who is it?

Все хотели видеть главу про Рай Но ее не будет       — Детектив, а вы знаете, что удары в голову в старости могут привести к тяжелой форме маразма и деменции… а еще… а еще, вы знаете…       Коннор закатил глаза и снова болезненно шикнул, сдерживаясь, чтобы не дернуться и, чтобы антисептик не размазался по всему лицу, заливаясь в глаза, рот, нос и другие дыры.       Хэнк продолжал читать нотацию.       Ворчание-ворчание-ворчание… красной строкой заменялись слова Хэнка, поэтому Коннор вряд ли их слышал. Все его внимание собралось на разбитом носу и боли которая сжимала его виски в болезненный жгут, и посылала нахуй все.       — Ай, — втянул воздух через зубы Коннор, когда бинт пропитанный антисептиком осторожно коснулся разодранной скулы. Почему вечно страдает именно он?       — Ну потерпи…те, — язвительно отметил Хэнк и Андерсон тактично проигнорировал его новый вид ПМС в виде попытки перейти на «ты» и мигающего диода.       Коннор вновь закатил глаза и поправил на себе пиджак Хэнка, придерживая его руками. Рубашку Андерсон Хэнку снимать не разрешил, поэтому посидит так, в одном пиджаке. Синтетическом, конечно, ткань которого натирает голую спину, ну подумаешь. Лучше уж так, чем голым торсом сверкать.       На пиджак Хэнк накинул и пальто Коннора, пытаясь застегнуть. Но из-за того, что на пиджаке Хэнка не было каких-либо пуговиц, пальто натирало на груди и Коннор предпочел померзнуть. Кутаясь в пиджак.       — Вы бы головой думали, а не били ей, — фыркнул Хэнк.       — Да ладно, задержание хорошо прошло.       — Вот только зачем, это даже не девиант.       — А что — воров мне теперь задерживать нельзя, раз я с предками тостеров вожусь?       — Можно… если вы при исполнении, а так это будет записано, как драка.       Коннор цокнул.       — Приедут ребята, скажут, что задержали они, о нас и не вспомнят…       — Вам ваши синяки утром напомнят.       — … и новая порванная рубашка. Ну какой дебил хватает за рукав, блять? — негодовал парень, и посмотрел на руку, костяшки которой как раз и были перебинтованы рубашкой. На выступах ткани виднелись алые пятнышки.       Коннор вытянул обе ноги на асфальте, сидя на выступе парапета, пока Хэнк сидел на корточках перед ним и аптечкой.       — Вы когда ее обновляли? — спросил мужчина, глядя на раны на лице, а не на аптечку, но Коннор понял, о чем он.       — А что, аптечку обновляют?       Парень выглядел искренне удивленным, от чего Хэнк закатил глаза.       — И почему вы прячете коньяк в аптечке? Содержание спирта велико, но за антисептик не сгодится.       — Да? Жаль. Зато как обезболивающее, знаешь…       Хэнк вздернул одну бровь, ему так и хотелось спросить: вы дурак, детектив? Или это ваш фирменный стиль?       — Кстати где он?       — Кто?       — Что… Коньяк, Хэнк?       — Я вылил его.       — Как?!       — Руками.       — Блять, ну Хэ-э-энк, ну что ты…       Коннор обиженно выдохнул, а кожа на его губе натянулась и снова лопнула, хотя только-только покрылась корочкой сукровицы. Андерсон тихо заскулил от пронзившей тянущей боли. Скула не так ныла, как губа. Хэнк сымитировал усталый вздох слишком хорошо, для андроида.       — Заткнитесь, детектив, вам же лучше будет.       Коннор вздернул обе брови вверх и мышцы на лице натянулись и отдали болью во всем теле. Парень снова заскулил.       Хэнк забирал Андерсона из бара, потому что утром их поставили в патруль на районы гетто. Коннор окончательно взбесил Аманду. Андерсон соврет, если скажет, что не добивался этого. Патруль слишком часто не обращает внимание на очевидные вещи, заполняя норму по бланкам на прием мелким воровством и домогательствами, включая бытовые склоки.       Коннор, оказывается, отмечал выход в патруль, а Хэнк ему помешал. Поэтому сопротивление оказывал слишком яро, аргументируя это так: «Хэнк, блять, десять ночи, отвали, время детское».       «Как раз ваше», — прокомментировал это Хэнк и словил кулаком в лицо.       А потом Коннор буквально выпрыгнул на ходу из машины (машина, конечно, стояла на красном, но сам факт) и бросился на двух грабителей, которые устроили драку с хозяином машины, которую пытались угнать. Наручников хватило на одного, второго пришлось связать галстуком Хэнка. Тот был несказанно рад избавиться от удавки.       Хозяина машины попросили подождать патрульных. Тот разумно закрылся в машине и обещал это сделать, после того, как ему пообещали, что страховое агентство выпишет ему чек на починку автомобиля, если докажут, что это был взлом.       Хэнк нажал на подбородок парня, заставляя его чуть опустить голову вниз и приоткрыть рот.       — Вот вы понимаете, что если бы у кого-то из них был нож, вы бы пострадали, и вам даже я не помог бы, не глядя на то, что я среагировал довольно быстро и…       — Да, да, иди ты, Хэнк, — улыбался парень, а потом прикрыл глаза, в неудачной попытке закатить их, когда Хэнк вздернул его голову за подбородок вверх, — этому городу нужен новый герой… знаем, проходили. Уложил ты одного… двух, — поправил себя Коннор, когда Хэнк вздернул бровь, мол, вы сейчас серьезно или вам совсем мозг отбило, — но я тоже помог.       — Вы пьяны просто.       — Я всегда пьян.       — Это не повод для гордости.       — Ну да, это повод для суицида.       — У вас в доме нет ни одного шнура или веревки приличной длины, а ножи тупые.       — Обидно.       — Очень.       Коннор улыбнулся. Хэнк говорил это с уверенным равнодушным лицом, однако его губы подрагивали, пытаясь скрыть улыбку. Сломал Коннор андроида. Кабзда ему от Киберлайф, когда они узнают, почему Хэнк схватил девиацию.       Андерсону как-то кольнуло внутри. Если Киберлайф узнает, то Хэнк не будет сидеть тут рядом. Он будет валяться по частям на свалке, а Коннору соберут нового Хэнка и назовут его Хэнк 2.0. И он не будет таким классным говнюком, как его Хэнк.       — Ты говнюк.       — И вы мне симпатичны, детектив, — раздражительно откликнулся Хэнк на это заявление, вперемешку с улыбкой от Коннора.       Тот явно сейчас догонял, что это сарказм, но так становилось только приятнее.       — Вы мешаете мне лечить вас, — фыркнул мужчина, — еще слово и я реально залью вам все раны коньяком низкого качества.       — Так ты его не вылил?       — Вылил.       — Куда.       — В себя, детектив, — раздражительно пробормотал Хэнк, — успокойтесь, вам же не семь!       Коннор фыркнул именно тогда, когда Хэнк пытался обработать ему рану и тому это надоело. Он схватил Коннор за подбородок и зафиксировал лицо, оттягивая большим пальцем его нижнюю губу и капнул туда антисептика, втирая его пальцем, потому что бинт цеплялся ворсинками за обветренные губы и оставлял только больше ранок.       Андерсон проглотил вязкую слюну и отвел взгляд.       Ну пиздец.       — Мне так губы последний раз в академии вытирали, только я тогда на коленях стоял.       — Очень интересный экскурс в ваше прошлое. Заткнитесь теперь.       Коннор усмехнулся. А Хэнк проанализировал слова парня.       — Ну и че лыбишься? — подозрительно скосил взгляд на Хэнка парень, когда тот убрал руки от его лица и принялся их вытирать.       Хэнк промолчал, все еще легко улыбаясь.       — У вас даже пластыря нет, о медицинском клее я и не спрашиваю.       — Да так сойдет, — махнул рукой Коннор.       — У вас кровь не идет из носа, внутри она не собралась?       Коннор помотал головой и давление ударило ему в виски и он скривил лицо.       Как он заебался.       Хэнк все равно запихал ему самодельные жгутики в нос, чтобы тот тише говорил и не ныл. Коннор вроде как отключался, пытаясь уснуть, но понимал, что если уснет, ебанется спиной назад — на траву, или носом вперед — на дорогу. Хэнк хлопнул дверцей машины, убрав на место аптечку. Коннор резко разлепил глаза и устало посмотрел на него, мол, когда мы уже домой. Так Коннор смотрел на родителей, когда те в одиннадцать ночи все еще сидят и болтают в гостях, а Коннор уже раз семь спросил, когда они уйдут домой, и раз семь получил ответ: «скоро», это скоро длилось весь вечер и вкусной еды на столе не было, и веселых людей тоже. Вот такой вот взгляд.       — Скоро поедем, — отметил Хэнк, облокачиваясь о машину.       — Как папочка с опытом говоришь.       И Коннор слабо улыбнулся, откидываясь назад, на спину. Волосы лежали на влажной от ночного тумана траве, а еще от того, что снег только-только растаял и земля была промерзлая. Парень выдохнул облачко пара, глядя на звезды сверху.       — Красиво, — выдохнул парень.       — Замерзнете, — отметил Хэнк.       — Зато красиво.       — Трупы — это не красиво.       — Ничего ты не смыслишь в красоте.       — Я наделен стандартизованным понятием, поэтому для меня это просто термин, означающий, что красота — это то, что доставляет эстетическое и нравственное наслаждение…       — Бла-бла-бла… — пробормотал Коннор, — я бы спросил, что ты считаешь красивым, но ты скажешь, что машине ничего понравится не может и…       — Будете правы, — сказал Хэнк и подумал, что если красота это то, что доставляет удовольствие, то Коннор очень красивый.       А Коннор подумал, что Хэнк, наверное, там опять диодом светомузыку устраивает.       — Я пьяный.       — Я знаю.       — Жаль.       Хэнк посмотрел назад: машина стояла на месте, где-то вдалеке слышался вой сирены, подъезжали офицеры для задержания, а двое грабителей были обездвижены и заперты на заднем сиденье Коннора.       Мужчина присел рядом с Коннором и сказал, что вот-вот у него начнется обморожение и последние мозги сосулькой будут свисать с носа.       Офицеры приняли двух мужчин, составили протокол, пришлось искать местных, кто сошел бы за свидетелей, опрашивать мужчину, который не прекращал задавать вопрос о своей страховке и договариваться, что все будет, если мужчина промолчит о том, что задержание провели патрульные, а не пьяный детектив. С задержанными договорились уже проверенным методом.       — Ну и видок, Андерсон, — хмыкнул офицер, — ты бы хоть в форме выезжал.       — Завтра сделаю это, — вздохнул парень, попрощался и сел в машину на заднее сиденье.       Хэнк посмотрел ему в глаза через зеркало и спросил, все ли хорошо. Коннор сказал, что да, все окей, и лег на спину, на сиденья, глядя на крышу машины.       Жаль.       А звезды красивее были. кого интересует арт-сопровождение реверса, вот инст топового автора, где на русском его почитать не знаю: @badturquoise