Двадцать восемь дней

«Знаешь, это довольно потешно. И не совсем правильно? вежливо? по чести? корректно? порядочно? Ты мог спросить что угодно, но интересуешься как избавиться от человека. Я должен помочь тебе спрятать тело? Это единственое что ты желаешь знать? К слову: Спс за лекции. Верну быстро Р.s. ионеску не пидорас. ГЕТЕРОхромия, ГЕТЕРОтропия да? Или это ни о чем не говорит лошара ты беспардонный?» Листок в клетку обнаружился между двумя учебниками. Первый урок еще не начался, и я смекнул: ага, ранняя пташка! Действительно, как он это проворачивает? Ловко и незаметно проникает в мой шкаф, оставляет частичку себя — маленькое напоминание — и исчезает. Хоть бы разок попался… к чему секретность? И чего встал на дыбы? Будто они с Думитру братья во Христе. Я начал ломать голову, вспоминая, видел ли хоть однажды друзей этого импульсивного и непредсказуемого фрика. Нет. Ни разу. Подозрительно, весьма подозрительно… любопытство вспыхнуло с новой силой. Я тут же накатал ответ: «Хорошо. Обидчивый ты малый, однако. Расскажи, как тебе удается взламывать шкафчик. Не спрашиваю уже, зачем… всё это забавно, хоть и очень странно. Может, ты не умеешь в мессенджеры? А то могу дать номерок, скрытный мошенник. Мне всё еще нужно досье на Ионеску. Желательно, поскорее… пока он не задушил меня в туалете галстуком». Я хмыкнул. Пусть в глубине души ворочался липкий страх, но я словно стал сильнее, даже так: превратился в новую непобедимую версию себя. Это из-за того необъяснимого поступка сумасшедшего эпилептика? Пес его знает. События последней недели казались нереальным фантастическим приключением. Ебаным квестом, где можно склеить тапки или получить мешок золотых в конце. А боязнь вот никуда не делась. Потому что я помнил: Ионеску — непредсказуемый мудак и может нагнать (или нагнуть) меня в любой миг. Вдруг это часть его плана? Вдруг… Ударило в жар. Письма в шкафу! Да… ебись оно всё конем! Он… это он сочинял их… подсовывал, смеялся шакальим лаем над моей слепотой… курва разноглазая! О нет, нет, только не это! Вот уж сел в лужу… До урока оставались считаные минуты, но я помчался обратно к шкафам. Коридор опустел. Дрожащими руками еле отпер дверцу… моя писанина исчезла! Вместо знакомой бумажки с полки подмигивала мерзкая записочка от анонима. «Хочешь открою секрет? Только тсссс это тайна приятель. Все ключи ко всем шкафам одинаковые». Я застонал в голос. Что-о-о?! Серьезно?! «Совершенно серьезно можешь проверить если не ссышь. Влезь к ионеску только не надейся найти там свое фото в рамочке. Не будь к нему строг. Валяться обмазаному слюнями посреди беслюдного переулка. Или рыдать как припадочек во время публичного мероприятия или обоссаться на торжественом приеме или чуть не задохнуться на школьном спектакуле… мда. Всё это довольно печально. Кажется он очень грустный унылый разочарованый чудак без будущего. Не завидуй ему. Думаю он больше тебя не тронет. Не спрашивай откуда знаю просто поверь». Затрещала пожарная сирена — истошно, надрывно, угрожающе. Капли воды забили по макушке, распыляемые во все стороны с потолка. Мгновения — и мимо уже пронеслись первые ученики. «Давай, Олли, шевелись», — толкнул меня кто-то из знакомых. «Курили в туалете!» «Что за дурень?» «Не, это из химического класса! Ура, к черту тест!» Ольджик Дунаец не любил такие дни… Зачем срывать уроки, ну что за распиздяйство? Но сейчас… всё немного иначе, и я радовался внезапному саботажу. Буквы размокли и плыли перед глазами. «Просто поверь». Как бы не так! Я вдруг обнаружил ужасное. Я хочу знать об Ионеску больше. На самом деле, но для чего?