Месть Грин-де-Вальда

      Текли недели. Лето кончалось, а я едва успел сделать первые шаги в новом мире. Жители Вальдбана относились ко мне очень хорошо, но я чувствовал дискомфорт, потому что не мог развернуться в полную силу, проживая в маленькой деревушке. Помощь крестьянам в их быту — дело полезное, но совершенно не соответствующее положению могущественного мага вроде меня. Я стал размышлять, куда переехать, и мой выбор пал на Кобленц. Скрывать от селян свои намерения я не стал и поделился с Эйриком своими планами. Тот расстроился: — Эх, Генрих, в кои-то веки мы с твоей помощью зажили как люди! Как же мы без тебя будем?       Помолчав с минуту, он продолжил: — Я понимаю тебя. Тебе хочется побывать в городе, повидать мир, найти себе достойное дело. Что ж, чародей Генрих, желаю удачи. — Я вас не забуду, — пообещал я, — я буду писать вам письма и навещать, если получится. — Хорошо, коли так, — Эйрик вздохнул. — Дам тебе на прощание дружеский совет. Селись на западной окраине города. — Почему? — спросил я. — На востоке Кобленца аббатство, а церковники колдунов не жалуют, — стал объяснять Эйрик. — На севере военный лагерь, там постоянно неспокойно, ни к чему это тебе. На юге богатые дома, я не знаю, как к тебе отнесутся знатные. А на западе нищие и ремесленники. — Спасибо, — поблагодарил я старосту, — а что в центре? — Торговая площадь и дом бургомистра. Там тебе тоже пока не место, незнакомцев туда и на расстояние выстрела из лука не подпускают, — предупредил Эйрик.       Поблагодарив старосту за рассказ о городе, я отправился туда смотреть западный район. Дома там были деревянные, кирпичные и каменные, но неухоженные и грязные. Окна были закрыты рваными тряпками, двери скрипели и не всегда закрывались. Помои лились прямо по улице. Судя по тому, что вывески были с картинками, но без текста, население нищего района было повально неграмотным. Конечно, куда простым людям до образования — им на него вечно не хватало денег, прокормиться бы, тут уж не до учения. Всюду сидели нищие и клянчили милостыню, уличные собаки и кошки дрались за объедки и места для ночлега. Походив по кварталам, я выбрал себе заброшенный кирпичный дом рядом с лавкой сапожника и кузницей — там оказалось не так грязно, как в других местах. Изнутри он ничем не отличался от моего деревенского, к тому же требовал ремонта: отсутствовали напольное покрытие, дверной косяк и оконные рамы. Но меня как человека неприхотливого всё устраивало. Вещей у меня было мало, поэтому переезд состоялся легко и быстро. Проезжие купцы подвезли меня на своей подводе до торговой площади, а потом я дошёл до нового дома сам и начал обустраиваться. С помощью захваченной с собой доски я настелил пол и поставил себе кровать, воспользовавшись бытовой магией. Далее я обустроил стол и стулья, окна и двери, книжный шкаф и сундук для одежды. Делал я это всё поздним вечером, чтобы не тревожить местных жителей. А следующим утром у моего дома собралась толпа любопытных оборванцев. Их поразило то, что заброшенное строение за одну ночь приняло цивилизованный вид, но заходить внутрь они не решались. Выйдя им навстречу, я сказал: — Доброе утро. Теперь это мой дом, я буду тут жить. — Кто ты такой? — стали спрашивать люди, — откуда ты пришёл и как починил всю эту рухлядь? — Меня зовут Генрих, я пришёл сюда из посёлка Вальдбана. Я чародей, — представился я.       Босяки стали с нескрываемым любопытством меня разглядывать, а один даже тронул меня за руку. Стали подтягиваться и другие люди — ремесленники и мастеровые. Узнав, что я сделал ремонт с помощью колдовства, они стали наперебой просить осуществить то же самое и для них. Я спросил: — А вы будете обеспечивать меня пропитанием на каждый день? — Буду, буду, — отозвался полный рыжеволосый мужчина в фартуке и с руками, испачканными в муке и тесте, — для тех, кто помогает нашему брату простолюдину, моя пекарня всегда открыта.       Поблагодарив пекаря, я стал оглядывать улицу. Многие другие дома также нуждались в ремонте: у одного протекала крыша, у другого не хватало кирпичей в кладке, в третьем всё деревянное давно сгнило от сырости и воняло. Сходив в один из домов, принадлежащий плотнику и его жене, я починил кровлю и подновил мебель. С тех пор меня признали в этом районе за своего человека.       Постепенно, в течение недели, я отремонтировал всё жильё в районе ремесленников. Он чудесно преобразился: не было уже ни лома, ни грязи, ни неухоженности. Городская стража меня не беспокоила: она то ли боялась, то ли по старой памяти брезговала туда заходить. Но слухи обо мне разошлись по городу довольно быстро: уже на пятый день моего пребывания пришёл слуга человека из богатого района и потребовал явиться к его господину. Вызвавший меня богач оказался ювелиром. Он был одет в добротную льняную рубаху и штаны до пят, был черноволос и высок, его лицо украшали чёрные усы. На вид ювелиру было лет сорок, у него были жена и девятилетняя дочь. Дом ювелира имел два этажа, на нижнем была лавка, а на верхнем жилые комнаты. Наш разговор состоялся в лавке. — Я слыхал, что ты колдун и с помощью колдовства чинишь дома бедняков. Так ли это? — в голосе ювелира звучало неподдельное любопытство. — Да, — признался я. — Это правда. — Окажи мне услугу, — попросил ювелир, — у меня в сундуке лежат неогранённые рубины, полученные по торговой сделке от другого колдуна. Помоги мне узнать, настоящие они или нет.       Конечно, я догадывался, что настоящий мастер в состоянии определить, подделка перед ним или нет. Но так как дело касалось волшебства, то было вполне естественно, что ювелир обратился за помощью ко мне. Достав из сундука рубины, ювелир показал их мне. Они выглядели как подлинные — переливались и сохраняли блеск при просмотре на свет. Я нацелил на них палочку и скомандовал: — Фините Инкантатем!       Почти все рубины, кроме одного, превратились в стекляшки. Рассерженный ювелир стал кричать, трясти перед моим лицом кулаками. Дождавшись, пока он хотя бы немного успокоится, я спросил: — Давно ли это было? — Месяц назад, чародей, — ответил ювелир, печально вздохнув, — того жулика в шляпе и мантии уже и след простыл. А я отвалил ему за эти побрякушки кучу денег. Хорошо хоть, другая сделка оказалась удачной, и я продал очень дорого шесть ожерелий двум знатным дамам. — Сочувствую, — ответил я. — Спасибо, — буркнул ювелир. Помолчав некоторое время, он снова заговорил, желая отвлечься от грустных мыслей: — Чародей, не можешь ли помочь мне и в другом деле? Я хочу, чтобы моя дочка научилась грамоте, то есть читать, писать и считать хотя бы до десяти тысяч. Уж среди колдунов безграмотных дураков точно нет.       Я вспомнил, что в средние века женщины не имели права на образование, поэтому легальных способов чему-то научиться, кроме бытового хозяйства, у них практически не было. Единственным вариантом был уход в монастырь, но такая стезя была по душе далеко не каждой девушке. Поразмышляв, я согласился. — Ты добрый человек, чародей, — поблагодарил меня ювелир. — Приходи завтра утром в лавку, и я проведу тебя к жене и дочери. А какую плату ты хочешь за уроки? — Мне не нужны деньги, но я хочу узнать как можно больше об этом городе и богатых людях, которые тут живут, — сообщил я в ответ. — Конечно, я расскажу тебе обо всём, что знаю, и познакомлю с влиятельными людьми, — ювелир охотно согласился.       В течение месяца я научил дочь ювелира азам грамоты, взяв для этого Библию, одолженную в книжной лавке напротив дома бургомистра. Девочка оказалась жуткой непоседой, но я нашёл способ её дисциплинировать: показывал волшебные фокусы после каждого успешного занятия, если она вела себя прилично. Родители не могли нарадоваться, глядя на наши с ней успехи. Взамен я узнал от ювелира всю подноготную об этом городе: кто где жил, с каким достатком, и так далее. Я свёл немало полезных знакомств, в основном с купцами и богатыми клиентами ювелира. Приобретя репутацию в Кобленце, я стал чувствовать себя вольготнее.       Однажды, проснувшись утром, я услышал требовательный и настойчивый стук в дверь. Вскочив с кровати, я открыл незваному гостю. Им оказался худой пожилой человек в рясе и с дорожным посохом. Он был сед и лыс, узкие глаза смотрели на меня с откровенной неприязнью. Судя по виду, это был служитель церкви. Я не ошибся. Вдоволь поразглядывав меня, он начал говорить: — Именем Иисуса Христа, колдун, покайся в своих грехах и оставь нечестивую жизнь! Не мути умы простых людей и не вреди им! — Я никому не врежу, — ответил я, — и даже наоборот, помогаю. Вон сколько домов отремонтированы и приведены в благопристойный вид. Ты же это видел, пока шёл сюда. — Ну и что с того? — пробурчал церковник. — Кто знает, может быть, через месяц всё это превратится в труху. А вдруг ты наложил на каждый дом порчу?       Он вытащил крест и стал читать молитвы на изгнание нечистой силы. Но так как её тут и не было, они не сработали. Недовольно покосившись на меня, служитель Бога стал обходить соседние дома. Но не добившись никаких видимых результатов, он вернулся ко мне, и мы начали спорить. Священник хотел подловить меня на колдовстве во вред горожанам, а я доказывал, что это не так. Хорошо, что староста Вальдбана Эйрик предупредил меня о том, что такое возможно, поэтому приход возмущённого представителя христианской веры не стал для меня полной неожиданностью. Проругавшись со мной около часа и заставив моих соседей свидетельствовать обо мне с целованием креста, священник сдался: — Что ж, вижу, что ты и в самом деле не причиняешь никому вреда. Тогда поклянись, что будешь применять волшебство только ради блага простых людей.       Я заколебался, не желая считать себя чем-то обязанным какому-то высокомерному старикашке с улицы, но соседи поддержали священника. Видимо, это было здесь в порядке вещей, и я подчинился ему, не желая конфликтовать попусту. Наложив на меня епитимью в сорок земных поклонов ежедневно, чтение Псалтири и молитву «Отче наш», священник ушёл. Столкновение с церковью окончилось вничью: поп не смог заставить меня отказаться от колдовства, но подвёл меня под влияние духовенства. Как здравомыслящий волшебник я понимал, что у церкви есть способы следить за паствой, за тем, соблюдают ли люди наказы священников. Поэтому я даже не подумал уклоняться от епитимьи, справедливо опасаясь сурового наказания. Конечно, я был достаточно силён, чтобы справиться почти с любым противником, но старался трезво оценивать положение. Церковь представляла для меня неизвестную силу, к тому же она в немалой степени владела умами людей в средневековье, и ссориться с ней в первые же месяцы пребывания в новом времени было бы весьма неразумно.       Со временем я задумался о постоянной работе. Конечно, я помогал ремесленникам, ювелиру и его знакомым и клиентам, но всё это были случайные и нерегулярные подработки, а мне нужно было настоящее дело. Я отправился на торговую площадь и стал читать объявления на досках и слушать разговоры горожан. Как выяснилось, из-за той же церкви маги были практически в подполье: объявлений они не подавали, перебивались случайными заработками, как и я, жили впроголодь. По-видимому, им не хватало сил и средств для того, чтобы защититься от притеснений духовенства, а меня попросту побоялись трогать, ведь я был не только силён, но и знаком с богачами, которые при этом давали церкви щедрые пожертвования. В общем, знакомство с ювелиром оказалось даром судьбы, а без него бы я долго не протянул. Но постоянная работа мне всё же требовалась. На примере дочери ювелира я понял, что многим не хватает образования, и я захотел открыть школу. По этому поводу я посоветовался с книготорговцем, низким худощавым мужчиной средних лет. Он постоянно щурился и чихал. Беседа состоялась у него в лавке: — Просвещение — хорошее дело, чародей Генрих, — сказал книготорговец, выслушав меня, — но вы не учли двух важных вещей. И речь даже не о найме помещения для этого и учебных книгах, это есть и у меня. Вы забыли, что всю власть над умами держит церковь, и всё обучение мальчиков и мужчин проходит в стенах монастырей и приходов. Если же вы откроете училище, то попам это не понравится, и они разгромят его, объявив рассадником ересей и пороков, а вас предадут анафеме или даже казнят. Это уже случалось, не повторяйте ошибок прошлого. К тому же вы явно хотите, чтобы просвещение стало массовым, а этого не хотят уже богачи и бургомистр. Им выгодно, чтобы люди были бедными и глупыми, чтобы ими было легко управлять. — Неужели никак нельзя построить для простолюдинов школу? — огорчился я. — Увы, не те нынче нравы, что раньше, — собеседник беспомощно развёл руками. — А волшебную школу — почему бы и нет? — он приободрился. — У нас нет хороших волшебников, позорище просто. А вы, как я вижу, многое знаете и умеете. Вот и научите нас, тёмных и невежественных. В Англии, слыхали, сто с гаком лет назад вот такой замок отгрохали, — книготорговец провёл рукой от пола до потолка. — Хогвартс называется. Чем мы-то хуже? — Ничем, — согласился я, заранее зная, какая богатая история уготована магической Германии. — Вот, а я о чём! — обрадовался книготорговец, почувствовав душевный отклик с моей стороны. — А строить нашу волшебную школу будут такие люди, как вы! Кому же ещё, как не самым лучшим, это можно доверить?       Книготорговец расхохотался и прибавил, прошептав мне в ухо: — Только заложите эту школу в месте поглуше, подальше от глаз длиннорясых любопытников, а то мало ли… — Хорошо, я подумаю над вашей идеей, — пообещал я.       Расставшись с неожиданным единомышленником, я задумался. Идея его была просто блестящей, лучше и придумать нельзя, чтобы прославиться и обрести авторитет на всю страну. Но с другой стороны, подсказавший её человек оказался далеко не так прост, каковым представлялся сначала. Он был на порядок умнее, проницательнее и дальновиднее, чем все, кто его окружал, и одними книгами это объяснить нельзя. К тому же он буквально в двух словах обрисовал такую перспективу, о которой бы я сразу не додумался. Я обратил внимание и на то, что он легко проник в мои помыслы, хотя напора легилименции я не ощутил. Скорее всего, сыграло роль то, что я уже был более-менее известен здесь. К сожалению, увлёкшись беседой, я забыл спросить, как его зовут и откуда он. Что ж, придётся зайти к нему ещё раз, чтобы познакомиться поближе, надо только предлог придумать.       Через три дня я получил от капитана городской стражи известие о том, что меня ожидает к себе бургомистр. Моё сердце учащённо забилось. Слухи обо мне были противоречивы — бедняки меня чуть ли не боготворили, а церковники смотрели откровенно косо. Чего же хочет от меня местный представитель власти? Поспешно собравшись, я пошёл в центр города. Дом бургомистра, двухэтажный и каменный, был построен добротно и даже покрыт побелкой, что было редкостью в то время. Входная дверь была заперта, рядом с ней на крюке висел молоток на цепи. Взяв его, я постучался. В двери открылось небольшое окошечко на уровне моих глаз. Человек с той стороны, наверняка привратник, оценивающе оглядел меня и требовательно произнёс: — По какой причине ты пришёл сюда? Объяснись! — Меня вызвал бургомистр, — ответил я. — А чем докажешь? — не унимался привратник. — Много тут всяких шатается, каждый так может сказать. — Мне это сказал капитан стражи, — сообщил я. — А мне — сивый мерин! — отозвался привратник и захлопнул дверцу. — Пропусти его! — рявкнул голос откуда-то сверху. Я задрал голову вверх, но не увидел кричавшего, по-видимому, он уже перестал высовываться из окна. Привратник, поворчав для порядка о проходимцах, впустил меня. Внутренние помещения, как я и ожидал, были обставлены как зал приёма посетителей и кухня. Обстановка была невзрачной — конторка, колченогий табурет, очаг и стеллаж с продуктами. Всё деревянное, да ещё и ветховатое местами. Наверх вела лестница за конторкой, привратник, поклонившись, указал мне на неё. Поднявшись, я уткнулся носом в ещё одну дверь — в личные покои бургомистра, скорее всего. Я постучался, с той стороны послышались ворчание и детский плач. Бургомистр открыл мне и смерил мою персону оценивающим взглядом. Он оказался дородным мужчиной средних лет, рыжеволосым, рыжеусым, с массивными руками и шеей. Он пробасил: — Спустимся вниз и поговорим там, Эльзе пора спать.       Понимающе кивнув, я отступил в сторону, пропуская хозяина дома и города вперёд. Он был одет в стёганку с мехом, обтягивающие суконные штаны и остроносые сапоги со шпорами. Сев внизу за кухонный стол, бургомистр предложил сесть и мне. Он представился: — Меня зовут Альфред Берген. А как зовут вас? — спросил бургомистр. — Генрих Грин-де-Вальд, — отозвался я. Это был первый человек, которому я назвал свою фамилию, так как он был представителем власти, а от них скрывать важную информацию нежелательно, так как они, поняв это, откажутся в будущем со мной сотрудничать. А моей задачей было прижиться в новом времени, а не конфликтовать со всеми подряд. — Так вы знатный человек?! — удивлённо воскликнул бургомистр. — Простите, не признал, — он поспешно вскочил с места и поклонился. — Что же вы тогда, позвольте спросить, так скромно одеты? — поинтересовался Альфред, смущённо опустив глаза. — Я в бегах от франков, — объяснил я, — они разорили лен моего сеньора и мой родной посёлок. — Поэтому я тут, хочу уйти от них подальше, в глубь страны. А одет я скромно и не называю фамилию кому попало по той причине, чтобы они не нашли меня через соглядатаев и не начали преследовать. — Понимаю, — бургомистр кивнул, опустившись назад на своё место. — Я наслышан о вас. Правда ли то, что вы помогаете нищим? — Да, — подтвердил я. Таить было нечего, так как, на мой взгляд, я не совершил ничего противозаконного. — Благородно, — похвалил меня бургомистр, — но, увы, бесполезно. Нищий — не состояние наличия или отсутствия денег и крыши над головой, а состояние души и образ жизни. При вас они ведут себя благопристойно, боясь вас огорчить и разгневать, но как только вы отлучитесь на несколько дней или переедете в другой город, они промотают и пропьют всё то, что вы им дали. Они не знают цены деньгам и легко расстаются с ними или попросту теряют. Более половины мужчин ремесленного района заливают за кадык и дерутся, только они это скрывают от вас. Женщины же ведут хозяйство весьма неумело: в домах постоянно беспорядок, продукты у них портятся и гниют. — Я подумаю, что сделать, — ответил я. Причин не верить собеседнику не было — он прожил в этом городе несколько лет и знал о его нравах намного больше меня. — А тут ничего особенного и не сделаешь, — вздохнул бургомистр. — Я сам лишь собираю с них налоги и слежу, чтобы в их кварталах всё совсем не развалилось, ведь ремесленники дают жизнь этому городу. Поговорив ещё немного о бедняках, бургомистр перешёл на другую тему: — А правда ли, что вы свели знакомство с ювелиром Мартином Кёнигом и его клиентами? — Да, — подтвердил я снова. — Эти богачи — хитрые и коварные людишки, не советую иметь с ними дела. Они даже хуже нищих. Пользы городу не приносят, все барыши кладут себе в карман. Если с неуплатой налога от нищего я ещё могу смириться, так как знаю, что у него часто вовсе нет денег, то богачи их просто не хотят отдавать. А когда я грожу им долговой тюрьмой, то они отдают самый минимум, который положен по закону, и больше ни гроша, хоть тресни. При этом они обманывают посетителей своих лавок, подсовывая фальшивки или что-нибудь непригодное, которое и починить нельзя.       Я рассказал историю с рубинами, бургомистр выслушал меня с заметным скептицизмом. Он ответил: — Сам наверняка купил эти фальшивки, а потом притворился обманутым. Держите с такими, как он, ухо востро, а то, не ровен час, и вас облапошат.       Я огорчился, но виду не подал. Что ж, придётся ограничить общение с ними. Чтобы прервать беседу на неприятную мне тему, я спросил: — Не нужна ли помощь лично вам? — А как же! — бургомистр энергично закивал. — В моём погребе неделю назад встала такая вонь, что я и жена туда и заходить боимся. Посмотрите, что там? — А вы храните там продукты? — уточнил я. — Нет, — ответил бургомистр.       Спустившись туда, благо, лестница вниз оказалась под той, что вела на второй этаж, я понял, в чём заключалась причина вони. По полу погреба, сырому и скользкому, бегали тараканы и крысы, от них и исходило амбре. К моему ужасу, они оказались переносчиками опасных болезней, что я понял, применив проявляющее заклинание и увидев нечто, показавшееся мне зародышами бактерий. Я крикнул: — Приготовьте воду!       Бургомистр послушал меня, жена захлопотала, и через некоторое время у входа в погреб оказались три ушата и ведро с водой. Нацелив палочку на ближайшую крысу, я произнёс: — Вспыхни!       Несчастное животное завизжало и сгорело заживо, но выбора у меня не было. Укрыв хозяйство бургомистра противопожарными чарами, я начал поливать всё вокруг огнём, пока не истребил всех заражённых тварей до последней. Выйдя наверх, я показал обгорелые трупики и рассказал обо всём. Мартин то краснел, то бледнел и наконец выдавил: — Я не знаю, как вас и благодарить… Вы спасли город! Сотни жизней! Подумать только!       Он закричал от радости. Я внутренне усмехнулся. Как же всё это просто! Вернувшись домой, я стал предвкушать, чем меня наградят потом — бургомистр недвусмысленно намекнул на солидное вознаграждение, прощаясь со мной. Сварив несколько противоядий и приняв их, я лёг спать.