***
*** Я решил, что не буду сильно выделяться, и притворился простым обывателем. Как все порядочные бюргеры, я навёл дисциплину и быт по расписанию. К счастью, повседневная пунктуальность оказалась общей чертой германцев и британцев, поэтому Арабелла не возражала и даже была рада тому, что мальчика приучают к порядку с ранних лет. В восемь часов утра был подъём, в полдевятого завтрак, затем я уходил на работу. Арабелла воспитывала Гарри, гуляла с ним, и т. д. В три часа обед и послеобеденный часовой сон, и до восьми часов свободное время для игр и прогулок. К этому моменту я возвращался, мы ужинали, а в десять ложились спать. В выходные дни было то же самое, за исключением того, что я занимался мальчиком вместе с Арабеллой. Воспитание было довольно строгим, и тут больше усилий приложила сама Арабелла. С одной стороны, она относилась к мальчику внимательно, а с другой, она его нередко наказывала, и довольно строго: запрещала играть с соседскими детьми до завтра, не давала сладкого, заставляла стоять в углу и считать до определённого числа. Я узнал, что опыт воспитания детей у неё оказался довольно большим: она вырастила двух младших братьев и племянницу и одно время работала няней в детском саду. Почему она не вышла замуж, я выяснять не стал, да и она не лезла в мою жизнь. В общем, мы были похожи на самую обыкновенную семью, разве что не были супругами. В то же время рядом жили маглы с детьми, потому детство нашего мальчика было вполне полноценным: у него были и родители, и сверстники. В целях воспитания Гарри я переехал к Арабелле, а дом, бывший в собственности антиквара, стал сдавать в аренду маглам. Как-то раз Гарри, когда ему было уже пять лет, спросил меня: — Папа, а почему мы всё делаем в одно и то же время? Что будет, если встать на час раньше, а лечь на час позже? В германских семьях родители каждый раз отвечали по-своему, я же решил объяснить максимально просто: — Если ты будешь просыпаться рано, а засыпать поздно, то не будешь высыпаться и будешь сильнее уставать. А всё в одно и то же время по той причине, что легче удаются те действия, к которым привыкаешь. Например, если обед строго в три часа, ты уже начинаешь заранее думать о нём, улучшается аппетит. Так и со всем остальным. А если всё вразнобой, то беспорядочный образ жизни только навредит здоровью. Говорить Гарри начал с двух лет, а читать и писать стал учиться с пяти. При этом он осваивал сразу два языка: английский и немецкий. Арабелла сначала удивилась, но я придумал легенду о родителях из Германии и увлечении германской культурой, и всё встало на свои места. Конечно, приёмный сын довольно часто путался, но к годам семи-восьми стал мало-помалу осознавать, чем оба языка отличаются друг от друга. Сперва Гарри пытался говорить на моём языке с окружающими, но убедившись, что его не понимают, оставил его для меня одного. Всё шло просто замечательно, если бы не одна проблема. Мы с Арабеллой никак не могли решить, как рассказать мальчику о том, что он приёмный. Женщина хотела придумать какую-нибудь сказку, я же считал, что нужно изначально говорить правду. К счастью, Гарри невольно сам нам помог. Во время игр с соседскими детьми он нашёл одинокого уличного котёнка и принёс домой. Мы вымыли его и подложили своей кошке, вскармливавшей своих собственных котят, она приняла нового малыша. Арабелла по аналогии с котёнком рассказала Гарри о нём самом. Мальчик тихим голосом поблагодарил нас и стал наблюдать, как котёнок тычется в живот новой маме. А вот как рассказать мальчику о настоящих родителях, мы и вправду не знали. Боль, страдания, смерть — это ведь не для детей! Так считала Арабелла, я же опять думал, что нужно сказать правду. В результате долгих споров я настоял на своём, но не стал ничего говорить, решив, что дождусь, когда мальчику исполнится хотя бы десять лет.***
*** Способности к магии у Гарри проявились довольно рано, в пять лет. Этот день был выходным, я был дома. Гарри играл с кошкой, и ему показалось, что белая шерсть — это скучно. Он взял кисточку с синей краской из детского набора для рисования и мазнул кошке по хвосту. Арабелла отняла краску и стала ругать мальчика, а я попытался вручную отмыть кошку в ванной. Животное стало фыркать и царапаться, но краска не смывалась. Приглядевшись, я увидел, что пятно на хвосте стало выглядеть будто «родное». Высушив кошку заклинанием и отпустив её, я вернулся и сказал, что наказание отменяется. Радостно вскрикнув, Гарри спросил: — Это значит, что можно красить кошек? — Нет, — возразил я, — Дело в другом. Гарри, ты волшебник. — Как Мерлин?! — восторженно вскричал мальчик, уже знавший от Арабеллы сказку о короле Артуре. — Почти, — отозвался я. — Но этому искусству нужно долго учиться. — Сто лет? — насмешливым тоном полюбопытствовал сын, привыкший к подобным преувеличениям в сказках. — Почему же сто? — я улыбнулся. — Самому главному — не больше десяти, остальному — если захочешь. — А кто будет меня учить? Артура учил самый сильный и мудрый волшебник, — заметил Гарри. — А ты знаешь такого волшебника? — Тебе не нужно с ним знакомиться, сынок, — я расхохотался. — Это я. Я и научу тебя всему, что знаю сам, чего не знают и не умеют многие другие. — Сэм, не надо преувеличивать, — сделала замечание Арабелла. Я лишь улыбнулся с загадочным выражением лица. А вечером, укладывая Гарри спать, Арабелла сказала: — Папа пошутил. Конечно, он хороший волшебник, но не самый сильный. Естественно, она ошибалась. Я понимал, что рано или поздно должен буду рассказать правду о себе, но ещё не придумал, как это сделать правильно. Да и не подрос пока сынишка, чтобы понимать те сложные вещи, которые я неизбежно примусь ему объяснять при изложении своей биографии. С этого дня моя жизнь снова изменилась. Так как Гарри нужно было учить обращаться с новой силой, а Арабелла была сквибом, я ушёл с работы архивариуса по взаимному согласованию с Кардиффом. Он остался полностью доволен мной, выплатил мне жалование на полгода вперёд и дал мне рекомендательное письмо на случай обращения по другим вакансиям в Министерстве. Ключ от банковского сейфа Поттеров я получил, а вместе с ним и возможность распоряжаться деньгами Гарри в его интересах. Я плотно взялся за мальчика: стал учить его простым заклинаниям без применения палочки и следил за тем, чтобы он не пользовался магией при простецах, а особенно в играх с соседскими детьми. Но инциденты иногда случались, и приходилось каждый раз наказывать Гарри и подчищать невольным очевидцам волшебства память. Конечно, на статут о секретности лично мне было наплевать, но я не хотел проблем с законом у сына и Арабеллы и вероятного ненужного внимания Дамблдора. Со временем Гарри усвоил базовые правила колдовства, и происшествий больше не было. Но в то же время я приучил Гарри и к пользованию всем тем, что есть у простецов: холодильником, ванной, часами и т. д. Мной было обозначено чёткое условие: колдовать только тогда, когда «обычный» способ удовлетворения потребности в желаемом или решения проблемы слишком долог или утомителен. В то же время я охотно отвечал на все возникающие у мальчика вопросы, понимая, что в утаивании информации о магии нет ничего хорошего. В итоге к десяти годам Гарри неплохо владел бытовой магией, умел колдовать несложные заклинания без палочки и знал самое основное об устройстве волшебного мира. Один раз, в восемь лет, Гарри спросил у Арабеллы: — Почему папа колдует, а ты нет? — Не умею, — слукавила женщина. — Так попроси папу, он тебя научит, — предложил мальчик. Я в это время читал газету, и услышав диалог, понял, что пора рассказать несколько больше, чем изначально планировал. Отвлёкшись от чтения, я сказал: — Мама не может колдовать не потому, что якобы не умеет, а потому, что сил не хватает. — Как это? — удивился Гарри. — Я же младше мамы, а значит, слабее. — Нет, Гарри, — возразил я, — тут дело не в возрасте. Бывают сильные волшебники, а бывают слабые. Сильные потому и сильные, что получили дар в достаточном объёме и сумели его развить, а слабые являются таковыми, потому что их дар мал. — Это несправедливо! — обиженно воскликнул Гарри. — Мама ничем не хуже тебя! Она так же заботится обо мне! — Справедливость тут ни при чём, — возразил я. — Это либо есть, либо нет. Это как цвет волос или глаз — живи с ними. С магией так же. — Я хочу, чтобы не было слабых волшебников, а были только сильные, — заявил Гарри. — Тогда маме не придётся самой мыть посуду и стирать бельё, когда ты занят или когда тебя нет дома. Она могла бы просто с помощью волшебства сразу сделать то, что захочет, и всё. — Ты очень добрый мальчик, — прочувствованно прошептала Арабелла, обняв Гарри. — Может быть, ты сможешь этого добиться, когда научишься от папы всему, что он знает, и вырастешь. Вечером, когда Гарри был уложен спать, я спросил: — Арабелла, тебе не грустно? — Я уже давно смирилась с этим, — призналась женщина. — Гарри нисколько не расстроил меня. Всё нормально, Сэм, не бери в голову. Я чувствовал, что она неискренна, но ничем не мог помочь, по крайней мере, пока. В то же время мой собственный ответ мне совершенно не понравился, но другого, более правдивого и в то же время доступного для понимания ребёнка, я придумать пока не мог и отложил реальное объяснение до лучших времён.***
И вот наступил знаменательный день, когда нашему приёмному сыну исполнилось одиннадцать лет. В шесть часов вечера он вовсю веселился с приглашёнными соседскими детьми, уплетая приготовленной Арабеллой черничный пирог. Спать он лёг на час позже (я разрешил). Арабелла подарила иллюстрированный справочник о волшебных местах, а я пообещал, что куплю волшебную палочку. А на следующее утро почтовая сова принесла письмо, в котором наш мальчик приглашался в Хогвартс. Откровенно говоря, я слегка испугался при виде этого конверта: в нём могли быть указаны мои настоящие данные как приёмного отца, а также реальный адрес проживания Гарри, и пиши пропало. Но прочтя текст на конверте, я шумно вздохнул с облегчением. Он гласил: «Мистеру Гарри Поттеру, Тисовая улица, 16, Литтл-Уингинг, Лондон, Великобритания», и только. Видимо, рассылка корреспонденции была автоматической, Дамблдор не писал письма сам, не запечатывал лично каждый конверт и ничего досконально не проверял. Я понял, что моё решение оставить прежние личные данные мальчика при его усыновлении было правильным, иначе бы у Дамблдора возникли бы подозрения. Я прочёл письмо вместе с Гарри. В нём содержались поздравление с поступлением в Хогвартс и инструкции о том, как попасть в Косой переулок и в саму школу. Список необходимых покупок также прилагался к письму. Мы решили отправиться туда немедленно. Мальчик спросил: — А как мы доберёмся до Косого переулка? — На такси, — ответил я. — Мы живём в магловском городке, поэтому колдовать вне дома нельзя. Арабелла в это время вызвонила службу такси с помощью телефонной книги, с той стороны провода пообещали, что машина будет подана в течение получаса. Оплата была обговорена по окончании поездки. — А эта улица волшебная, так ведь? — догадался сынишка, когда мы уже стояли у проезжей части, ожидая таксиста. Арабелла осталась дома. — Да, — подтвердил я. — А разве там нет жилых домов? Почему бы нам не переехать туда? — предложил Гарри. Мысль оказалась умной и стоящей внимания. Если Дамблдор до сих пор не подозревает, кто на самом деле занялся воспитанием Гарри, то затеряться среди средненьких магов будет не сложнее, чем среди маглов. Так будет даже лучше, связь с родным миром у Гарри восстановится. Я сам видел, что он успел устать от вынужденных ограничений, и понимал его желание их нарушать. Что ж… Вот как раз тогда, когда Гарри будет в школе, я подыщу новое жильё. А эти два дома в Литтл-Уингинге можно сдавать в аренду. По будним дням в Лондоне обычно стояли пробки, поэтому мы доехали до Косого переулка где-то за час. Естественно, водителю я назвал ближайший магловский адрес и оплатил поездку, когда нас довезли до места. Проходом в Косой переулок со стороны мира маглов служил неприметный бар, вход в который маглы не видели. Я уже было взялся за ручку двери, как меня будто громом поразило. Я замер. Гарри ведь знаменит, на него будут все пялиться, задавать дурацкие вопросы. А он не знает правду о себе до сих пор. Мда… вот и откладывай рассказы о главном до последнего… — Пап, что-то случилось? — обеспокоенным тоном спросил мальчик. — Мне нужно с тобой поговорить перед тем, как мы туда пойдём, — сообщил я. — О том, как себя вести? — предположил Гарри, привыкший к строгости. — Да, но не только об этом, — я высмотрел небольшой пустующий сквер и отвёл мальчика туда. — Всё дело в том, что ты известен на всю страну. — Чем? — глаза Гарри загорелись от любопытства. — Но я же ничего особенного не сделал, я всё время жил с тобой и мамой, — задумчиво добавил он. — Сделал, — возразил я, — тебе было чуть больше года. Ты отразил убивающее заклятие злого волшебника по имени Волан-де-Морт, в него самого. Он пришёл убить тебя и твоих настоящих родителей, Джеймса и Лили Поттеров. Взрослые погибли, а ты выжил. Почему — до сих пор неясно, но это факт. И шрам на твоём лбу, как я думаю, — след от того заклятия. А уже потом тебя нашли я и Арабелла, как ты нашёл Ларри (это тот котёнок, которого Гарри принёс в дом в восемь лет). — Надо же… — прошептал мальчик. — Спасибо большое. — Всегда пожалуйста, Гарри, — я усмехнулся. — И у меня к тебе просьба: веди себя спокойно. Если будут приставать с вопросами, я всё возьму на себя. — Хорошо, папа, — согласился юный победитель Тёмного Лорда. Так оно и случилось. Едва мы вошли в бар, на моего приёмного сына стразу уставились два десятка глаз. К мальчику даже подскочил какой-то суетливый волшебник в сиреневых мантии и тюрбане, но мой строгий взгляд заставил его задрожать, что-то неразборчиво пролепетать и скрыться в толпе. Другие не рискнули приближаться к Гарри без моего разрешения. Не задерживаясь, мы прошли в сам Косой переулок, следуя инструкции из письма. Гарри стал восторгаться открывшимися красотами, я не стал его останавливать. Но всё же время шло, и я повлёк мальчика в книжный магазин за учебниками. Очередь, к счастью, была не особенно большой, и мы уложились примерно в десять минут, упаковав книги в прихваченный с собой туристический рюкзак. Так же мы купили и остальное — мантии, котёл, ингредиенты для зелий. Животное мы пока решили не заводить, хотя в письме имелась рекомендация на этот счёт. Осталось самое главное — палочка. Я сказал: — Сходи в магазин палочек сам, вот тебе деньги. Мне что, таскаться с тобой везде, как с маленьким? Я подожду у входа. Если денег не хватит, я дам тебе ещё, сколько потребуется. В конце концов, это твой личный инструмент, на тебе и вся ответственность по его выбору. На самом деле я не хотел идти в магазин по элементарной причине. Его держатель — Гаррик Олливандер — был немногим младше Дамблдора и мог опознать меня. Так что самое ответственное приобретение за сегодня Гарри делал сам, как это и положено уважающему себя волшебнику. Ждать пришлось довольно долго, около получаса. Наконец Гарри вышел с сияющим видом, размахивая палочкой из остролиста. Я поинтересовался: — Ну как всё прошло? — Продавец оказался седым дедушкой, — начал рассказывать мальчик. — Он обрадовался, увидев меня. Его зовут мистер Олливандер, и он помогал мне выбирать палочку. Моя из остролиста и пера феникса, длиной одиннадцать дюймов. — Ты сам выбрал такую? — полюбопытствовал я, разглядывая её. — Нет, я перепробовал много разных, — продолжил Гарри. — К тому же мистер Олливандер сказал, что не волшебник выбирает палочку, а палочка выбирает волшебника. А когда он понял, что я, как он сказал, предназначен этой палочке, то рассказал, что с помощью палочки, похожей на мою, какой-то другой волшебник совершил много ужасных, но великих дел. Они обе содержат перо феникса. Да уж, ну и сказочку сочинили, будто специально для Мальчика-который-выжил. Впрочем, так оно, скорее всего, и есть. На самом деле я давно знал правду от своего мастера Грегоровича: любая палочка подойдёт любому владельцу, если долго пробудет у него в руках, нужно всего лишь время на привыкание. И ещё палочку можно отнять в бою. А Олливандер, скорее всего, делает палочки на заказ для первокурсников, вот и сочиняет для них всякие истории и показывает спектакль с «выбором палочкой волшебника», чтобы развлечь и ребёнка, и себя. Но упоминание ужасных и великих дел владельца близнеца этой палочки… Неужели это Волан-де-Морт? Надо подумать… И зачем Гарри похожая палочка? Сердцевина из пера феникса… Неужели обе палочки заказал Дамблдор?! И зачем это ему? Ох, не нравится мне это всё… Схожесть палочек Гарри и Волан-де-Морта вовсе не случайна… Весь август мы посвятили поверхностному изучению содержания учебников. Конечно, многого Гарри не понял, в основном от недостатка времени. Я всё же, скрепя сердце, решил довериться учителям Хогвартса. Если судить по справедливости, большинство встреченных мной волшебников обладало вполне живым умом, но посредственными знаниями. Посмотрю, как подчинённые Дамблдора будут обращаться с мальчиком, а забрать его из школы, если что, я всегда успею. При этих размышлениях я вспомнил Минерву Макгонагалл, она мне показалась вполне приятной в общении и здравомыслящей женщиной. Что ж, если мои ожидания насчёт неё оправдаются, то за Гарри будет спокойнее. Первого сентября мы вновь вызвали такси. К счастью, Гарри к этому времени освоил заклинание расширения пространства и сумел уместить свои вещи в заблаговременно купленный мной дорожный чемодан. Убедившись, что никакие принадлежности не забыты, мы сели в такси. Дорога до вокзала Кингс-Кросс заняла полтора часа. Когда мы вышли из машины, мои наручные часы показывали полодиннадцатого. До отправления — полчаса. Сын спросил: — Пап, а как мы попадём на платформу девять и три четверти? — Подумай, сынок, — предложил я. — Не только мне нужно туда, но и другим, — догадался Гарри. — Значит, тут есть другие волшебники, они упомянут её. — Молодец! — похвалил я мальчика. — Смотри, слушай, не стесняйся спрашивать. Только говори с волшебниками, а не с простецами, а то ещё посмотрят как на дурачка. Сзади послышались шаги и надменный голос: — Долго вы будете здесь стоять? Дайте нам пройти! Я обернулся. Перед нами встали двое: длинноволосый блондин в зелёном костюме-тройке и с серебряной тростью и его сын с аккуратно прибранными волосами и в сером пиджаке с серебристой оторочкой. — Да, конечно, проходите, — согласился я. — Простите, что не заметил, говорил с сыном. — Отец, платформа девять и три четверти ещё далеко? — нетерпеливо спросил мальчик. — Не говори об этом где попало, Драко! — грубо оборвал его родитель. — Мы тоже её ищем, мистер… — произнёс Гарри и тут же запнулся, поняв, что не знает, как обратиться к новому знакомому. — Я Люциус Малфой, — представился мужчина, — мой род входит в число священных двадцати восьми, а это мой сын Драко. — Привет, меня зовут Гарри, — поздоровался Гарри со сверстником и протянул ему руку. Да уж, мой сын проявил образцовое дружелюбие. Правильно, так и надо заводить знакомства. — Ну… М-м-м… Привет, — проронил Драко, оценивающе разглядывая Гарри. На моём сыне были надеты бежевый свитер и вельветовые брюки. — Ой! — вскричал он. — Что такое, Драко? — проворчал Малфой-старший, — веди себя спокойнее! — Это Гарри Поттер! — восторженно воскликнул сверстник моего сына, уже увидевший его шрам. — Не кричи, а то сбегутся, — осадил Драко Люциус. — Представь себе, что будет, если он попадёт к нам, — заявил Драко уже тише. — Поживём, увидим, — сухо отрезал Малфой-старший, — пошли уже на поезд, а то опоздаем. — Он энергично пошёл вперёд, а нам с Гарри и Драко оставалось только идти вслед, гремя чемоданами. Но я был готов поклясться листвой Тевтобургского леса в том, что мельком увидел в глазах британского аристократа неподдельный интерес к моему воспитаннику. Это же какой ажиотаж его ждёт в самой школе… Хорошо, что я успел ему сам обо всём рассказать… Почти обо всём… Проход на волшебную платформу оказался в столбе между платформами номер девять и номер десять. Пройдя в него вслед за Люциусом, мы оказались словно в обстановке XIX века. Вовсю дымящий паровоз с кочегаркой, деревянные вагоны, мраморные урны и скамьи… У меня защемило сердце. Сколько воспоминаний у меня самого о школьных годах! Кем бы я ни притворялся, но всё же я — Грин-де-Вальд, несмотря ни на что. Конечно, я и Гарри расскажу о себе, когда он ещё чуть-чуть подрастёт. А пока… пока пусть подрастает. — Гарри, — я обнял сына, — если что, пиши письма, как можно чаще. Обо всём пиши — с кем познакомился, про учителей, про уроки и внешкольное время, про друзей. И, пожалуйста, внимай моим ответам. Учись хорошо. — Хорошо, папа, — пообещал Гарри. — А можно спрашивать советов насчёт учёбы? — Нет, — отказался я, — осваивать магические науки и искусства ты будешь сам. Решать свои дела с товарищами и учителями тоже сам. Но если случится что-нибудь совсем уж из ряда вон выходящее, то я помогу тебе. Обещаю. Но в то же время я буду переписываться и с учителями, чтобы знать, что с тобой происходит. И я убедительно тебя прошу: исполняй всё, что они будут тебе говорить на уроках, это ради твоего же блага. Разумеется, я имел в виду распоряжения преподавателей, касающиеся непосредственно учёбы. В то же время я лихорадочно соображал, как не допустить пагубного влияния Альбуса на разум мальчика. Но это потом, проблемы лучше всего решать по мере их поступления. Завыл гудок, сигнализирующий о скором отправлении. Я оторвался от сына и подтолкнул его к ближайшему вагону. Мальчик встал на подножку и помахал мне рукой, улыбаясь. Усмехнувшись, я помахал в ответ и ушёл. Люциус вышел вместе со мной и сделал мне замечание: — Вы настолько увлеклись проводами, что не представились мне. — Сэмюэль Делавэр, — отозвался я. Конечно, это мой возможный сторонник в борьбе с Дамблдором, насколько я мог судить по своим данным из архивов и наблюдений на бывшей работе (чистокровные маги тихо его презирали), но следовало сохранять осторожность. Я подозревал, что некоторые из них могли сочувствовать Волан-де-Морту, и было пока непонятно, что со всем этим делать. — А, американец, — Люциус насмешливо усмехнулся, растягивая звуки. — И как вам Гарри Поттер в качестве приёмного сына? Узнаю привычку свалиться на голову будто снег и похватать всё самое лучшее! Конечно, в Люциусе говорили зависть и имперский снобизм, но меня это ничуть не задело. Но в то же время это был и своеобразный комплимент сыну из уст потенциального соратника Тёмного Лорда. — Гарри мне достался нелегко, — возразил я, — мне пришлось защищать его от убийц. Они напали на мальчика, а я по счастливой случайности оказался рядом. Увы, я частично солгал, но это было оправданно. Я понимал, что передо мной неприятель Дамблдора, но и мой собственный поступок был далеко не ангельским. А если учесть, что он мог быть связан и с Министерством… В общем, пока глобальная расстановка сил была мне неизвестна, высовываться не следовало. — Да уж, все вы корчите из себя героев, — продолжал злопыхать Люциус. — Так я и поверил. — Просто ваша жена была не только вашей, вот и весь секрет. А у нас, чистокровных, всё строго. В любых других обстоятельствах я бы просто испепелил высокомерного аристократишку на месте, но не сейчас. На волшебной платформе я заметил, что на Люциуса поглядывали со смесью почтения и лёгкого испуга, а значит, он был сильным магом и пользовался немалым авторитетом. С такими враждовать — себе же хуже, тем более в малознакомой обстановке. А вот иметь влиятельных союзников — это, напротив, очень хорошо. А все язвительности Люциуса я не воспринял на свой счёт, потому что не был тем, за кого он меня принимал. Холодным кивком распрощавшись с ним, я отбыл домой.***
Тем временем Гарри вместе с Драко искали места в поезде. Найдя пустое купе, они заняли места у окна. Гарри спросил: — А что ты имел в виду, когда говорил папе, о том, что будет, если я попаду «к вам»? Вы — это кто? — На наш факультет Слизерин, — объяснил Драко. — Там многие чистокровные учатся. Эдакая элита волшебного мира. Знаешь ведь, чем чистокровные отличаются от всех остальных? — Нет, — признался Гарри, — папа только учил меня немножко колдовать, а про чистокровных не рассказывал. — Это самые древние волшебные фамилии, в которых нет ни одного магла, — стал объяснять Драко. — Они передают из поколения в поколение секреты волшебства и всякие сильные магические предметы. В общем, по своей силе они намного выше многих рядовых волшебников. А большинство из них училось на факультете Слизерин, так исторически сложилось. Твоя семья, Гарри, тоже принадлежала к чистокровным. Да, — Драко заметил, что Гарри удивился, — я знаю, что у твоего папы ты не родной. Но всё же наш факультет тебе подходит. С нами ты можешь узнать о множестве интересных традиций и тайнах, недоступных большинству. В этот момент в купе вошли две девочки и мальчик. Одна из девочек обладала роскошной рыжей гривой и слегка полноватыми щеками, а взгляд чем-то неуловимо напоминал лису. Вторая была выше ростом, чем прочие ребята, и своим обликом, сочетающим вьющиеся каштановые волосы, вздёрнутый нос и тонкие руки, походила на античную богиню или нимфу. Мальчик же был толстым, неуклюжим и нерешительно мнущимся под взглядами остальных ребят. Он держал в руках ручную жабу, которая всё порывалась выпрыгнуть. — Привет, здесь есть свободные места? — поинтересовалась рыжая девочка, вопросительно взглянув на Драко. — Есть, — отозвался тот, пригладив волосы и одёрнув рукава костюма. — Спасибо, — девочка улыбнулась и села напротив. Она казалось очень собранной и аккуратной, но вся её собранность исчезла в один миг, как только она повернула голову, желая увидеть спутника Драко. — Гарри Поттер! — вскричала она, восторженно замерев. — Это ты?! Толстый мальчик, успевший занять место рядом с Драко, судорожно вскочил, трясясь то ли от смущения, то ли от восторга. Жаба, конечно же, прыгнула куда-то под сиденье, и её владелец полез её ловить. Спокойствие сохранили только Драко, нарочито отодвинувшийся к окну, и всё ещё не севшая вторая девочка, внимательно разглядывавшая Гарри. — Ну, я… — с долей смущения признался Гарри. — Невероятно! — продолжала голосить рыжая, — бабушка о тебе рассказывала! Постоянно ставила тебя мне в пример! А какой ты на самом деле? — Обыкновенный, — ответил Гарри, — вот, можешь даже руку потрогать. Она такая же, как у тебя, — одновременно с этими словами он протянул девочке руку. Та пожала её так трепетно, будто она была хрустальной. — А я Сьюзен Боунс, — представилась рыжая девочка. — А как ты жил всё это время? — поинтересовался мальчик, уже поймавший свою жабу. — У тебя же… ну… — он замялся, но нашёл в себе силы продолжить, — нет родителей. — Меня приютил американский волшебник Сэмюэль Делавэр, — объяснил Гарри. — Он же и проводил меня на поезд. — А, так это и был твой приёмный папа, — вмешался Драко, — он всегда такой строгий и немногословный? — Да, — согласился Гарри. — И правильно, — поддержала его Сьюзен. — Порядок — лучше всего. Нет ничего глупее, чем оказаться в нелепой ситуации по собственной глупости или что-то потерять. Моя бабушка очень строгая, но справедливая. Когда она рассказывала мне о Хогвартсе, то советовала пойти на факультет Пуффендуй, потому что там больше всего внимания уделяется сплочённости коллектива, аккуратности и трудолюбию. — Ну да, звучит разумно, — согласился мальчик с жабой, — моя бабушка тоже строгая, но считает, что самое главное — храбрость и умение отстоять свою точку зрения. А самые храбрые ребята учатся на Гриффиндоре. — А если твоё мнение неправильное? — возразила девочка с каштановыми волосами, сев рядом с Драко. — Что ты будешь делать? Нет, главное, как мне кажется, это знания и умение их применять. Я уже успела прочесть всю «Историю Хогвартса» и думаю, что лучше всего учиться на факультете Когтевран. Ребята начали спорить, Гарри в этом споре не участвовал, хотя осознавал, что каждый из новых знакомых хочет убедить его пойти на один из «своих» факультетов. Перебранка длилась около часа, и Гарри это в конце концов надоело. Он сердито сказал: — Хватит! Я сам выберу факультет! Неужели нельзя просто дружить? — Можно, — согласился мальчик с жабой, — так будет лучше всего. И меня зовут Невилл Долгопупс. — Гермиона Грейнджер, — представилась девочка античной внешности. — Драко Малфой, представитель рода из священных двадцати восьми, — подал голос Драко. — Не зазнавайся, — упрекнул его Невилл. — Бабушка говорила, что важно то, кто ты сам, а не то, кем тебя представляют другие или то, кто твои родители. — Опять ты про бабушку, — заметила Гермиона, — а своё мнение у тебя есть? — Есть, — согласился Невилл. — Я голоден. — Сейчас я спрошу насчёт еды, — предложила Сьюзен и, не дождавшись ответа, вышла в коридор. Вернувшись через минуту, она сообщила, что скоро будет тележка со сладостями. — У меня нет денег, — признался Гарри. — Не волнуйся, у меня на всех хватит, — успокоил его Драко. — Папа дал мне немного на карманные расходы, десять галеонов. Могу всем купить. Остальные поблагодарили Драко и, когда прибыла тележка. накупили еды. Гарри искренне обрадовался лакричным палочкам, бобам «Берти-Боттс» и прочим экзотическим для него лакомствам. Сьюзен удивлённо спросила: — Ты что, в первый раз всё это видишь, Гарри? Ты же воспитывался в волшебной семье, разве нет? — Да, — подтвердил Гарри, — но мы жили в магловском городке, а мой отец был очень строгим. — Теперь понятно, — отозвалась Сьюзен. — тогда поздравляю с полноценным вступлением в граждане волшебного сообщества! Несмотря на некоторую пафосность, реплика была вполне уместна. Гарри умел немного колдовать, знал некоторые сведения из истории магии, но вживую со своим родным миром столкнулся впервые. Но увлечение сладостями скоро неожиданно прервалось: раздался грохот, а потом откуда-то потянуло серой и гарью. — Неужели авария? — испуганно спросил Невилл, вжавшись в сиденье. — Пойду посмотрю, — заявил Драко и выглянул наружу через дверь. К купе подошёл рослый смуглый парень в зелёной мантии. — А, это не здесь, — протянул он, — ну ладно… — Что случилось? — спросила Сьюзен. — Близнецы Уизли, кто же ещё, — проворчал парень. — Не советую с ними связываться, вечно они находят приключений на свои дурацкие головы. Вот и сейчас отличились, взорвали пороховые хлопушки в плацкарте, мне даже отсюда теперь видно. — Будем впредь знать, — отозвалась Гермиона. — Ладно, пойду разбираться. — Парень вздохнул, — пока, до встречи в Хогвартсе. — А что это у него за значок на груди в виде щита со змеёй? — поинтересовался Гарри, когда старшекурсник ушёл. — Это значок старосты факультета, — разъяснила Сьюзен, — они помогают новичкам освоиться и следят за дисциплиной. Они имеют право накладывать на нарушителей порядка санкции и докладывать о происходящем учителям. Мне кажется, что с ними лучше не ссориться. — Угу, и кое-кто уже нарвался, ещё до начала учебного года — заметил Драко. — Что ж, это их проблемы, а мы, к счастью, ни при чём. Оставшееся время до прибытия в Хогвартс ребята провели за болтовнёй: рассказывали друг другу о себе и гадали, что будет в школе. Ближе к вечеру раздался гудок. Гермиона выглянула в окно и ахнула от восторга. — Глядите, какой величественный замок! А озеро! А лес! Чувствую, что будет очень интересно и увлекательно! — восклицала она, показывая пальцем на башни. Гарри завороженно разглядывал открывшийся перед ним пейзаж. Спустя полчаса поезд затормозил, вздрогнул пару раз и окончательно остановился. Послышался топот множества ног. Драко сказал: — Всё, приехали. С этого момента у нас начинается новая жизнь.