Отпусти меня (не слушай меня)

Они решили проводить раз в две недели факультативные занятия по самому внезапному предмету в стенах их университета. Эту идею, как ни странно, подкинул взбешенный до белого каления Тэмин. Заявившись под конец недели на кафедру с пылающими ушами и ритмично поддергивающимся глазом, он сбросил свои чертежи на пол и сам рухнул на диван. Выглядело это забавно, мило и драматично, что отметили все присутствующие, пока не встретились с горящими праведным гневом глазами. Не выдержав знаменитой гнетущей атмосферы, специалист в квантовой механике, Ким Джонхен, бесшумно выскользнул в коридор. Во избежание, как говорится. Как выяснилось, молодого преподавателя беспокоило умственное развитие их студентов, он сразу же нашел себе единомышленника в лице Ким Кибома. Поругав невинных по своей сути детей, они пришли к выводу, что чего-то явно в них не хватает. — Не понимаю, что вас так беспокоит, коллеги? — Онью осторожно влез в разгар дискуссии, мужественно выдержав упрекающие взгляды этой парочки. В последнее время он проявлял необычайное рвение вступать в диалог с данными индивидами в явных попытках подружиться. Попытки имели попеременный успех, но все равно двигали его к заветной цели. Минхо был благодарен всем сложившимся мировым обстоятельствам, что у него был такой замечательный друг. Благодарить мировые обстоятельства за Ким Кибома он не собирался. — Они мне как дети родные, — Тэмин резко сжимает ладонь в кулак, Минхо лишь надеется, что тот не представлял, как в его руках находилась чья-то уменьшенная голова. — Мы выпускаем их из-под своего крыла во взрослый жестокий мир, а они что? Умеют считать, составлять отчеты, взрывать и конструировать, но риторика… Искусство взаимодействия друг с другом и с социумом у них на нуле. Сегодня я предложил им мысленный эксперимент, но никто не смог даже достойно выразить свои мысли. Я устал слушать эти ломаные речи, я хочу, чтобы они выражались грамотно, соответствуя своему возрасту. Предлагаю ввести факультатив. Минхо невзначай вспоминает вечно путающегося в словах Чанеля и поджимает губы. Если так подумать, то их воспитанники действительно были слабы в коммуникативном аспекте. — Разве это не было задачей школьного образования? К тому же такие вопросы явно не решаются узким преподавательским составом, — включается он в обсуждение. — У нас нет временных ресурсов, чтобы сейчас заниматься этим вопросом. Скоро будет конференция, у меня три студента готовят свои работы… — Думаю, вашим дипломникам тоже не помешало бы посещать такие занятия, — Кибом впервые за последнее время обращает на него внимание и тут же отворачивается обратно. До сих пор обижается, очаровательно. — Вы хотите создать свое общество говорящих технарей? — пытается перевести все в шутку Онью, но по взглядам остальных понимает, что его отсылку поняли не все или не оценили по достоинству. — За это не доплатят, а вы знаете, что инициатива всегда наказуема. — Раз в две недели собираться и давать студентам шанс развивать свои способности не так уж и трудозатратно, — фыркает Тэмин. — К тому же наша кафедра давно имеет неоднозначную репутацию, все привыкли к нашим странностям. Нас как раз четыре неравнодушных человека, этого вполне достаточно, чтобы поднять наших птенцов. Онью с грустью кидает взгляд на дверь, через которую недавно так тактично сбежал Джонхен. Надо было последовать его примеру, зато он действительно начинает подозревать, что Минхо прав: где есть Кибом, там сразу разрастаются хаос и неразбериха. Также остается надежда на самих студентов, не будет спроса — не будет предложения. Но как же был прав Тэмин — их кафедра славилась странностями в поведении и мышлении — через неделю они имели уже внушительный список желающих присутствовать на занятиях. — Наши студенты какие-то неправильные, не находишь? — задумчиво произносит Онью, когда они настраивают проектор, подготавливаясь к первому семинару. Проектор им был не нужен, но привычка находиться в движении перед занятием была сильна и дарила чувство привычного, на деле же ни у кого не было опыта проведения гуманитарных дисциплин. — К тому же некоторые пришли сюда лишь бы поржать, я серьезно. — Тогда эта идея быстро выгорит, но попытаться стоит, — Минхо вдохновленно кивает, взглядом выцепляя химика в компании его любимого студента и обворожительно им улыбается. Видимо как-то по-особенному идиотски, раз Онью многозначительно хмыкает и качает головой. Ну, да, хреново, он и сам это понимает. Они до сих пор нормально не разговаривают, хотя пошла вторая неделя после того злополучного диалога. Подумаешь, ну назвал он своего коллегу бездушным мерзавцем, но на правду же не обижаются… Было даже страшно начинать как-то менять сложившуюся ситуацию, ибо всегда была возможность возникновения взрыва. Сам семинар проходит на удивление весело, мучить студентов было все-таки увлекательно, но только если они не перешагивают допустимый уровень стресса. Минхо убеждается в правомерности возмущений их младшего преподавателя, но преисполнен энтузиазма это исправить. Он забывается в своих мыслях и пропускает завершение занятия. Они почти не участвовали в дискуссиях, вся цель была заключена в создании условий для научных диспутов и их корректировке с точки зрения логики данных высказываний. Эдакая консультация с научными руководителями, расширенная на всех участников. Воспринимая это как необязательный предмет, студенты дали даже более хороший результат, чем на научных конференциях. В способностях задавать и отвечать на вопросы, естественно. Но никак не в содержании собственных научных изысканий. Кажется, им предстоит еще многому их научить, чтобы было меньше определенных казусов. Но момент, когда один из студентов (Минхо никогда не сознается, что у этого студента были большие уши и выглядел он знакомо) задал вопрос в массы о том, почему лимонад делают из искусственного лимонного сока, а чистящие средства — из натурального, глубоко запал в душу. Как и обманчиво-смирная улыбка на губах химика в тот момент. В любом случае ему даже понравилось, но не время было отвлекаться на такого рода мысли, у него на этот вечер были другие планы. — Тебе действительно нравится ошибаться в исследованиях? — задает вопрос Кибом, как только они остаются одни. Ах, да, он же что-то такое говорил сегодня на семинаре. После оного, кстати, Минхо мужественно попросил его подождать, дабы принести свои искренние извинения и помириться (конечно же, нет, и речи нет об искренности данных извинений). Он задумчиво смотрит, как химик крутит в руках мел, одновременно силясь вспомнить, что же тот писал на доске. Тонкие узловатые пальцы выглядят до странного эстетично даже когда испачканы в белой пыли. — По моему мнению, — возвращается он в реальность. — Это увлекательно и волнительно — не знать точного ответа, зато предугадывать сотни вероятностных. Так работает и творчество, если я не ошибаюсь. — В тебе говорит авантюрист, но никак не научный работник. К тому же сегодня ты был недостаточно сообразителен. Вас что-то беспокоит, Минхо? — этот издевательский тон, ох, он даже скучал по нему. — Возможно. Мои навыки в проведении дебатов и риторики слегка проржавели. — Слегка? Как же так, я ревностно стараюсь держать вас в постоянном тонусе. — В этом вы преуспеваете, готов вас заверить. — Довольно, о чем ты хотел со мной поговорить? — Кибом неоднозначно поводит плечом, опираясь поясницей об преподавательский стол. Минхо неприметно бросает взгляд на часы, не сразу замечая, что они опять стоят рядом друг с другом. Он был готов написать и защитить научную диссертацию на тему человеческого магнетизма, в подробностях описывая, как мозг отказывается соображать под влиянием этой силы. Но сейчас было не до этого, к сожалению. — И почему ты так близко? — не выдерживает Кибом, чиркнув по его щеке мелом. Он отталкивается от стола и идет к доске, намереваясь положить его на место. «Любое действие, лишь бы не рядом?» — подмечает Минхо, стирая белую полосу со своей кожи. — Как зачем? Я обдумал свое свинское поведение и готов принести свои искренние извинения, — физик для завершения картины даже прижимает ладонь к сердцу и склоняет голову. Потрясающе, он никогда в своей жизни не язвил так открыто, что с ним делает… здешняя атмосфера. — Очень хочется верить твоим словам, — Кибом насмешливо смотрит на друга, возвращаясь к нему. И они опять находятся очень близко друг к другу, без стеснения вглядываясь в глаза. — Я бы простил тебя, выполни ты мое маленькое желание. — Ах, вот как, — Минхо чуть наклоняется вперед, опуская взгляд на растянутые в ехидной ухмылке губы. — И какое же? — Ты выглядишь всегда так скучно, может, поменять тебе цвет волос? Цвет я могу сам подобрать. — Но я хочу остаться с волосами, знаешь, — Минхо посмеивается и зачесывает пятерней свою челку наверх. Серьезно? Ну, уж нет, это детский сад какой-то. Зато Кибом внезапно начинает волноваться, судя по резко отведенному взгляду и маленькому шагу назад. Минхо становится еще веселее. Играть, так играть. — Я не хочу, чтобы потом мои волосы выглядели как твои, — он поднимает руку и проводит по голове своего… друга. Волосы на ощупь на самом деле не такие жесткие и сухие, как он ожидал, только они забавно шуршат будто бумага. Он задумчиво и с исследовательской любознательностью и точностью перебирает чужие черные пряди, взлохмачивая абсолютно всю прическу. Проходится пальцами по чужим теплым ушам, с какого-то момента больше массажируя кожу головы, чем изучая структуру волос. Да, он просто его гладит, как кота. Ситуация настолько выбивающаяся из привычной им реальности, что дальнейшее поведение невозможно даже предсказать. Абсолютно новое поле неизученных вероятностей. Кибом выглядит очень забавно. Уши так вообще напоминают по цвету хромовый ангидрид; когда пытаешься наладить отношения с химиком, то и мысленные сравнения иногда выдают необычные аналогии. — Господин Минхо, вы еще тут, как здорово! Я думал вы все-таки ушли, — Чанель влетает в аудиторию и улыбается обоим преподавателям. Минхо помнит, что тот сегодня просил поговорить с ним о чем-то важном и личном. — У меня не срочно, я подожду. Позабавленный Минхо смотрит, как его студент шумно садится за первую парту и мысленно его обожает. Этот человек был таким необычным, ему стоило действительно задуматься о дружбе с такой неординарной личностью, раз его тянет на все необычное. Если уж прощаться с обычной тихой жизнью, так с широким размахом. Он возвращает свое внимание на главный источник своего беспокойного бытия, и чувствует, как привычно и сладко екает в груди. Ким Кибом потерян и стеснен, причем достаточно сильно, чтобы почти прижиматься к нему с прижатыми к груди ладонями, в надежде спрятаться от чужих глаз. В этот момент Минхо думает, что такое должен видеть только он, иначе… — Мы как раз закончили! — отмирает Кибом и отворачивается к своей сумке. — Не хотите экспериментировать, не надо, всего доброго. — Но думаю, кстати, за тот случай мне, в первую очередь, положена благодарность. Все-таки я, прежде всего, был обеспокоен вашим здоровьем и помог вам, — столько энергии и фривольности в Минхо никогда еще не было, вот что все-таки значит двухнедельное отсутствие регулярного общения с Ким Кибомом. Тот, к слову, пораженно оглядывается на него, на лице ни следа позитивных эмоций, одно хладнокровное негодование. Вкупе с растрепанными волосами и прижатой к груди сумкой, выглядит это в равной степени комично и устрашающе. Даже Чанель проникается исходящей от химика аурой, съезжая по стулу чуть ли не под парту. Он тоже был в курсе казуса, произошедшего двумя неделями ранее. — Что… — Благодарность, — Минхо лукаво щурится и стучит указательным пальцем по своей правой скуле. А теперь надо ждать. Уровень возмущения одного конкретного химика повышается до критического значения просто моментально. — Я многого не прошу, ведь так? — Что ты делаешь? Не стоит лишний раз трогать руками лицо, кожа у вас и так неидеальная. Так и быть, преисполненный искренней благодарностью, я вам что-нибудь приготовлю, — Кибом отлично умеет ориентироваться в любой ситуации, эта черта в нем чуть ли не восхищает — хотя, — без чуть ли. — До скорого. — Сложный случай, — с благоговейным ужасом и сочувствием произносит Чанель, выныривая из-под парты. — Ты еще ничего не понимаешь, — довольно усмехнулся Минхо, присаживаясь рядом со своим студентом. Он-то заметил, как заалели уши Кибома. — Так что тебя так обеспокоило? — То есть Бэкхен был прав, когда говорил, что он вам нравится? — Тебя обеспокоила именно эта новость? — добродушно поинтересовался физик, потягиваясь. Настроение было просто замечательное. — Нет, просто у меня схожая ситуация… — Тебе тоже нравится невозможный ехидный химик с продуманным планом как распылить тебя на кварки? — шутит он и резко вспоминает, с кем постоянно общается Чанель. В эту секунду его студент выглядит так задумчиво и несчастно. Вот ведь… — Не везет нам. — А, вы о чем? — Да так, о своем. Что у тебя все-таки стряслось и как я могу тебе помочь? — Мне нравится один человек, — Чанель усиленно растирает свои пальцы, не поднимая головы. — Но я уже не знаю как к нему подка… как ему намекнуть о своих чувствах. А у вас, кажется, это получается лучше. Минхо умиляется с этой чистой юношеской влюбленности и в очередной раз поражается, как круто изменилась его жизнь. Он сидит в пустой аудитории после проведения факультативов, непредусмотренных учебной программой, обсуждает со своим студентом свои и его межличностные проблемы. В последнее время он стал специалистом в сердечных делах. Расширил, так сказать, сферу научных интересов и компетенций. Все-таки разрушительная сила эта ваша л… — Мы разберемся с этим, я тебе гарантирую, — обещает Минхо, а потом в его голове вспыхивает очередная гениальная идея по типу инсайта. — Завтра приглашу специалиста, который лучше всех в этом разбирается, и уточню, как лучше себя проявить в такой ситуации. У нас не кафедра, а какая-то мелодрама. — Точно, необычная кафедра, но тут сложно не поехать крышей, — Чанель смеется в кулак, но кивает. — Но раз ты ко мне сам пришел, стоит разобраться в твоих графиках, которые выполнены абсолютно неверно. Почему это у тебя гравитационный потенциал резко стал походить на прямоугольный импульс? — О нет, — стонет Чанель, распластываясь на парте. Минхо лишь сочувственно хлопает его по плечу, но на самом деле, какого черта их можно было спутать? *** — Итак, Бэкхен, я позвал тебя для очень личного разговора, тему которого, я надеюсь, никто не будет знать, — начал издалека Минхо, прикрывая рукой свою улыбку. Он смотрит с какими огромными распахнутыми глазами на него смотрит Чанель, у которого сейчас было задание исправлять вчерашнее фиаско в своей конкурсной работе. Тот сидел в самом углу кафедры и с приходом Бэкхена вообще силился слиться с окружающим интерьером, но безрезультатно, к слову. Но времени праздно забавляться не было. У физика на сегодня было запланировано столько дел, желательно было все это успеть до вылета. Внепланового. Очередного. — Вам нужен совет как подкатить к нашему химику? — прямо высказался Бэкхен, закидывая одну ногу на другую. — Не удивляйтесь, он для меня действительно лучший педагог, мы даже сдружились. Он многому меня учит и дает ценные советы, а развитие наблюдательности одна из таких вещей. В этот момент Минхо становится еще страшнее за своего подопечного, если Кибом дает советы, то пиши пропало. К тому же его очень потешает слово наблюдательность, юному химику еще многому предстоит научиться, в том числе быть наблюдательным в собственной личной жизни. — Во-первых, нет, почему ты вообще о таком думаешь, — а про себя добавляет: «я и без ваших советов хорошо справляюсь», — а во-вторых, мне необходимо твое экспертное мнение, как лучше всего начать отношения, если до этого вы долго дружили. — Да я все равно понял про кого вы, — важно хмыкает Бэкхен и довольно заправляет за ухо высветленную прядь. — Тут все просто: страстно прижимаете его к стене, крепко сжимаете его бока, горячо и грубо целуете в губы и тут же объясняете, кто кому принадлежит. Желательно это вообще делать дома, чтобы… — дальше Бэкхен задумывается о чем-то своем, мечтательно вздыхая и почесывая чуть зардевшуюся щеку. — Как-то так. — Спасибо, ты предельно ясно и конкретно объяснил, что делать, — Минхо сохраняет безразличное и спокойное выражение лица вплоть до того момента, как за студентом не закрывается дверь. Во дела, ну и молодежь сейчас пошла. Физик смущенно прокашливается: — Ну, ты там запомнил, Чанель? — Да, вроде… А я его сумку до дома носил, продукты домой таскал со сладостями, котят вместе с ним подкармливал, — в целом, Чанель сейчас выглядел как человек, который получил неплохой такой удар по затылку, но ничего, оно у всех, наверное, так. Но даже в такой ситуации он находит в себе силы задать очередной смущающе-забавный вопрос: — А для вас это ценная информация? — О, нет-нет. Если я так сделаю, то попаду в лучшем случае в отделение скорой помощи. Ну, надеюсь, ты там знаешь, что и как делать, — Минхо ощущает неловкость, но чего не сделаешь ради счастья любимых студентов. — Ну… Я гуглил, это все, — все еще в прострации отвечает Чанель, растерянно осматривая окружающее его пространство. Тут раздается звонок на перемену, и он судорожно собирает свою работу. — Пожалуй, я дома доделаю и вышлю вам по почте. До скорого, удачной поездки! — А я даже не гуглил, — бубнит себе под нос Минхо, провожая своего студента добрым взглядом. Пора бы и ему найти свое личное счастье, чтобы попросить об одной очень пикантной услуге, в надежде, что его не прибьют на месте. Все-таки много свидетелей. Кибом находится относительно легко, в пустом кабинете и опять в компании их младшего преподавателя — Тэмина, физик искренне надеется, что Кибом не раздает тому советы, как до этого раздавал оные Бэкхену. — Добрый день, коллеги, не возражаете, если я похищу Кибома на пару минут? — Тэмин пожимает плечами и прощается с ними, все равно перемены небольшие, а его ожидает чудеснейшая пара с третьекурсниками и работа над их ошибками. — Чего тебе? — Кибом скрещивает руки на груди и вызывающе смотрит на друга. Воспоминания о вчерашнем вечере все еще свежи, в другой ситуации Минхо бы не рискнул подходить к химику так скоро, но обстоятельства вынуждали идти на крайние меры. — Меня попросили выступить в роли эксперта при защите одного проекта, сегодня уже самолет. Но из-за частых отъездов мы итак отстаем по программе, поэтому… — Лекции поточные? — перебивает его Кибом, все также хмуро на него взирая. Минхо кивает как китайский болванчик и замирает. — Ага, там не надо углубляться, а то студенты совсем запутаются, мы потом на семинарах будем поподробнее разбирать, — как бы Кибом не кривился, но он оставался умным и последовательным человеком, который точно разбирался даже в тонкостях многих смежных с его предметом дисциплин. Ибо уже проходили, споры о поведении веществ в суперпозиции физик запомнит навсегда. — Прошу, Кибом. Мне некого больше попросить. — Конечно, в этой дряни разбираетесь только вы. — Я ослышался? — Вы о чем? — фыркнул он. — В любом случае, только вы являетесь хорошим специалистом в этой области. Не думаю, что я смогу дать студентам все, что вы запланировали в своей программе. Могу только объяснить то, что сам понимаю. — Даже это было бы уже замечательно, — говорит с воодушевлением физик, задумчиво и с трепетом наблюдая, как Кибом отворачивается к окну. — Так что, договорились? Меня не будет всего неделю. — Почему не Онью, он же ваш близкий друг? «Вот поэтому и нет», — мысленно ему отвечает Минхо, вспомнив в каком ужасе пребывал его друг, когда он только начал подводить к данной просьбе. Да и к тому же Кибом действительно лучше остальных разбирался в его записях, понимал его линию мышления и тем самым не путался в хаотичном нагромождении лекционного материала. — Я считаю, что вы лучший специалист, к тому же мои студенты к вам прикипели после того раза, — умоляет он в отчаянии. — Хорошо, я постараюсь. — Вот и отлично! — физик на радостях обнимает замершего коллегу, и тотчас спешит домой. Пора было собирать вещи, вылет был уже через несколько часов. Ровно через неделю и один день, Минхо врывается в аудиторию, в которой Онью заканчивал объяснение сегодняшней темы. Физик выглядит пораженным и срочно нуждающимся в дружеской поддержке. По такому случаю Онью отпускает позабавленных студентов раньше звонка, позже поворачиваясь к другу и спрашивая: — Что случилось? — Он мне студентов сломал! — его голос звучит очень возмущенно, но даже в этой ситуации у него не получается по-настоящему злиться. — Дать суперконфорную теорию поля до основ ковариантного квантования, это как сказать первоклашке, что можно делить на ноль, а потом запрещать это делать все последующие классы. Они знают тонкости, но не основы. Их обучение будет теперь похоже на нанизывание бусин на леску или на чем там бусы крепятся. — Ты знал, на что шел, — посмеивается Онью, потому что это действительно забавно, его друг нашел человека, который способен сделать все, что только взбредет ему в голову. Абсолютный гений, направляющий свою гениальность на самый странный флирт во вселенной и отрицание оного. — О боже, что за улыбка, Минхо. — Просто представил свое светлое отомщенное будущее. А когда в отношения затянуты два гения, мир или схлопнется в сингулярность или преобразуется достаточно много энтропии.