Мой мир принадлежит тебе.

1991 год, 12 сентября.       Меня разбудил отец, радостно желая с добрым утром и с днём Рождения. Рядом стояла мать, радостно улыбаясь и держа в руках два воздушных шарика, на которых было написано «С днём Рождения, Брамс». Позади них стояли три коробки с подарками, они были такими большими, что я мог в них сам поместиться. — Брамс, — начала моя мама. Я родился и вырос единственным ребёнком в семье. Родители не могли много лет завести ребёнка, потому что у мамы была гипертоническая болезнь. Если бы не её болезнь, то у меня бы было две сестрёнки и два братика, как говорил отец. Но, к сожалению, или даже к счастью, родители уже не могут завести ещё одного ребёнка, возраст не тот, — с добрым утром, мальчик мой, и с днём Рождения. Подарки пока не открывай, хорошо? Откроешь после того, как поешь с ребятами. — Хорошо, мам, — сказав это, я сел на кровать, лениво протирая глаза. Ещё вчера я уговорил маму, чтобы учитель и логопед сегодня не приходили. Ох, как я недолюбливал этого логопеда. Она приходила в будние дни и в субботу. Её звали Миссис Грейс. Её лицо было полностью в морщинах, глаза были цвета болота, а изо рта всегда доносился ужасный запах, будто кто-то там умер. Мы с ней очень долго долбили эту букву «р», но у меня никак не получалось её выговорить. Только спустя год я смог её выговаривать, да и то не всегда. За каждую малейшую ошибочку она могла себе позволить треснуть меня по пальцам. После её уроков у меня все пальцы были красные. Когда я жаловался своим родителям на неё, они лишь говорили, что это так надо и так ты быстрее выучишь.       А вот учитель был полной противоположностью логопеда. Это был мужчина средних лет, ростом невелик, около 165 сантиметров. Он всегда шутил, шутками он пристрастил меня к учёбе и к книгам особенно. Всегда все уроки я знал на зубок. Он говорил, что если бы я учился в школе, мою фотографию на доске почёта прибили бы молотком. Но в один прекрасный день он погиб. Наш водитель как обычно вёз его в наш дом, но, проезжая между деревьев по пустой дороге, из-за них перед машиной выпрыгнул лось. Дикий зверь своим огромным телом врезался в лобовое стекло машины. Водитель выжил, он отделался переломами руки и ноги, но удар пришелся больше на учителя: массивное животное влетело почти прямо в него, своим телом оно раздавило ему голову. После этого случая я не разговаривал ни с кем две недели, был закрыт в себе. Через месяц на работу устроилась новая учительница. Молодая, красивая. Долго искала ко мне правильный подход. Но мы друг к другу привыкли и я стал спокойно заниматься, а она — работать.       Встав с кровати, я медленно начал надевать свой костюм с красным галстуком. Под чёрным изысканным пиджаком была белая рубашка. Я надел свои брюки и чёрные туфли. Выйдя в коридор, я уже начал слышать, как гости потихоньку собираются. Подойдя к лестнице, я выглянул из-за угла. Там стояло четверо детей и моя мама, в руках у ребят были подарки. Из детей была моя самая лучшая подруга — Эмили Криббс. Она приходила на каждые мои дни рождения, пока другие ребята то приходили, то не приходили. Она почти каждый день заглядывала к нам домой, чтобы поиграть со мной. Мы с ней поклялись, что когда вырастем, мы возьмём точно такой же особняк и будем там жить. Эмили, увидев меня, улыбнулась и своим милым голосом позвала меня к себе. Я, не долго думая, подбежал к ним и всех обнял по-очереди. — Брамс, дети, идите в столовую, там уже накрыт стол. Ваши подарки Брамсу я положу в его комнату. — сказала моя мама, и вместе с отцом они понесли подарки наверх. Я уселся рядом с Эмили за стол. Рядом со мной ещё сидел мой друг Брайан. Мы с ним познакомились, когда его родители попали в небольшое ДТП рядом с особняком. Первым делом я положил кусок торта Эмили, потом и другим ребятам, а затем и себе. Мы сидели, ели торт, запивая сладкой газировкой (а некоторые соком), весело общались, смеялись. Доев вкусный шоколадный торт, мы всей толпой пошли в мою комнату, раскрывать подарки и играть. В комнате двое ребят смотрели на мои игрушки на полке, а мы с Эмили и Брайаном раскрывали мои подарки.       Первым делом раскрывали подарки моих родителей. Первым подарком оказалась лошадка, на которой можно качаться. Я достал её и мы с Эмили её собрали. Она уселась на лошадку и начала качаться, весело хихикая. Я продолжил раскрывать родительские подарки. Следующим подарком оказался мольберт и записка: «От мамы». Об этом было несложно догадаться, ведь она всегда пыталась во мне проявить талант художника и привить любовь к искусству, но я так и не полюбил эти мазюканья по холсту. Никогда не понимал прелести изобразительного искусства, но маме я всё равно был благодарен за этот подарок. Последний был самым лёгким. Открыв его, я увидел, что в коробке лежит большая плюшевая собака. Я достал её и начал везде изучать, рассматривая каждую шерстинку. Ребята, увидев мои наблюдения, столпились возле меня и тоже начали её рассматривать. Эмили, как заботливая хозяйка двух очаровательных лабрадоров, достала расчёску и начала расчёсывать игрушку. Подарки друзей я открывал вместе с ними. От Эмили я получил большую коробку с конфетами, набор моих любимых чаёв; от Брайана я получил небольшую модельку самолёта Ан-14 «Пчелка», русская моделька; от остальных двух ребят я получил несколько маленьких коробочек конфет и книгу. — Ну, что, дети, — пришла мама, мило улыбавшись — может, вам погулять на улице? Погода шикарная! — после этих слов дети и я побежали на улицу. Все дети вышли, но Эмили меня остановила. — Брамс, слушай, ты пока иди играй с ребятами, я тут немного задержусь. Моя мама хотела что-то передать твоей маме. — Да, хорошо. Мы будем на заднем дворе, если что, — я улыбнулся ей и побежал за детьми.       Эмили снова вошла в дом и закрыла дверь. К ней подошла моя мама, хмуро посмотрев на неё. — Ну, что, чертовка? Что твоя мать хотела передать мне? Наверно, снова: «Оооу, Миссис, прошу, дайте денюжек на еду!» — моя мама не любила Эмили только из-за того, что её мама была попрошайкой, а отец всегда пропивал деньги, которые мы им одалживали. Когда о положении этой семьи только-только узнали мои родители, они ей посочувствовали и дали нужную сумму. Но когда это происходило раз за разом, маму начало это раздражать. Вместо того, чтобы ругаться на мать Эмили, она ругается на саму Эмили. — Вообще-то, да… Простите нас, пожалуйста, мы просто очень бедны и только Вы… — начала Эмили, но её перебила моя мама. — Больше денег вы не получите, даже не надейтесь. Вы с нас взяли и так предостаточно! И несмотря на ваш статус «бедняжек», вы всё равно остаётесь в долгу, и попробуйте только не вернуть! — мама ударила рукой по столу. Эмили, расплакавшись, выбежала из дома и побежала в сторону заднего двора. Обернувшись на неё, я увидел, что она бежала к нам, но не видел её заплаканного лица, потому что она приложила к нему руки. Вдалеке она остановилась, посмотрела на нас и ринулась в сторону густого леса. Заподозрив неладное, я побежал за ней. Бегая за ней по лесу, я ободрал брюки, испачкал туфли с пиджаком, чувствовал боль ниже уровня колен. Бегая, я зацеплялся за ветки и острые кусты, они рвали мне одежду царапали кожу. На ногах было множество царапин. Но Эмили продолжала бежать. Я тогда недоумевал, как же она так бежит, в платье до колен, а на ногах тонкие колготки и туфельки. Вдруг, я увидел, что она рухнула животом вниз. Подбежав к ней, я был потрясён увиденным. Она лежала лицом в грязи, ноги сильно расцарапаны, платье ободрано. Но это ещё самая малость ужасного. Из её спины торчала огромная палка, которая словно копьё вонзилась в её живот и прошла через спину. Кровь хлестала сильно, из дыры текли ручьи алой крови. Я упал на колени. Все мои мысли перевернулись, размещались, завязались узлом. Закружилась голова. Я хотел бежать, кричать, звать на помощь. Но я только прижал руку к спине Эмили и заплакал. Я молился шёпотом, чтобы это был всего лишь сон, что она сейчас жива и, когда проснусь, увижу её рядом с собой и мы целый день будем играть в игрушки, снова будем счастливы. Я гладил её по спине, обе руки и костюм были уже все в крови, подо мной была лужица крови, почва медленно впитывала её в себя. Так я просидел с ней около двух часов, пока меня не нашли. Меня нашла мама. Она, увидев, что я склоняюсь над трупом, не произнесла ни слова. Она взяла меня за руку и потащила домой.