Star waltz — II

      Палочка Эридана сделана из рога единорога и ветви черёмухи.       Это была его первая ночь в доме Блэков. Эридан, с которым его поселили, преспокойно сидел рядом с ним на кровати и вертел в руках волшебную палочку.       Гарри ещё не отошёл от приветственного ужина, на котором присутствовали все Блэки и сам Гарри. Блейза и Драко пока не привезли — они будут дома до рождественского ужина. Потом мучиться пришлось бы уже втроём, и Гарри не сомневался в том, что слизеринцы будут мучиться не меньше, чем сам Поттер.       Ужин, в общем-то, прошёл хорошо — по крайней мере, никто из взрослых не приставал к нему с вопросами, справа сидел и пялился на него Сириус, с другой стороны устроилась Элладора с мягкой улыбкой.       Ещё был лорд Арктурус. Он был страшным, и Гарри, честно говоря, не согласился бы встречаться с ним в одиночку в тот же день, будь он хоть самим Годриком Гриффиндором, не то что обычным третьекурсником. Но ему повезло — на беседу его вытащили к некоему Антаресу Блэку. — Вот оно как, — выслушав его, хмыкнул Эридан. — Я помню, как песочили меня. — А что у тебя? — уточнил Гарри, внезапно заинтересовавшись. — Черёмуха и рог единорога, — широко ухмыльнулся Эридан. — Дерево… ну, знаешь, в целом это значит что-то вроде «я люблю весь мир и всегда выгляжу, как счастливый идиот». — Эм… — Гарри тихонько улыбнулся. Если то, что он видел в школе, норма для Эридана, то это, как бы… ну да, похоже, что уж тут. — А рог? — А рог, мой дорогой дядюшка, означает, что я терпеливый и трудолюбивый, — скосил на него задорный взгляд сын Регулуса. — И только это меня и спасло. Лорд Арктурус та-а-ак тяжело вздохнул, когда узнал об этом.       Гарри фыркнул.       Оказывается, он ещё не так плох.

***

      Поттер соврал бы, скажи он кому-нибудь, что три недели, проведённые в логове «самых тёмных и ужасных магов столетия» нисколько не изменили его. Потому что на самом деле его начали изменять с того самого момента, как Лесат Альтаир Блэк, до жути его перепугавший, сначала вытащил его погулять по Хогсмиту, а затем притащил обратно и сдал своим сёстрам. Вернее, кузинам. Ещё вернее — троюродной тётушке Элладоре и пятиюродным сестрам — буке Лукреции и Кассиопее, которая учится с близнецами и всё ещё не оказалась жертвой их шуточек. Гарри, который только что понял, о чём подумал, едва сдержался, чтобы не потрясти головой — вспоминать о часах, проведённых перед гобеленом или с альбомами и колдографиями, под бдительным руководством леди Вальбурги (которую ему было приказано называть тётушкой Вэл внутри дома, нужно не забыть), ему не хотелось от слова совсем.       Ему, в общем-то, вообще не хотелось вспоминать о том, как его, как какого-то щенка-дворняжку, как поржал Сириус, учили жизни во время трёх недель каникул. На то, что его самого тоже учили жизни в те моменты, когда не лечили от того, о чём никто не знает, крёстный как-то не обращал внимание. Гарри, в общем-то, знал только о том, что у мистера Сириуса Блэка недостаток веса, проблемы с пищеварением, что-то вроде пневмонии (с которой миссис Мелисса, благослови Мерлин её чистую душу, справилась в первую очередь и ещё до того, как дети прибыли из школы) и, что самое ужасное, частичная амнезия (причины которой никто не хочет говорить, и это пугает). Единственное, в чём был абсолютно точно уверен Сириус — в том, что у него есть крестник Гарри, которого нужно защитить и спасти, потому что он — сын Джимми, маленький Сохатик. Почему Сохатик — непонятно, мужчина бурчал что-то про тайны только для четверых (исключая крыса-Петтигрю, на которого плевался ядом семьдесят процентов времени), но Гарри нравилось.       А вот то, что Сириус заявил всем, что Марлин — его жена, между прочим — мертва, и у него нет никаких детей, и не вспомнил вообще никого из своей семьи — это пугало. И Гарри не хотел вспоминать тот момент в Визжащей Хижине (он тогда впервые увидел Сириуса Блэка, опасного убийцу, и у него было задание — уговорить этого страшного, но безумно искреннего мужчину пойти с Деймосом, которого Гарри почти не знал), когда все присутствующие закаменели лицами, услышав об этом. Потому что, ну, Везен и Деймос пугали его и без этого…       Теперь Деймос, перед отправкой в школу, выдал ему и Эридану новое задание. И это, ну, льстило, что ли… («Это не значит, что тебя приняли в семью, Поттер», — сказала тогда Лукреция, но она бука и не считается)       Гарри посчитал, что задание было плёвым. И он вполне справился бы один… возможно. Впрочем, ему действительно мог понадобиться напарник — чтобы, пока Гарри отвлекает Рона, Эридан вытащил крысу и передал её Астериону. Передать крысу Рона можно бы было Кассиопее, и она, вполне вероятно, смогла бы сделать всё, что нужно. Но Кассиопея терпеть не может грызунов, опасается змей и у неё аллергия на укусы пчёл. А у Гарри ещё не выработался достаточный навык уклонения от жалящего, поэтому он ни за что не попросит Кассиопею о помощи с этим.       Вот только… — Что. Это. Такое? — прорычал Рон в тот момент, когда Гарри и Эридан решили, что пора приводить план в действие. Поттер всего лишь должен был отвлечь лучшего друга, его крыса, как и обычно после ужина, должна была лежать в их спальне, на его кровати, и сыто спать. А сам Рон должен был с благодушным видом предложить поиграть в шахматы, потому что скомпоновать домашку на каникулы из конспектов Перси и нравоучений Гермионы он успел до ужина.       Однако вместо этого злющий Рон ткнул в лицо подруги котом.       Кота звали Живоглот, он рыжий и он — полукниззл. Очень умный, как успели выяснить Гарри и Гермиона, полукниззл.       И его держали за шкирку с крайне взбешённым видом. — Это мой кот, его зовут Живоглот и это — подарок мне на день рождения, — сложив руки на груди, сообщила Гермиона с таким видом и взглядом, что Рон, как бы ни был зол, послушно отпустил котика ей на колени. Астерион, вроде бы спящий на диване рядом, едва слышно фыркнул что-то про мужа-подкаблучника, но Гарри немного не до этого. — Почему тебе подарили грёбаного кота?! — продолжил возмущаться Рон, и это, как понял Гарри, идеальная возможность. Нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу Эридан, впрочем, уже исчез — кажется, он взлетел по лестнице вверх сразу, как Рон с неё спустился. — Потому что он милый, и мне он понравился, — руки Гермионы опустились на голову коту и почесали его за ухом. Гарри невольно вздохнул, когда услышал, как тот забавно заурчал. И Гарри никогда и никому не рассказал бы, что огромный оцелот, в которого превращается Астерион, чтобы поспать (и чтобы его не трогали «тупые малолетки») мурлыкает точно также, когда Деймос или Мира гладят его между ушами. — Какие проблемы, Рон? — Милый?! Понравился?! — Поттер торопливо отодвинулся подальше вместе с креслом, а Астерион, заподозривший неладное, приоткрыл один глаз. — Как такое страшилище могло понравится, Гермиона? И он кот! — Чем тебе не нравятся коты?! — теперь наступила очередь Гермионы злиться, и Гарри понял, что, как бы он ни был хорош в дружбе с ними, он не мог остаться рядом. Рон ведь достаточно отвлечён, чтобы Гарри мог спрятаться где-нибудь в надёжном месте, верно? — Тем, что этот кошак чуть не сожрал Коросту! — провопил Рон так, что все в гостиной замерли и уставились на две трети Золотого Трио. И да, Гарри уже рассказали, как их зовут за глаза. — Тебе стоило бы запереть Коросту, чтобы она была в безопасности, — заметила Гермиона таким тоном, что, кажется, её синее пламя готово бы было спалить эту гостиную. И её лучший друг прекрасно понял остальных гриффиндорцев, решивших, что вечер перед началом второго семестра — очень тяжёлый, и им следовало бы лечь спать раньше.       Астерион уже не спал, Гарри был в этом уверен. Потому что он знал, как выглядит напряжённый человек.       Гарри поднял взгляд на лестницу, на второй ступеньке от пола которой стоял Эридан.       Друг — троюродный племянник, спасибо тётушке Вэл — покачал головой и даже развёл руками.       Гарри вздохнул. Ну, правда, когда у него всё шло легко?