Месть Грин-де-Вальда

      Встав с кровати, я обошёл дом, задумчиво оглядывая обстановку. Несомненно, я успешно переместился во времени вновь. Выглянув в окно, я понял, что стоит ясный погожий день, и увидел едущие по улице автомобили. Какой-то прохожий в джинсах и летней рубашке выгуливал собаку, то и дело лаявшую на птиц.       Почтовая сова принесла мне ещё пачку газет, к счастью, простец-собачник не заметил её: собака стала скалиться на уличного кота, и её хозяин отвлёкся. Разложив газеты на кухонном столе, я стал их изучать.       Ничего особенного в них не оказалось, лишь более подробные пересказы того же, что я узнал из самой первой газеты, по-прежнему валявшейся на кровати. Единственным, что привлекло моё внимание, оказался кроссворд. Чтобы сосредоточить свой разум и привести его в порядок, я взялся разгадывать этот кроссворд. Правда, он оказался довольно простым для меня: все загаданные слова оказались названиями штатов США. Но это занятие натолкнуло меня на важную мысль.       Я попал в мир Дамблдора, с Альбусом я должен бороться. Следовательно, нужно как можно надёжнее замаскироваться. Для начала необходимо сочинить себе вымышленное имя. Немецкое, естественно, не подходило, требовалось более нейтральное. Почему бы не взять название штата в качестве фамилии? Забавно. А какое подойдёт больше? Мичиган? Нет. Айова? Нет? Калифорния? Снова нет…       Я перепробовал на симпатичность звучания почти все названия штатов и в итоге остановился на Делавэре. Во-первых, оно напоминало родное мне звучание немецкого языка, пусть и очень отдалённо, во-вторых, было схоже с английским словом «deliver» — «доставка». В этом сходстве я увидел своеобразную насмешку над своим «другом»: обрекши меня якобы на смерть, он опосредованно доставил меня сначала в прошлое, а затем назад в современность, на поражение себе. Так, фамилия есть, теперь пришёл черёд имени. А вот над ним я думал намного дольше. Адам, Джек, Билл, Шон, Чарльз… Ни одно мне не нравилось, я за ними ничего не видел.       На глаза мне попалась карикатура на американского солдата из Салемского батальона, помещённая в рубрике «Юмор». Вояка в мантии, худосочный и долговязый, размахивал палочкой, целясь в боггарта, а подпись под картинкой гласила: «Дядя Сэм колдует за тебя!» Меня осенило. Почему бы не взять имя Сэмюэль? И европейское, и звучное. А карикатура наводила меня на мысль о том, что я являюсь посланником Магии. Решено. Отныне я официально не Геллерт Грин-де-Вальд, а Сэмюэль Делавэр. Новая жизнь — новое имя, вполне логично, правда? Конечно, старое я не забуду и буду им пользоваться, но лишь в очень ограниченном объёме.       В той же газете, где был напечатан кроссворд, я стал просматривать рубрику вакансий. Для нового мира нужны были средства к существованию. Конечно, я мог позволить себе очень многое, но прежде всего я должен был спрятаться от Дамблдора, а значит, жизненно необходимо было устроиться под видом простого обывателя, чтобы у моего «друга» не было ни малейших подозрений о том, что ему грозит опасность. Поэтому должность я постарался выбрать самую скромную и неприметную.       В то же время я думал о том, что было бы неплохо побольше узнать о том, как жили мои предки-и-одновременно-потомки. А для этого придётся изучать историю. И вот же повезло! В британском Министерстве Магии нашлась вакансия архивариуса! Я довольно ухмыльнулся — знай, перекладывай бумаги из одной стопки в другую да ковыряйся в историческом материале в своё удовольствие, и никакой Дамблдор просто не увидит тебя! Конечно, человеку с живым темпераментом подобная работа показалась бы ужасающе тоскливой и монотонной, но незаметность на первых порах, пока я не освоился до конца в новом времени и не придумал, что делать дальше, была превыше всего. С этими мыслями я отложил газету в сторону и направился в Министерство Магии. Указания, как туда добраться, имелись в тех же газетах.       Атриум одновременно восхитил и рассмешил меня. Гротескность обстановки сочеталась с отсутствием чего-либо по-настоящему захватывающего внимание. Лишь в центре зала стояла статуя волшебника с волшебницей и стоящих рядом с ними волшебных существ, преданно глядящих на пару. Да уж, вот это лицемерие… Волшебники возомнили себя благодетелями, будто бы считающими других созданий равными себе. Всегда будут сильные и слабые, мужчины и женщины, гоблины и эльфы. Они не могут быть равными, потому что они разные. У каждого своя роль. А таким утопистам, как Дамблдор, этого не понять никогда.       Отвлёкшись от статуи, я подошёл к стойке дежурного сотрудника. — Здравствуйте, — поприветствовал я его, — я пришёл устраиваться по вакансии архивариуса. Она ещё открыта? — Конечно открыта, — подтвердил дежурный, низкий седой человечек в бежевом френче. — Неделю человека найти не можем. Проходите, — с этими словами он указал рукой на небольшой круглый зальчик с лифтами. — Вам в хозяйственный департамент, это на пятом уровне. Спросите Джеймисона Кардиффа.       Войдя в лифт, я нашёл кнопку с цифрой 5, нажал её. Решётчатые двери закрылись, кабина двинулась вниз. Приятное сопрано сообщило мне, что я еду в департамент международного магического сотрудничества и в тот самый хозяйственный. По пути она дважды останавливалась, в неё входили какие-то люди в синих мантиях и с охапками бумаг. Да уж, бюрократия везде одинакова. Доехав до пятого этажа, я вышел и оказался в длинном узком коридоре. Вместе со мной вышел один из чиновников, я спросил: — Вы не подскажете, где найти Джеймисона Кардиффа? — Прямо до конца и налево, — подсказал спутник и тут же скрылся в одном из боковых проходов. Оттуда дохнуло женскими духами. Пройдя в указанном направлении, я обнаружил дверь с табличкой «Хозяйственный департамент, Джеймисон Кардифф». Постучавшись, я услышал приглашение войти. Едва я открыл дверь, как меня тут же затянуло внутрь холодным ветром, а сама дверь громко захлопнулась. Оглядевшись, я понял, что оказался в весьма маленьком и тесном помещении, уставленном стеллажами по краям. Дубовый стол в центре занимал высокий сухопарый волшебник в красной мантии. Его серые глаза внимательно изучали меня. Разглядев меня как следует, он стал брюзжать: — О Мерлин, опять! Всё не могут это исправить, Локвелл же обещал! Я с ума сойду, если всякий визитёр будет растягиваться на пороге… — Здравствуйте, я по объявлению о вакансии, — начал я. — Да, да! — хозяин кабинета энергично закивал, вскочив с места. Предложив мне сесть, на появившийся напротив его собственного места стул, он стал говорить: — Я уволил предыдущего архивариуса, потому что тот перепутал многие собрания документов. Но он был ещё и слегка больным на голову… Надеюсь, вы понимаете, что содержание материалов в образцовом порядке — ваша непосредственная и главная обязанность, если вы всерьёз готовы трудиться, а не просто сидеть на месте днями и неделями.       Тон начальника департамента был строг и сух. Оно и понятно. Я ответил: — В каком состоянии архив? — Вот это то, что я желаю услышать! — Кардифф приободрился. — Точнее, их несколько, а именно пять. Будете заведовать ими всеми.       Кардифф открыл маленькую дверь за своей спиной и провёл меня по небольшому и тесному коридорчику в другой кабинет, ничем не отличающийся от первого, разве что наличием окна, через которое был виден пасторальный пейзаж, изображающий равнины Уэльса. — Это отдел судебной и административной документации, — прокомментировал Кардифф открывшийся вид. Точно так же он провёл меня по остальным кабинетам, совершенно таким же. Архивы делились на отделы: административный, где я уже был, исторический, гражданский, научный и колониальный. Попутно он объяснял мне мои должностные обязанности: поддерживать порядок в документах, каталогизировать их, уметь разыскивать те или иные бумаги по требованию и добавлять в архивы новые материалы, которые будут мне передаваться. Закончив ознакомительную экскурсию, он спросил: — Как вы считаете, вы справитесь? — Вполне, — заверил я работодателя. — Вам назначен недельный испытательный срок, — сообщил Кардифф. — Если ваша работа меня удовлетворит, ровно через семь дней вы получите первую оплату в размере тридцати галеонов. Кстати, как вас зовут? — Сэмюэль Делавэр, — отозвался я. Впрочем, небрежному отношению к себе я не удивился — англичане не отличались внимательностью к окружающим. — Хорошо, — Кардифф едва заметно кивнул. — Вы американец?       Отлично! Уловка сработала! Я «подтвердил»: — Да, мистер Кардифф. Я из Иллинойса. — А почему у вас нет документов? — поинтересовался начальник, прищурившись. — И где ваша палочка? Не сквиб ли вы часом? — в его голосе проскользнули нотки подозрительности. — Я плыл сюда на «Вирджинии», — соврал я. Ещё когда я был наверху, то увидел у дежурного газету с передовицей о недавнем крушении парохода с таким названием у берегов Ливерпуля. — А, тогда всё понятно, — Кардифф вздохнул и продолжил уже мягче. — Зайдите в департамент международного магического сотрудничества, там вам выправят новые документы и дадут временную палочку. А затем вы сможете купить себе новую, если, конечно, будете работать хорошо. Так или иначе, завтра ваш первый рабочий день. Я дам вам несколько поручений. Явитесь сюда к десяти часам утра.       В департаменте международного магического сотрудничества мне задали несколько вопросов о США, происхождении и магической специализации. К счастью, мне удалось сочинить более-менее убедительную легенду, которой поверили за неимением доказательств противного. Правда, был опасный момент, когда начальник департамента, собеседуя меня, принялся звонить по обыкновенному дисковому телефону в Америку, но к моей удаче, там так и не подняли трубку. Наконец я получил временную палочку, которую там же оформили на меня, буковую, длиной в девять дюймов и с сердцевиной из китового уса.       Направляясь домой, я перед пешеходным переходом встретил молодящуюся тощую женщину в шали и телогрейке, с тяжёлыми пакетами, видимо, она шла из продуктового магазина. Желая завести знакомство, я предложил: — Вам помочь? — Спасибо, — поблагодарила женщина. — Вообще, я тут недалеко живу, но всё равно спасибо, — она слегка улыбнулась. — А я прямо в том доме, — ответил я, показав вперёд, когда перешёл дорогу вместе с новой спутницей. — Если что, заходите на чай, миссис… — Фигг, Арабелла Фигг, — представилась женщина. — А как вас зовут? — Сэмюэль Делавэр, — представился я в свою очередь.       Отдавая пакет, я случайно выронил на землю свою временную палочку, которую положил в карман куртки, видимо, я забыл его застегнуть. Арабелла прошептала: — Вы волшебник? — Да, как Мерлин из сказок про короля Артура, — попытался я отшутиться, полагая, что передо мной магла, увлекающаяся мистикой. В Германии, когда я там правил, таких людей было немало, и мы, колдуны, практически не скрывались от них, плюнув на статут о секретности во имя «общего блага». — Да нет же, кого угодно пытайтесь обмануть, но только не меня! — вспылила Арабелла. — Я тоже волшебница! Хоть и сквиб… — добавила она чуть тише. — О, вот как, — я вздохнул. — Извините. Не думал, что вы тоже одна из нас. — Ничего, я и впрямь выгляжу как магла, — отозвалась Арабелла. — Рада знакомству, правда, — она рассмеялась. — Я одна живу, у меня только кошки, а вы для меня словно дар судьбы. До чёртиков надоело одиночество. — Хорошо, давайте общаться, — согласился я. Новое знакомство в незнакомом мире — это просто отлично. А то, что я имею дело со сквибами — ещё лучше. Дамблдор, полагая, что знает меня как себя самого, ни за что на свете не заподозрит великого и таинственного Грин-де-Вальда в тесном общении со сквибами и прочими людьми и существами, которых я, по его мнению, считаю слабыми и недостойными своего внимания. Что ж, буду изо всех сил поддерживать в его глазах тот старый образ, уже ошибочный, но Дамблдору об этом знать совершенно не обязательно. Тогда он не будет меня искать.       И тут я понял, что у меня совершенно нет средств к существованию. Кардифф обещал первую выплату только через неделю. А магловских денег у меня не было. — Знаете, Арабелла, — осторожно начал я, — у меня к вам просьба, но несколько неудобная…       Я вновь пересказал свою байку о спасении с тонущего корабля и попросил на первое время заносить продукты, пока я не получу зарплату. Выслушав меня с неослабевающим вниманием, Арабелла согласилась. — Я вам отплачу, — пообещал я. — Что вы! — стала отнекиваться женщина. — Вовсе не стоит! Я вам и так помогу!       Прошла неделя. Я мало-помалу обжился на новом месте. Готовить я умел ещё со времён учёбы в Дурмстранге, а новая работа оказалась мне вполне по плечу, так что быт оказался довольно быстро налажен. Джеймисон Кардифф давал мне в целом не слишком сложные, но довольно скучные задания: перебирать бумаги, сортировать их, прибираться на стеллажах. Я знал, на что иду, поэтому жаловаться не приходилось.       Но при этом я плотно засел в историческом отделе архива, чтобы найти сведения о своих предках. Конечно, это был британский архив, а не германский, поэтому на слишком многое рассчитывать не приходилось. Но это всё, что у меня есть.       Как-то раз Кардифф взялся за обход архива и застал меня за копанием в очередном историческом документе. Он поинтересовался с долей насмешки: — Нравятся рыцари и замки, мистер Делавэр? Конечно же, ведь в Америке ничего из этого не было. А я знаю, что вы, американцы, жутко любопытные. — Мой отец был историком и привил мне любовь ко всему этому, — соврал я. Конечно, я нисколько не обиделся, потому что не был тем, за кого себя выдаю. — О, вот как, — Кардифф усмехнулся. — Что ж, я не против, лишь бы это не вредило работе. Но как по мне, всё это бесполезно, вчерашний день на то и вчерашний, что всё это устарело и не имеет отношения к сегодняшней действительности.       Разумеется, я был категорически не согласен с начальником, но высказываться не стал. Главное, что он не пытается мне мешать, остальное неважно. А когда я найду о своём роде всё, что тут есть, и зарекомендую себя, то переведусь в другой департамент.       И поиски, как ни странно, увенчались успехом. Я провозился с бумагами три месяца, иногда приходилось запрашивать данные из других департаментов или даже из иных Министерств Магии Европы, благо, у Кардиффа были каналы для связи с коллегами с континента, но всё же удалось кое-что разузнать. Правда, многое пришлось вычислять или просто находить догадкой. Кардифф не возражал, но лишь потому, что я старался делать свою работу как можно лучше. И к середине октября я составил полный список своих предков: «Альберт Генрих Грин-де-Вальд (962-982-1027) Оттон Альберт Грин-де-Вальд (982-1000-1069) Иоганн Оттон Грин-де-Вальд (1000-1030-1076) Фридрих Иоганн Грин-де-Вальд (1030-1047-1053) Карл Фридрих Грин-де-Вальд (1047-1065-1077) Дитрих Карл Грин-де-Вальд (1065-1095-1095) Рудольф Дитрих Грин-де-Вальд (1095-1147-1447) Эрнст Рудольф Грин-де-Вальд (1147-1162-1662) Йозеф Эрнст Грин-де-Вальд (1162-1200-1200) Михаэль Йозеф Грин-де-Вальд (1200-1220-1220) Юлий Михаэль Грин-де-Вальд (1220-1270-1360) Ульрих Юлий Генрих Альберт Грин-де-Вальд (1270-1300-1349) Патрик Ульрих Альберт Оттон Грин-де-Вальд (1300-1315-1386) Теодор Патрик Оттон Иоганн Грин-де-Вальд (1315-1360-1386) Беовульф Теодор Иоганн Фридрих Грин-де-Вальд (1360-1400-1500) Зигфрид Беовульф Фридрих Карл Грин-де-Вальд (1400-1420-1500) Сигурд Зигфрид Карл Дитрих Грин-де-Вальд (1420-1444-1500) Жигимонт Сигурд Дитрих Рудольф Грин-де-Вальд (1444-1460-1527) Елисей Жигимонт Рудольф Эрнст Грин-де-Вальд (1460-1475-1526) Штефан Елисей Эрнст Йозеф Грин-де-Вальд (1475-1490-1525) Ноктюрнус Штефан Йозеф Михаэль Грин-де-Вальд (1490-1515-1544) Цветкомил Ноктюрнус Михаэль Юлий Грин-де-Вальд (1515-1533-1611) Ярослав Цветкомил Юлий Ульрих Грин-де-Вальд (1533-1566-1611) Иштван Ярослав Ульрих Патрик Грин-де-Вальд (1566-1580-1612) Конрад Иштван Патрик Теодор Грин-де-Вальд (1580-1599-1638) Людвиг Конрад Теодор Беовульф Грин-де-Вальд (1599-1615-1656) Фердинанд Людвиг Беовульф Зигфрид Грин-де-Вальд (1615-1630-1645) Мартин Фердинанд Зигфрид Сигурд Грин-де-Вальд (1630-1647-1678) Рауль Мартин Сигурд Жигимонт Грин-де-Вальд (1647-1667-1688) Адольф Рауль Жигимонт Елисей Грин-де-Вальд (1667-1682-1688) Хайнц Адольф Елисей Штефан Грин-де-Вальд (1682-1700-1763) Освальд Хайнц Штефан Ноктюрнус Грин-де-Вальд (1700-1717-1763) Бернард Освальд Ноктюрнус Цветкомил Грин-де-Вальд (1717-1732-1763) Эрвин Бернард Цветкомил Ярослав Грин-де-Вальд (1732-1747-1769) Юрген Эрвин Ярослав Иштван Грин-де-Вальд (1747-1767-1805) Улисс Юрген Иштван Конрад Грин-де-Вальд (1767-1787-1805) Вильгельм Улисс Конрад Людвиг Грин-де-Вальд (1787-1805-1805) Готфрид Вильгельм Людвиг Фердинанд Грин-де-Вальд (1805-1824-1843) Йорген Готфрид Фердинанд Мартин Грин-де-Вальд (1824-1846-1898) Евгений Йорген Мартин Сигурд Грин-де-Вальд (1846-1853-1906) Леопольд Евгений Сигурд Зигфрид Грин-де-Вальд (1853-1882-1898)»       Альберт Генрих — мой сын из прошлого, а Леопольд Евгений — мой отец. «Паззл» сложился. Надо заметить, что здесь были перечислены только старшие сыновья, основная линия, но мне было достаточно и её. Но в то же время тут наличествовали интересные закономерности. Начиная с тринадцатого предка (Ульриха Юлия) члены моего рода стали носить четверные имена, а начиная с двадцать пятого (Иштвана Ярослава) первые буквы имён стали повторяться. Причём система называния была достаточно строгой — сначала шло личное имя, затем имя отца, а после них имена отца и сына, отстоящих на двенадцать поколений назад. А на мне, сорок третьем Грин-де-Вальде по счёту, называние по предкам замкнулось. Видимо, периоды в двенадцать, двадцать четыре и сорок два поколения не случайны, но мне ещё предстояло разобраться в этом, хотя уже просматривалась некоторая закономерность. В то же время я интуитивно понимал, что нарушать её не следует. Очевидно, что если я продолжу род и в современности, то дам сыну полное имя в соответствии с традицией. Допустим, его будут звать Максимиллиан (хотя я точно ещё не решил), тогда его полное имя будет Максимиллиан Геллерт Альберт Оттон Грин-де-Вальд.       В то же время я выяснил ещё несколько примечательных фактов: — Те предки, которые нарушали родовой долг (тот гейс, который был мне дан в древней Ирландии), умирали в юности (хотя при этом успевали зачать потомка, род не прерывался); — среди них было немало любителей женщин и звона клинков (впрочем, война и плотские утехи — любимые развлечения мужчин на все времена); — все Грин-де-Вальды имели отношение к государственным делам (а с середины 1300-х годов имели титулы курфюрстов и герцогов); — более половины моих предков умерли не своей смертью (в бою); — неоднократно случалось такое, что двое или трое Грин-де-Вальдов погибали в одном бою (особенно в этом плане показательно сражение при Аустерлице, где сложили головы Юрген Эрвин, Улисс Юрген и Вильгельм Улисс, защищая германские княжества от Наполеона Бонапарта); — мои предки много путешествовали, ввязываясь почти во все войны и авантюры своего времени, а Мартин Фердинанд даже побывал в Южной Америке вместе с одной из испанских экспедиций; — Цветкомил Ноктюрнус, Ярослав Цветкомил и Иштван Ярослав пошли на службу к московскому самозванцу Борису Годунову, а потом предали его и погибли, защищая Москву от поляков, а Хайнц Адольф и Освальд Хайнц пали в Берлине, обороняя его от русских; — Улисс Юрген был в дружбе с российским императором Александром I, Готфрид Вильгельм с Николаем I, а мой прадед Йорген Готфрид заключил с русским верховным чародеем Илларионом Растопчиным Непреложный Обет о том, что Россия и Германия не будут враждовать друг с другом (к сожалению, Йорген Готфрид умер вскоре после образования русско-французского союза, а во что он превратился в итоге, предвидеть не мог даже великий Бисмарк).       Да уж, мои предки были великими, даже несмотря на многочисленные ошибки. А я сам понял, почему потерпел поражение, пойдя войной на СССР. Тот же Бисмарк говорил, что ссориться с Россией ни в коем случае нельзя, а Йорген Готфрид обещал графу Растопчину, что этого не будет. Конечно, моё время было уже другим, но договор-то я нарушил! Конечно, связь между Обетом моего прадеда и моими же действиями через тридцать с лишним лет была весьма опосредованной, но и Обет оказался фамильным… К счастью, решение начать Первую Мировую войну было принято не мной (я тогда был юн и неопытен, служил лишь рядовым боевым магом, сражался под Соммой, Верденом и на Марне), но к развязыванию Второй я имел самое прямое отношение, оттого и дошло до того, что русские взяли штурмом Берлин и вызвали меня на последний бой.       Что ж, я был наказан, отработал это наказание, пусть и своеобразно, и теперь живу в новом мире, уже более-менее вникнув в его реалии. Мире имени моего бывшего друга Альбуса Дамблдора, по всей видимости не связанного древней историей рода и какими-либо обязательствами перед своими обществом и страной. И картина, насколько я понял, получилась весьма неприглядная.       Авторитет Альбуса был непререкаем. Он был директором своей школы, верховным чародеем Визенгамота и президентом Международной Конфедерации магов. Его разве что Министром Магии не назначили и не посадили на трон Великобритании, это оказалось бы совсем чересчур. Причём самое забавное было в том, что для всего этого оказалось достаточно одного — «победы» надо мной. Видимо, я показался англичанам, почти всю Вторую Мировую войну просидевшим на своём острове, настолько грозным и жутким, что моему «храброму победителю» вручили все возможные регалии и привилегии. Конечно, это произошло оттого, что ни один британец, в отличие от русских, не сражался со мной по-настоящему, я хорошо помнил, что все тридцатые годы были потрачены на то, чтобы любой ценой отвлечь меня от Альбиона. Причём платили не сами англичане, а русские, французы и поляки. А нынче Дамблдору смотрели в рот все, кому не лень, а он через газеты и радио вещал о добре, мире и равноправии всякими заумными словечками, которых его слушатели и читатели не понимали. Слов «общее благо» он не произносил, и на том спасибо. И вот появился некий Волан-де-Морт, а Альбус продолжал говорить, что это мелкая банда, что всё уляжется, что всё пройдёт. Сплошное лицемерие во всём, что тогда, что сейчас. Я-то видел, что тёмный маг, судя по отрывочным слухам, обезобразивший себя и постигший вершины запрещённых ныне областей волшебства, ни перед чем не остановится, чтобы взять власть в стране. А уж то, что многие области колдовства, как, например, магию крови и ритуальную магию, и впрямь запретили, глупее некуда. Если запретить автоматы и пулемёты, они в одночасье не исчезнут. От этого пострадают в первую очередь законопослушные люди, потому что им будет нечем защититься от врагов порядка и существующего строя, которым всегда было плевать на запреты.       Как-то раз, ещё в двадцатых годах, я съездил в Америку, просто так, мир повидать захотелось. Тамошние мракоборцы мне рассказали, что самый низкий уровень преступности был, как ни парадоксально, на Диком Западе. Конечно, легко совершить преступление, когда любой, кому твои действия покажутся подозрительными, мог запросто выстрелить в тебя взрывающим заклятием или просто из «кольта» или «винчестера»! Вот и не зарывались особенно в то время. Не то, что сейчас, когда почти на каждой палочке «Надзор» стоит, а в Лютном переулке его за какие-то невменяемые деньги снимают…       С образованием было тоже не лучше. С целью побольше узнать об окружающей меня действительности я иногда подрабатывал по совместительству в других департаментах, консультировал посетителей и коллег. Большинство из них с треском бы завалили экзамены за третий-четвёртый курс Дурмстранга, и отнюдь не оттого, что глупые, вовсе нет. Они не были глупы, просто им очень многого вообще не говорили. Например, о том, как изготавливаются волшебные палочки или о том, как именно работают те или иные заклинания. Видимо, Дамблдор сознательно ослабил школьную программу, потому что боялся появления ещё одного сильного мага. Неудивительно, кто же хочет иметь конкурентов? А когда я услышал от Кардиффа, что его дочь засыпает от скуки на уроках прорицаний и истории магии, мне всё стало окончательно ясно. Дамблдору требуются послушные и недалёкие слуги, в основном такие люди и выходили из стен нынешнего Хогвартса. Вот только вышла осечка с Волан-де-Мортом. Кто он такой, я пока не понял, но было явно, что к его появлению никто не был готов. Видимо, придётся иметь дело и с ним тоже.       Узнал я об этом маге крайне немного, и лишь из слухов. Он явился откуда-то с материка, собрал сторонников, навёл ужас на всю страну, да так, что ни одна живая душа не решалась произнести даже его псевдоним, а о настоящем имени, которого никто не знал, и подавно речи не шло. Действовал он террором и шантажом, а его идеи были из разряда «мы хорошие, а остальные хуже дорожной грязи». Под «хорошими» он имел в виду чистокровных волшебников. Чем-то это было похоже на меня, вот только я преследовал другие цели: открытое господство магов над миром, но никак не уничтожение «слабых» и «неполноценных». Пожалуй, общим между мной и им было только сопротивление заведённому порядку вещей, а всё прочее различалось. Конечно, и я убивал и приказывал убивать, но делал это лишь с врагами, бросившими мне вызов, и не уподоблялся безумцу, крушащему всё подряд направо и налево. В моё время Волан-де-Морта бы очень быстро уничтожили, сейчас же с ним справиться не могут из-за слабости и неумения сражаться, и за это надо благодарить моего «друга» Альбуса.       Что ж, для простого обывателя жизнь тут очень даже неплоха, но лишь до тех пор, пока не начнутся проблемы в виде толпы головорезов этого пресловутого Тёмного Лорда, ворвавшихся к тебе в дом. А такое смертельно опасно и необратимо, а значит, нынешнее положение совершенно небезопасно и недостойно уважающего себя волшебника. Значит, это всё надо менять во имя Общего Блага. Но надо же с чего-то начать, да ещё чтобы Дамблдор ничего не понял…       В один из унылых вечеров, под конец рабочего дня, у меня задёргался глаз. Нервный тик мне обычно не свойственен, и я списал это на усталость. Выполнив последнее поручение мистера Кардиффа, я навёл порядок и направился к Джеймисону в кабинет, чтобы отчитаться о проделанной работе. Но едва я открыл рот, Кардифф, уже надевавший плащ и шляпу, произнёс: — Завтра Хэллоуин, мистер Делавэр. Я нисколько не сомневаюсь, что свою работу вы выполнили так же хорошо, как и всегда. Так как это праздник, то в следующий понедельник, второго ноября, у вас дополнительный день отдыха. — Благодарю, мистер Кардифф, — отозвался я. — Надеюсь, праздник удастся. — Взаимно, и вам всего хорошего, — начальник скупо приулыбнулся и ушёл, хлопнув дверью. Но возможно, что свою роль тут сыграл наколдованный ветер, который до сих пор не был убран.       На следующее утро я, выйдя на улицу прогуляться, увидел компанию семилетних ребятишек, одевшихся во всё чёрное, размахивавших пластиковыми тыквами на деревянных палочках и рассказывавших друг другу «страшные» истории о привидениях и вампирах. Хмыкнув, я пошёл вдоль проезжей части по тротуару и спустя пятнадцать минут увидел весьма глупую картину. Высокая худая блондинка, сюсюкая с толстым младенцем, пыталась уложить его в коляску. Младенец вопил не переставая, брыкался и щипался. Что ж, дети везде дети, в любой стране мира. Поначалу я просто прошёл мимо, не обратив на мать с капризным малышом особого внимания, но тут под моими ногами пробежала серая кошка с чёрными полосами. Женщина, взвизгнув, пнула её. Я сделал замечание: — Эта кошка ничего плохого вам не сделала, за что вы её так? — Она могла напугать моего Дидди или испачкать его шерстью! — негодующе воскликнула женщина. — И это же уличная кошка! Они все такие грязные!       Я понял, что спорить бесполезно, и стал искать глазами кошку, но та уже перебежала дорогу, едва не попав под автомобиль, и прыгнула на ближайшую каменную ограду. Я перешёл на ту же сторону улицы и, убедившись, что за мной никто не следит, вытащил палочку и подлечил ушиб кошки парой несложных лечебных заклятий. К моему крайнему удивлению, кошка спрыгнула на асфальт и превратилась в седоволосую женщину средних лет со строгими чертами лица и в круглых очках. — Спасибо, мистер… — сбивчиво стала благодарить волшебница, — я хоть и освоила анимагию, но давно не превращалась и несколько утратила контроль над своим животным состоянием… А как вас зовут? — полюбопытствовала она. — Сэмюэль Делавэр, — представился я вымышленным именем. — Я Минерва Макгонагалл, — отозвалась женщина и улыбнулась. — Чем бы вы тут ни занимались, постарайтесь не попадать под ноги брезгливых мамочек и колёса автомобилей, — посоветовал я. — Спасибо, вы очень добры, — Минерва вздохнула. — А можете рассказать мне о себе? — Вы явно заняты чем-то важным, — заметил я. — Мне поручили следить за семьёй той женщины, которая меня пнула, — объяснила собеседница, — но она ушла гулять с ребёнком, её муж уехал на работу, так что дом пуст, и я ничего не упущу, пока нахожусь тут.       Я стал рассказывать про жизнь в магической Америке, причём мне даже врать и выдумывать не пришлось: в мою поездку я познакомился с одной из тамошних семей и некоторое время провёл у неё в гостях. А Минерва рассказала о том, что работает в английской волшебной школе Хогвартс под началом у… правильно, моего «друга» Альбуса. Что ж, неплохо, очень неплохо. Отдав в общем бытовую и не значимую для меня информацию, взамен я получил весьма ценную, при этом не раскрыв свою подлинную личность. После Второй Мировой войны выросли минимум три поколения волшебников, и никто, кроме самого Альбуса и его ровесников, не смог бы узнать меня. Внешность у меня была вполне обычная, а историю, насколько я понял из отрывочных реплик Кардиффа, в Хогвартсе преподавал призрак, зациклившийся на восстаниях гоблинов, чем вызывал неизменные скуку и отвращение. Так что если не попадаться на глаза своему бывшему другу, то инкогнито обеспечено.       Поболтав ещё немного, мы с Минервой расстались. Остаток дня я провёл дома, читая имеющиеся книги и газеты, а вечером вновь отчего-то решил явиться к тому месту и не пожалел об этом. Подходя издалека, я увидел высокого старика с белой бородой и в лиловой мантии. Тут же наложив на себя маскирующие чары, я спрятался за забором и услышал диалог между ним и Минервой. Сначала они говорили о безрассудстве волшебников, неосторожно показывавшихся простецам, затем о Волан-де-Морте, причём Альбус беспрестанно паясничал. А потом речь зашла о маленьком мальчике Гарри. Судя по тому, что я услышал, сам Волан-де-Морт явился к Поттерам, убил родителей Гарри, а самого малыша убить не смог, при попытке напасть на него тёмный маг исчез, а на лбу младенца остался шрам в виде молнии. Минерва всплакнула и сказала: — Профессор Дамблдор, я весь день просидела на этой холодной ограде, следя по вашему приказанию за Дурслями, и скажу следующее: это ужасные, скучные и слишком обыкновенные люди. Они не будут любить сына Поттеров. Вы и вправду решили отдать мальчика им? — Маленький Гарри должен вырасти вдали от своей известности, чтобы не возгордиться, — возразил старик. — Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой? К тому же Петунья — сестра его матери, а родственные узы — очень надёжная защита. Я написал его тёте письмо, в котором всё объяснил. Когда Гарри подрастёт, родные ему всё расскажут.       Не в силах переупрямить Альбуса, Минерва сдалась. Послышался рёв мотора, и на спортивном мотоцикле с большой коляской прилетел полувеликан, весь заросший бородой. Его добрые наивные и заплаканные глаза смотрели на маленький пищащий комочек в пижамке. Видимо, это и был Мальчик-Который-Выжил-и-за-Которого-всё-Решили-Вместо-Него. Альбус в своём репертуаре, что тут ещё сказать. Сам делаю, что хочу, на других не оглядываюсь и ничего не объясняю. Оставив малыша по имени Гарри Джеймс Поттер на пороге дома Дурслей вместе с сопроводительным письмом, Дамблдор и Минерва трансгрессировали, а Хагрид улетел.       Моё терпение лопнуло.       Альбус, ты как был бесчувственным идиотом, так и остался. Ничему не научился, всё так же лицемеришь и говоришь заумными словечками, да ещё и завёл моду решать всё за других.       Ну уж нет!       Ты отнял у несчастного Гарри достойную жизнь среди таких же волшебников, как он сам, а я дам её ему. Я сильнее, умнее и добрее тебя, Альбус. Я обещал многим людям Общее Благо, но обманул их. А теперь я понял свою ошибку и готов исполнить своё обещание хотя бы для одного маленького человечка, который сейчас передо мной.       Малыш заснул. Воспользовавшись этим, я взял конверт и вскрыл его. Текст гласил: «Уважаемая миссис Дурсль! Вы не знаете меня, но то, о чём я Вам пишу, очень важно для нас всех. Этот мальчик — сын Вашей сестры. Она и её муж, будучи волшебниками, погибли от руки Тёмного Лорда по имени Волан-де-Морт, а малыш Гарри выжил, унаследовав дар родителей. Прошу Вас приютить малыша до его совершеннолетия и рассказать ему через десять лет, кто он на самом деле, и о том, как попасть в Хогвартс. Я верю, что несмотря на открытое неприятия Вами Лили и всего, что с ней связано, вы любили друг друга. Прошу Вас во имя этой любви: пусть Ваш дом будет домом и для Гарри. Я верю, что Гарри взял от родителей всё самое лучшее и когда-нибудь от всей души отблагодарит Вас и Вашего мужа за ту доброту, которую Ваша семья, несомненно, к нему проявит. Знайте же, что многое может быть совершенно не тем, чем кажется на первый взгляд, а наши поступки говорят о нас намного лучше любых мыслей и слов. Пожалуйста прислушайтесь ко мне. Это ради нашего общего блага. Альбус Дамблдор»       Мне пришлось трижды всё перечитать, прежде чем я понял хоть что-то. О Зигфрид! Альбус оправдал мои худшие опасения: ничего не объяснил, возложил ответственность да ещё и ничего не пообещал взамен — одни намёки и недосказанности! Ещё и мой девиз ввернул, негодяй! Рассердившись, я порвал письмо и взял Гарри на руки.       Но помимо желания растить малыша, у которого отняли родителей и будущее, нужна няня. А кого-либо, кроме Арабеллы Фигг, я не знал. К счастью, её дом был недалеко. Я дошёл относительно быстро и позвонил в дверь. Малыш проснулся и заплакал. Увидев Гарри, женщина без лишних слов взяла его и ушла в ванную. Через пятнадцать минут она вернулась и сообщила озабоченным голосом: — Я его вымыла и положила спать. Скажите, неужели это всё правда?.. — прошептала она. — Да, — отозвался я. — Но зачем вы похитили ребёнка?! — возмущённо прошипела Арабелла.       Я объяснил мотивы своего поступка, мы проспорили полтора часа. Наконец Арабелла сдалась: — Что ж, раз вы твёрдо решили устроить Гарри лучшую жизнь, чем Альбус Дамблдор, уж постарайтесь пожалуйста! — Конечно, — заверил женщину я, — я даже имя ему менять не буду.       Всё, Гарри, теперь у тебя новый отец — самый сильный волшебник всех времён и народов, и ты не пожалеешь об этом. А что приёмная мать сквиб — беда невелика. Придумаем что-нибудь.       Ты Мальчик-Который-Выжил. Мальчик-Которого-Обделил-Альбус. Мальчик, который стал моим сыном.