся, – проговариваю одними губами и выхожу из-за укрытия. Сказал-то сказал, но как будто это так просто. – Так, так, так, а вот и ты, чепушило, – скалится Кацуки. Лучи солнца кусками пробиваются сквозь запыленные стекла и играют на его лице, являя поистине жуткую улыбку. Не такую безумную, как у Шигараки, но эта темная кривая линия – совсем рядом, почти за гранью. – Чего, язык проглотил? Нет Всемогущего, чтобы заступиться? Слова встряли в горле. Все что скажу – будет неправильно, не существует сейчас правильных слов. Кацуки как одичалый, завелся только учуяв мое присутствие. И ничто не остановит его. Сейчас он поиграет и кинется мне на шею, выдирая трубку трахеи из глотки. Оглядываюсь. Два прохода. Отлично. – Эй, на что озираешься? Я твой противник, смотри на меня! «Лево. Правая рука. Хук». Кидаюсь наутек вправо, тело беспрекословно слушается, Хацуме хорошо постаралась! Слышу как ревет Кацуки, столкнувшись со стеной. Еще бы, он в бешенстве. Его удар только что прошелся по воздуху, а не по моим ребрам. Пробегаю коридор и прячусь в отдаленной комнате. На таймере еще десять минут. Прислушиваюсь. Кацуки гремит за стенкой. Он выбрал не тот проход. Отлично. Супер. Не стоит даже надеяться, что я смогу надрать ему задницу. Нужно просто убегать и прятаться, пока Урарака не выйдет на связь. А до тех пор слушать. Дышать и слушать, слушать, слушать, слушать. Всему обратиться в сплошной слух и рассеяться по этажу. Давно я этого не делал, придется вспоминать... «Право. Взорвет стену. Сейчас» Кое-как успеваю вскочить на ноги. Ударная волна оглушает, забивает глотку пылью и осыпает пеплом спину. Глаза ничего не видят сквозь дымовую завесу. «Спина. Будет бить прямо». Увертываюсь, на этот раз подставив подножку. Кацуки падает, инстинктивно выстреливая из ладони пару раз. Побелка ручьями сыплется с потолка мне на плечи, я со злостью пинаю его зад. – Ах ты сука! Бакуго уже перевернулся и выстрелил еще раз. Близко. Плечо защипало. Он промазал из-за дыма, еще бы чуть-чуть и все бы быстро кончилось. Надо держать себя в руках. – Сбегаешь, крыса? Знай, от меня не спрячешься. Здание зашаталось от частых взрывов. Кацуки пинком прокладывал себе путь сквозь стены. Я вывернул из-за угла и оказался загнанным в тупик. Впереди – пустое окно, если бежать, то только лететь вниз с третьего этажа. Кацуки явился из дыма, с горящими алым глазами и источающий паленую вонь. Вот он – сам Дьявол. Уверенным шагом идет на меня. – Что? Некуда бежать? – На каком этаже бомба? «Четвертый. Дальняя комната у пустого окна. Прямо над нами». – Ты что, совсем дурак? – от неожиданности Кацуки остановился. – Так я тебе и сказал, или это очередной твой дешовый фокус? Ничего ты не знаешь, Кацуки Бакуго. Он летит на меня. Бежать некуда. Да и не надо. Я знаю, какой рукой ты будешь бить, придурок. Перехватываю его левый кулак и с криком выворачиваю его руку, перекидывая тяжелое тело через себя. Я неожиданно оказался достаточно сильным. Сердце забило глотку, от натуги дрожит поясница, но Кацуки еще хуже. Он распластался на полу, в голове его должно быть звенит от боли, а глаза щиплет от злости и бессилия. Сейчас он понимает, что мои уклонения не случайное совпадение. – Урарака, четвертый этаж, север, самая последняя комната с большим окном, – передаю Урараке, пока Кацуки еще не поднялся. Я подставляюсь, надеясь, что в разгар мордобоя никто не заметит моих слов. Вероятность победы возросла. После слов Урараки...мне захотелось попытать удачу. – Да, я знаю, только что хотела связаться, – в ухе зашуршало. – Урарака? – Изуку! Он меня заметил! Черт. Черт. Черт. Блять! – Какого черта, ты, да что ты сделал? Кацуки уже поднялся. По выбритому виску тянулась багровая ниточка крови. Только сильнейшее желание узнать мой ответ заглушало не менее чудовищную жажду моей же крови. – Я? Все очень просто. Ты такой простой, ну как лапоть или чурбанок. Мне ничего не стоит угадать твои движения! – драконю это чудище и удовольствие разливается по телу. Изломай себе хоть всю голову, Кацуки Бакуго, но ты и пальцем не сможешь меня тронуть! Если раньше я сомневался, то теперь нет. Я не разберусь с тобой, но ты меня и пальцем не... «Право. Живот». Удар. Боль. Дух вылетает из горла вместе с желудочной желчью. Слезы туманят глаза. Ноги сгибаются. Меня встряхивают, я слетаю с чужого кулака. Садистский оскал напротив. Крово-красные взбешенные глаза. Правильно, так мне. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Даже если я знаю... – Даже если ты знаешь, куда я вдарю, да мне плевать куда! – раскатами грохочет хриплый рев зверя. – Я просто буду бить быстрее! Еще! И еще! Он отпинал меня по бокам. Я отхаркался кровью и отполз к окну. Хочу сдохнуть, как дождевой червь, на солнышке. – Вставай! Покажи мне свою силу! – не унимался Кацуки. Походу я ошибся, от запаха крови, башню у него унесло ко всем чертям. – Осталось пять минут. Урарака не сможет остановить Ииду. Вы победили, – улыбаюсь я. Сегодня придет Шигараки, а я уже взбит в кисель. Какой же я жалкий мальчишка. – Все еще шутишь? Что, думаешь победить меня, не применяя силу? – голос Бакуго дрогнул. Сердце перестало биться. Я поднял взгляд. – Мой пот на ладонях взрывается. Эти наручи его накапливают. Сиди и не рыпайся. Я зажмурился. В следующую секунду правую щеку обожгло, уши заложило. Здание вздрогнуло и зашаталось. Ударной волной меня чуть ли не выбросило в окно. Парой отколовшихся валунов меня прижало к стене, и я чудом не выпал. Воздух загудел, переполненный серой пылью. – Ну как, нормально, убедил? Когда дым рассеялся я увидел, как пол в метре от меня изрыло взрывом. В метре. Это было в метре от меня. – Ты, кажется, промазал. Улыбка исчезла с лица Бакуго, он взревел: – Тогда следующий ты хочешь получить в голову?! – Кацуки Бакуго! Если ты еще раз применишь взрыв, ваша команда проиграет и потеряет десять очков. Ты сейчас злодей, а любому злодею не выгодно разрушать свое логово и создавать совершенно ненужный шум! – по всему зданию из всех рупаров пронесся бас Всемогущего. Как мило, как во время! Разрушить. Точно. Это может выйти. – Урарака, слушай! Ты же можешь сделать себя невесомой? – Да! – тут же последовал ответ. – Отойди к дверному проему и уцепись за стену. Сейчас же! – С кем ты там болтаешь, а, чепушило?! Я отделал тебя, как щенка, так почему ты не хочешь драться серьезно? Почему ты ценишь себя выше меня? Только потому, что спас тогда? Так знай, я не считаю это за спасение! Не появись тогда Всемогущий, мы бы оба сдохли! Я все не могу понять, зачем ты ринулся мне на помощь? Ради меня, незнакомца? И почему, имея такую силу, ты не разнес то чудище в прах? Да что ты блять такое, чтобы смеяться надо мной?! – Я никогда не смеялся, – нахожу в себе силы отстать от стены. Иду, собирая силу в левом кулаке. Я опять сваляю дурака. Ничему меня жизнь не учит. Но так захотелось донести до этого орущего придурка простую истину, пусть даже такой ценой. – Ты намного сильнее меня, именно поэтому я восхищаюсь тобой. У тебя поразительный контроль удара, иначе бы я сдох уже двадцать пять раз. Ты во всем лучше меня, но кое-чего ты не догоняешь. Когда все проходят мимо, я просто делаю то, чего другие так боятся. – Хватит заливать, сука! Падаю на колено. Правую руку на блок, левый кулак вверх, к самому космосу. Крик Бакуго закупорил уши. Земля остановила вращение. Все зависло, как в невесомости: кровяные пузыри крутились в воздухе и с хлопком бились друг о друга, потолок выгнулся, по центру образовалась дырка с куриное яйцо. От этой червоточины поползли кривые трещины и вскоре бетон лопнул, как скорлупа. Откуда-то налетел белый, мощный порыв воздуха и выдул куски бетона и металлического каркаса. Над головой образовалась воронка. Сквозь нее на меня лучился золотой свет с лазурного неба. Раздался глухой хлопок, как в ладоши, и время отмерло. Пузыри с кровью разбились об пол. – Ты, сумасшедший... Бакуго боязливо отшатывается от меня. Его глаза больше не горят эгоистичной спесью. Они влажные, блестящие, широко распахнутые, такие уязвимые. Хорошо, так мне нравится гораздо больше. На руки не смотрю. От шока боль угасает, но стоит увидеть последствия, знаю, сразу срубит. Да и едкого запаха обугленной плоти хватит воображению. – Убедился? Я не могу контролировать силу. Если бы я ударил, ты бы погиб, дурень. Пустота. Только пыль волокается по стенам. – Изуку! Изуку! Мы победили! Я докоснулась до бомбы! Изуку! Изуку?! Натужно улыбаюсь. Хлоп.