***
Бабушка её не обманула: она — непоколебимая, статная и строгая женщина испытывала в своей жизни отвращение только к одному человеку, имя которой было — Судзуки-сан. Только одним своим голосом мачеха могла вызвать в Фудживаре-старшей такой большой спектр негативных эмоций, что лицо сводило от боли. Ох, какого же болвана она воспитала, раз её сын никак не хотел разглядеть в своей жене что-то кроме неотразимой красоты. Прислушаться, в конце-концов, к своей родной матери. А ещё услышать внутренний крик дочери и прекратить закрывать на всё глаза. Но пока он упорно продолжал свято верить Судзуки-сан, пока пребывал в постоянных командировках, Ямада — его единственная и любимая дочь, — кислотой разъедала себя изнутри. Ей каждый раз приходилось подниматься на сломанные ноги и пытаться вскарабкаться по лестнице ещё раз, всё больше и больше убеждаясь, что поставленная задача недостижима. А потом, сделав перерыв в чуть больше, чем полтора года, столкнуться с этим снова. И мачехе не надоедало — она готова вечно подставлять Минори палки в колеса. Она убеждена, что вскоре девушка сдастся, превратится в грязную кухарку и никогда не обретет свой счастливый конец. — Только попробуйте. Попробуйте сделать Тоору что-то! — оскалилась Ямада, ударив кулаком по подоконнику. — Значит, это всё-таки он, — мачеха устремила укоризненный взгляд в окно. — Паршивая ты девка, Минори, — Судзуки-сан пальцами приподняла её подбородок, впившись когтями в мягкую кожу. — Твой дед не смог научить тебя хорошим манерам, но не переживай, — неожиданно она изменилась в лице: глаза подобрели, а на губах появилась улыбка. — Теперь ты от меня никуда не убежишь. Ямада с каждой секундой всё сильнее и сильнее подавляла в себе желание закричать, сказать что-то противно-едкое, неприятное. Минори, черт тебя побрал, устала. Устала от угроз и скандалов, которые она пережила в детстве, устала от наступления на одни и те же грабли, одурманено повторяя, что выхода как такового нет — опускать руки недопустимо. Ямада отвела взгляд в сторону и взглянула в окошко, где в свете фонаря рядом с высоким деревом больше никто не стоял. От Тоору остались только следы в сугробах, а еще какое-то незамысловатое сообщение на телефоне. Тогда девушка и распрямилась, почувствовав неожиданный прилив уверенности, и необыкновенно спокойно произнесла: — Вам меня, увы, ни за что не остановить. Судя по выражению лица Судзуки-сан, она гневно собиралась и дальше продолжать высказывать падчерице всё то, что о ней думает, если бы в проёме дверей не появилась Аки. А с ней и радостная весть о том, что отец возвращается уже через две недели.***
Последующие четыре дня Минори провела лёжа в кровати. Утром её навещали врачи, которые выписывали перечень таблеток для скорейшей реабилитации, а по вечерам звонил Ойкава. В голове — полный бардак. Оказывается, отец решил взять выходной и вернуться на два дня обратно, чтобы сердечно поприветствовать свою дочку. И Ямада тогда принялась тщательно всё обдумывать. Она была обязана поведать отцу о всех злодеяниях Судзуки-сан и заставить его ей поверить. Времени оставалось катастрофически мало, и когда девушке, наконец, стало гораздо лучше, Минори начала искать зацепки. Она не сомневалась: в комнате была прослушка. Но где? Жучок мог быть настолько маленьким, что на его поиски хоть целую вечность трать, а найти всё равно не удастся. Ко всему прочему, это нужно было выполнить за один присест, а иначе — заподозрят. И Ямада локти от переполняющего волнения кусала: ей нужно было всего одно маленькое доказательство, и мачеха больше — не преграда. Близилось девятое февраля. Минори уже не могла дождаться того дня, когда она сможет вернуться в школу. Да и режим свой восстанавливать было нужно, а то ни в какие ворота не влезало — столько-то пропускать! Казалось, школьная суматоха за такой небольшой отрезок времени стала для неё такой далекой, что, в очередной раз созваниваясь с Тоору, Ямада ведала ему о своем возвращении, как о поступлении в старшую школу. Будто бы ей снова пятнадцать и она только-только переступает порог учебного заведения. А на голове — лепестки сакуры, и Минори взглянула бы как-то хмуро на пышное деревце во дворе, впервые вдыхая в лёгкие ту самую розово-сопливую пору жизни. — Нужно будет это обязательно отпраздновать, — усмехнулся Ойкава в трубку. — Например, вместе пойти завтра в школу. — То есть, заявить всем о наших отношениях, — уточнила она. — Тоору, в этом правда нет никакой необходимости. Если ты не хочешь этого делать, я пойму. — Глупости. Почему ты находишь в этом что-то плохое? Я же не предлагаю где попало целова... — Ладно! Ладно, — на щеках Ямады выступил небольшой румянец. Всё-таки пташка она поздняя, а такие темы — как только что открытая дверь в неизведанную вселенную. — Знаешь что? Я согласна! К тому же.... — С нами будет Ива-чан. — И-и-ва-чан! Да! Так даже лучше! — в трубке повисло короткое молчание. — Стоп. ...а кто такой... этот Ива-чан? А теперь парень всеми силами пытался подавить в себе смешок, что так сильно рвался наружу. Безусловно, Минори знала о том, что у Тоору есть друг, но иметь хорошую память на имена и прозвища — отнюдь не её конёк. Это так забавно, что Ямада никак не могла вспомнить то, как на матче Рэйко устраивала им с Иваизуми свадьбу, а ещё то, как однажды столкнулась с ним в коридоре. — Минори, спокойной ночи, — Ойкава напоследок прыснул со смеху, не давая девушке продолжать задаваться вопросами. — Увидимся завтра. Когда Тоору отключился, она ещё чуть-чуть потупила взгляд в экран мобильника, где на контактном номере парня по-прежнему стояла фотография, сделанная в День Рождения отца Минори, и вздохнула. Устремив свой взор на расчищенную от снега улицу, Минори мысленно обрадовалась потеплению. И тому, что стоя в зимней куртке на балконе третьего этажа, она чувствовала себя в кое-то веки спокойно. Здесь её, по крайней мере, точно не прослушивали. — Ямада-сан, Вы пропустили ужин, — позади раздался голос Хашимото, три раза постучавшуюся в стеклянную дверь. Минори дёрнула за ручку, стараясь как можно быстрее зайти обратно внутрь. — В-вам уже не терпится выбраться из дома? — от ощущения внезапного холода по всему телу, домработница поежилась. — Угу, — девушка сняла с себя зимнюю одежду и протянула её Эми. — Хашимото-сан, у меня к Вам есть небольшая просьба. — Да? — Научите меня, пожалуйста, печь шоколадные печенья?