Anon

Чонгук не может поднять взгляд. Просто не может. — Бросай свой рюкзак где хочешь, я не украду. Говорит он, показывая в угол, и Чонгук прослеживает взглядом. Только потом понимает, что держится за плечики так, словно это самое дорогое, что у него есть. Чонгук быстро кивает, бросает, куда показано. Юнги, не оглядываясь, уходит на кухню. — Хочешь кофе или чего-нибудь? Чонгук замирает. Он ничего не хочет, в его животе ураган. — Эм, да? — Чёрный? Он, наконец, пытается обернуться и посмотреть в его лицо, хоть поначалу и не получается поднять взгляд выше подбородка. — Латте. Он не хочет ничего пить, но не может отказать вежливому предложению Юнги. — Окей. Чонгуку кажется, его пот в мгновение холодеет. Он вспоминает теоретическое приглашение на кофе, но не его, Анона. Из мыслей его вырывает шум кофемашины, кухня заполняется сладким ароматом. В животе урчит, едва слышно, но не от голода, а, скорее, нервов. Юнги здесь, спиной к нему, выше, чем он думал, старше, чем он думал. Чонгук чувствует себя ребёнком, который потерялся и не знает, где находится. — Ну что, твой брат ничего не говорил? Голос отражается от стен кухни. Чонгук напрягается. — Нет. Теперь воздух кажется заряженным, в месте, где их всего двое, и никто не может помешать. — Круто. Не знал, что Чимин так тебя опекает. — Ага, ну, — неясно проговаривает Чонгук. Он видит, как Юнги берёт две чистые чашки, наполняет их кофе, медленно, и звук льющейся жидкости становится их саундтреком. — Мне кажется, старшие братья такие и есть. Чонгук нервно кусает губу. Это слишком шаблонный ответ, и он не может придумать чего-нибудь интересного взамен. Юнги поднимает две чашки и оборачивается, предлагает одну из них Чонгуку. Улыбается. Чонгук встречает его взгляд, в тишине, словно парализованный не может двинуться. Юнги смотрит в ответ, уголок губ изгибается, потому что Чонгук не шевелится, пока Юнги не напоминает о чашке снова. — Оу, извини, — тут же находится он. Иронично вздохнув, Юнги закатывает глаза. — Не... — Извиняйся, да, — заканчивает за него Чонгук, смущённо смеясь. — Извини, я не могу это контролировать. — Всё в порядке, но, знаешь, — говорит Юнги, едва заметным движением указывая в сторону студии, — я чувствую себя монстром из-за этого. Они начали идти, но Чонгук вдруг тормозит. Делает несколько неловких шагов, и снова замирает. Вздрагивает. Он так не может. Воспоминания подкидывают разговор Юнги с Аноном. Чонгук не может так бесстыдно притворяться прямо перед его носом. — С тобой всё в порядке? — спрашивает Юнги, оборачиваясь из дверного проёма студии, когда понимает, что за ним следом никто не идёт. — Оу, да, да, — заикается Чонгук, понимая, в каком положении находится. — Я просто думал, где у тебя ванная? Юнги смотрит в сторону двери в конце коридора, следующую, сразу за спальней. Чонгук кивает, практически бежит в её сторону, входит в ванную даже до того, как включает свет. Закрывается. Юнги хмурится несколько секунд глядя в отражение, прежде чем, наконец, войти в студию. — Блять, — бормочет Чонгук. — Блять, блять, блять. В его руках всё ещё чашка обжигающего латте, он совершенно по-дебильному забрал её с собой. Чонгук оставляет её на небольшой тумбе рядом с унитазом, ставит руки на раковину, тяжело дыша от скопившихся нервов. — Блять, — повторяет он. Чонгук небрежно открывает кран, чтобы холодная вода наполняла раковину, мочит руки, немного обтирает лицо, но так, чтобы не попасть на волосы и те не потеряли свою форму. Этого давления слишком много. Он сдерживается, чтобы не закричать, потому что он здесь, в квартире Юнги, с Юнги, наедине, потому что Юнги хочет показать ему песню, которую Юнги написал. Анализируя в этом смысле, он даже не может поверить в происходящее, и, в добавок ко всему, нужно притворяться в реальной жизни, что он — не тот стремный чел, что сталкерил Юнги. Этого слишком много, всё это слишком сложно. Чонгук дует губы и пытается дышать спокойнее. Ему необязательно лгать, просто нужно скрывать правду. Попытаться пойти другим путём. Расслабиться, попытаться не выглядеть и звучать как тот человек, который всё это время анонимно переписывается с Юнги. Чонгук кусает нижнюю губу, думая, что если он не выйдет в ближайшее время, Юнги подумает о худшем, что он может делать в ванной. Ему просто нужно забыть, что Анон существует. Всего тридцать секунд спустя Чонгук входит в студию. Она точно такая, какой он её себе и представлял, даже лучше. Стены украшены всевозможными постерами и вырезками из журналов, полки обставлены фигурками и книгами по музыке, ароматическими свечами, там есть термос. У противоположной стены пианино. Пианино, которое принадлежит Agust D. Чонгук неторопливо подходит, опускает палец на клавишу, но не нажимает. Он должен был коснуться. В центре комнаты Юнги, сидит в своём кожаном кресле, глядя в компьютер. Едва заметив присутствие Чонгука, он оборачивается, указывает на стул у двери. — Это так охренительно, — начинает Чонгук, пытаясь забыть о существовании Анона, пытаясь забыть, что он глупый стеснительный мальчишка. — Тебе нравится? — Конечно, это выглядит, как профессиональная студия, профессионального продюсера. Чонгук поднимает стул и подносит к компьютеру, ставя рядом с юнгиным. Он убирает чашку на стол, садится, теперь так близко к нему. — Ага, — улыбается Юнги, — вроде того. Чонгуку очень тяжело скрывать правду. Что он любит Agust D, его музыку, его тексты. Его стиль жизни, его уверенность, его силу. Его признание. — Трек здесь, но это немного неловко, если мы просто так будем его слушать. Чонгук жуёт губу, смотрит прямо в глаза. Юнги кажется милым, нежным в некоторых аспектах. Конечно, он не страшный. — Знаешь, в конце концов, это я читаю рэп, и я не знаю, как ты это воспримешь. — Ты не привык к тому, что другие слышат тебя? Говоря, Чонгук сжимает пальцы. В выражении лица Юнги не сила. Неуверенность, не стиль жизни Agust D. Юнги собирается что-то сказать, но опускает взгляд в пол, подбирая слова получше. Смущённо смеётся. — Ну, да, но это по-другому, я не особо уверен в этом, может, тебе не понравится. — Мне понравится! — тут же убеждает Чонгук. — Ты очень уверен, — фыркает Юнги, — но ты не должен врать, если тебе не понравится. — Я не буду, обещаю. Чонгук понимает, что улыбается, и тут же поджимает губы. Юнги тоже серьёзнеет и переводит взгляд на монитор компьютера. — Ладно, значит, — начинает он, опуская подбородок на руку, пока смотрит в другую стену. — Но я не буду смотреть. В этот раз Чонгук нервно смеётся, щёки ощутимо горячеют. Это не тот недостижимый Юнги, образ которого он сложил в голове. — Говорю тебе, это будет отлично, я тебе доверяю. Юнги смотрит искоса, нервно облизывает губы. Сейчас он открывается впервые. — Да всё равно. Он хватается за кофе и делает глоток, спокойно, нерешительно, не торопясь. Затем кликает мышкой, и трек, наконец, включается.