Двадцать восемь дней

«Ольгерд, спускайся, или я всерьез тобой займусь, слышишь? Даю пять минут… по истечении этого срока… — что-то неразборчивое, — да-да, волью в тебя сироп, точно, даже не пытайся подпереть дверь стулом!» Тяжелые шаги подсказали — отец ушел. Спустился вниз… но это лишь временная мера: он притворился, будто потерял интерес к моему затворничеству. Но я-то знаю: на самом деле папаша выжидает. Скорее ворона перекрестится, чем меня оставят в покое. Он же просто обожает читать медицинские проповеди. Симулировать и дальше? Поступок труса! Я откинул одеяло, сел, свесил ноги с постели и уставился на бледные икры в меленьких мурашках. Острые коленки печально указывали на дверь. Ладно. Ладно, черт подери, я смогу! Баскетбол с утра пораньше — то еще удовольствие! Я опаздывал не смертельно, но жопой чуял: придется объясняться. Старик мистер Попандопуло не любил лодырей, опаздунов и мнимых больных, причем, делал это на свой лад — разными остроумными и не очень способами. Не хотелось бы стать жертвой его язвительных шуток… Противостоять взрослому, имеющему власть? Спасибо, увольте! Выскочив из автобуса, я перешел на бег. Вот тебе и гимнастика, и разминка, и гребаное растяжение мышц… В холле пришлось задержаться: я никак не мог отобрать у прожорливого шкафчика спортивную форму. Брюки перекрутились, их штанины спутались. Футболка зацепилась за невесть откуда взявшийся гвоздь. Я все-таки выудил свое шмотье, вот только… черт, даже в анусе носорога оно не измялось бы так сильно… Телефон запищал. «Чувак, ты где?! Шевелись, тебя вспоминают!» Час от часу не легче. Долго телешкался — отрабатывай: хоть прыжками, хоть приседаниями… один хуй, Попандопуло придумает что-нибудь унизительное и неловкое. Впервые посетила мысль: а не спрятаться ли в толчке? Прогулять? Пока я жмакал и вертел в руках и без того мятую форму, взгляд блуждал по захламленным полкам. Недолго, потому что остановился на крошечном клочке бумаги. Очень невзрачном. Умоляющем о внимании. Скромненьком маленьком обрывочке меж двух учебников. Опять. Одно лишь слово — ну не мог я сдержаться и не прочесть записку! — «извини». Желтый лист, казалось, складывали, разворачивали, сжимали в пальцах, снова разглаживали и комкали сотни раз. Он выглядел так, точно сам Авраам Линкольн подтирал им жопу, а потом сдал в мемориальный музей. Словечко «извини» ютилось с краю. Его теснили стройные буквы. Печатные буквы. Почти прозрачные. Совсем тусклые. Я их разобрал. «Но свет струится ясный: Пока» Пока… что? Свет ясный… свет фонаря? Или то машина проехала мимо, а желтые лучи лизнули снаружи занавески… такое бывает, знаете ли. Обыденность. Но тут, кажется, другое. Я хотел расшифровать продолжение, а не смог: буквы исчезли в лохматом сгибе. Занятно. Так Ионеску, выходит, знаток поэзии? Пффф, нелепость. И я почему-то ощутил самодовольство, почти злорадное удовлетворение: у Думитру ведь тоже есть свои увлечения. Занятия, интересы, хобби. Слабости… он же человек. Ебанутый на всю голову, но человек. Я полез в Google. Но не узнал, откуда, куда и зачем струился загадочный свет. А Ионеску знает? Черные циферки в углу экрана резанули глаза: почти одиннадцать! Но я еще не прошерстил третью страницу поисковика… о, так далеко Ольгерд Дунаец не забредал еще ни разу в жизни! Спортивная форма — несчастная и молящая о глажке — полетела обратно в шкаф. А я устремился к туалетам. Что ж, попробуем разгадать эту шараду! * — «Но свет струится ясный». Маршал Ли совсем без идей?.. — Уже ответил, — буркнул Лиам. Я поднял шторы и засек друга в окне дома напротив. — Ольгерд, чаще всего так пишут о свете звезд, луны… типа «нежный молочно-серебристый свет просочился в замочную скважину и маленькой монетой упал на великолепный ковер…» Я шарю в прозе. Больше штампов, пожалуйста. — Звучит, как начало дурного любовного романчика, — сморщился я. — Может, детектива? Или ты влюблен в Ионеску? Я показал в окно средний палец. Лиам был в очках, потому ответил тем же. Я упрямо повторил жест. Когда друг устал невербально посылать меня нахуй, он гаркнул в трубку: — Это просто глупая строчка! Забудь! Ионеску мог вырвать этот лист из какой-то библиотечной книги. Он ведь без царя в голове. Что думаешь? То-то и оно. Спи давай! Я оборвал разговор и последовал разумному совету.