Ты будешь моим

      Какое же счастье, что сегодня выходной, что не надо идти на сеанс к Ганнибалу. Не то чтобы Уилл не хотел бы на них ходить, но в последнее время он чувствовал себя там неуютно… крайне неуютно. Особенно после того, как Лектер начал говорить о возможности отношений и… чувств. Из дома не хотелось выходить абсолютно. Нет, Грэм не верил в эти все «угрозы» своего психотерапевта, не верил в мистику чисел. Просто не хотелось выходить, хотя где-то внутри затаилась тревога. Кто знает, на что способен Ганнибал, тем более для получения желаемого.       Надо успокоиться. Это самое главное в любой ситуации. Хотя сердце начинает биться чаще при каждом постороннем шуме, при каждом звуке проезжающей машины. Вот до чего доводят сеансы психотерапии!

***

      За окном начинало постепенно темнеть, зажглись фонари. В воздухе чувствовалась свежесть, даже спокойствие. День подходил к концу, пока все без происшествий, что не могло не радовать. Волнение постепенно сходило на нет. Надо же было довести себя до такого состояния… Уилл весь день старался отвлечь себя различными занятиями, но по-настоящему сосредоточиться на них не получалось, это удалось только сейчас. За своими мыслями он не услышал звуки подъезжающей машины. Стук в дверь разбил всю умиротворенность, спокойствие в доме, которое только воцарилось.       Сначала Уилл даже подумал, что ему показалось. Но вскоре стук повторился с новой силой, более настойчивой. Дыхание сбилось, тело не слушалось. Пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы дойти до входной двери, уже не говоря о том, чтобы открыть её. Повернуть ключ получилось, наверное, раза с третьего. За дверью стоял тот человек, которого видеть абсолютно не хотелось, но его появление было вполне ожидаемым. Грэм даже ощутил некоторое облегчение, потому что уже нечего ждать, не из-за чего волноваться, точнее не из-за кого.       — Добрый вечер, Уилл.       — Здравствуйте, доктор Лектер, — слова были произнесены на одном дыхании, достаточно тихо, но собеседник всё слышал. — Не ожидал тебя, то есть Вас увидеть… в столь позднее время.       — Первый вариант обращения меня устраивал больше. Не так уж и поздно, тем более вечер всегда представлялся в глазах общества чем-то особенно романтичным, — вновь хищность в глазах, которая несомненно пугала, Грэм начал неосознанно отступать. — Может, прогуляемся? Или, возможно, ты дашь зайти мне дальше порога?       — Уже и, правда, поздно… и темно. К тому же я устал за сегодня. Думаю, это плохая идея. Простите.       — Впустишь? — Ганнибал считал такой стиль общения, несомненно, слишком грубым, но в то же время он понимал, что по-другому никак. Мужчина попытался сократить между ними расстояние, но попытка не увенчалась успехом, — Нельзя отказывать своим друзьям в таких просьбах, Уилл.       — Проходи, — он и сам до конца не понимал, как согласился, но, действительно, разве есть причины, чтобы избегать общения с Ганнибалом? Вдруг он, действительно, хочет просто подружиться, пообщаться? Хотелось бы в это верить…       — Ты подумал над вчерашним предложением? — голос звучал размеренно, спокойно, но твердо. Ганнибал попытался прикоснуться к руке возлюбленного, но тот отдернул её. Глаза были устремлены друг на друга, повисла тишина. Слышался каждый вдох. Голос, казалось, пропал, было невозможно хоть что-то произнести.       — Ты знаешь мой ответ, — как можно тверже при данных обстоятельствах, хоть вышло и не очень убедительно.       — Только глупцы и покойники никогда не меняют своих мнений.       — Надеюсь, твоими стараниями я не стану относиться ко второй категории?       — Нет, как ты мог подумать? Я предпочитаю более изощренные способы убеждения. К тому же, если ты будешь мертв, то кто тогда изменит свое мнение. Так получится неинтересно. Игра потеряет свои краски.       — То есть для тебя это все лишь игра. И как я соглашусь, она закончится? — почувствовалось некоторое облегчение, но… с примесью разочарования. Значит, все это всего лишь игра?!       — Нет, напротив. Она выйдет на новый уровень, он ещё увлекательней.       — Нельзя так воспринимать жизнь. Это… не знаю как назвать. Это неправильно.       — Во-первых, истины не существует, как и идеалов, как и «правильности». Есть некоторые устои, которым следует большинство, не более. Если мы предполагаем, что всё вышеперечисленное все же существует, в этом случае ты тоже воспринимаешь окружающий мир неправильно. Это невозможно отрицать.       — Я и не пытаюсь это отрицать.       — Также, как и наши взаимные чувства? Где-то в глубине своей души ты смирился с ними, ты жаждешь большего.       — Я абсолютно уверен в невозможности никаких связей между нами, Вам советую того же.       — Абсолютно? — в голосе послышалась ухмылка, но увидеть её не удалось, так как все очертания поплыли, смешавшись воедино.       Темнота. Последнее, что Уилл успевает заметить — это темные глаза Ганнибала, к которым он уже успел привыкнуть, хоть и не признавался в этом даже самому себе. Ведь признаться — означает посмотреть внутренним демонам в глаза, а тогда придется либо сразиться с ними, либо смириться. И Грэм не уверен, что у него хватит сил на первый вариант.