Месть Грин-де-Вальда

      Дом выглядел небольшим, но добротным. Одноэтажный, деревянный, он производил впечатление маленького и уютного убежища. К дому прилегал малюсенький участок. То, что надо для тихой жизни до поры до времени. Интересно, жилище обитаемо, есть там кто-нибудь? День заканчивался, солнце начало садиться. Некая сила, перенёсшая меня сюда, чудесным образом восстановила меня, так что я чувствовал себя хорошо. Подойдя к входной двери, я потянул за ручку. Заперто. Применив открывающее заклинание, я вошёл внутрь. Интересно, кто его жильцы? Внутри дом выглядел не менее аккуратно, чем снаружи. Деревянный паркет, белые обои, даже плинтус имелся. Света не было, поводя рукой по стене, я нащупал выключатель и нажал на него. Зажмурившись от яркой вспышки, я разлепил глаза. Передо мной предстало зрелище добросовестно обставленной прихожей: напольная вешалка, дубовое трюмо, коврик для ног и большое настенное зеркало. Свет исходил от настенной лампы над входной дверью. Следующим помещением оказалась гостиная, совмещённая с кухней. Овальный обеденный стол из пихты стоял в самой середине, его окружали четыре стула. Покосившись на плиту, судя по виду конфорок, электрическую, я уставился на металлический ящик со стеклянной дверцей, рычажками и кнопками. На верхушке ящика лежал какой-то лист бумаги, взяв его в руки, я понял, что это инструкция по применению прибора. Из неё я понял, что ящик является микроволновой печью, предназначенной для разогрева готовых блюд. Есть мне пока не хотелось, и я продолжил обследовать дом. Рядом с плитой и микроволновой печью стоял большой металлический шкаф с изображением снежинки на дверце. Открыв его, я увидел, что это обыкновенный холодильник, пусть и устроенный намного более совершенно, чем в моё время: полки были расположены более компактно, а с обратной стороны дверцы тоже были дополнительные ниши для продуктов. Продукты тоже были: молоко в стеклянных бутылях, мясо, сыр, огурцы, кастрюля с овсяной кашей и многое другое. Закрыв холодильник, я стал осматриваться дальше. Ещё один большой ящик обнаружился в углу комнаты, он представлял из себя коробку из неизвестного мне жёсткого материала с экраном, рядом кнопок и антеннами. Скорее всего, это телевизор, только, опять же, более современный. Я сам не любил телевидение, считая его лишь инструментом для промывки мозгов простецам, поэтому сразу же потерял интерес к этому экземпляру техники будущего и отправился смотреть другие комнаты. В ванной я оценил по достоинству душевую лейку с регулятором напора воды и раздельные краны над раковиной. Единственная спальня, где были только двуспальная кровать, шкаф с мужской одеждой, тумбочка и окно с видом на автодорогу и дома напротив, не представляла из себя ничего выдающегося и не отличалась от тех, что были в Германии. В тумбочке я обнаружил волшебную палочку из орехового дерева и стопку волшебных газет. Очевидно, неведомый жилец был волшебником, маскирующимся под простеца. Я сел на кровать и принялся за чтение. Заголовки передовиц гласили: «Дамблдора прочат на пост министра магии» «Хогвартс признан самой успешной волшебной школой за последние тридцать лет» «Пожиратели Смерти и их жуткий предводитель Тот-Кого-Нельзя-Называть устроили погром в Лидсе» «Зима 1980 года: чем она запомнилась волшебному сообществу» «Миллисента Багнолд: храбрая, но бессильная» «Альбус Дамблдор одержал убедительную победу в состязаниях по высшим заклинаниям, выиграв всухую у Герберта Тэчера»       Прочтя все газеты, я уяснил следующее. Я оказался в Англии, в 1980 году. Мой враг Дамблдор теперь является директором школы, где раньше преподавал, председателем местного верховного суда, который здесь называется Визенгамотом, и президентом Международной Конфедерации магов, то есть он теперь самый влиятельный колдун во всей стране, а может быть, и в мире. Также здесь орудовали некие Пожиратели Смерти, судя по всему, организованная преступная группировка, а имя их главаря даже писать боялись, а произносить, наверное, и подавно. В местном магическом правительстве из-за этой группировки политический кризис, а его глава подвергается опасности импичмента. На посту главы правительства, как я понял, общество хочет видеть всё того же Дамблдора. Вздохнув, я отложил газеты в сторону и принялся обследовать шкаф. Там, как я и ожидал, оказалась одежда: пижама, носки, трусы, майки, выходной костюм, пара свитеров, летняя рубашка. Но помимо этого моё внимание привлекла монашеская роба и серые панталоны. Несомненно, незнакомый пока обитатель дома жил один, и он оказался религиозным человеком, что было необычно для мага. Было бы интересно с ним познакомиться. Я почувствовал усталость после всего пережитого и лёг на кровать. Закрыв глаза, я задремал и снова почувствовал себя где-то в неизвестности. «Ты видишь, в каких затруднительных условиях оказался?» — зашелестел неведомый голос, судя по ощущениям, тот же, что и недавно. «Да, — мысленно ответил я, — Дамблдор взял власть над умами юных волшебников и членов правительства. Идеальное положение для того, чтобы прятаться за чужими спинами, скрытно править этой страной и воплощать в жизнь коварные планы». «И некоторые уже воплощены, — в тоне незнакомого собеседника почувствовалась грусть. — Одно из самых ценных магических исскуств — изготовление волшебных предметов — практически забыто. Даже создание палочек под силу немногим. А изучение остальных сторон магии упрощено в угоду ленивым и слабоумным. Как ты сам понимаешь, это приведёт к вырождению древних фамилий, утере всех секретов волшебства и постепенному слиянию магов с простецами». «Разве сам Дамблдор этого не понимает? — удивился я. — Он подлый и себялюбивый, но умный, для него должна быть очевидна опасность этой перспективы». «Он не то, что понимает — хочет этого, — тут мне показалось, что я слышу протяжный вздох, будто сквозь боль, — желает всем сердцем, чтобы волшебники уподобились простецам. И всё ради «общего блага», как он любит говорить». «Общее благо — моя идея! — запротестовал я. — И я вкладывал в неё совершенно другой смысл! Я хотел, чтобы маги познали свою истинную силу и построили свой мир, а не стали стадом тупых баранов с палочками!» «Я знаю, — прошептал голос, — но, как видишь, её украли и извратили. Поэтому ты и должен победить Дамблдора. Если его не остановить, то магия исчезнет, само позднее, лет через сорок-пятьдесят. Если ты заведёшь семью и продолжишь свой род, то твои дети и внуки уже не смогут колдовать». «Я готов! — закричал я, захлёбываясь яростью, — покажи мне, где он, и я оторву ему бороду и всё, что под руку попадётся!» «Нет, — внезапно остановил меня голос. — Ты на самом деле пока не готов. Твоя идея была хороша, но ты шёл совершенно неправильным путём. Нельзя воплощать что бы то ни было в жизнь с помощью насилия. Нужен другой способ». «Хорошо, я не буду махать кулаками, — пообещал я. — Я придумаю что-нибудь ещё». «Есть и другая проблема, — предупредил голос, — у него власть, влияние, сила, а у тебя ничего нет, кроме опыта войны». «Я могущественный маг!» — рассердился я. «Я совершенно не спорю с этим, — тон голоса стал умиротворяющим, — но Дамблдор сейчас сильнее. Вспомни, он отнял у тебя Бузинную палочку. Предупреждаю, что если ты пойдёшь против него сейчас, то шанс победить составляет около двух к пяти. Как ты считаешь, этого достаточно?» — в вопросе явно прозвучал сарказм. «Нет», — признал я. «О чём и речь, — подтвердил голос. — Это оттого, что у тебя не было подготовки. Ты умный человек, Грин-де-Вальд, и прекрасно знаешь, что к любому серьёзному делу нужно тщательно готовиться. Согласен?» «Да», — ответил я. «Своими силами ты Дамблдора не сломишь, — продолжил голос. — Нужно что-то большее. Я предлагаю хорошее средство. Ты можешь отправиться в далёкое прошлое, чтобы научиться тому, чем пользовались волшебники раньше. Дамблдор, несмотря на свои напыщенность и эрудицию, совершенно не знаком с древними практиками волшебства, это его слабое место». «А как же наша договорённость?! — возмутился я. — Мне была обещана жизнь здесь, в будущем!» «Выслушай меня до конца, — голос настоял на своём, — ты отправишься туда таким, каков ты ныне, узнаешь, как нужно правильно бороться за власть и влияние, обретёшь желаемую тобой силу и вернёшься сюда в том же виде, что и сейчас. Это будет твоей подготовкой к миссии, и чем тщательнее ты её проведёшь, тем больше у тебя будет шансов на успех. Также ты узнаешь, как воплотить в жизнь свою мечту. Разве это не прекрасно?» «Я согласен, — ответил я, подумав. — Я признаю твою правоту». «Тогда сними всю свою одежду, надень вместо неё подштанники и робу, возьми в руки палочку», — велел голос. «А что будет с этим домом? Мне будет куда возвращаться?» — забеспокоился я. «Здесь жил одинокий эксцентричный антиквар-мизантроп, — ответил голос. — Он месяц назад уехал в Канаду, а об этом доме совершенно забыл, так что он твой вместе со всем, что здесь есть. Но волшебником он был довольно заурядным, так что чего-то интересного для тебя тут нет. Обстановка тут выглядит хорошо благодаря сохраняющим чарам, но всё остальное ты устроишь по своему разумению, когда вернёшься». «А где я окажусь? — полюбопытствовал я. — Надеюсь, не в пещере с динозаврами?» «Я ценю хорошее чувство юмора, — голос рассмеялся, — но всё будет легче. Ты окажешься в Германии десятого века, тогда там правил Оттон I».       Это меня устраивало. Король Оттон I усмирил бунты против себя, расширил пределы страны и основал Священную Римскую Империю, просуществовавшую до наполеоноских войн. Определённо, мне было чем там заняться. К тому же взглянуть своими глазами на то, как было основано государство, просуществовавшее восемьсот с лишним лет, было бы очень интересно и познавательно. «Хорошо, я согласен», — отозвался я. «Тогда переодевайся, у тебя десять минут», — сообщил голос.       Проснувшись, я бросил короткий взгляд в окно — стемнело — и расстался с униформой и всем, что было под ней. Надев подштанники и робу, я взял из тумбочки палочку, снова лёг в кровать. Меня снова стало клонить в сон. Смежив веки, я почувствовал, что уношусь куда-то. Но спал я по-настоящему, пусть и без сновидений.

***

      Очнулся я в брёвенчатом срубе с земляным полом, очагом, двумя окнами и колченогим столом с табуретом, обнаружил, что лежу на подстилке из травы и сена. Света не было — уже стемнело, а до электрического освещения меня отделяло нешуточное расстояние в девятьсот лет. Дом я осмотрел с помощью освещающих чар и пришёл к выводу, что он весьма неплох для проживания в средневековье. Подойдя к дверному проёму, я открыл дверь и вдохнул свежего воздуха. Смотреть ночью было больше не на что, и я лёг спать, наложив на новое жилище защитные заклинания.       Проснувшись с рассветом, я почувствовал, что хочу есть. А как в Средние века люди добывали себе пропитание? Охотой, земледелием, рыболовством, работой на других людей. Три первых способа мне не подходили, так как я не умел разделывать дичь и рыбу, обращаться с сохой и плугом. Хоть я и волшебник, но сотворить себе пищу не мог. Оставалось одно — работать на местное население. А что может волшебник? Очень многое — лечить раны, усыплять диких зверей во время охоты, предсказывать погоду, заколдовывать бытовые предметы, чтобы они помогали простецам. Статута о Секретности, против которого я в своё время отчаянно протестовал, ещё не было, и можно было действовать совершенно открыто. Интересно, где находится дом, надеюсь не в какой-нибудь глуши, куда тяжело добраться без проводника? В сказках, которые я слушал в детстве, волшебники прятались в самых отдалённых от прочих людей местах, и я до сих пор не понимал, почему. Выйдя наружу, я стал осматривать местность. Домик оказался стоящим на вершине холма, а у его подножия расположилась деревушка. Вокруг холма и деревни лежал сосновый лес, а вдалеке виднелось озеро, отделённое от деревни и моего холма небольшой равниной. Селяне тоже проснулись и принимались за работу. Кто пошёл рыбачить, кто рубить лес, кто сажать и сеять семена. Почти у каждого дома стоял огород, где жители уже начали копаться, едва проснувшись. Ели и пили они, судя по всему, прямо во время работы. Один крестьянин, едва дойдя до своего огорода, принялся что-то жевать, видимо, захотел набраться сил перед трудовым днём. Через деревню проходила дорога, которая шла от озера и уводила в лес. Спустившись к деревне, я подошёл к одному из домов. Разумеется, крестьяне меня тут же увидели и стали переговариваться, показывая на меня пальцами. Все они были одеты в простые домотканые рубахи и штаны, на женщинах были платья и юбки до пят. Ко мне подошёл рослый бородатый черноволосый крестьянин с толстым носом и серыми глазами, на его голове красовалась шляпа с пером, а на ногах были чёрные сапоги. Скорее всего, это деревенский староста. Недоверчиво оглядев меня с ног до головы, он спросил: — Кто ты такой и откуда пришёл?       Я задумался, что ответить. Род занятий скрывать было ни к чему, а называть настоящее имя мне показалось неуместным, оно могло не понравиться селянам, так как не являлось исконно немецким, поэтому я назвался другим, близким по звучанию: — Меня зовут Генрих, я волшебник. — Прямо так и волшебник! — староста покачал головой. — Много вас тут ходит всяких. Давеча тут один человечишко был, так он уверял всех, будто в предках у него сам сказочный Зигфрид. Но не тут-то было. Он не то что с мечом, с топором обращаться не умел. Едва руку себе не отрубил, хорошо, наш лесоруб Альберт рядом оказался и отнял топор. Ну мы и выгнали его, он пошёл в ближайший город. А ну наколдуй что-нибудь, да чтобы оно непременно полезным в хозяйстве было! — приказал он.       Приблизительно такого приёма я и ожидал, поэтому не удивился. Недоверчивость сельского старосты меня не огорчила, тем более что он раньше встретился с обманщиком. Оглядевшись по сторонам, я увидел крестьянина, вскапывавшего грядки. Велев ему отойти в сторону, я заколдовал лопату, и она принялась сама копать землю и укладывать её в ровные ряды. Крестьянин упал передо мной на колени, рассыпавшись в благодарностях, и спросил: — А как сделать, чтобы она перестала копать? — Возьми её за древко и положи на землю, а чтобы она вновь заработала, воткни в почву, — объяснил я.       Крестьянин сделал, как сказано, и ещё раз отблагодарил меня. Староста заулыбался и протянул руку: — Ну, будем знакомы, чародей Генрих. Я Эйрик, староста этого села. Будешь помогать нам в работе и защищать нас от разбойников и воров? — спросил он. Безусловно, стоило согласиться. Неизвестно, на сколь долгий срок я сюда попал, и надо было освоиться в этом времени и наладить отношения с окружающими меня людьми. Я сказал: — Да. Взамен я прошу обеспечить меня пищей и питьём на каждый день, это всё, что мне нужно.       Удовлетворённо кивнув, староста полюбопытствовал: — А где ты живёшь? Или свой дом тебе тоже нужен? — Вон там, наверху, — ответил я, показав рукой на холм. — У меня в той стороне есть свой дом. — Там же, как бабка говаривала, злые духи водятся! — вскричал один крестьянин, перекрестившись. — Зачем ты стал там жить? — Да нету там никаких духов, — возразил я, — я там спокойно провёл ночь.       Селяне стали смотреть на меня со страхом и уважением, решив, что я изгнал этих духов. Староста сказал: — Откуда ты? Наверное, ты очень силён. — Я пришёл из пограничных областей между землями Франкского королевства и нашей страной, — соврал я. — Меня оттуда выгнала война между сеньорами, которые поссорились из-за лежащего между их владениями участка земли. С тех пор я странствую по землям германцев, ища кров. — Ясно, — староста вздохнул, явно поверив мне. — Если хочешь, живи с нами. Раз ты изгнал духов из дома на холме, тогда пусть он будет твоим. — Благодарю, — отозвался я. — Генрих, нам нужна твоя помощь, — сказал староста, погрустнев. — У нас есть человек по имени Освальд, он лесоруб и пьяница. Через каждые пятнадцать дней через деревню проезжает торговый обоз, и Освальд продаёт купцам древесину, а на вырученные деньги покупает пиво, напивается до беспамятства и буянит. Уж мы по-всякому его отучали — секли, задавали работу, водили к священнику — всё без толку. Вчера Освальд опять напился. Может быть, придумаешь что-нибудь? — в голосе Эйрика послышалась мольба.       Хорош первый день в новом времени! Не успел познакомиться с местными жителями, а меня уже просят справиться с алкоголиком! Я согласился и на это — за репутацию надо бороться, и лучше начать это дело сразу. Обрадованный Эйрик схватил меня за руку и потащил в сторону одного из домов, покосившегося и обветшавшего. Освальд сидел на траве, прислонившись к стене. Он выглядел плохо: рыжие волосы спутались, глаза уставились в одну точку, одежда была изорвана, сквозь дыры проглядывало голое тело. Рядом с Освальдом на коленях стояла пухлая розовощёкая жена и причитала, рыдая и заламывая руки. — Хёльга, гляди, кого я привёл, — обратился староста к женщине. — Этот человек — чародей, и он захотел помочь. — Прошу тебя, помоги! — закричала Хёльга, целуя мне ноги, — сил моих нет!       Я нацелил на лежащего мужчину палочку и скомандовал: — Оживи!       Освальд встряхнул головой, огляделся и вскочил на ноги. Уставившись на Хёльгу, он стиснул её в объятиях, и расхохотался. Хёльга улыбнулась и спросила: — Ну что, руки и ноги держат? Пойдёшь работать? — Пойду! — вскричал Освальд. Не обратив на меня внимания, он побежал в дом и вышел с топором. Поцеловав жену, он отправился в лес, насвистывая какую-то песенку. Эйрик сказал: — Спасибо, Генрих, выручил! Вот только бы он опять не запил.       Я пообещал проследить за этим, староста окончательно успокоился. С тех пор я стал постепенно приобретать авторитет у селян, работая на них, и узнал много интересного. Деревня состояла из пятнадцати домов с огородами и садами, мельницы, лесопилки, плотницкой и столярной мастерской и пекарни. Всё, что добывалось и производилось жителями этого посёлка, называвшегося Вальдбан, то есть древесина, мука и хлеб, овощи и фрукты, рыба и пшеница, выращиваемая на устроенной рядом пашне, отправлялось либо в замок местного феодала, либо в города Кобленц и Андернах, село находилось аккурат между ними. Каждый месяц приезжали сборщики податей и забирали почти все плоды трудов крестьян. Оставалось только то, что нужно было местным для пропитания, да и того мало, селяне нередко голодали. Хорошо хоть, питьевой воды было вдоволь, она набиралась из озера. Крестьянский стол оказался крайне бедным, что выращивали или ловили на охоте и рыбалке, то и ели, предварительно разделав, сварив в печи или пожарив на костре. Ягоды в лесу тоже росли, хозяйки заготавливали впрок варенья. Хлеб на столе был только зимой, и то далеко не каждый день: большую часть урожая забирали те же сборщики податей, и оставшееся количество приходилось рассчитывать на всех. Скота не было, так как Вальдбан был населён в основном лесорубами, поэтому мясо и молоко выменивались у соседних поселений на рыбу и древесину. Староста Эйрик как-то спросил меня: — Ты можешь сделать так, чтобы еды было больше? Из одного куска мяса сделать два? — К сожалению нет, — отказал я, — такого колдовства не существует. Если я превращу что-нибудь в еду, она потом превратится обратно. — Даже если её съесть? — удивился староста. — Да, — подтвердил я. В доказательство своих слов я превратил щепки, оставшиеся после очередной рубки леса, в дождевых червей и отправил Эйрика рыбачить. Вернувшись через два часа, староста сообщил, что черви снова стали щепками, даже те, которых заглотили пойманные рыбины. Больше на тему колдовства с едой никто не говорил, видимо, Эйрик рассказал о случившемся остальным селянам.       Постепенно я стал обустраивать свой дом. С помощью одной доски, размножив её дублирующими чарами, я сделал деревянный пол, залатал обнаружившиеся в крыше дыры. С помощью лесорубов, столяров и плотников я изготовил себе кровать, новые стол и стулья, а старые разобрал и сжёг в печи. Под конец я защитил дом чарами от возгорания и проникновения воров. Ещё я хотел застеклить окна, но мне объяснили, что стекло очень редкое и дорогое, позволить его себе могут только богатые и знатные люди, так что пришлось ограничиться занавеской на верёвке. Но в целом я был вполне доволен тем, что было.       Ближе к июню произошёл любопытный случай. Ко мне подошёл староста и сообщил, что нашёл в погребе своего дома потайную нишу, а в ней кованый сундук. Открыв его, Эйрик обнаружил там толстую книгу в кожаном переплёте, но не смог разобрать, что там написано. Сперва я решил, что он неграмотный, но сам староста опроверг мои сомнения, зачитав при мне вслух вывески, которые показали проезжие купцы, остановившиеся в тот день в Вальдбане. Стало быть, это была такая книга, которую не всякий может прочесть. Когда Эйрик по моей просьбе вынес книгу из дома, она сама собой прыгнула мне в руки. — Вот это да! — воскликнул староста, — это колдовская книга, Генрих! Стало быть, тебе она и должна принадлежать! Ты-то наверняка сможешь её читать! — Скажи мне, Эйрик, не было ли у тебя в предках волшебников вроде меня? — поинтересовался я. — Моя бабка по отцу была ведьмой, и книга точно её, — сказал Эйрик. — Она снадобья варила и вещи заколдовывала, как ты заколдовал лопату. — А отчего же она спрятала книгу? — мне стала любопытна причина этого поступка прежней владелицы находки. — Понимаешь, Генрих, она была довольно нелюдимой и тщательно берегла свои тайны, — стал объяснять староста, — к тому же церковь не любит чародеев и часто устраивает гонения на них.       Вот оно что. Похоже, староста пролил свет на вопрос о причине будущего принятия Статута о Секретности. Когда я учился в Дурмстранге, эта причина так и не была мне разъяснена, наш преподаватель истории магии ограничился лишь общими словами о необходимости скрывать своё существование от простецов ради их же блага, от других волшебников вразумительного ответа на свой вопрос я тоже не дождался. Простец из дремучего средневековья оказался для меня полезнее, чем все маги, вместе взятые, с которыми я имел дело в своей жизни до сих пор. Поблагодарив Эйрика, я взял книгу и отнёс её домой. Дома я сел за стол перед окном и погрузился в чтение. Вопреки моим опасениям, книга поддалась мне. Язык был вычурным и витиеватым, я с трудом продирался сквозь него, но приблизительно через час привык и стал читать бегло. Книга оказалась пособием по зельеварению и бытовым чарам этого времени, что представляло для меня огромную ценность. Не было никаких сомнений в том, что я во многом сильнее местных волшебников, но современная мне магия могла оказаться для них непривычной, а мне совершенно не хотелось стать белой вороной и выдавать себя. Я просидел с книгой до захода солнца, а потом с улыбкой лёг спать, представляя себе, как развернусь в новом для себя мире, когда освоюсь в нём.