***
Ещё в мирное время я, как и обещал, сводил в Тевтобургский лес Хильду. Это произошло сразу после основания Дурмстранга, до зачатия Альберта. Лес я припомнил по походу в Италию, затем воспользовался ассоциативной трансгрессией, так же, как и при переходе в Ирландию. Больно не было. Приземлившись вместе со своей благоверной на опушке, там, где в то время был разбит королевский лагерь, я сразу обратил внимание на одну важную деталь. Лес был полон живности. Пели птицы, паслись олени и лоси. Чуть поодаль мы заметили волка, крадущегося под деревьями. Каких-либо опасных тварей и духов, как упоминал гонец, довёзший меня до лагеря, пока было не видать, и я решил, что если они и есть, то в самой чаще. А ведь туда мне и было нужно. Хильда обратила внимание на то, что массив повышался, и спросила: — Что там внутри, мастер Геллерт? — Калькризский холм, — объяснил я, — а за ним болото. Разумеется, карту леса, полученную с помощью арихиепископа Евгения, я изучил заблаговременно и помнил, что где должно находиться. Мы пошли на вершину холма и тут же углубились в непролазные дебри. Кусты, ветви и корни деревьев сплелись так, что закрыли все проходы. Вытащив палочку, я уже приготовился было с помощью рассекающих заклятий расчистить себе путь, но что-то остановило меня. Какое-то чуство, наитие, что так делать не стоит. Присмотревшись, я увидел, что малюсенькие тропки всё же имелись. Хильда ступила на одну из них, и кусты чуть-чуть разошлись в стороны. Едва сумев пролезть, девушка помахала мне рукой. Повторив то же самое, я с удивлением заметил, что лес пропустил и меня. Постоянно отыскивая тропки, мы спустились к низине между холмом и болотом. Под ногами начала чавкать грязь. Хильда на что-то наступила. Наклонившись, она подняла что-то железное. Применив очищающее заклинание, жена спросила: — Чей это доспех, мастер Геллерт? Всмотревшись, я понял, что моя ученица нашла обломок римского сегментного наплечника, и объяснил: — Это наплечник римского воина. Давным давно здесь, прямо по этому лесу, проходили три римских легиона, отправившихся воевать с нашими предками. Но наши отцы и деды устроили здесь засаду и перебили римлян, внезапно напав на них. — И вы хотите узнать, как именно это произошло? — догадалась Хильда. — Конечно, — подтвердил я, — давай поищем ещё что-нибудь. За час мы нашли остатки щитов, гладиусов и спат, размякшие и почти окаменевшие обрывки ремней, два шлема, обломки копий. Пройдясь по дороге, мы накткнулись на частокол. — Мне кажется, что римлянам перегородили дорогу, — высказалась Хильда. — Правильно кажется, — согласился я. — И спереди, и сзади, когда они подошли сюда. Их окружили наглухо, перекрыли все пути к отступлению и уничтожили. В то же время остатков германского оружия было крайне мало. Очевидно, их потери были совсем небольшими или же воины унесли с места битвы и тела павших товарищей, и их вооружение. Гипотеза была вполне правдоподобной, ведь у моих предков имелся обычай хоронить воинов вместе с их оружием или передавать его сыновьям павших бойцов. — А зачем римлянам вообще понадобилось воевать с нами? — удивилась Хильда. — Чем мы им помешали? — Римская империя со временем расширялась, её жителям требовалось новое жизненное пространство, — начал объяснять я. — На юге, востоке и западе земли были освоены, а на севере — нет. Вот римские военачальники и начали посылать войска за Дунай и Рейн. Встретившиеся им племена и малые народы, которые как раз и были нашими прародителями, показались им варварами, тёмными и невежественными людьми. Вот римляне, исполнившись высокомерия, и пожелали привить нашим отцам и дедам свой образ жизни, да ещё и насильно. Поэтому наши предки начали мстить. И сейчас ты видишь перед собой как раз один из случаев такой мести. Поражение в Тевтобургском лесу оказалось самым страшным для Рима: он потерял более трёх тысяч самых лучших воинов, и после этого германцы восстали и сбросили иго италийцев, навсегда остановив их наступление. А потом, веками позднее, вожди Аларих и Одоакр разорили и разграбили сам Рим. Конечно, город был восстановлен, но империя уже не возродилась. Закончив свои объяснения, я обратил внимание на болото. Наверняка там тоже были останки римских солдат, ведь их вполне могли загнать в трясину. И я не ошибся. Приманивающими чарами я достал осколки щитов, пояс, латы, наколенники и стальной шест с венчающим его орлом. — Что-то тут не так, — сказала Хильда. — На некоторых доспехах я вижу разрывы, будто их рвал кто-то большой и сильный. Действительно, так оно и было. Один из щитов, деревянный, почти полностью сгнил, но на нём были отчётливо видны огромные жуткие следы когтей. Неведомому чудовищу были не страшны древесина и железо. Я встревожился, вспомнив слова возницы. Несомненно, римляне подверглись атаке не только со стороны людей, иначе разгром не был бы таким быстрым и жестоким. Но тут было ещё одно обстоятельство: если неведомые враги захватчиков тоже участвовали в бойне, то как они соединились с германцами? Или же тут была грандиозная резня всех со всеми? В поисках ответа на этот вопрос мы с Хильдой стали вновь осматривать дорогу. И на обочине я заметил врытые в почву камни. Вглядясь в них, я понял, что они далеко не обычные. На каждом из камней была начертана руна. Рунический язык я изучал ещё в Дурмстранге, поэтому смог довольно быстро понять, что эти руны обозначают. Тут встречались слова «путь», «дар», «нужда», «Тюр», «человек», «лошадь», «день», «наследие». И я спустя пару минут составил из отдельных рун цельную надпись: «Бог Тюр, одари трудолюбивых людей в час нужды на каждый день во имя их наследия». Вот оно что! Эти руны были воззванием к защите в виде запечатанного в камнях заклятия, и римляне, вступив в Тевтобургский лес, пробудили ту силу, которую германцы призвали на помощь. Значит, таинственные чудовища были пробуждены с помощью этих рун и сражались на нашей стороне. Поняв, что надо делать, я нашёл нетронутый камень и начертил на нём с помощью магии руны «человек» и «наследие», т. е, представился потомком тех, кто защищался здесь девятьсот лет назад. Послышался рык. Испугавшись, Хильда вжалась спиной в ближайшее дерево. Нас окружили волки с неестественно красными глазами, чёрной шерстью, длинными клыками и более острыми когтями, чем у обычных волков. К ним, неистово ревя, подтянулись бурые медведи с огромными клыками. Я сразу понял, кто помог моим пращурам разгромить римлян. Оборотни. Один из них встал на задние лапы и начал превращаться в некое существо, отдалённо похожее на человека. Прямоходящее, но сгорбленное, без шерсти, с волчьей мордой вместо лица и когтями вместо ногтей оно походило на гибрид волка с человеком. И оно заговорило! — Чел-лов-век-к! — утробное рычание эхом отдалось по лесу, — к-кт-то т-ты? — Потомок тех людей, что призывали вас на битву с захватчиками, — отозвался я, ничуть не смутившись. Раз древние германцы смогли договриться с этими страшилищами, значит, и я смогу. А если что — при мне была моя палочка. Оборотень принюхался ко мне и снова утробно зарычал, точнее, заурчал, почувствовав нечто родственное. — В-вол-лч-чон-нок-к Ар-р-рм-мин-ния? — спросил оборотень. Неплохо. Меня практически признают за «своего». Видимо, опознали родственную кровь по запаху или ещё как-то. — Да, — подтвердил я. — Девушка тоже. Она со мной. Медленно и осторожно отделившись от дерева, Хильда небольшими шажками приблизилась ко мне и вцепилась в меня обеими руками, дрожа от страха. Проводив её настороженно-любопытными взглядами, оборотни вернулись вниманием ко мне. Оборотень, уже говоривший со мной, продолжил: — П-п-ок-каж-ж-жи, ч-что с-сил-лён-н! Справедливо. Чтобы завоевать уважение зверя, нужно либо накормить его, либо одолеть в бою. Мяса для них у меня с собой не было, поэтому оставалось только драться. Я велел Хильде: — Отойди снова к дереву. Как только девочка подчинилась, оборотень набросился на меня и тут же был оглушён заклятием. То же произошло и ещё с двумя, вздумавшими повторить атаку вслед за первым. На испуганный вскрик Хильды они, к счастью, внимания не обратили. После третьей неудачной попытки загрызть меня один из оставшихся оборотней прохрипел: — Б-бр-рос-сь п-п-пал-лк-ку! Я отдал палочку Хильде, и бой продолжился. На этот раз напавших оборотней было шестеро, и они навалились на меня одновременно. Но невербальной магией я владел ничуть не хуже, чем вербальной, и отразил атаку с помощью щитовых и оглушающих чар. Почувствовав, что я силён, оставшиеся оборотни заскулили и стали ползать на брюхе, признав меня «вожаком». — Меня зовут Генрих, и вы должны мне подчиняться! — приказал я, предварительно забрав у Хильды свою палочку и приведя в чувство оглушённых зверей. В ответ послышалось согласительное урчание. Взяв ещё один камень, я начертал на нём руны «человек» и «бог», затем приложил камень к груди. Оборотни стали скалиться и рычать, но не на меня, а на того, кто первым заговорил со мной. Видимо, он был их вожаком, и прочие теперь посчитали, что он ослаб, раз отдал мне власть, и вознамерились растерзать его. Я пресёк смертоубийство, приказав: — Не троньте его! Я не стал допускать смерть оборотня по простой причине: не желал беспочвенной жестокости. Оборотни остановились, нерешительно взирая на меня и поскуливая. Бывший вожак прохрипел: — Б-б-бл-лаг-г-год-дар-рю. Т-теп-перь я от-тк-кр-р-рою т-теб-бе т-тайн-ну! — Что за тайна? — поинтересовался я. — Р-р-рун-ны «зубр», «чёрт», «бог», «путь», «солнце» и «наследие» п-п-пр-р-роб-буд-дят Ф-фен-нр-р-рир-р-ра! Остальные оборотни, задрожав от ужаса, заскулили пуще прежнего и стали кататься по земле. Несомненно, в Тевтобургский лес следовало явиться уже из-за одной этой фразы. Согласно древним германо-скандинавским преданиям, Фенрир — огромный волк, родившийся у Локи и Ангрбоды. Было предсказано, что отпрыски бога лжи и хитрости и великанши принесут одни лишь несчастья. Фенрир был настолько силён и свиреп, что рвал любые оковы, которыми прочие боги Асгарда хотели его пленить. Наконец они выковали прочнейшую цепь Глейпнир и сумели обездвижить ей чудовище. Также в предсказании о Фенрире было упомянуто, что когда он всё-таки сумеет освободиться от Глейпнира, то сожрёт Луну и Солнце, тогда настанет Рагнарёк — конец света. Разумеется, я понимал, что если начертаю эти руны на камнях, как и остальные, то ни в коем случае не вызову светопреставление, это слишком просто, чтобы разрушить весь мир. К тому же это сочетание рун имело и другие значения. Скорее всего, требовалось что-то ещё, или же вызывается не сам Фенрир, а его отражение или призрак. Я не знал наверняка, что это такое, но попробовать в бою с врагом всяко стоит хотя бы ради попытки неожиданно его напугать. Я почувствовал, что добился всего, что мог. Пришла пора покинуть лес. Обняв Хильду, я приказал оборотням: — Ждите меня, я ещё вернусь! И вашего бывшего вожака не убивайте, он должен выжить до моего возвращения! С этими словами я вместе с Хильдой покинул Тевтобургский лес, трансгрессировав назад в родовой замок.***
И вот сейчас я смотрел на врагов с вершины Калькризского холма. План был уже обговорён с учениками и прочими чародеями, согласившимися пойти со мной. Их было около трехсот человек. Простецов среди нас не было, они все остались на Рейне. Мы поставили магические стены, которые замкнутся при вступлении врага в лес, начертали те же руны, что и воины Арминия, устроили засады, словом, полностью были готовы встретить неприятеля. Стояло раннее утро. От моего расположения до мест засады было недалеко, поэтому я разрешил ученикам и добровольцам наблюдать за деятельностью во вражеском лагере, разбитом у самой опушки, вместе со мной. При этом я стоял на вершине небольшой башенки, временно построенной с помощью магии и едва возвышающейся над кронами деревьев. — Мастер Грин-де-Вальд, — обратился ко мне один из учеников, — почему бы нам не напасть прямо сейчас, пока они ещё не выступили? — Нет, — отказался я, — если мы обнаружимся слишком рано, то враг отступит и будет искать путь через Вестфалию и Саксонию, а на равнинах его будет остановить намного тяжелее. — Почему же они не пошли сразу к равнинам? — удивился ученик. — Это же глупо — лезть в лес, когда пройдя ещё немного, можно достичь приморских низменностей! — Глупо, — согласился я. — Но эта глупость происходит от незнания местности, и ей необходимо воспользоваться. Я постарался обмануть неприятеля на Рейне, убедив его в том, что именно через лес есть безопасный маршрут. Противник начинает чувствовать истощение от безуспешных попыток пробиться вглубь Германии, поэтому охотно ломанулся по пути, показавшемуся свободным. О том, что как раз там и находится наша ловушка, ему знать не следует. Так что давай не будем рушить наш же собственный план превентивным ударом: он всё испортит. Как только неприятель окажется в глубине, тогда и ударим, но не раньше. — Мастер верховный чародей, — подал голос один из добровольцев, — если они пойдут походным порядком, то их колонна может растянуться. Голова может полностью пройти лес, а хвост только вступать в него. Как быть в этом случае? Несомненно, это был очень хороший вопрос. Арминий напал на римлян и сумел окружить их по той причине, что вся вражеская армия оказалась внутри леса, с франками же такой фокус мог и не пройти, потому что их было минимум вдвое больше. Поразмышляв, я отдал приказ: — Снять баррикады с дорог через лес! Перенести их в заросли вдоль дорог и узких мест! Моё повеление было исполнено за полчаса, по моим ощущениям, в это же время трубачи вражеского лагеря заиграли подъём. Я отдал второй, третий и четвёртый приказы: — Всем скрыться в засадах, наложить маскировки! Если пойдут разведчики, не мешать им обследовать дороги! Отклоняющихся в сторону от них обманными чарами направлять обратно! В дальнейшем я командовал уже дистанционно, отдавая приказы десятникам и сотникам с помощью легилименции. Разведчики и в самом деле появились. Они осмотрели половину главной дороги и вернулись назад. На середину лагеря вышли двое латников с мантиями, плюмажами на шлемах и двуручными мечами. Они начали махать друг на друга руками и кричать, видимо, один из них явно предлагал пойти другим путём, а другой не соглашался. В конце концов спорщики унялись, и лагерь стал собираться к выступлению. Передовой отряд из сотни копейщиков вышел в сторону леса. Видимо, сторонник продолжения похода в прежнем направлении одержал верх в споре. Я не ошибся. Через несколько минут лагерь был свёрнут, и вся армия двинулась по дороге, ранее частично исследованной разведчиками. Они сами, в свою очередь, шли далеко впереди. Правильно, в общем-то. Спустя пару часов напряжённого ожидания половина войск углубилась в лес. Голова колонны прошла две трети пути. Я понял, что будет именно так, как и предположил доброволец: голова в конце, хвост в начале. Тогда верной тактикой будет рассекающий удар, раздробляющий армию в середине и на более мелкие части. Конечно, начало и конец сохранят боевой порядок, но инициатива будет уже упущена. Ещё через час «голова» вражеской армии достигла противоположной опушки леса. Выйдя на неё, воины стали разбивать второй лагерь, чтобы, как мне показалось, сократить время ожидания всех остальных частей армии. Тем лучше для германцев. Я сошёл с башенки, демонтировал её и отдал приказ к нападению: — По боевым порядкам, колдунам противника и обозам — стреляй! Разумеется, я запретил применять поджигающие чары — только лесного пожара и не хватало. Выдержит ли лес атаку огнём, было неизвестно, а нарочно проверять это не было времени. Так что мои подопечные и маги из городов Германии воспользовались другим колдовством, не менее эффективным: левитацией, оглушающими и разрывающими заклятиями. Среди врага началась паника. Воины сначала бросились врассыпную, а потом начали отбивать атаки. Немалая часть вражеской силы была тут же уничтожена. Завязались локальные стычки. Мои бойцы создавали фантомы, разили взрывающими заклятиями, но без воспламенения. Поставленной цели удалось добиться: вражеские порядки были нарушены, большинство обозов разбито. Но и моя сторона начала нести потери. Я приказал перегруппироваться и отступить в чащи, запутывать тропы. Большинство волшебников врага было уже убито, поэтому ломать маскировки и обманки было некому. По моим приблизительным впечатлениям количество живой силы неприятеля уменьшилось примерно на четверть. Враги начали плутать. Им стали попадаться животные: волки, медведи, кабаны, лисы, олени. Я приказал своему маленькому батальону: — Вернитесь на холм. К врагу не подходить. Когда это было сделано, я вызвал оборотней, повторно начертав нужные руны на ближайшем валуне, и велел им напасть на франков. Эффект оказался ошеломительным. Злобные полулюди-полузвери не щадили никого. Паника среди вторгшейся армии усилилась, началась жестокая сеча. Кровь лилась рекой, кого-то из моих воинов стошнило от омерзения. Но что поделать — война никогда не была приятным занятием. Но франки оказались сильнее, чем я думал, и поголовье оборотней стало быстро падать. Хотя при этом и личный состав неприятеля изрядно проредился. Через пару часов изматывающей рубки по всему лесу франков осталось чуть более половины. Но это были ещё не все наши возможности, предупредив своих о том, что сейчас может произойти нечто ужасное, я начертал руны по рецепту вождя оборотней. Средь бела дня на Тевтобургский лес опустилась тьма. Стало жутко холодно, мои соратники поспешили применить согревающие чары. Послышался потусторонний вой, у многих заложило уши. На дорогу вышел огромный чёрный волчище мастодонтских размеров. Его клыки оказались размером с человека, а об остальном и говорить нечего. Разумеется, он не стал делать попыток проглотить Солнце. Взревев, волк-переросток ринулся на франков, дуя в их сторону ледяным дыханием, заставляющим врагов трястись от озноба. Те в панике побросали оружие и стали разбегаться. Но некоторые из них напали на него, и тут я понял, что это был не настоящий Фенрир, а его призрак. Но оружие, как и ожидалось, не причиняло ему вреда, и он продолжал реветь и насылать холод. Тогда я разбил рунный камень. Тьма и само привидение исчезли. Вражеских воинов осталось около трети, ведь сражение с оборотнями не прекращалось, они прекрасно видели в темноте. Я вновь дал команду начать диверсионные изматывающие атаки, когда последний оборотень погиб от франкского копья. Бои продолжались до позднего вечера. Я тоже участвовал в них и сразил немало врагов. В конце концов от более чем семи тысяч осталось не более восьми-девяти сотен, и то они отступили назад к Рейну. Я же потерял две трети учеников и почти всех добровольцев. Огромной ценой, неприглядными средствами и в изматывающем многочасовом сражении наша боевая задача была выполнена. Вражеское наступление на юго-западном направлении было остановлено.