Отпусти меня (не слушай меня)

Минхо заходит в аудиторию со звонком и аккурат видит, как в лицо одного из его студентов прилетает увесистый том из курса теоретической физики. Внутренне он содрогается, и нет, не за сохранность лица бедного человека, а за бесчеловечное обращение с нерелятивистской теорией Ландау. Потом все-таки присматривается к действующим лицам, а не к обложке вспорхнувшего учебника. Что ж… — Бен Бэкхен, почему ты находишься не в своей аудитории и бьешь моих студентов? — флегматично и чуточку возмущенно (за непозволительное обращение с талмудом знаний) интересуется Минхо. Студент резко оборачивается на его голос и сразу тушуется, опуская глаза в пол и пряча взгляд за соломенной челкой. Чанель в это время начинает приходить в себя, растирая рукой покрасневший лоб, куда почти что ювелирно врезался корешок учебника. — Ничего страшного! Я это заслужил, — заступается Чанель, найдя в себе силы даже поклониться. Замечательный он все-таки парень, думает Минхо. И что же он опять натворил. — Простите, что задержал вас, — следом отмирает Бэкхен и кланяется еще ниже, однако от преподавателя не скрывается тот факт, что юный химик с силой наступает на обувь Чанеля. Интересно, что у них могло произойти всего за неделю его отсутствия? И замешен ли в их проблемах один всем известный преподаватель химии. Кстати о нем, Минхо еще не видел Кибома после своей внеплановой командировки. Но сегодня был только вторник, к тому же он лишь утром успокоился после вчерашнего негодования по поводу образовательного маршрута у заменяющего его преподавателя. В любом случае, пора было начинать пару, однако перед этим все-таки не помешало бы убедиться, что ни у кого не было сотрясения мозга. Теоретическая физика могла причинять и более тяжелые увечья… Во время обеда Минхо рассказал о своей утренней веселой паре своему другу, лучшему и замечательному человеку в стенах этого учреждения. Онью очень забавляли истории, где студенты страдали. Скорее всего это было профессиональное выгорание или же скрытый садизм, но Онью хотя бы скрывал свои пристрастья. В отличие от тех же Кибома и Тэмина, которые в открытую заявляли, что путь к успеху и знаниям лежит только через страдание и слезы. В их компании отличался только Джонхен, тот был действительно терпеливым и не поехавшим по фазе преподавателем. А возможно он просто еще не раскрыл свой истинный потенциал. — Ты уже виделся с любовью всей своей жизни? — буднично поинтересовался Онью, направляя грязную вилку в сторону опешившего физика. — Я что-то не так сказал? — В твоем вопросе слишком много допущений, не выражайся так, аж кровь в венах стынет, — Минхо взволнованно растирает глаза, а потом прячет лицо в ладонях. — Нет, я его не видел. Онью хитро щурится и склоняет голову набок. — А очень зря, тебе понравится. Я же вижу, что ты скучаешь, почему еще не нашел его? — Ты говоришь загадками, что мне должно понравиться? И никто не скучает, эта была прекрасная неделя относительного покоя вдали от… — Всё, — прерывает его друг и поднимает взгляд на что-то находящееся за спиной физика. Кого-то. На его губах расцветает приветливая улыбка, вид которой заставляет Минхо напрячься. Такую боязливую и идеальную улыбку Онью выдавливал только при обращении к… — У вас же не занято? — Для вас всегда найдется место, коллеги! — Онью приглашающе указывает на два свободных места за их столом, и Минхо сглатывает, медленно поднимая взгляд на Кибома. Вот и встретились. Тэмин садится около Онью и подпирает щеку согнутой в локте рукой. — Наконец-то в нашем университете придет все в норму, согласитесь, Онью? — самый молодой преподаватель глазами указывает на замершую пару напротив и драматично вздыхает. — Это была тяжелая неделя для всех нас. — Абсолютно с вами согласен. Как у вас дела с вашими любимыми выпускниками? Минхо пропускает мимо ушей весь разговор, оставаясь все также не в силах отвести взгляд от такого же притихшего химика. Ладно, он скучал… — Минхо, вы меня слушаете? — Кибом, по ощущениям, не первый раз задает этот вопрос, но это первый раз, когда вопрос достигает своего адресата. — Конечно. — Тогда почему у вас такой взгляд? — Какой? Кибом тушуется и заправляет красную прядь за ухо. Очевидно забыв, что там уже был наточенный ножом карандаш и кидается его поднимать. Красную прядь. У Ким Кибома абсолютно вызывающий и возмутительный цвет волос, который отключил какие-то важные жизнеобеспечивающие системы внутри Минхо. — Какой-то вы неловкий сегодня, Кибом, — разносится абсолютно насмешливый голос Онью, но после встречи с предостерегающим взглядом Минхо, позабавленным взглядом Тэмина и неоднозначным взглядом Кибома, он резко и тактично меняет тему разговора. — Как там ваши проекты студентов для конференции? — Прекрасно, почти у всех уже все сделано, — химик поворачивается к Минхо и растягивает губы в чуть заметной ухмылке. — А как ваши проекты, все успеваете сделать с таким-то плотным графиком? Постоянные командировки, наверное, так выматывают. — Надеюсь, мы справимся, но давайте поговорим о чем-нибудь помимо работы? Кажется, вы обещали меня накормить за хорошее поведение. — Могу хоть завтра принести вам потрясающий обед. Онью и Тэмин заговорщически переглядываются, и по виртуозно приподнятой брови Онью, Минхо понял, что действует очень бессовестно. То ли еще будет. С этими Ким Кибомами только так и надо — опытным путем доказано. — Я предпочитаю только свежую и горячую еду, поэтому придется готовить прямо при мне, — это был колоссальный уровень наглости, они все это понимали. — Если что у меня хорошая кухня. — Нет, что вы, я готов принять у себя такого дорогого гостя, — тон голоса, которым Кибом это говорил, означал лишь одно — физик живым из чужой обители не выйдет. — Может мне с тобой сходить? — Онью склоняется к Минхо и взволнованно шепчет тому на ухо. — Не хотелось бы лишиться друга в таком раннем возрасте, ты еще на моей свадьбе с Чон Чхэён не отгулял! У Онью была потрясающе красивая и умная невеста. Родители так гордились, что такая воспитанная и заботливая девушка выбрала их горячо любимого сына. Родители Минхо тоже надеялись, что когда-нибудь он приведет к ним красавицу жену… Он кидает задумчивый взгляд на Кибома и горестно вздыхает. Что же, остается одна надежда на то, что родители не сильно будут опечалены. — Вы умеете готовить лазанью? — интересуется Минхо, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Да, хотите, чтобы я завтра… — Не сейчас! Просто моя мама любит лазанью, она вообще у меня любит все европейское и, кстати, достаточно прогрессивных взглядов в отличие от меня. Думаю, вы подружитесь. — Как это мило, — фыркает Тэмин. — А вот меня не хотят знакомить со своей семьей, хотя я уверен, что если бы принес простую курицу в кляре, то всей семейной чете бы понравилось. И я бы тоже понравился. — А вы бы справились с приготовлением? Ходят слухи… — Онью, ни слова больше, или вы первый отведаете моих кулинарных изысков. — Звучит немного устрашающе, не находите? — Онью поворачивается к друзьям за помощью и поддержкой, но те старательно делают вид, что заинтересованы в каких-то вычислениях. И когда только успели выудить откуда-то лист для записей. Онью с интересом наблюдает за своим другом, который честно старался не подвисать на быстро пишущих пальцах химика, как-то по-особенному красиво зажимающих простой карандаш. Минхо никогда в жизни еще не казалось таким сложным вычисление величин спин-орбитального расщепления уровней для легких атомов. — Это они так не разговаривают о работе, теперь они ее пишут, — фыркает Тэмин, резко откидываясь спиной на стуле. Стул, будучи фанатом закона сохранения импульса, откидывается назад еще дальше и роняет своего временного попутчика на чьи-то не вовремя проходящие ноги. — За что! — вскрикивает Джонхен и потирает пострадавшие ноги, драматично сев рядом с упавшим стулом. — Эта кафедра реально проклята. — Не говорите ерунды, — серьезно выдает Тэмин, все также лежа на полу и покачивая лодыжкой в одному ему известном ритме. — Проклятая кафедра это про экзодинамику, там одни муд… мученики. Минхо прыскает в кулак и старательно пытается замаскировать это под кашель. Судя по скептическим взглядам, в актерское искусство ему лучше не подаваться. Он был прав, за неделю что-то действительно произошло, раз даже их младший преподаватель был в таком скверном настроении. Его аура была одновременно устрашающая и отдавала привкусом обиды; а вот Джонхена было по-человечески жалко. Хороший же человек, а в их компании застрял. Онью почему-то Минхо уже не жалел. — Вы несильно ушиблись? Все поворачиваются к новому действующему лицу в их абсолютно спокойном обеденном перерыве. Перед ними стоит преподаватель с кафедры мучеников, взволнованно оглядывающий своих коллег. — Ничего такого, с чем бы мы не могли справиться самостоятельно, — Тэмин отворачивается, но обвиняюще направляет мысок конверсов (Минхо давно привык, что только он всегда пытался поддерживать образ классического преподавателя в высшем учебном заведении) на Ким Чонина. Тот многозначительно вздыхает (Минхо его очень хорошо понимает) и подает руку уже успокоившемуся и затихшему Джонхену. — Спасибо! — тот хватается за протянутую руку и осторожно встает на ноги, тут же отряхивая одежду. — Сразу видно, не с нашей кафедры психопатов. И гордо уходит, чуть заметно прихрамывая на левую ногу. Никто не возмущается прозвучавшей характеристике, хотя Онью печально смотрит вслед коллеге. Не с теми он связался, ох, не с теми. — Вы так и будете лежать на полу в столовой? — Чонин вопросительно выгибает бровь, смотря на их молодого преподавателя. — А вы можете предложить какое-то другое занятие? После такого вопроса все подвисают. Позже Кибом склоняется к Минхо и говорит так, чтобы его мог услышать только рядом сидящий человек: — Это самый странный флирт в моей жизни, а у меня, поверь, был очень большой опыт для эмпирического сравнения благодаря некоторым событиям. Минхо долго молча сидит и переваривает услышанное: — Это был флирт? О, нет, не говори, я не хочу этого знать. Тем временем Чонин все-таки уговаривает Тэмина встать и перестать делать сцену. Даже как-то умудряется его увести с собой, успокаивающе приобнимая того за плечи. — Сумасшедший вторник, — выдает Минхо, допивая свой остывший чай. — Интересно, а переживешь ли ты среду. — Мне тоже это интересно, Онью, — не скрывая ехидцы, отвечает Кибом. — Что ж, до встречи, наша небольшая трапеза утомила меня больше, чем я мог себе представить. Хорошего дня, коллеги. — Ничего хорошего в этом я не вижу, Минхо, — как только они остаются одни, Онью сразу наклоняется к другу. — Еда будет с мышьяком, как минимум. — Мысли реалистично, скорее с арсенидом. — Вы сумасшедшие, вот что, — Онью постукивает указательным пальцем по виску, неверяще покачивая головой. — Главное помни про мою свадьбу. — Пошли на пары, скоро конец перерыва. На свадьбу Минхо планировал сходить, все-таки он был свидетелем жениха. *** Ближе к вечеру все того же сумасшедшего вторника, Минхо выловил своего подопечного под предлогом последних корректировок в их проекте. На самом деле работа уже была выполнена, Чанель хоть и был неловок в социальном взаимодействии, но в рабочих вопросах иногда отличался прилежием и упорством. Минхо действительно решил сблизиться с ним, допуская мысль о том, что такие как они должны держаться вместе. Жертвы угнетения милыми с виду химиками. — Что ты такого сказал Бэкхену, что он выбрал самую сильную кару? Прости, конечно, но не каждый выберет именно том квантовой механики, чтобы поставить профилактический синяк. Чанель смущенно хмурится, а потом болезненно ойкает, из-за потревоженного и опухшего синяка на лбу. — Я пытался в флирт, вот и все. — Что-то я сегодня часто слышу это слово. Поделишься секретом, что надо такое сказать, чтобы получить такую реакцию? — Не советую, ощущение так себе, — Чанель иронично показывает на поврежденный участок головы, и Минхо ему тепло улыбается, не отказывая себе в желании растрепать чуть завитые волосы студента. Хоть вся его жизнь пошла по незапланированному пути, зато столько событий и эмоционально-окрашенной информации придавали ей абсолютно новый приятный вкус, ускоряя время и сердечный ритм. Минхо чувствовал, что наконец-то живет не только наукой, но и душой, которая отчего-то потянулась не к логичному и систематизированному, а к яркому и необузданному огню. Но огонь бывает разный. Есть такой, что несет погибель всему живому, выжигая все досуха и уродуя первоначальную гармонию. А есть такой, что дарует еще больший уют, согревая и помогая выжить. Интересно, каким был Кибом? В этот момент Минхо до странного флегматично понял, что попал. Раньше он был не способен рассуждать на эфемерные философские темы, которые не несли практического результата, значит, не заслуживали потраченных временных и интеллектуальных ресурсов. А сейчас хотелось думать о чем-то таком бесполезном и теоретически-недоказуемом, а также черпать энергию не только из любимой науки, но и из окружающих людей. — И все же, какая фраза? — Я понял, что искать идеи в интернете я больше не буду, но на той записи было так много лайков, вот я и подумал… — Чанель, просто скажи. — В общем, — студент делает глубокий вдох и устремляет свой печальный взгляд на потолок. — Я ему сказал, что если бы он был тарелкой пельменей, я б его навернул. Минхо долго смотрит на своего подопечного, потом тоже устремляет свой взгляд на потолок. — Можно еще было попробовать фразу про то, что если бы он был библиотечной книгой, ты бы его не вернул. — Можно было бы… — Да… Минхо прикрывает глаза рукой и издает сдавленный звук, пытаясь загубить в зародыше вырывающийся смех. — Ну, везде есть плюсы. Меня бы за такое насмерть закололи резистором, а у тебя только синяк и вероятное сотрясение мозга. — Я просто хотел быть оригинальным, а получилось как всегда. А если он меня бросит? Мы ведь только распределили обязанности по заботе за Ухеном. В этот момент Чанелю на телефон приходит оповещение о новом письме, и он со страхом смотрит на имя отправителя. — Это Бэк… — Открывай, он прислал тебе какое-то фото, — Минхо без зазрения совести заглядывает через плечо в чужой телефон, взволнованно почесывая свой нос. — Страшно, вдруг там фотография рукописного письма о разрыве… — Чанель. Студент сдавленно вздыхает и открывает сообщение. После этого Минхо направляет свой взгляд на полюбившийся потолок. — Он… — Да, Чанель, он отправил тебе фото двух тарелок с пельменями. Думаю, тебе стоит идти мириться. Эта был самый насыщенный вторник в его жизни. Оставалось только надеяться, что хотя бы Бэкхен готовит без мышьяка.