Мой мир принадлежит тебе.

      1997 год, 23 августа.       Накануне этого дня, лазая в старом сарае, я наткнулся на маску. Судя по её нарисованным узорам, которые уже почти слезли, она была карнавальная. У неё были небольшие царапинки на всей поверхности. Она мне сильно приглянулась и я захотел её надеть на себя. В моей комнате и коридорах нет зеркал, потому что я ненавижу своё отражение. Каждый раз, проходя мимо зеркала, я разбивал его руками, разбивал до мелких осколков. Все мои кисти рук в шрамах, в ссадинах. Почти всё время руки были перевязаны старым бинтом, лишь иногда я снимал его, чтобы протереть ноющие от боли раны.       Я взял с собой маску и понёс в свою комнату. Обмыл её хорошо, стёр узоры. К счастью, вся краска очень легко слезла и маска стала обычного тёмно-бежевого цвета. Надев её себе на лицо, я почувствовал запах пыли и сырости. Будто какая-то сырая вонючая тряпка была прижата к этой маске. Проходив в этой маске час, я уже привык к этому отвратительному запаху и практически перестал его замечать.       К нам стал заходить новый доставщик еды, его зовут Малькольм. До него еду разносила старая женщина, Миссис Пакерстон. К сожалению, она умерла от рака. Малькольм приставал к Линде постоянно, а та даже не сопротивлялась. В её обязанности входило только сидеть за той куклой, ничего сложного. Она каждый день флиртовала с Малькольмом, и он в ответ тоже с ней заигрывал. Когда родители ушли, они дали Линде бумагу, на которой было написано, как ухаживать за куклой, всего три пункта: 1. Будь аккуратна с Брамсом. 2. Не забывай кормить. 3. Укладывай спать. Но она их не выполняла. Каждую ночь я наблюдал, как Малькольм занимается сексом с Линдой, а вокруг её кровати разбросаны бутылки из-под пива. Каждую ночь я слышал дикие стоны от их обоих, как же мне хотелось их задушить, чтобы они наконец-то умолкли! Моему зла не было предела. Мои родители каждый день выплачивают круглую сумму, думая, что она сидит с этой куклой. Я решил отомстить Линде.       Ночь. Бледный свет от полной луны проникал через окна в комнаты, слегка освещая их и наполняя атмосферу загадочностью. Тихие стрекотания сверчков дополняли эту атмосферу спокойностью и умиротворением. Но всё это портит противные скрипы старой кровати и стоны двух влюблённых. Выйдя из потайного входа, я пошёл искать куклу. В последний раз Линда оставила её на кухне, а когда пришёл Малькольм, то совершенно о ней забыла. Я пришёл к кукле и взял её на руки. По весу она напоминала трёхгодовалого ребёнка. Я это опознал потому, что давно у нас приезжали родственники с ребёнком и я этого ребёнка нёс на руках. Я подошел с куклой к двери Линды: откуда раздавались стоны и выкрикивания имён в порыве страсти. Я положил куклу возле двери, посадил её и наклонил ей голову. Я постучал в дверь тихо, но так, чтобы они заметили. После стуков, я побежал снова к потайному входу, чтобы, если что, спрятаться в него. Послышалось, что они прекратили двигаться и кровать перестала скрипеть. - Ты это слышала? - шёпотом произнёс Малькольм, сжимая талию любимой. - Д-да, может, это ветер? - Ветер? Ветер не стучит в дверь, максимум она бы открылась, - Малькольм встал с кровати, натягивая на себя трусы. Он шёпотом проклинал этот звук, потому что он помешал Малькольму дойти до пика наслаждения. Дверь открывалась во внутрь комнаты. Он осторожно открыл дверь и его колени слегка подкосились. - Линда, это какая-то шутка!? - Малькольм посмотрел на ошарашенную девушку. - Ты издеваешься? Я целый день с тобой. Я не могла во время секса притащить эту куклу, тем более в дверь постучать! - девушка прикрыла свою оголённую грудь одеялом. - Может, кто-то зашёл в дом? - сказал Малькольм тихо, осматривая куклу, - Я пойду проверю, у тебя есть что-то тяжёлое? - У меня есть травмат, - Линда из под кровати достала пистолет. Она всегда его носит с собой, потому что на её районе живут очень много хулиганов и прочих бандитов и отсидевших людей. Она дала его возлюбленному и тот, как настоящий храбрец, пошёл искать хулигана, который посадил куклу перед дверью. Я забрался в потайные ходы. Слышал каждый шаг Малькольма, каждый его вдох, чувствовал его страх. Меня это очень забавило и я даже улыбался. Проконтролировав, что Малькольм ушёл далеко от Линды, я пошёл к ней. Я предвкушал веселье. Я уже заранее чувствовал её страх, мне так захотелось услышать его криков, но криков далеко не от наслаждения. Подойдя к стенке, где находилась её кровать, я начал вслушиваться в её дрожащее дыхание, как она постоянно поправляет одеяло. Я начал имитировать шаги восьмилетнего ребёнка: топал босыми ногами по старым половицам, но не сильно и топал на носочках. Я подошёл в угол потайного коридора, как раз этот угол находился рядом с дверью. - Линда... - произнёс я тихим и детским голосом, - Линда... - услышал тихий плач девушки, меня это раззадорило и я решил продолжить, - Почему ты с ним занимаешься тем, за что ты будешь гореть в Аду, Линда?... - в самый подходящий момент подул ветер из окна на куклу. Силы ветра хватило, чтобы куклу завалить на бок. Стелкянный взор куклы был направлен в заплаканные глаза Линды. Она начала звать Малькольма, и он прибежал в ту же секунду. - Кукла...кукла разговаривает! - у Линды была истерика. Малькольм начал её успокаивать, говоря, что ей просто показалось и ничего это не было. Утешения продлились очень долго. Он встал, взял куклу за руку и поволок подальше. Придя на первый этаж в ванную, он закинул куклу в корзину для грязного белья и закрыл дверь. Малькольм пришёл к Линде и лёг с ней рядом. - Всё будет хорошо, я её положил далеко. Ты, видимо, переутомилась, вот тебе и померещилось, что кукла начала болтать, давай спать, - Малькольм укрыл возлюблённую одеялом и обнял.       Малькольм уснул почти мгновенно, а вот Линда не могла уснуть. Я наплевал на свой сон ради веселья. Всю ночь я издавал детские пугающие хихиканья по всему дому, имитировал топот детских ножек, тихо постукивал по кастрюлям, нестриженными ногтями я водил по стене в потайном коридоре. Мне нравится ощущать страх в других людях, нравится, когда они боятся меня, это придавало мне смысл жить.       На утро Линда чувствовала себя, мягко говоря, плохо: круги под глазами, опухшие глаза, сильное желание спать. Она пыталась уснуть, но бессонница мешала. Малькольма в постели нет, он ушёл на работу. Девушка встала с кровати, надела тапочки и халат и пошла на утренние приготовления. Она ушла в ванную, которая находилась на втором этаже. Линда приняла душ, почистила зубы, привела себя в порядок. Стараясь не думать о кукле и её ночных выходках, девушка пошла кушать. Она взяла домашний телефон и начала набирать какой-то номер. Приложив трубку к уху, она начала рыться в шкафах, ища свои хлопья для похудения. - Привет, - сказала Линда, найдя эти хлопья и насыпав их в миску. Мне стало интересно, о чём и с кем будет говорить девушка и я подошёл поближе. Слушал всё через стенку. - Привет, мам, ну как ты там? - ответил женский голос. По голосу, девочке было лет 12, даже чуть-чуть поменьше. - Всё.. всё хорошо, - Линда со вздохом ответила, наливая в миску молоко. - По-твоему голосу не скажешь, что всё хорошо. Мы с бабушкой очень переживаем за тебя. Что-то случилось? - Оливия, ты не поймёшь или посчитаешь, что твоя мама сходит с ума, - девушка посмеялась, размешивая хлопья в тарелке. Она открыла шкафчик, где стоит мусорное ведро. Из тарелки она вылавливала изюм и выкидывала его. - Мам, ну расскажи. Если не скажешь, мы ещё больше будем волноваться! - В этом доме происходит какая-то чертовщина. Я слышу непонятные звуки, топот, смех... Но в доме никого нет! Та кукла, о которой я тебе рассказывала, она перемещается! - Может, ты переутомилась? - Так же сказал Малькол... ой,- Линда выронила ложку в миску и закрыла рот рукой. Видимо, она скрывала от родных, что у неё появился кавалер. - Что? Какой Майкл? Мама, ты опять за своё!? Хватит с мужиками спать, прости конечно, но ты как шлюха! Меняешь их как перчатки. Вот из-за этого от нас папа и ушёл, потому что ты ему изменяла без конца! - на той стороне провода послышался тихий детский плач, там плакал маленький ребёнок, - Ну вот, Дэвид теперь плачет. Всё, пока, - девочка бросила трубку. Линда начала плакать. Она положила телефон на место и села на обеденный стол. Она закрыла лицо руками и начала плакать. Мне её не было жаль, я не чувствовал к ней какого-то сострадания, что её родная дочь назвала шлюхой. Что-то мне подсказывало, что Девид был не от отца, от которого она родила свою дочь Оливию. Минут 20 я просидел, ожидая от неё других действий, помимо как плакать. Я не дождался ничего нового.