Месть Грин-де-Вальда

      Я вновь зачитался до поздней ночи и заснул за столом. Утром я проснулся от довольно назойливого стука в дверь. Кто-то неистово барабанил в ни в чём не повинную древесину даже не утруждая себя мыслью о том, что вламываться подобным образом к незнакомым соседям неприлично. «Неужели меня вызвал сам король?» — подумал я, спешно приходя в себя и вспоминая содержание вчерашней беседы. Конечно, я помнил, что монарх обещал не беспокоить по пустякам, но Оттон I мог и передумать, а перечить ему — себе дороже. Открыв дверь я увидел вовсе не стражника или пажа, как ожидал, а ещё одного чародея — лысого, щурящегося, в длинной оранжевой мантии, с седыми свисающими усами, бородой до груди, острым длинным носом и сухими руками. При себе у него был железный жезл во весь рост. Скептически оглядев его, я процедил сквозь зубы: — Чего вам надобно в такой час? Солнце едва взошло.       Естественно, я заметил краем глаза, что на самом деле стоял уже полдень, но нарочно решил пристыдить незваного гостя. Но незнакомец не поддался на провокацию и стал недовольно ворчать: — Кто ты такой, пёс тебя побери? Приехал не пойми откуда, втёрся в доверие к его величеству, отнял у нас хлеб!       Я понял, что с поручением от короля этот наглец не имеет ничего общего и пришёл просто поругаться, будто делать ему больше нечего! Видимо, в Средние века у людей было совсем плохо с досугом, если они то и дело выясняли отношения. Я ответил: — И каким образом я отнимаю у вас хлеб? Я только заселился сюда. — Ты — конкурент! — воскликнул волшебник, — у нас распределены роли, каждый занимается своим делом, а тут ты сваливаешься словно снег на голову и путаешь всё! — Между прочим, я расположение короля вполне заслужил, — пробасил я как можно более суровым тоном, — так зачем злиться из-за этого? — Заслужил! — гость топнул ногой, — тоже мне! Подумаешь, оборванцев каких-то вылечил!       Я тут же догадался, что передо мной обыкновенный ханжа, которому дорого только его себялюбие, и он просто завидует мне. Я уже захотел проучить его за это и захлопнуть дверь у него перед носом, дав ему таким образом понять, где его место, но тут он высказал крайне интересную для меня вещь, не подозревая об этом: — У тебя на столе какая-то затрёпанная книжонка, которую и в руки брать противно, и больше ничего нет! Разве ж в этом сила?! Вот у меня много чего есть, о чём ты и мечтать не можешь, бродяга! А король скоро прознает о том, что ты нищ словно церковная крыса, и вышвырнет тебя в чистое поле, где тебе самое место!       Этот напыщенный дурак даже не подозревал… нет, даже не о моей истинной силе, а о том, что выболтал мне один из своих секретов. Пропустив все оскорбления мимо ушей, я притворился заинтересованным и спросил: — И что там у тебя?       Незваный гость расхохотался и широким жестом, повернувшись спиной, позвал за собой. Несколько переходов по коридорам замка мимо расступающейся стражи — и я очутился в покоях «конкурента». Повсюду была каменная кладка, исписанная рунами. Мебель стояла добротная, из морёного дуба — кровать, стол, кресло и диван. Целых четыре книжных шкафа украшали помещение, ломясь от книг и свитков. В центре комнаты стояло главное сокровище моего недруга — красный стеклянный шар на железном постаменте. Зачем он ему нужен — я пока не понял, ведь такие шары можно использовать для разных целей: от прорицаний до шпионажа. Ханжа тем временем представился: — Я Освальд Великолепный, самый богатый чародей верхних земель! Дивись же моему достатку, несчастный проходимец! — И всё твоё богатство поместилось в одной комнате? — шутливым тоном поинтересовался я, желая ещё больше его разозлить, чтобы он выдал какую-нибудь дополнительную информацию. — О нет! — Освальд снова расхохотался, — видишь ли, невежа, мы в пограничной резиденции короля, а тут несколько… — тут хвастун выдержал небольшую паузу, — стеснённые условия. У меня в Пфальце, в моём домашнем замке, и не такое найдётся, но тебя и на порог не пустят! Хотя и здесь у меня кое-что есть!       Подскочив к кровати, Освальд нагнулся и стал пыхтеть, возясь с чем-то. Я едва поборол желание отвесить ему пинка и стал наблюдать. Оказалось, что колдун выдвинул из-под кровати кованый сундук. Отойдя в сторону, он провозгласил: — Боюсь, ты ослепнешь от того великолепия, которое сейчас увидишь!       Распахнув сундук, Освальд торжествующе уставился на меня. Я увидел, что этот сундук был доверху заполнен золотом, и пробурчал: — Фальшивое наверняка! — А вот и нет! — воскликнул Освальд, — если хочешь, проверь его своими чарами!       Я так и сделал, и результат получился впечатляющим. Золото на самом деле было настоящим. Я вновь изобразил удивление. Освальд стал хвастаться ещё больше: — У меня в домашнем замке с десяток таких сундуков, и они запрятаны в разных местах, чтобы не украли! Эти сбережения моя семья копила со времён вождей Аттилы и Алариха, куда тебе до меня, а?       Я подумал о том, чтобы превратить его золото во что-нибудь менее привлекательное, но тут же остановился. Во-первых, оно вполне могло быть честно заслуженной наградой если не за труды самого Освальда, то хотя бы за труды его предков. А во-вторых, мне в голову пришла идея получше. Нет ничего забавнее, когда соперник попадается в ловушку, которую устроил сам. Смерив взглядом книги, я задал вопрос: — Нельзя ли мне взять что-нибудь почитать?       Разумеется, я и не надеялся на согласие, зная, что все волшебники ревностно охраняют свои секреты. Освальд, осмотрев меня с ног до головы, изобразил брезгливость и вальяжно протянул: — Хм… Если выполнишь для меня кое-какую работёнку, то я, может быть, дам тебе одну книгу на пару дней. — Что нужно сделать? — торопливо спросил я. — Прополи всходы на поле рядом с замком и принеси мне двенадцать унций кореньев и трав для отвара от холода. Жду тебя здесь к вечеру. А теперь ступай, прощелыга, и до захода солнца мне на глаза не попадайся! — Освальд демонстративно стукнул жезлом по полу и указал мне на дверь.       Разумеется, мне жутко не понравилось, что со мной обращаются, как с мальчишкой на побегушках, но я решил всё же исполнить поручение, желая таким образом заманить Освальда в западню. У меня появился хитрый план. Вернувшись в свою комнату, я написал письмо для Гуннара, поведав в нём о своих приключениях. Лист пергамента я заколдовал и отправил с помощью почтового голубя. Чтобы скоротать время ожидания, я попросил у замковой стражи земледельческий инвентарь и отправился на сбор ингредиентов для снадобья Освальда. К счастью, из своего пособия по бытовой магии я знал, что именно необходимо для него, и даже сам несколько раз его варил, поэтому быстро справился с порученным мне заданием. Вернувшись, я в который раз углубился в чтение своей единственной книги, предкушая сладкую месть и воображая, что получу от Освальда потом. Когда солнце начало уже клониться к закату, почтовый голубь принёс мне ответное письмо. «Друг мой Генрих! Я очень рад тому, что ты выпутался из этой глупой истории с епископом, и поздравляю тебя с новым местом службы. Тебе несказанно повезло, многие мечтают хоть одним глазом увидеть короля, но не добиваются и этого. Береги его хорошее отношение к тебе, служи ему преданно и не допускай ухудшения мнения о тебе. Желаю удачи. Кроме тебя у короля Оттона, насколько мне известно, пятеро придворных чародеев. Их зовут Арчибальд, Маркус, Хундель, Бэйн и Освальд, впрочем, с ним ты уже знаком. Держи с ними ухо востро, они не преминут оклеветать тебя, как и епископ, но я надеюсь, ты справишься со всеми трудностями. Все пятеро живут в отдельных покоях. У каждого свои секреты. Я рад тому, что ты сумел найти слабое место одного из них. Золото у Освальда настоящее, а вот с книгами всё не так просто. Ему на самом деле принадлежит лишь небольшая их часть, остальные он взял якобы на время, выманил обманом или попросту украл, в том числе и у меня. Но будь осторожен, Генрих, не позволяй своей репутации подмокнуть. Если хочешь, можешь съездить в Кобленц, как выдастся денёк, я буду рад тебя видеть у себя в лавке или дома. Всегда твой Гуннар»       Очень интересно. Гуннар явно что-то знает о моих неприятелях, но решил мне пока не сообщать об этом на бумаге, наверное, опасается, что переписку могут перехватить. Предостережение было вполне уместным, но я и так знал, как себя вести, чтобы не попасться. Уничтожив пергамент с помощью магического огня, я отправился к Освальду. Он заставил меня довольно долго прождать под дверью, игнорируя мой стук и делая вид, что сильно занят, но всё же впустил. Придирчиво оглядев коренья и травы и даже попробовав пару из них на зуб, работодатель высокомерно изрёк: — Что ж, удовлетворительно. Но я, знаешь ли, передумал. Никаких книг я тебе не дам. Лучше возьми вот эти медяки, — Освальд указал на россыпь медных монет на своём столе. У меня торжествующе загорелись глаза. То, что нужно для фокуса! Освальд усмехнулся: — Что, не ожидал, что Освальд Великолепный может быть щедрым? Что ж, работаешь ты хорошо, может быть, я тебя завтра ещё о чём-нибудь попрошу, мне понравилась твоя старательность. Бери медяки и иди спать.       Будучи уверенным, что ничто важное не пройдёт мимо его внимания, да ещё в его собственном обиталище, Освальд отвернулся к кровати, вытащив из-под неё второй сундук и принявшись раскладывать в нём всё то, что я принёс. А я сам в то время привёл свой план в исполнение: превратил книги в монеты и переместил их на стол, а медяки, предназначенные мне в награду, сделал фальшивыми копиями книг. Выполнив подмену, я сгрёб «зарплату» в карман мантии и ушёл к себе. Иллюзия была достаточно сильной, чтобы продержаться хотя бы неделю, и эти книги можно даже читать, таким образом, Освальд долго не заподозрит подвоха. Сейчас я завладел содержимым только одного из книжных шкафов, оставалось ещё три. Но и до них я планировал добраться, выполняя работу для этого чванливого наглеца. Убедившись, что все книги точно у меня, я замаскировал их под ломаные доски и лёг спать, предварительно поужинав в замковой трапезной.       С утра меня вновь разбудили, но уже не Освальд, а королевская стража. Почтительно постучав в дверь, начальник гарнизона, пышноусый волосатый брюнет с квадратным подбородком и в кольчуге с железными пластинами, подождал, пока я встану и оденусь, и спросил: — Не желает ли господин чародей съездить с его величеством на охоту?       Я ни разу не был на охоте, тем более средневековой, поэтому заинтересовался. Получив моё согласие, командир стражи отправился помогать с подготовкой. В окно я увидел, как он распоряжается при укладке охотничьего снаряжения в телеги. Простые воины укладывали туда копья, сети, рогатины, капканы и прочий охотничий инвентарь, седлали лошадей. Спустившись вниз, я решил узнать о том, когда король прибудет. Начальник стражи сообщил, что Оттон I завтракает. На встречный вопрос о том, умею ли я ездить верхом, я был вынужден ответить отрицательно. Меня посадили в телегу с копьями и сетями, за неимением лучшего, и попросили дождаться короля. На охоту помимо самого короля собрались ещё десять человек, если считать вместе со мной. Командир стражи стал рассказывать, как обычно проходит это мероприятие: — Мы выезжаем на охоту раз в три дня, чтобы добывать пропитание к столам короля и простых солдат. Охота идёт обычно на крупного зверя, чтобы можно было добыть много мяса, жира и костей, но и мелким мы не пренебрегаем. С собой мы часто берём собак, чтобы они загоняли зверя в ловушку или доводили до изнеможения долгой погоней. — А звери разве не нападают на охотничьих собак? — задал я уточняющий вопрос. — Конечно нападают, господин чародей, — подтвердил командир, — между загнанным зверем и собаками происходят жестокие схватки не на жизнь, а на смерть. Задача собак в том и заключается, чтобы найти зверя, настичь его и держать до прибытия охотников, а животное отчаянно сопротивляется.       Командир углубился в повествование о том, как загоняется зверь, в это время воины привели свору гончих борзых. Собаки, количеством в девять голов, залаяли, предвкушая для себя развлечение. Король тоже появился. К нему подвели коня, украшенного серебристой попоной. Заметив меня, он ухмыльнулся и сделал мне привественный знак рукой. Я спросил у начальника гарнизона: — На кого мы будем охотиться? — В окрестных лесах год назад завелись медведи, вот на них и пойдём, — сообщил король, услышав мой вопрос. Ему подали длинное гибкое копьё, и процессия, состоящая из своры собак, лошадей с телегами и конных охотников, тронулась.       К счастью, до ближайшего леса ехать долго не пришлось, так как этот лес, будучи стоящим на другом конце поля, прилегающего к территории крепости, был виден из замка. На опушке свору собак спустили с цепей, и она с оглушительным лаем побежала вперёд, в самую чащу, потому что троп в этом месте не было. Охотники спешились и стали мастерить изгороди и заслоны из сетей. Король Оттон I объявил: — Сегодня идём на трёх медведей и кабана! Я хочу на ужин хорошо прожаренную и жирную свинину!       И охота началась. Воины побежали за собаками, почуявшими дичь, король не оставал от них. Я сам слез с телеги и устремился вслед за остальными, припоминая боевые заклинания, годные против животных. Впереди послышались лай и истошный предсмертный стон. Догнав охотников, я увидел, что собаки настигли и загрызли оленя. Охранники короля как раз оттащили борзых от туши и понесли её назад, к телегам. Но собаки очень скоро вырвались и вновь побежали по лесу. — Два дня их не кормили, господин чародей, — пояснил один из охотников, переведя дух, — поэтому они и злые такие. — Давайте помогу перетащить оленя, — предложил я. — Как, господин чародей? — спросил начальник стражи, скептически оглядев меня с ног до головы. — Обыкновенно, с помощью волшебства, — отозвался я с лёгким раздражением. Нацелив палочку на тушу в руках охотников, я применил заклинание левитации. Туша взмыла в воздух, все присутствующие, кроме короля, уставились на меня, от удивления временно лишившись дара речи. Постепенно шагая назад, я отбуксировал тушу к телегам и положил на одну из них. Воины зааплодировали мне, но их радость продлилась недолго. Кровь, пролившаяся из рваных ран, привлекла внимание волков и медведя, пришлось от них отбиваться копьями и мечами. Одну из собак убил матёрый волк, перегрызя ей глотку. Медведя окружили, запутали в сети и закололи пиками. Я отбуксировал на телегу и его. — Один есть! — торжествующе воскликнул монарх, ударив уже мёртвого медведя копьём. Что ж, высоким особам свойственно тщеславие, и я не удивился подобному поведению. — А вам нравится охота, Генрих? — весёлым тоном вскричал Оттон I. — Да, — согласился я совершенно искренне. Мне на самом деле понравилось. Ощущение борьбы и опасности захватило меня не меньше, чем спутников.       Ещё двоих медведей нашли в чаще. Они отчаянно сопротивлялись и едва не зашибли лапами четверых охотников, подошедших слишком близко. Один медведь пал от моей руки, я его прикончил заклятием паралича, а второго охотники загнали в заранее расставленную ловушку из капканов и вбитых в землю кольев. Я помог товарищам отнести обе туши к повозкам. Король, вопреки моим тайным опасениям, активно участвовал в травле и нанёс третьему медведю смертельный удар, сойдя с коня. Осталось только найти кабана.       Добрый час, по моим ощущениям, мы все бродили по лесу. Нам попадались всё мелкие звери: куницы, лисы, зайцы, еноты и даже ежи. Такую добычу мы большей частью оставили собакам. Волки больше не смели нам мешать. Начальник стражи засомневался в том, что кабана вообще удастся найти. Один из рядовых охотников возразил: — Я знаю одну берлогу недалеко отсюда, может быть, кабан как раз там.       Решили пойти туда. Собаки с заливистым лаем понеслись вперёд, явно кого-то учуяв. Но спустя несколько минут послышались жалобный визг и хруст костей. Выйдя на открывшуюся перед нами поляну, я увидел, что кабан тут действительно есть, огромный и свирепый, и он уже прикончил двух собак, распоров им животы клыками и зашибив всей тушей, переломав суставы и рёбра. Я уже было поднял палочку, чтобы убить взбесившегося зверя, но король остановил меня: — Ну уж нет! Этого мы возьмём сами!       Охотники бросились на кабана, готовя сеть. Почуяв новую опасность, зверь развернулся и побежал на нашу компанию, неистово ревя. Мы бросились врассыпную, кабан промахнулся и ударился лбом о дерево. Охотники стали кидать в него кинжалы и стрелять из луков. Король вскрикнул: — Это моя заветная мечта! Всю жизнь хотел сразиться с таким чудищем!       Начальник замкового гарнизона решил было отговорить господина от опасной затеи, но встретив его решительный взгляд, передумал. Я собрался, пристально наблюдая за развитием событий. В юности я читал книги о средневековье, и охота там описывалась как одно из любимейших развлечений знатных людей того времени. И как сейчас выяснилось, авторы прочитанных мной книг ничуть не преувеличивали. Я своими глазами увидел, как король Оттон I, напрочь позабыв не то что о государственных делах, но и о своей же безопасности, самоотверженно пустил коня галопом прямиком на взбесившегося от ран и схватки кабана. Подранок повернул голову, увидел мчащегося на него коня с человком в седле. Глаза дикого зверя налились кровью, кабан рванулся навстречу венценосному охотнику. Король уже нацелил копьё в морду кабану, как его конь внезапно заржал от испуга, свернул в сторону и встал на дыбы. Оттон удержался в седле, но время было упущено. Прочие охотники закричали от ужаса, понимая, что король не успеет уйти от удара. Я, ни на секунду не задумавшись, вскинул палочку и поразил кабана парализующим заклинанием в тот самый момент, когда его клыки были в считанных футах от бока королевского коня. Охотники радостно закричали. Король, справившись с конём, подъехал к кабану и пронзил ему сердце. Затем он спешился и подошёл ко мне. Смерив меня печальным взглядом, он вздохнул и произнёс: — Эх не удалось мне сразить кабана в честном бою. Что ж, Генрих, вы заслужили награду. Если бы не вы, я бы сейчас ничем не отличался от несчастных собак, которым кабан выпустил кишки. — Ничего, ваше величество, ещё успеется, — утешил я короля, — было бы хуже, если бы у вас оказалась только одна попытка. — А у вас неплохое чувство юмора, Генрих! — Оттон I развеселился и со всего размаху вдарил копьём по шкуре уже мёртвого кабана. Из образовавшейся дыры полилась кровь, я поспешил её остановить заживляющим заклинанием. — Не любите вид крови? — монарх прищурился, вновь занося копьё. — Не надо излишне сильно колоть тушу, иначе мясо невкусным будет, — попытался я урезонить впавшего в эйфорию короля. — Вы же хотели жареную свинину.       Конечно, сказанное мной было неуклюжей глупостью, но я не имел ни минуты раздумий, чтобы сочинить предлог получше, нужно было немедленно успокоить державного охотника, по всей видимости, впервые в жизни взявшего настолько крупную добычу. Но как ни странно, уловка сработала. — А, да, — Оттон I встряхнул головой, опустил копьё и приказал собираться назад, в замок. Погрузив кабана так же, как и прочую добычу, я сел на своё место в телеге и предался размышлениям о планах на будущее.       По приезде в крепость меня встретил Освальд, стоя прямо в воротах. Я изрядно удивился тому, что он принялся сам меня искать после того, как выказал крайнее презрение в мой адрес. Издали я заметил, что его лицо искажено яростью, но увидев короля, он сразу же заулыбался и стал преувеличенно старательно кланяться. Мда, та ещё свинья двуличная, но я непременно найду на него управу. Точнее, уже нашёл, но ещё не всё исполнил, что запланировал. Когда король сошёл с коня, колдун раболепно поприветствовал его и елейным голоском спросил: — Как прошла охота, ваше величество? — Очень хорошо, — ответил Оттон I с лёгкой прохладой в голосе. Видимо, придворные волшебники успели ему чем-то не угодить, это любопытно. Надо будет осторожно расспросить порфироносного покровителя, в чём дело, но конечно же, не сейчас и даже не завтра. Это подождёт. Сначала надо авторитет наработать. Первый серьёзный шаг уже сделан, и торопиться теперь тем более вредно и опасно. Но больше короля и его отношения к придворным магам меня беспокоил сам Освальд. Чем же он был так недоволен? Неужели раскрыл мою хитрость? Я обратился к нему, чтобы узнать причину гнева, но аккуратно, не выдавая себя: — Вы меня искали, Освальд? — Да, Генрих! — вскричал тот, — у меня к тебе было важное поручение, а тебя не было! — Он по моей милостивой воле был вместе со мной на охоте, — ответил вместо меня король ещё более прохладно, — а приказы короля, как ты отлично знаешь, не обсуждаются. Так что твоё поручение, сколь оно ни казалось тебе самому важным, могло и подождать, небо от этого на землю не упадёт.       Так, обстановка всё хитрее… Выходит, король в обиде на Освальда за непослушание? Или же на всех волшебников? Надо посмотреть, что будет дальше. Определённо, Освальд и правда настолько глуп, как я думал, раз прогневил господина. — Да, ваше величество, я понимаю, — отозвался Освальд. — Что ж, Генрих, давайте тогда скорее уладим наши дела, — обратился он ко мне. — Вы ведь позволите? — спросил он у короля. — Позволяю, — разрешил монарх, делая первый шаг ко входу в замок и давая тем самым понять, что разговор окончен. Освальд вновь провёл меня в свою комнату и сказал: — Выполни для меня ещё одну работу, Генрих. Нужно сварить дурманный отвар. И будет очень неудобно отказаться, — намекнул он.       Конечно, я хотел высказать всё, что думаю об этом старом придурке, ему же самому в лицо, но не стал этого делать, держа в голове уже начавшийся исполняться план. Вместо этого я поступил хитрее. — Эта работа сложнее предыдущей, — возразил я, — поэтому требую оплату в полтора раза против прежнего. — На треть, — буркнул Освальд, насупившись.       Ничего себе, вот это скряга. Впрочем, ничего удивительного, все богачи такие. Но я и не таких уламывал. С веймарскими промышленниками и банкирами дело обстояло не в пример сложнее, но и их я в своё время переупрямил и поставил на службу Гитлеру и его будущему правительству. Освальд же по сравнению с солидными капиталистами двадцатого века был жалкой букашкой. И я решил пойти ещё на одну хитрость: — У меня нет котла, — соврал я, — дайте мне свой котёл, и я сварю ваш отвар. — Нет! — рявкнул скупердяй. — Ну тогда я пошёл, не буду тратить ваше время, — я демонстративно пожал плечами и развернулся, чтобы уйти. — Ладно, даю котёл, — пробормотал Освальд. — Но если испортишь его, купи или смастери новый.       О все силы мира, какой же он идиот! Впрочем, его судный час уже совсем скоро, поэтому я дальновидно и тактично промолчал. Освальд выдвинул из-под кровати котёл, он оказался самым обыкновенным, чугунным. С помощью левитационных чар я перенёс этот котёл в свою комнату и полез в книги. У Освальда их было немало — по рунам, по чарам, по заговорам и даже по древней истории магии. Для нужного отвара я нашёл аж два рецепта — в одном из фолиантов престарелого тупицы-работодателя и в своей книге из дома Эйрика в Вальдбане. Интуиция подсказывала мне, что Освальд имел в виду тот вариант, который описан в его книге, но мне было на это совершенно наплевать. Приготовлю по своему, а там пусть делает с ним, что хочет.       Стоп!       А вот зачем ему сам отвар, я и не догадался спросить! Вот сглупил-то… Хотя он бы и не ответил мне или соврал. А легилименцию не применишь — вдруг нынешние маги с ней знакомы? К тому же Освальд бы понял, что я не так прост, каким кажусь, и стал бы осторожнее. Ловушка могла бы не удастся, и результат провала был бы непредсказуем. Я помнил, что должен найти древнюю магию, а если как раз средневековые волшебники владеют ей, неведомой мне и Дамблдору силой, то они могли и сокрушить меня, собравшись вместе. Так что нельзя лезть напролом, не зная, чего ожидать от противника. Я и Гитлер совершили эту ошибку, когда пошли войной на СССР, и она оказалась в конечном итоге роковой. Мы имели первоклассную армию, но вместе с тем и необузданную манию величия, которая ослепила нас. Второй раз, к тому же будучи один, я не собирался совершать подобных промахов, так что сначала разведка, потом сам бой.       Так что я поступлю умнее — спрошу о назначении дурманного зелья, когда приготовлю его, и без ответа не отдам. Освальд окажется в проигрышном положении и будет вынужден раскрыть смысл поручения. Сварить его по моему рецепту оказалось легко: у меня имелись все нужные ингредиенты, и именно по этой причине я выбрал именно свой способ готовки.       Исполнив требуемое, я вылил готовый отвар из котла во взятый напрокат у коменданта ушат. В процессе варки я тщательно изучил сам котёл, ради чего и брал его у конкурента, но ничего особенного в нём не оказалось. Разочарованно вздохнув, я понёс варево и котёл назад, предварительно почистив его. Освальд разве что не обнюхал котёл, ища трещины и пятна, но с сожалением вынужден был признать, что я аккуратный зельевар. А вот вид отвара в ушате ему не понравился. — Это что такое?! — вскричал он со смесью гнева и злорадства. — Дурманный отвар, как ты просил, — ответил я совершенно невозмутимо. — А почему он серый, а не зелёный? — поинтересовался Освальд. — Сам попробуй, коли сомневаешься, — предложил я, усмехнувшись. — Ни за что! — вскричал скряга, — ты наверняка захотел отравить меня и забрать моё золото!       Уж как раз эта мысль мне в голову не приходила, потому что я догадывался о том, что Освальд заказывал отвар не для себя, и ставить под угрозу чью-то жизнь без серьёзной на то причины не хотелось. — Так позови кого-нибудь ещё, он рассудит нас по чести, — отозвался я. Отказ принимать работу оказался для меня несколько неожиданным, и я не придумал ничего лучше. Но слова про честь внезапно сработали. Хитро ухмыльнувшись, Освальд вышел. Не знаю, что у него было на уме, может быть, и пакость, но воспользоваться ситуацией стоило. Я вновь подменил книги деньгами. Как только фальшивые копии фолиантов встали на место настоящих, вернулся Освальд. Вслед за ним вошёл ещё один человек — дородный, рыжеволосый, с прямым носом и зелёными глазами. Одетый в нечто среднее между ризой и дублетом, он наклонился к котлу, помешал зелье вынутой из кармана дублета ложкой и изрёк каркающим басом: — Это настоящий дурманный отвар, Освальд, только изготовленный по другому рецепту. Не понимаю, чем ты недоволен. Плати за работу, сколько уговорено. — А для чего он? — спросил я. — Говори, иначе не отдам. — Да как ты смеешь лезть не в своё дело?! — взревел Освальд. — Бери оплату и убирайся, — процедил рыжеволосый, недобро сверкнув глазами и взявшись за что-то в кармане дублета. Конечно, мне ничего не стоило учинить здесь погром, но я решил поступить иначе — проследить за этими двумя любителями странных зелий. И интуиция меня не подвела. Забрав очередные книги под видом денег, я притворился, что ухожу, и наложил на себя заклинание невидимости. Освальд и его компаньон разлили отвар по стеклянным бутылям и понесли их куда-то по коридорам замка. Постучавшись в дверь ещё одной комнаты, они услышали суховатый тенор: — Вы с очередной порцией?       Я почувствовал, что здесь творится что-то неладное. Выходит, дурман, который я изготовил, был кому-то предназначен?!       Рыжий подтвердил, что да. Дверь открылась. Я увидел сухую морщинистую руку, забравшую поочерёдно все бутыли, которые получала от Освальда. — Как хорошо, теперь моей овечке станет немножко веселее, — удовлетворённо заключил тенор, когда приёмка кончилась. — Только не забудь, что завтра наша очередь, Хундель, — рыжий явно напомнил о чём-то, в курсе чего были все трое. — Конечно, Маркус, я помню, — отозвался тот, кого назвали Хунделем.       Освальд и Маркус ушли, я же остался неподалёку от комнаты Хунделя. Почувствовав, что нахожусь на пороге какой-то тайны, я осторожно подошёл к двери. Жилец запер её, но я подглядел в замочную скважину. И то, что я увидел, повергло меня в омерзение.       Будучи верховным чародеем нацистской Германии, я получал донесения о том, что вытворяли мои бойцы в СССР, сам проводил ритуалы и допрашивал пленных. Методы были далеко не гуманными, но тлеющее где-то в глубине души чувство вины заглушалось осознанием того, что идёт война, и я имею дело с врагом, который убивал моих солдат и соотечественников. А тут…       Хундель, оказавшийся высоким бородатым мужчиной средних лет в фартуке, налил отвар в чашку, разбавил его водой и дал получившееся питьё рослой худой девочке с карими глазами, русыми волосами и в простом сизом домотканом платье. На вид ей было около четырнадцати лет. Девочка сидела на кровати, стоящей у стены, и недоверчиво смотрела на чашку. — Хочешь, я научу тебя делать волшебные ожерелья, как это умела твоя матушка Герда? — предложил Хундель. — Хочу, мастер Хундель! — девочка рассмеялась. — Вот попей сначала водички, а потом будем учиться, — отозвался Хундель.       Я понял, что сейчас произойдёт что-то нехорошее. Выпив отвар, Хильда с глуповатой улыбкой уставилась на Хунделя. Тот велел: — Встань!       Девочка подчинилась, я взялся за палочку в кармане рясы и сжал её в руке. Хундель отдал следующий приказ: — Обними меня! Да не то делаешь, дурочка…       Устроив руки жертвы у себя на плечах, мужлан залез руками ей под платье. Мда, вот свинья, мне следовало догадаться раньше… Одно дело унижать врагов, которые могут сопротивляться, и другое — мучить тех, кто слабее, вдобавок одной с тобой расы и крови… Моя палочка нацелилась на дверь. Я очень хотел стереть Хунделя в пыль самым сильным боевым заклятием, которое знал, но не хотел навредить несчастной Хильде. А раскалывать душу непростительным совершенно не хотелось. Пришлось наблюдать за этой вакханалией и ждать, когда Хундель хоть немного отстранится. Потискав Хильду под талией и в области груди, насильник пробормотал: — А ты растёшь… — Да, мастер Хундель, расту, — отрешённо проблеяла Хильда. — Ложись на кровать и повернись на бок, — отдал очередной приказ Хундель, — а я полюбуюсь твоей красотой издали.       Хильда исполнила повеление. Это был шанс. Я вскричал: — Редукто!       Дверь слетела с петель сшибив Хунделя с ног. Я ворвался в комнату и, не обращая на обстановку никакого внимания, применил несколько раз поджигающее заклятие, перемежая его с руганью: — Умри, сволочь! Вспыхни! Гори, ублюдок! Вспыхни! Сдохни, мразь! Вспыхни!       Похотливый бородач почти мгновенно изжарился. Я стал швырять огонь куда попало, в глазах, ослеплённых яростью, мелькнули письменный стол, какие-то, склянки с жидкостями. Девичий визг прорезал этот пламенный ад. Опомнившись, я спрятал палочку, подхватил задыхающуюся от дыма Хильду на руки и понёсся прочь отсюда. Принеся спасённую к себе в комнату, я уложил её на кровать, промочил водой лицо. Девочка открыла глаза. Тут же замок едва ощутимо содрогнулся. Опа, а кажется, там было что-то взрывоопасное… Видимо, по моей милости взлетела на воздух кое-чья кустарная алхимическая лаборатория.       А ведь я только что совершил убийство. Я прислушался к своим ощущениям. Сердце не щемило, совесть молчала. Да я и сам удивился, отчего так меня переклинило. То, что бородатый подонок одурманил немецкую девочку? Не только… То, что от меня скрыли истинный смысл задания? Не только… То, что все трое были в сговоре и втроём обделывали всякие мерзости? Да, пожалуй, всё сразу… Да! Я непременно доберусь до них и заставлю их ответить за всё!       От раздумий меня отвлекла сама Хильда. Она открыла глаза и удивлённо спросила: — Кто вы? И где я оказалась? — Меня зовут Генрих, — представился я. — А ты помнишь что-нибудь? — Помню, как мастер Хундель стал щупать меня и велел лечь, — призналась девочка. — А дальше только огонь. Вы спасли меня из пожара? — догадалась она. — Да, — подтвердил я.       Хильда потянулась ко мне и обхватила руками. Я проговорил: — Всё уже позади, не бойся. Я не дам тебя в обиду.       Хильда окончательно успокоилась, кивнула. Я стал думать, что делать дальше. Конечно же, случившееся не осталось в тайне от остальных обитателей замка. А девочка была непосредственной свидетельницей. Видимо, придётся подчистить ей память, иного выхода нет. Но в начале я решил спросить её об отношении к происшествию, потому что становиться насильником самому, пусть и в ином смысле, совершенно не хотелось. — Что ты думаешь обо мне и том, что я сделал? — задал я свой вопрос с заметным волнением в голосе. — Вы спасли меня, — сказала девочка. — Вы добрый человек. — То есть, то, что Хундель делал с тобой, тебе не нравилось? — уточнил я, всё ещё подсознательно опасаясь неодобрения. — Нет, — Хильда замотала головой, — он часто мял меня довольно грубо, а того, что обещал, так и не сделал. — А что он тебе обещал? — вот этот момент был по-настоящему интересен. — Научить колдовать, — Хильда вздохнула. — Я знаю несколько простых заклинаний и одно зелье, для заживления ран.       Я подал девочке книгу с рецептами и попросил найти его. Конечно, я понимал, что можно спросить рецепт, но мне было интересно, умеет ли Хильда читать. Оказалось, что умеет. — Хорошо справляешься, молодец, — похвалил я её. — Теперь у меня к тебе важная просьба. Если кто-нибудь спросит о том, что случилось с Хунделем, отвечай, что он погиб от взрыва во время опытов. — Хорошо, — прошептала Хильда, закивав головой, — только не пойму, почему вы устроили пожар. — Просто я сильно разозлился, не люблю, когда обижают слабых и беззащитных, — пояснил я, вздохнув.       Нашу беседу прервали. В дверь кто-то постучал. Хильда залезла под одеяло, а я пошёл смотреть, кто нас побеспокоил. Это оказался начальник стражи. Он сообщил, что король вызывает меня. Я сказал, что иду, удовлетворившись ответом, начальник стражи удалился. Хильда спросила, не желая вылезать: — Вы вернётесь? Мне одной страшно, — призналась она. — Непременно, — пообещал я, — не позже захода солнца. Поспи пока или почитай что-нибудь, — я парой жестов палочкой превратил мусор назад в книги и расставил их по полкам шкафа. — А дверь в комнату я запру, чтобы никто тебя не обидел, пока меня нет.       Хильда буркнула что-то, кажется, поблагодарила, и засопела, уткнувшись лицом в подушку. А я пошёл к королю. Наверняка будет допрос о происшествии, но своя версия у меня уже есть. И что самое главное — оспорить её невозможно, ведь комната начисто выгорела, и там наверняка следы взрыва.       Король сидел в том же обеденном зале, где мы познакомились вчера, и ел рыбный суп. Помимо него в распоряжении монарха имелась тарелка с нарезанной тонкими ломтями жареной оленины. Как только я вошёл, король сухо поздоровался со мной и спросил: — Вы убили Хунделя? — Нет, — солгал я, зная, что моя версия неопровержима. — Этот негодяй лжёт! — послышался крик откуда-то со стороны. Оглядевшись, я увидел в дальнем конце зала входящих Освальда и Маркуса. С ним шёл ещё один человек, низкий, в кольчуге и с вьющимися чёрными волосами. Кричал именно он. — Чем докажешь свои слова, Генрих? — задал второй вопрос король. — Я ценю то, что ты сделал для меня, но спор нужно решить по справедливости. — Комната Хунделя выгорела дотла, там что-то взорвалось, — продолжал настаивать я. — Мог произойти несчастный случай при опытах. А может быть, вы сами всё это подстроили? Ведь последними там были именно вы! — я решил обвинить в этом как раз троих оппонентов, и мои последние слова были обращены именно к ним. — Мерзавец! — вскричал Освальд, — мало того, что меня хотел обмануть, так ещё и напраслину возводит на порядочных людей! — Если вы не можете решить спор на словах, то призовём в помощь Господа Бога, устроим ордалию, — решил король. — Стража! — позвал он.       Мне стало неуютно. Мои противники стали злорадно хохотать. Но как оказалось, речь шла вовсе не о виде казни или чём-то смертельно опасном. Стража по приказу короля принесла котелок с кипятком и поставила на пол. Оттон I снял с пальца серебряное кольцо и кинул туда, затем объявил: — Если Генрих сумеет вытащить из котелка кольцо и не обжечь при этом руки, то это значит, что он говорил правду и невиновен!       Ух ты. А в Средние века было всё далеко не так примитивно, как я думал сначала. Нет, сама идея глупа, обмануть законы физики невозможно. Но ход мышления мне понравился, достойная попытка смастерить детектор лжи из подручных средств. Конечно, срабатывал он почти всегда, если только заранее не подготовиться, но расчёт был, скорее всего, на то, что трус или настоящий виновный откажется «испытываться» и таким образом выдаст себя.       Незаметно применив на себя чары похолодания с помощью невербальной магии, я в пару секунд вытащил кольцо короля и положил перед ним на стол. Монарх прикоснулся к моей руке — она была холодной. Освальд и его спутники аж заскрипели зубами от злости. — Генрих невиновен! — объявил Оттон I, — значит, вы, Освальд, Маркус и Арчибальд, подло клевещете на него из зависти к его успехам!       У меня возникла идея. Да, я покажу им всем, кто тут главный, и уже знаю, как именно! — Ваше величество, — вмешался я, — они своим ложным обвинением нанесли мне тяжёлое оскорбление, и я хочу потребовать у них возмещения за это. — Требуйте, Генрих, вы в своём праве, — согласился король, приступая к рыбе.       Набрав в грудь воздуха, я как можно более грозным тоном выпалил: — Арчибальд, Освальд и Маркус! За вашу клевету, да ещё перед самим королём, я вызываю вас на поединок, всех троих разом!       Мои противники злобно расхохотались. Король едва не поперхнулся рыбой. Проглотив кусок, он спросил, пристально глядя мне в глаза: — Вы уверены, что хотите сразиться со всеми соперниками одновременно? — в его голосе прозвучало беспокойство. — Да, ваше величество, — уверенно подтвердил я.       Враги удалились, осыпая меня эпитетами, среди которых слова «выскочка» и «оборванец» казались мне комплиментами. Монарх покачал головой и посоветовал: — Я знаю, что слово взять назад нельзя, но подумайте ещё раз. Достаточно ли вы сильны, чтобы одолеть их всех одновременно? — Да, я уверен в этом, — я и не думал отступать, — это вы ещё не знаете, как я могуществен на самом деле. — Что ж, — монарх вздохнул, — тогда я прикажу подготовить внутренний двор к поединку. Он состоится завтра после восхода солнца. Ступайте, Генрих, и не забудьте тщательно подготовиться.       Я вернулся к Хильде. Она спала, и немудрено. Весь оставшийся день я просидел с книгами и мысленно повторял заклинания, пригодные для боя. Спать я лёг на пол, благо, он был деревянным.       Утром, чуть свет, я осторожно, стараясь не разбудить девочку, я спустился во внутренний двор замка. Палочка была при мне, решимость стереть троих вчерашних наглецов в порошок — тоже. Сам внутренний двор оказался квадратным и небольшим, площадью где-то около пятидесяти квадратных метров. Там уже стояли скамьи вдоль стен, огороженные от центральной части деревянным ограждением. Видимо, здесь часто проводились зрелища, впрочем, для эпохи, куда меня занесло, они и были основным развлечением. Стража и обслуга уже собрались. Король занял трибуну, поставленную напротив того выхода, откуда появился я. Знаком он позвал герольда. Тот встал рядом с ним, протрубил в боевой рог и провозгласил: — Вот идёт Генрих, чародей, потерпевший от ложного навета своих недоброжелателей! Он вызвал их на поединок чести!       Зрители заулюлюкали и стали что-то кричать. Мои противники появились с другой стороны. Герольд назвал и их имена. Король, когда мы все вышли на арену, объявил: — В последний раз я предлагаю вам при свидетелях примириться друг с другом и забыть свою распрю!       Я уже знал, что в Средние века чуть ли не изо всего делали ритуал, и слова короля в данном случае были обязательным прологом к дальнейшему действу, попыток помирить нас на самом деле Оттон I не предпринимал. Мои враги ожидаемо воспротивились этому, потрясая кулаками и жезлами, взятыми с собой на битву. Я сам тоже громко и чётко выразил отказ идти на мировую. Король спросил: — Уважаемые оппоненты являются чародеями, и как же тогда понять нам, несведущим людям, кто победил в бою, а кто проиграл? Ведь колдуны сражаются иначе, чем воины. — Уж смерть уважаемые зрители ни с чем не спутают, — злорадно ответил Освальд, поудобнее перехватывая свой жезл. — Генрих, ваши враги хотят биться с вами до смерти! — воскликнул король с заметной долей волнения. Оно и понятно, его не радовала перспектива потерять кого-нибудь из придворных волшебников только оттого, что они перессорились друг с другом. — Я готов, ваше величество, — подтвердил я и достал палочку.       На стенах стояли лучники. Один из них выстрелил, целясь в землю арены. Стрела воткнулась в самом центре. Это было сигналом к началу поединка. Мои противники побежали вперёд, крича что-то. Я поставил магический щит — и вовремя. В меня одновременно полетели разряд молнии, огненный шар и камни. Зрители пригнулись, опасаясь попадания в них. Щит едва не треснул, но успешно поглотил все снаряды. Я стал бегать по кругу, стреляя по этим недотёпам из палочки и нарочно промахиваясь. Мне хотелось зрелищности. Противники насылали всё новые заклятия, но и они не достигали цели. Поняв, что щит просто так не пробить, враги поменяли тактику. Один из них попытался войти ко мне под защиту с тыла, но я вовремя заметил его. Это оказался Освальд. Я отреагировал немедленно: — Таранталлегра!       Конечно, это было не боевое заклинание, но повеселить зрителей и вывести из строя врага оно могло. Толстяк пустился в пляс. С другими я не сентиментальничал. Погоняв их немного молниями и толчками, обваляв в грязи, я ударил Маркуса, как следует прицелившись: — Бомбардо Максима!       Взрыв, подобный тому, что уничтожил комнату Хунделя, мгновенно развеял сообщника Освальда в пыль. Зрители попадали со скамей, даже король едва удержался на трибуне. Затем я взялся за Арчибальда. Он хаотично стрелял заклятиями. Пару раз сделав вид, что ранен, я трансгрессировал ему за спину, заморозил и полил струёй пламени. Ещё один мёртв. Освальд перестал танцевать и приготовился меня поразить. Тремя-четырьмя выстрелами я вышиб у него из рук жезл и раздробил его на кусочки. Толстый идиот упал на колени и взмолился: — Не убивай меня! — Нет, я всего лишь дам тебе возможность быть тем, чем ты хотел быть всегда, — отозвался я ледяным тоном. Ещё пять-шесть движений палочкой — и вместо соперника передо мной золотая статуя, изображающая его в натуральную величину. — Генрих победил! — объявил Оттон I. Зрители стали аплодировать. Я, довольно ухмыльнувшись, покинул двор.       В моей комнате, едва я вошёл, на меня набросилась Хильда, обняв за талию. — Я всё видела! — прокричала она, — и мне было за вас страшно, — добавила девочка, — они же были очень сильными. — Я оказался сильнее, — я усмехнулся. — Я самый сильный волшебник в мире, и никто теперь не посмеет тебя обидеть. — Спасибо, господин Генрих, — поблагодарила меня девочка. — А вы научите меня тому, что умеете сами? — Да, — пообещал я. Я чувствовал, что мог, да и верная сторонница была бы не лишней. А то, что молоденькая, даже хорошо — юным и наивным легко внушать свои идеи. День мы провели за книгами и уроками магии, пока достаточно простыми для новичка. А с заходом солнца мы легли спать.       Ночью Хильда разбудила меня. Я удивился: — Чего ты снова хочешь? Я уже показал тебе всё, что обещал на сегодня. Спи давай. — Я давно мечтала посмотреть на звёзды, — проговорила она, — пожалуйста, мастер Генрих! — стала умолять девочка, видя моё нежелание вставать.       Бедная Хильда. Неужели Хундель был настолько тупым похотливым ослом, что не думал о самых простых желаниях ребёнка, которым Хильда, по сути, и являлась? Взяв с девчушки обещание, что это будет недолго, я привёл её в тот же внутренний двор. Хильда засмеялась, любуясь созвездиями, и сказала: — Вы очень добры мастер Генрих, вы мне нравитесь. — Ты мне тоже, Хильда, — ответил я. — Но где ты живёшь? Кто твои родители? — Я сирота, мастер Генрих, — девочка печально вздохнула, — я до вас жила с Хунделем, взявшим меня из приюта на воспитание.       Да уж. Классическая история. Куда ни кинь, всюду обиженные сироты…       Стоп!       Это же просто идеальная партия! Спас, учу вот теперь, осталось ей только подрасти. Она привязана именно ко мне, и только ко мне, ведь только от меня она получила хоть какое-то настоящее сочувствие. — Мастер Генрих, — Хильда оторвалась от звёзд, — а можно я буду жить с вами? Вы так добры ко мне, — вновь отметила она. — Конечно, я не против, — отозвался я. — Я и сам не люблю одиночество. — Мастер Генрих, я хочу вас попросить, но… стесняюсь, — прошептала Хильда, забыв про небесные светила окончательно.       Я решил поиграть с ней в эту игру и попытался угадать мысли: — Что-то женское, Хильда? — Да, — шёпотом призналась девочка, — можно я вас обниму?       Надо же, я угадал. Женское, ну, почти. Даже легилименция не понадобилась. Естественно, я разрешил и слегка наклонился. Маленькие руки обвили меня, а головка уткнулась в грудь. — Ну, знаешь, после такого я, как порядочный бюргер, должен жениться, — пошутил я. — Мне четырнадцать лет, мастер Генрих, — отозвалась Хильда, — а приютская няня говорила, что в этом возрасте иногда уже выдают замуж. Правда, я не знаю, что это значит, — призналась она. — Это когда мужчина и женщина дают друг другу клятву жить вместе и нести все тяготы совместной жизни, — попытался объяснить я. Хильда улыбнулась и сказала, что согласна. Но я чувствовал чем-то в глубине души, что моему объяснению не хватает чего-то важного. «Молодец, Геллерт, — послышался внутри меня знакомый голос, тот самый, что направил меня на мою миссию. — Делай, что должно». — Мы волшебники, Хильда, а значит, надо принести такую клятву с помощью волшебства, — предложил я. — Хочешь? — Да! — вскричала Хильда и стиснула меня в объятиях. — Тогда повторяй за мной, — велел я, переведя дух — объятия невесты оказались неожиданно крепкими. — Только в конце назови не своё, а моё имя. — Я поняла, мастер Генрих, — отозвалась юная чародейка. — Я клянусь перед магией, что связываю свою жизнь с тобой, и согласен преодолевать с тобой вместе все тяготы, делить все радости и поверять все тайны, Хильда, — озвучил я свою часть. — Я клянусь перед магией, что связываю свою жизнь с тобой, и согласна преодолевать с тобой вместе все тяготы, делить все радости и поверять все тайны, Генрих, — повторила формулу девочка, назвав моё имя в конце вместо собственного, как и требовалось. Я сам только сейчас понял, что просто-напросто сочинил её на месте, для красного словца. Это уже стало казаться мне детской игрой, но я сохранил самообладание, чтобы не расстраивать молодую волшебницу. «Я, сама Магия, принимаю клятву, — отозвался тот же голос совершенно неожиданно, — договор заключён, и теперь вы идёте по жизни вместе до самого конца, что бы ни случилось».       Так вот что забросило меня сначала на тридцать пять лет вперёд, а затем на тысячу лет назад, когда я умирал из-за подлости Альбуса! Всё встало на свои места. Магия, являясь живой и разумной, услышала моего бывшего друга и нынешнего заклятого врага и поняла, что находится в смертельной опасности. Конечно, я помнил все объяснения, полученные перед «десантированием» в Вальдбан, но только сейчас до меня дошло, какие это ответственность и масштаб. Я почувствовал смесь страха и гордости — не всякому бы сама Магия доверилась, но я опасался не справиться с такой задачей. «Ты справишься, Геллерт, — обнадёжила меня Магия, — а сейчас я прошу о малом — уложи свою юную жену спать».       И правда — Хильда уже клевала носом. Я отвёл её в нашу теперь общую комнату и положил на кровать, сам лёг на пол. Но девочка не захотела засыпать просто так. Она слезла с кровати и потащила меня за руку. Я понял, в чём дело — Хильда проявила заботу и пожелала, чтобы я не спал на досках. Я устроился в кровати, прижавшись к стене. Но Хильда и тут оказалась недовольна. Улёгшись с другого краю, она потянула меня к себе. Я придвинулся поближе. Девчушка, всё не засыпая, обняла меня и пробормотала: — Я не хочу быть одна.       Я, пытаясь быть примерным мужем с самого начала, тоже обнял Хильду. И тут я почувствовал нечто новое. Конечно, в бытность вождём магической Германии в «прошлой» жизни, я имел дело с женщинами, но лишь тогда, когда сам хотел, и так, как сам хотел. Они приходили, делали всё, чего я требовал, и уходили. Но чего-то, кроме услуг по развлечению одинокого мужчины, там не было. А тут — есть. Видимо, это и называется любовью, когда люди душевно близки друг другу. С этими мыслями я признался Хильде, увидев, что она лежит с открытыми глазами: — У меня есть и другое имя. То, которое ты знаешь сейчас, я выдумал. Настоящее звучит немного иначе. — Какое же это имя? — полюбопытствовала Хильда. — Геллерт. — А почему вы не назвали его мне сразу, мастер… Геллерт? — спросила Хильда, слегка запнувшись. — Оно не вполне германское, — объяснил я, — я не был уверен, что оно всем понравится. — Мне нравится, — заверила меня Хильда. — А теперь давайте спать, — попросила она. Я как примерный муж послушал жену, и мы заснули в обнимку. Спалось спокойно — я знал, что в этом мире уже не один, и второй важный шаг навстречу успеху сделан. Хильда тоже.