Deadly beauty

9 августа 2039 года Время: 13:27 — Ваш кофе, детектив Рид. Андроид ставит пластиковый стаканчик рядом с ещё тремя такими же полными — и садится напротив Гэвина за терминал, принимаясь за работу. Тот самодовольно улыбается, наслаждаясь беспрекословным подчинением своего новоиспечённого напарника, над которым глумится как может: с самого утра он всё никак не мог определиться с номером дела, так что Ричарду приходилось несколько раз бегать в архив, затем он дал ему задание рассортировать все документы по второй букве в порядке убывания алфавита, а теперь уже в четвёртый раз заставляет андроида приносить ему стаканы кофе один за другим. Ричард подчиняется, хоть и всем своим видом показывает, как ему глубоко безразличны издёвки Гэвина. Устав глумиться, тот закидывает ноги на стол и неспеша потягивает горячий напиток, пока его взгляд не падает на Коннора. Одинокого Коннора. Рид и сам не заметил, как Хэнк куда-то отошёл, оставив своего андроида одного на рабочем месте. И очень зря. — Эй, жестянка! — окликает он Коннора и ехидно смеётся, готовясь выплюнуть очередную колкую фразу: — А кто тебе диод отодрал? Совсем девиантнулся с этим стариком, а? Коннор, уставившись в терминал, никак не реагирует, лишь подбивая Рида продолжить потеху: — А костюмчик откуда спёр? Отобрал у какого-то школьника? — Коннор действительно немного изменился после той поездки: приняв больше человеческую сторону, он окончательно избавился от любого намёка на свою бывшую принадлежность к «Киберлайф». Теперь он ходит в чёрной рубашке, заправленной в такие же тёмные джинсы; и единственное, что немного напоминает о его истинной натуре, — тот самый галстук от старого костюма. Не дождавшись какой-либо реакции, Гэвин резко ставит стаканчик с кофе на стол, проливая пару капель, и уверенно шагает к Коннору. — У тебя, видимо, слуховой модуль повреждён, а? — он ударяет по столу, но Коннор даже не дёргается. Он лишь медленно поворачивается к Риду и смотрит на его разъярённое лицо. — Хочешь, ещё что-нибудь повредим тебе? Я слышал, что детали на твою модель больше не выпускают, если ты понимаешь, о чём я. — Чисто теоретически, детектив Рид, — на его плечо падает тяжёлая рука RK900, — детали моей модели совместимы с RK800, так что при желании у него есть возможность заменить тот или иной компонент. Гэвин фыркает и поворачивается к Ричарду, пытаясь сбросить его руку с себя. — Более того, — продолжает RK900 ровным, холодным тоном, — Коннор теперь является частной собственностью лейтенанта Хэнка Андерсона, так что в случае чего — вы будете оплачивать починку андроида именно ему, а не «Киберлайф». Гэвин практически рычит от злобы и раздражения, переводя взгляд с одного андроида на другого. В конце концов, он наклоняется к Коннору и практически шипит тому на ухо: — Тебе лучше меня не раздражать, кусок железа, а не то я… — Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не подходил к Коннору и на километр? — слышится гневный голос Хэнка с другого конца участка. — Или у тебя яйца появляются, только когда меня рядом нет? Гэвин окончательно сдаётся и молча возвращается к работе под пристальным надзором Ричарда, пока Хэнк проходит к своему месту и садится напротив Коннора. — Всё в порядке? — Конечно, — Коннор еле заметно улыбается, — не беспокойтесь. Пару минут они сидят в спокойствии. Гэвин снова начинает гонять своего андроида туда-сюда, не давая тому нормально сесть за работу, а Хэнк в это время тихо потягивает кофе и что-то листает в терминале. Сейчас на работе довольно спокойно: кто-то уехал на дело, кто-то просто разбирается с бумажной волокитой. Проявлений девиантности теперь практически нет в Детройте, и детективы подолгу сидят на работе просто так, ожидая вызова либо беря на себя рядовые задания, не связанные с андроидами. — Хэнк, Коннор! — капитан Фаулер приоткрывает стеклянную дверь своего кабинета и кричит в их сторону: — Через минуту у меня в кабинете! Хэнк, закатив глаза, нехотя поднимается с места. Коннор уже успевает дойти до кабинета и сейчас вежливо открывает дверь, приглашая внутрь. — Звонили из Лон Пайна, — не церемонясь начинает Фаулер сразу, как только тот закрывает за собой. — О, и как оно? Крис раскрыл то дело? — скрещивает руки на груди Хэнк. Фаулер поджимает губы и, опустив глаза, сухо отвечает: — Шериф Кристофер мёртв. Хэнк резко меняется в лице, хмурясь и тяжело выдыхая. Даже Коннор виновато опускает взгляд себе под ноги, стараясь не смотреть на Фаулера. После затянувшейся тишины он продолжает: — Мне нужно, чтобы вы вернулись в Лон Пайн и закончили это дело. Вам предоставят абсолютно все необходимые материалы и полный доступ к архиву. — Хорошо, — без лишних слов Хэнк собирается уходить, но останавливается на полпути, — мне очень жаль. Фаулер еле заметно кивает. — Хэнк, — окликает он лейтенанта, когда тот уже берётся за ручку двери, — пообещай, что найдёшь того, кто это сделал. Хэнк приоткрывает рот, собираясь что-то ответить, но не находит слов. Он кивает, глядя куда-то в сторону, и покидает кабинет. Фаулер ещё долго смотрит детективам вслед и мысленно желает им удачи. «Обещаю». *** 9 августа 2039 года Время: 19:32 В участке тихо. Офицер на вечернем посту даже не смотрит в их сторону, когда они заходят, и Хэнк прекрасно понимает почему. Медленно пройдя к кабинету шерифа, они замирают в дверях: уже с порога их встречает далеко не дружелюбный взгляд молодого парня, с которым они когда-то виделись на месте самого первого убийства. Это бывший офицер, которому теперь предоставляется возможность побыть на месте шерифа. — Здравствуйте, лейтенант, — голос максимально серьёзный; от той робости, что была при их первой встрече, не осталось ни следа, — мне было приказано предоставить вам все материалы дела. Что ж, этот кабинет всегда открыт. Новоиспечённый шериф криво усмехается, разводя руки в сторону и окидывая широким взглядом комнату. Эта минутная ироничная ухмылка быстро сменяется грустью в глазах: он поджимает губы, вновь скрещивает руки на груди и отворачивается к окну. — Можно хотя бы узнать ваше имя? — учтиво спрашивает Коннор, проходя к стальным ящикам с материалами дела. — Николас, — чёрство отвечает парень. — Я вам тут ещё нужен? — Если вам нужно отдохнуть, то мы не будем задерживать. Он фыркает, но ничего больше не говорит и покидает кабинет, положив ключи на стол. Коннор вынимает папку и оставляет её там же для Хэнка, который уже сидит на привычном для гостей шерифа месте. Кресло Кристофера остаётся холодным: ни Хэнк, ни уж тем более Николас за всё это время так и не решились сесть туда. — Это моя вина, — тихо говорит Коннор, стоя позади Хэнка и грустно смотря впереди себя. — Нет, Коннор, — Хэнк поворачивается к нему, смотря снизу вверх, — это точно не твоя вина. Немая тишина съедает обоих изнутри. Тут можно обвинить кого угодно, но Хэнк прекрасно понимает, что вёл себя довольно непрофессионально. Он отворачивается к делу, так и не решившись сказать самое важное вслух — вместо этого слышится лишь тяжёлый выдох. Коннор берёт небольшой стул откуда-то из угла кабинета и садится рядом с Хэнком, придвигаясь ближе, чтобы рассмотреть всё-всё: фотографии, отчёты, экспертизы. Реконструкция событий. Одинокая скамейка в тёмной аллее так и горит яркими огненными красками. Цветы. Они повсюду: у ног шерифа, сидящего на скамейке; в его руках, которые с огромным букетом покоятся на коленях; в его залитых кровью ранах, откуда прорезаются бордовые стебли. На лице чётко видны синяки: губа разбита в кровь, щёки опухли, нос слегка перекошен от жёсткого удара по нему. Коннор спускается всё ниже, пытаясь рассмотреть все доступные детали. Он мысленно вынимает оранжевую орхидею из глубокой и рваной раны на шее шерифа. Нанесена она каким-то острым и в то же время широким предметом. Пусть крови было много, а сам удар явно был на поражение, смерть наступила не от этого. Голова неестественно повёрнута вбок, позвонки наверняка сломаны, что и привело к быстрой смерти. Пальто и рубашка пропитаны кровью, но Коннор подмечает какие-то странные синие вкрапления. По обычной фотографии он не может определить состав вещества, но почему-то ему кажется, что это не что иное, как тириум. Убрав оранжевый букет, аккуратно вложенный в левую руку, Коннор замечает сбитые костяшки, на которых тоже виднеется вещество синего цвета. Пальцы и тыльная сторона ладоней испещрены мелкими порезами, что тянутся чуть выше к запястьям. Хэнку неприятно разглядывать эти страшные фотографии с места преступления. Пусть он совсем не знал шерифа, но видел в нём что-то, за что его точно стоило бы уважать. Он нехотя просматривает одну фотографию за другой, пока Коннор занимается своим делом. — Ты тоже заметил нечто странное? — задумчиво спрашивает Хэнк. — Незапланированная жертва, — говорит Коннор, а Хэнк в ответ кивает на это. — Драка, резкий удар в шею, а затем быстрая смерть, чтобы избавить его от мучений. — И этот букет в руках. Его ведь могли легко растаскать по всему телу, как и было с предыдущими. Коннор мысленно хватает пышный огненный букет, пристально рассматривая разнообразные цветы всевозможных форм и размеров. Они аккуратно связаны белой лентой, частично впитавшей в себя кровь шерифа. — Кстати, который час? — вдруг спохватывается Хэнк. — Без двадцати девять. — Предлагаю сегодня заехать в морг, а завтра пересмотреть каждый случай с самого начала. — Согласен. Коннор кивает и закрывает папку. Они могли бы забрать её с собой, но тогда у них не будет повода появиться здесь ещё раз, а кабинет шерифа всё-таки нужно осмотреть. На выходе из участка Хэнк спрашивает у дежурного, можно ли попробовать попасть сегодня в морг, но тот лишь разводит руками и ссылается на их удачу. Так оно и происходит: в дверях больницы они останавливают патологоанатома, который вот-вот собирается завершить свой рабочий день. — Можете задержаться ещё на пару минут? — А вы кто? — удивлённо выгибает бровь мужчина лет тридцати, перебирая в руках увесистую связку ключей. — Лейтенант Хэнк Андерсон и мой напарник — Коннор. Мы занимаемся делом о… — Живописце? — перехватывает врач. — Именно. Нам нужно осмотреть тело шерифа Кристофера, желательно сейчас. — Ладно, только прошу вас, недолго. Патологоанатом ловко выбирает из связки один маленький неброский ключик и открывает им огромную железную дверь. Внутри холодно. Настолько холодно, что Хэнк невольно ёжится, проходя мимо столов с прикрытыми телами. Ему редко приходилось бывать в такого рода местах: раньше он занимался наркотиками, потом перешёл к делам по андроидам — ни там ни там не было особых проблем с трупами людей. — Время смерти приблизительно восемь часов вечера 7 августа, — ровным голосом говорит мужчина, подходя к одному из столов и приоткрывая бледное тело шерифа. Коннор вновь цепляется взглядом за зияющую дыру в шее: рваная, но в то же время плавно сужающаяся по мере углубления. — Были найдены частички стекла, — патологоанатом натягивает перчатки и маску, а затем аккуратно дотрагивается до шеи в месте разрыва тканей. Коннор кивает, соглашаясь с ним, и спускается дальше. А затем застывает на месте, когда видит оголённый торс Кристофера. Хэнк не понимает, что же не так, но всё равно молчит и отстранённо стоит в стороне, ожидая скорейшего конца осмотра. — Всё хорошо? — спрашивает доктор, видя ступор Коннора. — Да, конечно, я просто… Он внимательно всматривается в бледную кожу, не веря своим глазам. Его искусственное сердце пропускает удар, когда он читает на груди шерифа таинственные строчки. «Ты любишь закат так же, как и я, Коннор? Давай посмотрим на него вместе с Флорентийского водопада?» Послание, которое видит только он, выведено тириумом. Приглашение лично для него, написанное механически ровным, идеальным шрифтом. От неожиданности Коннор действительно не может сдержать эмоции и потому еле-еле придумывает хрупкие отговорки, лишь бы не проговориться Хэнку об этой странной находке. Колющая тревога сменяется размеренной настороженностью, когда тело вновь укрывают тканью. — Есть ещё что-нибудь, Коннор? — Хэнк наклоняется к нему, видя всё же некоторое замешательство в его глазах. В этот момент он вдруг жалеет, что снял Коннору диод, ведь это помогало уличить его в неискренности. — Нет, — отрицательно мотает головой он и тут же собирается на выход. Здесь пока всё. В отель они возвращаются, когда город начинает потихоньку засыпать, хотя на часах всего лишь около десяти вечера. Проходя через тёмную аллею, Хэнк всё не может успокоиться и часто косится на Коннора, который как ни в чём не бывало уверенно идёт вперёд. Хэнк так и не решается сказать ему о своих переживаниях, поэтому весь их короткий путь к отелю проходит в полнейшем молчании. Каждый думает о чём-то своём, а, если быть точным, составляет собственную цепочку событий. Вскоре они обязательно поделятся своими догадками и предположениями, но точно не сегодня. Только тяжёлая свинцовая голова Хэнка ударяется о мягкую подушку, как он тут же проваливается в недолгий, мучительный сон. В последнее время Коннору частенько приходится имитировать спящий режим, чтобы лишний раз не смущать Хэнка, когда тот мирно спит. Однако если раньше он коротал время в своём виртуальном японском саду вместе с Амандой, то после отказа исполнить её последний приказ внутри системы будто что-то сломалось. Кажется, теперь он сам может создавать эти самые виртуальные миры, словно воображая каждый раз новый, неповторимый сон. А порой даже давать возможность своей сломанной системе генерировать их совершенно непредсказуемым образом, позволяя ему наблюдать что-то, что отражает его яркие дни в полицейском участке или мирные тёплые выходные в доме Хэнка. Однако в последние две недели Коннор уже и позабыл о спокойных «снах». Всё чаще он видит один и тот же кошмар: его человек, погрязший в цветастом букете, смотрит на него безжизненными глазами, отчего застывает кровь в тириумном насосе. И пусть Коннор прекрасно понимает, что ни за что не позволит Хэнку умереть от рук Живописца, эти странные сгенерированные сны не дают ему покоя. Так бы он и мог с ужасом наблюдать бледное тело с цветастыми пятнами в одинокой лодке, если бы не услышал посторонние звуки на фоне. Он резко распахивает глаза в тот момент, когда закрывается входная дверь. Поняв, что Хэнк куда-то ушёл этой тёмной ночью, Коннор, не много думая, следует за ним. Но долго идти не приходится. Хэнк спускается вниз и садится на скамейке рядом с отелем, при этом откуда-то захватив с собой бутылку алкоголя. — Всё хорошо, Хэнк? — спрашивает Коннор, тихо подходя сзади. В такие моменты он предпочитает обращаться к нему по имени. Делает он это, конечно, очень редко, но метко. Хэнк оборачивается на его голос: он не удивлён, но и не рад почему-то тоже. — Прости, я не хотел тебя разбудить. — Вы же знаете, что андроиды не спят. Коннор обходит скамейку и садится рядом. Вместе они смотрят на сумрачную маленькую аллею, где сейчас нет ни души. Фонари там, на удивление, не горят, поэтому складывается ощущение, что смотришь во всепоглощающую пустоту. — Только вот ты всё ёрзал в этом кресле и никак не мог найти себе места. Неужто ты видел что-то неприятное? Коннор молчит и отводит взгляд. Ему сейчас не дают покоя эти навязчивые мысли, сны, а также угрожающее послание. И ведь его друг прекрасно понимает, что что-то не так, но докопаться до истины не может: лезть в душу, пусть даже и андроидскую, он не собирается — неправильно это. — Признаюсь, находясь в спящем режиме, я могу видеть некоторые неприятные картины, но всё это связано исключительно с расследованием. — Вот как, — Хэнк делает большой глоток из бутылки и вновь устремляет взгляд во всепоглощающую тьму аллеи. — А вы почему не спите? — Да так, — тяжёлая пауза, — мысли мешают. Поэтому снова пришлось взяться за эту дрянь. — Я всё равно горжусь тем, что до этого вы не пили целый месяц, — Коннор старается приободрить Хэнка, хоть совсем не рад тому, что он сейчас сжимает в руках. — Знаешь, у людей есть такая хрень, — Хэнк старается выражаться, как может, — называется предчувствие. Так вот, Коннор, у меня есть плохое предчувствие, и я не знаю, что с ним делать. — И о чём же вы думаете, Хэнк? — Я думаю о… — он не может подобрать нужных слов, — том, что шериф не должен был умереть. Его смерть была случайностью, так ведь? — Судя по всему, убийца и правда не собирался его убивать. Коннор откидывается спиной на скамейку, совсем не чувствуя прожигающего холода. Его внимание вновь затягивает чёрная пустота аллеи, где не проглядываются даже очертания скамеек и потухших фонарей — настолько там темно. — В этом есть свой посыл. Убийца старается украсить людей, а не просто скрыть за цветами их ранения. Почти у всех были порезы на коже, цветы во рту, внутри тела, но Кристофер… Он будто был красив и без этих цветов. Хэнк поначалу совсем не понимает, к чему клонит Коннор. Однако, стоит ему задуматься об этих словах, как он начинает видеть во всём этом какой-то смысл. И всё-таки ему стыдно. — Вы до сих пор вините себя в его смерти? Хэнк без слов прикладывается к бутылке, делая большой глоток. — Не только. У меня есть много поводов винить себя. Он опускает голову, уставившись куда-то в землю и прикрыв глаза. Коннор придвигается к нему чуть ближе и ободрительно, как делает это сам Хэнк, хлопает по плечу. — Вы ни в чём не виноваты, Хэнк: ни в смерти сына, ни в смерти Кристофера. Вы сделали всё, что в ваших силах. Вы были прилежным отцом и до сих пор остаётесь хорошим детективом, — Коннор делает паузу. — А также вы отличный друг. Хэнк не отвечает. Он лишь понуро утыкается взглядом в землю, перед глазами всё плывёт, а руки сводит судорогой. — И я боюсь вас потерять. И он поднимает взгляд на Коннора, глаза которого сейчас блестят ярче любого огня в кромешной тьме. Коннор ещё никогда и ни на кого не смотрел так искренне, полностью раскрывая свою девиантную сторону, как сейчас. А Хэнк и благодарен за это. Они по-дружески тепло обнимаются, обещая друг другу всегда быть рядом. *** 10 августа 2039 года Время: 09:07 Утро детективов начинается совсем не так, как обычно. Проснувшись довольно рано, Хэнк резко встаёт с кровати и замирает на месте. Голова кружится и болит, руки слегка подрагивают, а в глазах двоится, но он быстро приходит в себя и спешит в ванную. Умывшись и приведя себя в какой-никакой порядок, он выходит из уборной и видит до сих пор спящего в кресле Коннора. «Могут ли конечности андроидов затекать?» — невольно задумывается Хэнк и принимает решение в скором времени обустроить для Коннора спальное место у них дома. Смотря на его беспокойное лицо и то, как веки еле заметно подрагивают, а пальцы то и дело сжимают подлокотники кресла, Хэнк спешит его «разбудить». — Эй, — он легонько тормошит его, — харэ спать! Андроиды же не спят? Коннор резко открывает глаза, как будто и не он вовсе сейчас беспокойно метался в своих сгенерированных случайным образом снах. — Лейтенант? — обеспокоенно спрашивает он, часто моргая. — У нас сегодня много дел, так что не будем терять время на приготовление завтрака, и предлагаю посетить уже знакомое нам место. Коннор в принципе не привык видеть Хэнка таким бодрым, но сегодня тот сломал все стереотипы о себе, просто поднявшись раньше Коннора. Это странно, но в то же время в его глазах горит та самая искра решимости, которой ему всегда не хватало. Хэнк буквально пулей вылетает из отеля, а Коннор только и делает, что старается за ним поспевать. «Откуда такая бодрость?» — удивляется он, садясь в уже заведённый автомобиль. Во всяком случае он пока не решает терзать Хэнка расспросами, дабы ненароком не сбить его и без того шаткое настроение. На входе в 7Pine их встречают уже знакомые люди в лице двух официантов — Кейт и Гленна. Девушка слабо улыбается Коннору, а Гленн проходит к нужному столику, протягивая им меню. — Французский омлет с сыром, две порции. — Лейтенант, имитация моей бурной жизнедеятельности может хорошо ударить по вашему кошельку, — замечает Коннор, по-доброму улыбаясь забывчивости Хэнка. — Всё никак не привыкну, — ёрзает на месте Хэнк и вновь обращается к Гленну, — тогда одну. Тот кивает и быстро ретируется, оставляя их одних. — Итак, — Хэнк придвигается ближе, складывая руки на столе и внимательно смотря на Коннора. — Давай начнём сначала. Что общего у всех жертв? — Он озвучивает вопрос, но не даёт на него ответить и тут же продолжает говорить, отвечая самостоятельно: — Почерк убийцы — цветы. Согласен? — А также все они были в собственной цветовой гамме для каждой жертвы, — кивает Коннор, дополняя своими мыслями. — Практически все были убиты ночью, верно? — Да. — Хорошо, а теперь — что отличает их всех? — Места преступлений всегда были разные, — отвечает Коннор. Из кухни снова слышится грохот, а затем приглушённая отборная ругань администратора. Оттуда с подносом выходит немного взволнованная Кейт, которая спешит к их столику. — И жертвы на первый взгляд никак не связаны между собой, — не обращая внимания на шум, дополняет Хэнк. — А ещё все они были убиты в разные дни недели. — Что? — удивлённо изгибает бровь Хэнк. В этот момент к столику подходит Кейт и ставит тарелку с ароматным омлетом, извиняясь за Гленна, который на кухне устроил переполох и потому немного задержался с заказом. — Можно, пожалуйста, ручку? — спрашивает Коннор у Кейт, пока та не ушла. — Конечно, — она вынимает одну из кармана своей униформы и протягивает Коннору. Он благодарит её и, взяв салфетку, начинает на ней что-то писать. Пока Хэнк пытается остудить завтрак, гоняя ветер под носом, Коннор своим идеальным почерком расписывает каждую жертву. 19 июля — Гарван Блант — четверг 23 июля — Адам Гриди — понедельник 27 июля — Эмили Прайд — пятница 1 августа — Гордон Биффи — среда 7 августа — Кристофер Сент-Джонс — вторник Он разворачивает салфетку к Хэнку, пока тот только начинает есть завтрак. — Стоп, — вилка в его руке застывает в сантиметре от рта, — я был уверен, что Гарвана нашли 20 июля? — Именно, но этот труп отличается от остальных. Гарван был спонтанной жертвой, и с момента его смерти прошло более суток. Иными словами — найти его должны были в четверг, но по какой-то причине оставили на том месте позже положенного срока. — Положенного срока? — Хэнк наконец отправляет кусочек омлета в рот. Коннор разворачивает салфетку к себе и дополняет записи, давая Хэнку немного времени поесть в спокойствии. Закончив, он вновь даёт ему взглянуть на новые зацепки. 19 июля — Гарван Блант — четверг — зелёный 23 июля — Адам Гриди — понедельник — красный 27 июля — Эмили Прайд — пятница — голубой 1 августа — Гордон Биффи — среда — жёлтый 7 августа — Кристофер Сент-Джонс — вторник — оранжевый Глаза Хэнка округляются, когда он видит странную закономерность. Понедельник — красный Вторник — оранжевый Среда — жёлтый Четверг — зелёный Пятница — голубой Он отставляет омлет в сторону и берёт салфетку в руки, внимательно рассматривая написанное на ней. — То есть ты хочешь сказать, что следующая жертва… — Скорее всего будет на этих выходных. У нас есть день, чтобы предотвратить следующее преступление. Предлагаю разделиться, чтобы успеть проработать все преступления заново. — Значит так, — Хэнк вынимает деньги, готовясь расплатиться, — я займусь делом Кристофера, заодно просмотрю всё то, что он успел нарыть, а ты… — А я начну с самого начала. — Отлично. Вечером буду ждать тебя в офисе. Договорившись, Коннор покидает ресторан, а Хэнк идёт расплачиваться за завтрак. Аппетит быстро стихает, и в нём вновь зажигается эта искра: он должен раскрыть дело. К тому времени, как Хэнк выбегает из ресторана, Коннора уже и след простыл, так что он садится в машину и направляется прямиком в офис. И там его вновь встречают не так радостно. В кабинете уже сидит Николас, понуро смотря на материалы дела и шурша бумагами. Как и всегда, он работает напротив кресла бывшего шерифа, не решаясь занять его место. Когда Хэнк заходит, тот даже не поворачивается, а лишь громко и глубоко выдыхает, показывая своё недовольство. — Здравствуй, — Хэнк немного задерживается у двери и, не дождавшись ответа, окликает его, — шериф? — Пожалуйста, не называйте меня так, — сухо отвечает Николас, до сих пор не поворачиваясь. Бумага в его руках начинает заметно дрожать, но он сдерживает порыв злости и потом просто спешит на выход, отодвинув Хэнка от двери. Последний не злится: он может понять, каково это — потерять уважаемого человека, на которого можно было равняться. Сейчас же замученный парень боится не только смерти начальника, но и свалившейся на его голову ответственности. Заняв место, где ещё минуту назад сидел Николас, он принимается самостоятельно листать дело, проходясь взглядом по каждому случаю, цепляя основные факты. По первой жертве — Гарвану Бланту — всё скудно. Отчёт судмедэкспертизы, слабенький допрос до смерти перепуганного работника парка, краткая информация о его жизни: окончил колледж, устроился на работу в парк, быстро поднялся до статуса главного садовника. Родственников или семьи у него нет, и практически всю свою жизнь он был одинок. Со второй жертвой дела обстоят чуть сложнее. Адам прилежно окончил университет на довольно серьёзную специальность и сразу же после защиты диплома устроился стажёром в местную больницу. Отсюда и начался его путь от обычного интерна к главному хирургу, которого частенько приглашали на разные конференции или просто операции в другие города Америки и страны Европы. Однако ходили слухи и об иной его стороне. Хэнк внимательно вчитывается в записи допроса того самого Гленна, с которым ему довелось увидеться чуть раньше полиции. Официант раскололся, рассказав о некоторых проблемах, что возникали с их «любимым» и частым посетителем, однако никаких заявлений в полицию на знаменитого хирурга они не подавали. Сразу за ним идёт и допрос таксиста, что подвозил его в ту роковую ночь, но у него железное алиби: он получил следующий звонок и поспешил к другому клиенту. Что же касается самого места преступления, то тут есть только одна существенная зацепка: Адама привезли на его же машине — он сидел на пассажирском сидении. Иных отпечатков пальцев нигде обнаружено не было, как и любых других следов ДНК преступника. Дома из наводящих улик было лишь отсутствие скальпеля, а также странный пустой конверт, который они нашли. Третий случай проясняет гораздо больше вещей. Странный звонок посреди рабочего дня якобы от полицейских заставил Эмили сорваться с работы и поехать разбираться. Именно тут хорошо видно, что убийц двое и один из них предположительно андроид, о чём говорит факт взлома ноутбука с целью отправить статью. Зачем это было сделано? Чтобы, как и предположил Коннор, жертву нашли ровно в «срок» своего цвета, хотя убийцы не могли точно знать, когда именно Эмили начнут разыскивать. Тут же стоит отметить и схожесть порезов на Адаме и Эмили: они наверняка нанесены одним и тем же инструментом — скальпелем, взятым из дома хирурга. Но связывает их не только это: конверт, найденный у Эмили на работе, здесь есть тоже и фигурирует как одна из самых важных улик. В деле можно найти распечатку той самой статьи, а также допросы её коллег. Прочитав каждый из них, Хэнк с сожалением не замечает ничего подозрительного, но зато вспоминает о существовании особого блокнота девушки, который непременно стоит прочесть. В деле о преподавателе (который, к слову, работал на медицинском факультете) тоже есть довольно существенные зацепки. Одна из них — запись с камер наблюдения, подтвердившая, что убийц двое. Мужчину застали врасплох вечером у его автомобиля на стоянке университета, где его оглушили и затащили в машину без номеров. Судя по экспертизе, авто примерно 2009 года выпуска и ни у кого не числится по документам: большинство жителей Лон Пайна либо ездят на машинах новее (но не на таких новых, как в Детройте), либо предпочитают велосипеды или ходьбу. Разговор с женой в участке прошёл безуспешно: судя по протоколу, женщина отказывалась говорить и постоянно плакала. Шериф отпустил её, но Хэнк предположил, что через какое-то время он вполне мог приехать к ней домой и в спокойной обстановке задать пару вопросов. А вот при допросе педагогического коллектива и студентов вскрылись интересные факты о жизни Гордона: несколько студенток признались, что он мог вести себя некультурно, пугая этим первогодок. К счастью, дальше заигрываний никогда не доходило, а девушки не решались пожаловаться на многоуважаемого преподавателя. Коллеги мистера Биффи в упор игнорировали любые негативные заявления в его адрес, тем самым лишь осложняя следствие. При повторном визите полиции в университет некоторые студенты начали отрицать слова, сказанные ранее, — было понятно, что эта ситуация могла подпортить не только авторитет факультета, но и всего вуза. Однако, как ни странно, Кристофер не стал уделять слишком много времени обыску и подозрениям в сторону учеников. Что кажется самым интересным — к одному из последних листов по делу Гордона скрепкой присоединён билет. Он никак не фигурирует в материалах, хотя это и неудивительно: датирован он двумя неделями ранее, задолго до смерти Гордона, но… — Музей? — Хэнк открепляет маленькую улику от основной стопки листов и внимательно всматривается в него. — VIP-встреча? «Я придерживаюсь мнения, что там были какие-то приглашения». Хэнк возвращается и достаёт конверты, что были найдены у Эмили и Адама. Как и предполагал Коннор, они выглядят довольно дорого, и потому здесь могут быть именно билеты. Хэнк засовывает его в один из конвертов, отмечая то, как идеально он подходит по размерам. «Гарван всё равно был убит просто так». — Что же, чёрт возьми, могло произойти? — тихо спрашивает сам у себя Хэнк, оставляя единственный билет в конверте и возвращая их обратно в папку. Он так увлечён делом, что не сразу слышит какие-то копошения позади себя. Обернувшись, он видит в метре от себя Николаса, который тут же отводит взгляд. В его руках что-то тёмное, но Хэнк пока не может разглядеть что именно. — Может быть, это поможет вам, — держась на расстоянии, он протягивает Хэнку ту самую вещь, что была у него в руках. Это что-то наподобие маленького блокнота, который немного топорщится за счёт большого количества вкладок и стикеров в нём. Как только Хэнк берёт его в руки, Николас собирается на выход, но хриплый голос останавливает его на полпути: — Снова сбежишь? Он замирает на месте, а из-под длинных рукавов плаща видно, как сжимаются его кулаки. — Я веду собственное расследование, — он поворачивает голову, — но я не буду ограничивать и ваше. Блокнот Кристофера я уже изучил, поэтому и принёс его вам. — Я признаю, что мы были несерьёзны к этому делу, — Хэнк поднимается и медленно шагает к Николасу, — и теперь я хочу исправить это. Новое преступление может произойти уже на этих выходных, и у нас нет времени на злость и обиду. — И что вы хотите от меня? — резко разворачивается он к Хэнку и говорит, чуть повышая голос. — Если бы не ваше холодное отношение ко всему происходящему, он бы мог быть жив! — Я понимаю, — Хэнк останавливается на расстоянии вытянутой руки, выпрямляясь и смотря сверху вниз на Николаса, который может вот-вот взорваться, — но мы должны работать вместе, шериф. Только так ты сможешь оправдать свою новую должность и отомстить за смерть Кристофера и четырёх других ни в чём не повинных жертв. Короткие ногти больно впиваются в ладони, костяшки белеют, а руки трясутся. Николас дрожит и стискивает зубы, но ничего ответить не решается. Через какое-то время он прикрывает глаза и тяжело выдыхает: руки расслабляются, а дрожь утихает. Теперь он смотрит на Хэнка по-другому. — Почему вы думаете, что новая жертва должна быть на этих выходных? Хэнк как-то по-доброму усмехается, и они оба занимают места на стульях напротив неизменно пустого кресла шерифа. Хэнк старается рассказать всё в подробностях: и про дорогие конверты, куда идеально подходит билет, и про догадки об андроиде, и про странные закономерности между цветом и днём недели. Николас слушает максимально внимательно, задавая наводящие вопросы и высказывая туманные предположения, которые пока тяжело вяжутся с реальностью. — Так вы думаете, что шерифа не хотели убивать? — Это были предположения Коннора, но я склонен доверять ему. Его догадки про двух человек, да и по поводу билета вполне оправдались. — Кстати, о билете, — спохватывается Николас, — вам стоит взглянуть на блокнот Криса. — Точно. Хэнк пролистывает увесистую книжку, богатую разного рода записями. Чтобы тот долго не плутал, Николас указывает на редкие и короткие заметки, которые могут относиться к делу. «Конверт», «пропажа скальпеля», «вредные привычки» — размашистый почерк занимает почти всю маленькую страничку. — Тут вроде вопросов нет. Это по делу Адама, — поясняет Николас, листая дальше блокнот в руках Хэнка. «Странная статья», «незаконченная статья», «конверт», «картины», «? + андроид». — Незаконченная статья? — спрашивает Хэнк. — Могу предположить, что эта та самая статья, которая должна была якобы разоблачить шерифа. Она собирала разного рода сведения о нём, и некоторые из них даже не всегда можно было назвать правдивыми. — И картины… Получается, он знал о них заранее, — задумчиво протягивает Хэнк. «Х + К?», «билет/конверт», «конфликт». «Вторник» — гласит последняя исписанная страница, далее которой идут чистые листы. Хэнк прекрасно понимает, что Кристоферу удалось найти убийцу, раз он мог предугадать день следующей жертвы, но этого недостаточно. Он оставил слишком мало подсказок, не подозревая, что этот день станет для него роковым. — Ладно, — Хэнк немного морщится при виде «Х + К», но молчит об этом, — с билетом понятно, а вот что за конфликт? Николас лишь разводит руками. — Никакого уточнения я не нашёл. Если раньше он писал более подробно, то сейчас он ограничивался парой слов. Закончив осмотр, некоторое время они просто сидят в тишине, лишний раз проходясь глазами по материалам дела. В конце концов, Хэнк открывает дневник Эмили и они вместе принимаются выискивать хоть какие-либо интересные записи. И находят. »…банально…», «…не ново и довольно посредственно…», «…спасибо за высокий прирост туристов…», «…истории картин высосаны из пальца…». — Кажется, здесь есть интересные зарисовки одной из её статей, касающейся музея. — Что ж, — Хэнк смотрит на часы, а затем в окно, откуда пробиваются оранжевые лучи заходящего солнца, — время посетить музей.

***

Шум водопада перебивает все прочие звуки вокруг. Быстрый поток летит вниз и рокочуще бьётся о гладь воды, из-за заката сейчас кажущейся оранжевой. Здесь, на краю пропасти, смотря на пламенное небо и алое солнце, можно было бы почувствовать умиротворение. Но для Коннора эта обстановка создаёт лишь тревогу. В руке он судорожно сжимает пистолет, ожидая появления пригласившего его андроида. Он не знает, чем может закончиться эта встреча. Стрелять сразу? Попытаться поговорить? Дать надежду и тут же её отнять? Обычно Коннор мог предугадать ход врага, анализируя различные варианты развития событий, но сейчас он — бессилен. Единственное, в чём он уверен, так это то, что бой будет на равных. Солнце почти наполовину зашло за горы, и небо начинает потихоньку «остывать», а вода постепенно возвращает свой изумрудно-голубой оттенок. Коннор постоянно оглядывается на узкие тропинки, которые ведут к этой самой высокой точке водопада. Через несколько минут на горизонте появляется силуэт.