I Hate You, Don't Leave Me

Солнце опустилось над головой, когда Кларк вышла во внутренний двор с подносом. Окруженная громкой болтовней, она начала выискивать своих соседей по дому по близости. Ей понадобилась секунда, чтобы найти их. Она заметила, что Октавия и Рэйвен сидят за одним из круглых черных столиков с Беллами и Линкольном. Кларк вздохнула, решив, что ей лучше потерпеть жару, чем сидеть внутри наедине с самой собой, поэтому она направилась к своим друзьям и плюхнулась рядом с Рэйвен. — Привет, Кларк, — поздоровалась Рэйвен. — Что ты думаешь о химии? Мне кажется, что это довольно интересно, и я уверена, что в лабораториях будет очень весело. Кларк не могла сказать, что ее действительно волновал предмет. Она была гораздо более заинтересована в факультативе, который выбрала, но она улыбнулась ради Рэйвен и кивнула вместе с ней: — Хм, да, наверное... Октавия увидела попытку блондинки согласиться, взглянув на свою лучшую подругу. — Рэйвен, не все любят химию так же, как и ты, — Октавия повернулась к Кларк с извиняющимся взглядом. — Не обращай на нее внимания, Кларк. Она своего рода ботан. Рэйвен усмехнулась: — О, ну конечно, тебе не нравится ни один из твоих уроков. — Разве? — спросила Октавия, и Кларк не могла не посмеяться над этим. У Октавии и Рэйвен явно были разные взгляды на школу, и Кларк было смешно, что они так хорошо ладили, несмотря на это. Кларк собиралась ответить, когда что-то привлекло ее внимание на другой стороне двора. Это была Лекса, садившаяся за стол в углу, одна. Подумать только, Кларк даже не видела, чтобы Лекса появлялась на обеде в течение последних двух дней, и она думала, что, может быть, девушка обычно сидит внутри. Что-то подсказало Кларк, что это не так, и девушка просто избегала других, как она и делала это в доме. Кларк все еще сердилась на соседку, но она не могла не чувствовать себя плохо из-за того, насколько жестокой была вчера, особенно сейчас, когда Лекса сидела одна. Этот образ заставил блондинку дернуться. Кларк желала быть бездушной и безразличной, как ее соседка, но она не такая. Она была той, которая теперь чувствовала себя ужасно из-за того, как она ранила Лексу. — Кларк? Земля вызывает Кларк, — рука, размахивающая перед ее лицом, и голос Рэйвен заставили ее вернуться к друзьям. Все смотрели на нее с ожиданием, и Кларк поняла, что Рэйвен, должно быть, задала ей вопрос, но она была слишком абстрагирована, чтобы ответить на него. — Извини, что? — Я просто спрашивала, из какой школы ты пришла. На что ты смотрела? — с любопытством спросила Рэйвен. Кларк замолчала, чтобы обдумать ответ. Она знала, что все за столом, вероятно, ненавидели Лексу, особенно Рэйвен, и Кларк не хотела, чтобы они разочаровались в ней из-за ее естественной склонности смотреть на всех, насколько бы ужасны они не были. Однако она знала, что ей нужно просто сказать правду. Ей просто нужно было быть собой, независимо от мнения других. Кроме того, она была уверена, что эти люди не подумают, что на самом деле она немного беспокоилась о Лексе после того, как обидела брюнетку накануне. — Я смотрела на Лексу. Она всегда так сидит? Октавия пожала плечами: — Только когда она тут появляется, не беспокойся о ней. Это ее вина, что никто не хочет с ней сидеть. Кларк была рада, что ее друзья нормально отреагировали на ее вопрос. Она поняла, что эти люди знакомы с Лексой уже два года, и она решила продолжить выжимать из них информацию, желая узнать, всегда ли Лекса была такой. Кларк думала, что да, до тех пор, пока не вспомнила то, что сказала Рэйвен после того, как они впервые встретились. — Ты сказала, что она дружила с Аньей и Эмори. Что случилось? Все за столом обменялись тяжелыми взглядами, и Кларк почувствовала, что попала в самую точку. Ее брови поднялись в замешательстве, потому что все, что случилось, казалось, повлияло не только на Лексу, но и на людей за этим столом. Кларк внимательно наблюдала за ними, ожидая, когда кто-нибудь заговорит, и ее глаза сузились, когда Октавия осторожно посмотрела на Линкольна. Блондинка уже собиралась расспросить об этом, когда Октавия наконец открыла рот, чтобы сказать. Прежде чем она начала говорить, Линкольн прочистил горло и начал рассказывать вместо нее. — Два года назад моя сестра тоже была здесь. Ее звали Костия, она была соседкой Лексы. Сначала я знал немного о Лексе, потому что она была довольно сдержанной и спокойной, но Костии она быстро понравилась. Они стали неразлучны, и Лекса очень быстро открылась. Они подружились с Аньей и Эмори, и я тоже подружился с Лексой. Я долго болтался с их группой, а Лекса была очень милой девушкой, поэтому, когда они начали встречаться, я нисколько не возражал против этого. Он улыбнулся, погрузился в воспоминания, остановившись на мгновение, прежде чем продолжить. — Они были влюблены. В этом не было никаких сомнений. Костия была так счастлива. Счастливее, чем я когда-либо видел ее, и это из-за Лексы. Кларк была потрясена новостью, что Лекса когда-то была хорошим человеком, человеком, которого Линкольн действительно любил, судя по его словам и почти незаметной улыбке на лице. Кларк была заинтригована и хотела узнать больше. — И что случилось? Они расстались? Линкольн покачал головой: — В то лето моя мама отправилась в командировку в Лондон и взяла с собой Костию. На обратном пути их самолет разбился, а оставшихся в живых не осталось. Кларк не могла сдержать ужаса. — Мне очень жаль, Линкольн. — Все нормально, это было трудное время, но я справился с этим. Ну, насколько мог. Октавия много помогала. Линкольн сжал руку своей девушки. — Лекса так и не справилась с этим. В прошлом году она попросила, чтобы у нее не было соседей по комнате, и все понимали ее просьбу. Было слишком рано, и мистер Кейн согласился, договорившись с директором, чтобы это произошло. Подумал, что так будет лучше для нее, дал ей время, которое ей нужно было, чтобы справиться, но это только помогло ей изолироваться от всех нас. Она все больше и больше проводила время в своей комнате, и вскоре перестала разговаривать со мной. Она совсем не торопилась спускаться вниз, перестала разговаривать с Аньей и Эмори, а потом даже перестала появляться на ужине. Прошел год, и ей становится все хуже и хуже. Никто не знает, что делать дальше, и, честно говоря, никого это не волнует. Я знаю, что она ведет себя так, чтобы оттолкнуть всех, но это не делает все нормальным. Теперь ты ее новая соседка по комнате, и я знаю, что это действительно шокировало ее. Я прошу прощения за то, что она тебя обидела. Никто этого не заслуживает. Рэйвен нахмурилась, сделав разговор о другой девушке более враждебным. — Лекса — идиотка. Я имею в виду, Кларк, ты потеряла своего отца, и ты не относишься ко всем, как к дерьму. Линкольн потерял маму и сестру, и он не относится ко всем, как к дерьму. Если ты можешь быть хорошей и заботиться о других после потери родителя, то и она должна быть в состоянии, по крайней мере, быть мирной после потери своей девушки, которую она знала только год. Октавия и Беллами кивнули, но Линкольн выглядел так же неуверенно, как чувствовала себя Кларк. Блондинка всегда предполагала, что Лекса ведет себя так, потому что она была жестокой. Она даже никогда не думала о том, что на такое поведение может быть причина. Остальные не понимали, потому что они никого не теряли, но Кларк поняла. Однажды она пережила это и не хотела, чтобы это случилось с кем-то еще, даже с Лексой. Теперь, Кларк действительно чувствовала себя плохо из-за того, что сказала вчера. Тем более из-за того, что она говорила брюнетке уйти оттуда, где она была счастлива. Теперь Кларк поняла, почему эта школа так важна для другой девушки, и она знала, что она не сможет успокоиться, пока не извинится за то, что она сказала. Даже если Лекса будет груба с ней и откажется принять ее извинения, Кларк почувствует себя намного лучше, выразив сожаление. Кларк поднялась изо стола, не обращая внимания на вопросительные взгляды своих друзей, и прошла через внутренний двор туда, где сидела Лекса. Когда брюнетка заметила подошедшую к ней девушку, она посмотрела на нее враждебным взглядом, и Кларк почти захотела развернуться и вернуться обратно туда, где сидела. Однако она оттолкнула свою неприязнь к девушке перед ней, зная, что это то, что ей нужно сделать, и заставила себя сесть рядом. — Что тебе нужно? — зарычала брюнетка, и Кларк не была удивлена. Кларк поняла, что она теперь по-другому относится к Лексе. Когда она увидела гнев другой девушки, она не почувствовала, что внутри нее вспыхнула знакомая враждебность. Кларк знала, что это, в основном, связано с тем, как Линкольн описал Лексу. Теперь блондинка не могла не заметить, что Лекса перед ней. Она знала, что девушка, о которой говорил Линкольн, все еще где-то там, похоронена под всей этой поверхностной агрессией. Кларк надеялась, что когда-нибудь она сможет увидеть эту девушку, и она знала, что ей нужно начать с того, зачем она пришла сюда. — Я пришла, чтобы извиниться. За вчерашний день. На самом деле я не хочу, чтобы тебя исключили, и я не это имела в виду это, когда говорила, что никто не хочет, чтобы ты тут была. Лекса посмотрела на нее с удивлением и замешательством: — Почему нет? Это правда. Все меня ненавидят. Кларк решила рискнуть и сказать то, что она сейчас осознает. — Я тебя не ненавижу. Удивление и замешательство Лексы усилились: — Почему? Я ужасно поступала с тобой. — Может быть, мне нравится, когда люди ужасны ко мне. Блондинка могла поклясться, что увидела, как губы Лексы расползаются в крошечной улыбке, но она исчезла, прежде чем она смогла убедиться. Она, правда, была ошеломлена спокойным поведением брюнетки. Ее соседка не разговаривала с ней без гнева в голосе с тех пор, как она прибыла сюда. Кларк задумалась, почему она сейчас не кричит на нее. Она сомневалась, что простых извинений и глупой шутки было достаточно, чтобы развеять обиду, которая была между ними. Кларк прочистила горло, решив, что сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать, что она знает, что произошло. С тех пор, как Лекса успокоилась, Кларк поняла, что было бы замечательно провести время с брюнеткой, потому что была большая вероятность, что она позволит блондинке помочь. — Я знаю, что случилось с Костией. Мне жаль. Кларк заметила, как Лекса напряглась при упоминании имени своей бывшей девушки, и блондинка надеялась, что она не прогнала спокойное поведение девушки. Впервые за все время они как-то ладили, и Кларк всерьез надеялась, что она не просто разрушила это. — Кто тебе рассказал о ней? — тихо спросила Лекса. — Это не имеет значения, — сказала ей Кларк, не желая, чтобы у Линкольна были проблемы. — Важно то, что я знаю, что значит потерять кого-то, поэтому я могу тебе помочь. Если ты позволишь мне... Лекса встретилась взглядом с Кларк: — Это не то же самое. Потеря отца — это не то же самое, что потерять девушку, которую ты любила. Кларк хотела отметить, что это было хуже, потому что... а как могло быть иначе? Рэйвен сказала, что Лекса знала Костию только год, но Кларк ничего не знала о их взаимоотношениях, поэтому она подумала, что не должна делать предположения. Она не хотела больше огорчать брюнетку, поэтому она решила другой ответ. — Я знаю, что это не одно и то же, но дело в том, что я понимаю... Лекса перебила ее, начав кричать. — Нет, нет! Ты не понимаешь! — Ее взгляд упал на стол перед ней, голос немного успокоился. — Никто никогда не понимает. — Лекса... — Просто больше никогда не говори ее имя, — огрызнулась брюнетка, сердитые зеленые глаза поднялись, чтобы встретиться с Кларк. —Хорошо, — Кларк подняла обе руки, сдаваясь. — Хорошо. Кларк посмотрела на свою еду, решив, что лучше ничего больше не говорить. Она подумала, что может начать есть, поэтому зачерпнула картофельное пюре и поднесла ложку ко рту. Они сидели в напряженной тишине, когда Лекса снова посмотрела на нее. — Ты просто сейчас сядешь здесь? Вали отсюда! Кларк хотела поспорить по нескольким причинам. Она хотела рассказать другой девушке о том, что она так груба, но она также хотела, чтобы та открылась ей. Теперь, когда она знала, что Лекса пережила что-то похожее, она не могла подавить свое новообретенное желание быть там с брюнеткой. Она попыталась придумать какой-то способ ответить, но ничего не получилось. Она была расстроена тем, что понятия не имела, что должна сказать или сделать, чтобы сблизиться со своей соседкой, и ей действительно очень надоело обращаться с ней как с дерьмом. Кларк встала изо стола и взяла поднос. — Лекса, ты можешь продолжать вести себя ужасно по отношению к другим и оттолкнуть всех, но единственный человек, который причиняет тебе боль, — это ты сама. Не притворяйся, что нет никакой надежды, она есть. Ты можешь пройти через это, и единственный человек, который виноват в том, что с тобой происходит, — это ты, так что ты можешь либо позволить мне помочь тебе, либо быть несчастной всю оставшуюся жизнь. Это твой выбор. Кларк развернулась на каблуках, возвращаясь к своему столу, не оглядываясь назад. Она сказала себе, что это было потому, что ей все равно, что выберет брюнетка, а не потому, что она не могла видеть боль, которая отразилась в зеленых глазах во время ее слов.

***

Сделав домашнее задание с Октавией и Рэйвен, а затем поужинав, Кларк вернулась в свою комнату, чтобы найти Лексу. Девушка стояла напротив нее, вероятно, глядя на стену. Кларк думала, что снова почувствует раздражение, которое она обычно испытывала, встречаясь с Лексой, но теперь она не могла, потому что знала причину этого. Раньше она чувствовала что-то похожее на ненависть к Лексе, но теперь ей просто стало жаль другую девушку. У нее было странное желание сесть на краю кровати Лексы и выводить пальцами круги на спине брюнетки, как мать Кларк делала ей, когда она была расстроена. Она не стала этого делать, потому что знала, что брюнетка не очень хорошо отнесется к этому. Кларк знала, что брюнетка, вероятно, тоже не хотела с ней разговаривать, но она решила начать разговор, следя за тем, чтобы ее голос был мягким. — Ты уже думала о том, что я сказала раньше? Лекса повернулась лицом к Кларк, знакомый гнев в ее глазах и грубый тон: — Да, я подумала о том, как не хочу твоей чертовой помощи. Просто придерживайся моего первоначального правила и никогда не разговаривай со мной. Кларк не колебалась, оставаясь совершенно спокойной, хотя ее раздражало нежелание другой девушки. — Разве ты не хочешь перестать постоянно чувствовать себя так ужасно? — Нет, — категорично сказала Лекса. — На самом деле, я предпочла бы быть несчастной всю оставшуюся жизнь. — Я точно знаю, что ты чувствуешь, потому что, верь или нет, Лекса, я чувствовала то же самое. Мне не хотелось видеть моих друзей или мою маму, и я просто хотела уйти и быть пьяной все время. тоже не хотела иметь дело с моими чувствами. Я не хотела заботиться о ком-то. Это вызвало любопытство Лексы, и гнев мгновенно исчез из ее глаз: — Как тебе стало лучше? — Моя мама. Я начала замечать, как она беспокоится обо мне, и я поняла, что это несправедливо, потому что она тоже потеряла моего отца, а потом, кажется, она также потеряла меня. Я решила попробовать стать лучше для нее. Я бросила пить и начала больше проводить время с ней. И просто позволяла себе чувствовать. Это было тяжело, но я пережила самое худшее, и я рада, что сделала это, потому что я чувствую себя намного лучше теперь. Я поняла, что причина, по которой я бежала от своих чувств, в первую очередь была в том, что это было легко. Легко вырваться из-под контроля и потерять себя в процессе. Но правда в том, что гораздо лучше просто разрешить своим чувствам вырваться наружу. Я не прошу тебя забыть о Кос... ней. Я просто прошу тебя позволить себе почувствовать и принять ее смерть, чтобы ты могла скорбеть и двигаться дальше, — Кларк взглянула на Лексу с искренними голубыми глазами. Понятно, что Кларк сделала что-то неправильно, потому что, когда Лекса ответила, Кларк могла сказать, что она вскипела. — Ты думаешь, я не чувствую ее смерть? Я чувствую это каждый день. Я не хочу двигаться дальше, потому что знаю, что никогда не смогу. Без Костии я никто. Потерять родителя — это другое. Я потеряла девушку, с которой я хотела провести всю оставшуюся жизнь! Что произойдет, когда ты потеряешь свою родственную душу? Кларк хотела закатить глаза из-за этого явного преувеличения, но она оставалась спокойной, не желая разрушать ее шансы сблизиться с Лексой сегодня вечером. — Просто потому, что ты любила Костию, не значит, что она была твоей родственной душой. Ты точно не знаешь этого. Твоя родственная душа, вероятно, все еще где-то там, ждет, когда ты пройдешь через это, чтобы ты могла быть с ней. Кларк поняла, что действительно надеялась, что это правда, ради Лексы, но брюнетка явно не разделяла эту надежду: — Костия была моей родственной душой. Конец дискуссии. Я слушала, что ты говорила, и мне это не помогло, так что, пожалуйста, просто оставь меня в покое. — Но ты вообще не слушала. Упрямо настаивала на том, что все, что я говорю — неправильно. — Я ничего тебе не должна, Кларк. Мне не нужно справляться только потому, что ты это сделала, и мне не нужно слушать твои глупые советы, когда ты даже не знаешь, о чем говоришь. Возможно, это сработало на тебе, но я другая, поэтому, пожалуйста, перестань тратить время, — Лекса повернулась набок и притянула к себе одеяло. — Лекса... — Кларк попыталась привлечь внимание брюнетки, но безрезультатно. Лекса явно считала безопасным просто игнорировать блондинку, не дать ей возможность снова начать говорить. Кларк вздохнула и плюхнулась на свою кровать. Она заметила, что понимает Лексу из-за подобных ситуаций, которые они пережили, и она хотела, чтобы брюнетка перестала бесить и просто прислушалась к советам Кларк. Опять же, единственной причиной, по которой Кларк стала лучше, была ее мать. Она позволила матери помочь ей, потому что любила и доверяла женщине. У Лексы не было никого близкого здесь. Лекса даже не знала Кларк, не говоря уже о том, чтобы доверять ей. Если бы какая-то незнакомка пришла в жизнь блондинки, когда она ужасно себя чувствовала, она бы действительно отреагировала по-другому?