Мой мир принадлежит тебе.

      Самый большой страх сейчас - это упасть лицом вниз, разбив маску о деревянный пол. Я нёсся по коридору, удерживая в руках поднос с фруктами и стаканом воды, но на поворотах я значительно сбавлял скорость. Наконец-то, та самая дверь. Я слегка толкнул её ногой. Грета в полусидячем положении находилась в кресле. Её ноги, лежащие на пуфике, грелись возле камина. Она положила книжку на свой округленный живот, посмотрев на меня. - Я этот топот слышала отсюда, - улыбнулась нянечка. Я вздохнул и подошёл ближе, положив поднос на столик рядом с ней. Я сел рядом и прижал руку к её животу. Малыш слегка пинался, будто приветствуя своего папу. Грета тихонько ойкнула. Она положила свою руку на мою. Почти 9 месяцев назад мы узнали о её беременности.       Спустя где-то неделю после захоронения Коула, Грету стало тошнить. Она списывала всё на беспокойство и сильный стресс, а после пропажи месячных была полностью уверена, что это всё нервы и она совершенно не думала о других вариантах. Грета подолгу просила оставить её одной, когда ей становилось плохо. В эти моменты я сам пребывал в ужасном состоянии. Мои мысли были только о том, что она вскоре всё-таки уйдёт, наплевав на свои обещания. Страх остаться снова в полном одиночестве в стенах не покидал меня ни днём, ни ночью. Я вопреки её желаниям врывался к ней и находился рядом, у нас возникали сильные конфликты на этой почве, но я просто не мог третью ночь подряд спать в своей старой комнате! Грета много кричала на меня, а я на неё, мы были будто бы в разных реальностях, не в силах понять друг друга.       Спустя время её потянуло на странные миксы в еде: она смешивала несовместимое. В одну из ночей я застукал её за поеданием бутербродов с джемом и шпротами. Хоть она и пыталась всеми силами доказать, что это очень вкусно, мне слабо в это верилось, а запах, стоящий на кухне из-за этого шедевра кулинарного искусства, заставлял мой живот крутить.       Заподозрив в своём поведении совсем неладное, она обратилась к Малькольму с просьбой купить ей некий тест. Мне сразу представился типичный женский журнал, в конце которого всегда находятся тесты по типу "Какая ты кошка?" или, мой самый любимый, "Какой мужчина тебе подходит?". Звучит немного странно, учитывая, что я живу и люблю одну девушку, но такой род вопросов меня забавлял.       На следующий день Малькольм принёс этот тест. Я встречал его вместе с Гретой и доставщик, отдавая ей пакеты с едой и её главным заказом, смотрел на меня с большими удивлёнными глазами. Раньше в его взгляде я замечал только неодобрение и отвращение, а в этот день он как будто бы в первый раз увидел меня. Грета заперлась в уборной на несколько минут. Я покорно ждал, беспокоясь о результате. Я понятия не имел, что это за тест и какой должен быть результат, я просто надеялся, что всё хорошо. Нянечка вышла из комнаты, она смотрела на тест, не в силах поверить в увиденное. "Ну?" - я так боялся её ответа. Это могло быть всё, что угодно. Она показала две полоски, я еще больше озадачился. Может, это означало вторую стадию некой болезни? Я поднял глаза на Грету, вопросительно смотря на неё. Её ответ не заставил долго ждать: "Я беременна". Тогда в памяти сразу всплыл момент до убийства. Приятное чувство, разливаясь по всему телу, заставил меня улыбнуться, но выражение лица Греты было крайне обеспокоенным. Судя по всему, я натворил делов.       С каждой неделей я всё больше понимал, что стану отцом. Мне приходилось ухаживать за Гретой как за собственным ребенком и в троекратном размере отдавать ей свою любовь. В самом начале она хотела сделать так называемый аборт, чтобы избавиться от ребенка. Она боялась реакции своих родственников и моих родителей, если они всё-таки объявятся. Я всеми силами старался дать понять ей, что всё будет хорошо и мне совсем не хотелось, чтобы Грета прерывала беременность, которую начал я. Я полностью перенял все домашние заботы на себя, в том числе и составление списков необходимых продуктов. Как бы я не хотел, но я не мог забрать всю тяжесть несомого груза, который тащит Грета, на себя. Я прекрасно видел, как её организм изо дня в день подвергается атакам в виде тошноты, головокружения, истерик и резких перемен в настроении, я всеми силами хотел помочь.       Нянечка рассказывала, что этот ребенок не должен был получиться, потому что она проходила все обследования после того, как потеряла своего мальчика. Все врачи хором говорили, что она больше не может иметь детей. Спустя около месяца Грета стала веселеть, болтать с еще не очень большим животом и подбирать в каталогах лялечку и одежду для новорожденных. Чаще обычного мы стали прогуливаться по двору, чтобы она вдыхала чистый лесной воздух, который так полезен в данной ситуации. Рацион в еде стал более полезней и мои навыки в кулинарии стали значительно выше.       Мне хотелось знать всё о детях: от их появления на свет и до их воспитания. Книжная полка пополнилась разноцветными книгами для новоиспеченных родителей и каждую ночь, когда нянечка засыпала, я читал их. Узнав о домашних родах, я пытался уговорить Грету родить таким способом. Мне совсем не хотелось, чтобы в этот день Х она куда-то уезжала от меня. Да что уж говорить про отъезд, начнём с того, что мне совсем не хотелось чужаков рядом! Я полностью был уверен в своих силах и способностях, я смог бы принять роды сам, прочитав нужную литературу, но Грета снова стала спорить со мной. Дискуссия происходила каждый день в течении недели и я всё же уступил ей. Она напугала меня тем, что я могу случайно сломать ребенка или что-то повредить и это скажется на его дальнейшую жизнь. Она останется дома, но роды будет принимать профессионал.       Я продолжал писать своим родителям. С каждым моим письмом их молчание словно становилось громче. Сотни писем, отправленные на их место отдыха, оставалось без ответа. Я рассказал им о Коуле, о наших с Гретой отношениях, о ребенке, обо всём. Их игнорирование сводило меня с ума. В порыве гнева я перевернул буквально всё, что находилось в моей детской в стенах: кровать, письменный стол, банки и бутылки с грохотом валились на пол, тысячи осколков резали мою кожу на руках, чучела животных, падая вниз, трескались внутри и я доламывал их в ногами. Только Грета смогла успокоить мой пыл, прибежав на шум. Она держалась за живот и с волнением смотрела на меня. В моей голове щелкнула только одна мысль: я теперь должен быть сдержаннее.       Я не успел побыть ребенком, я быстро стал взрослым и вот остались считанные недели до рождения моего малыша. Я недостаточно взрослый для отцовства и недостаточно маленький для сбрасывания ответственности на Грету, оставив её один на один с ситуацией, которую я же и запустил. Безусловно, я безумно рад тому, что вскоре смогу побыть в роли папы и ощутить все прелести полной семейной жизни, но я так скучал по своему детству, которого даже не было. Разговаривая об этом с Гретой, она сказала, что я могу вложить в малыша то, что не вложили в меня когда-то. Я могу продолжить своё детство, начав проживать новую жизнь вместе с маленьким человеком. Этот разговор воодушевил меня сделать детство своего малыша самым счастливым и светлым. И первое, что я начал делать еще до его появления - делать документы себе.       Я был настроен обручиться с Гретой, чтобы она и ребенок были под моей фамилией для упрощения юридической части жизни и чтобы в который раз подтвердить самому себе, что мы теперь - семья. Нянечка помогала мне с документами, мы прошли множества процедур, приходилось несколько раз вместе выезжать в сам Лондон, чтобы получить нужные бумаги. Я лишь один раз был в столице Англии, когда мне было семь или шесть лет. Воспоминания были расплывчаты, мутны и я запутал все названия достопримечательностей. Красота и яркость этого города были необыкновенны, особенно в ночное время. Но каждый раз, приезжая туда, я всё больше скучал по дому и не чувствовал себя в Лондоне достаточно хорошо. Люди смотрели на нас как на инопланетян, они внимательно рассматривали меня, кто-то не стеснялся и фотографировать. Я ненавижу, когда так делают! Смартфон нянечки ловил связь, она подолгу общалась со своими родными из Америки, отправляла им красивые фотографии. В одном из таких моментов она рассказала им обо мне, конечно, не без щепотки вранья, и о своей беременности. Я не слышал, что они говорят, но Грета тогда сильно улыбалась и смеялась. Счастье - вот, что семья Эванс испытывала сейчас. Они согласны были на то, чтобы Грета осталась тут и с нетерпением ждали, когда она познакомит их со мной. В их разговоре проскользнул разговор о Коуле. Ей пришлось соврать, что она его не видела и он не объявлялся и больше вопросов о нём не возникало ни у кого.       На седьмой месяц беременности Греты, я наконец-то получил свой паспорт. С документами было настолько всё нелегко, что пришлось ждать несколько месяцев, но и заодно Грета записалась в Лондоне на профилактические проверки, чтобы удостовериться, что беременность проходит как нельзя лучше. Теперь я смог заключить официальный брак с моей милой. У нас не было свадьбы, пышного платья моей невесты и моего делового костюма, торта и моря гостей. Только бумаги и заветный штамп в паспорте. Меня одолевал прилив радости и некого внутреннего трепета, видя в её документах имя "Грета Хилшер". Вместе с заботой о доме и о моей жены, я озаботился и поисками фотоаппарата. Грета настаивала, чтобы я не тратил деньги на новый и просто сфотографировал нас на её старенький Samsung 2010 года выпуска, но я стоял на своём. Для начала я начал искать его, потому что я точно помнил, что родители покупали фотоаппарат в день нашей совместной фотографии. И я нашёл! Древнее устройство было всё в пыли. Плёнки в нём не оказалось, но по его внешнему состоянию он еще был в рабочем состоянии. Я тогда нашёл и упаковки с плёнками на 36 кадров, но пока не спешил снабжать фотоаппарат ими.       Грета устроилась поудобнее на подушках. Малыш продолжал пихаться, а я не убирал руку. - Твоя порода будет, - ухмыльнулась она, поглаживая живот, - сильный и такой же настойчивый. Или это будет "она"... - Грета задумалась. Она представляла, маленькую девочку с тёмными кудрявыми волосами и как её большие изумрудные глаза будут светить, заполняя дом светом, а наши сердца теплом. - Если это девочка, то мне будет за ней не угнаться, - подметил я. Я приложил ухо к животу, когда малыш прекратил толкаться. - Почему ты так думаешь? - Мне всегда казалось, что девочки проворнее мальчиков. Да и вообще дети очень гиперактивны. Не хотелось бы, чтобы малыш нашёл потайные хода, - я закрыл глаза, стараясь прислушиваться к каждому звуку в животе, - поранится еще. - Как будто ты, когда маленьким был, колени не обдирал и ноги не ломал, - посмеялась нянечка, откладывая книгу. Она гладила мои волосы, пропуская между пальцев кудрявые локоны. - А я и не ломал ноги! Моя самая большая травма была, когда я молочный зуб поломал о бетонную плитку. - Это как ты так умудрился? - Носился. Поэтому и боюсь, что она или он могут получить травму серьезнее, - Грета закатила глаза и помотала головой. Может, она понимала в детях больше, чем я, но я всё равно тревожился. Я поднял голову с её живота и снял маску. Нагнувшись к её лицу, я медленно поцеловал её губы. Сладкий вкус на них не мог меня сдержать, чтобы я не облизнулся, - тебе что-то еще принести? - Нет, спасибо, ты умница, - она погладила мою щеку. Я улыбнулся, смотря ей в глаза. Будущая мама выглядела такой счастливой и переполненной теплом, это буквально самое нежное, что я когда-либо видел в жизни. Мне хотелось остаться с ней на подольше, но домашние дела ждали меня.       Я вышел из комнаты. Начало декабря так и леденил дом, но не смел дотрагиваться своими мёрзлыми руками к комнате с камином, где лежала сейчас Грета. По сути, это было единственное тёплое помещение.       Перед выходом на улицу, я удостоверился в том, что там не идёт снег. Обнаружив его отсутствие, я натянул на себя тёплую куртку и обувь, прихватив с собой инструменты. Я направился во двор, обогнув особняк. Заледеневшая трава светло-бирюзового цвета казалась вот-вот сломается от малейшего дуновения ветерка. Холодный фарфор, прижимаясь к моей коже, неприятно холодил щёку и лоб, но я не снимал маску. Обойдя очередную статую, я наконец-то увидел недоделанную мной детскую качельку. Всё, что оставалось сделать в ней, так это лучше её закопать в землю, укрепить болты и закрепить самую главную часть качели - сидушку. Она предназначена для совсем маленьких, с вырезами для ножек и ремнём, чтобы малыш наверняка случайно не упал. Поправив шапку на голове, я стал возиться с этим.       Не прошло и пяти минут с моей работы, как я услышал шорох шин. Подняв голову, из-за забора и деревьев я видел направляющуюся машину в сторону ворот. Бросив инструменты, я пошёл посмотреть, кто это может быть.       Приближаясь, я узнал марку машины и водителя. Это же был он, который привёз Грету сюда. Заднее сидение не было пустым. Я остановился у ворот, не спешил их открывать. Водитель вышел из машины и любезно помахал мне рукой. - Мистер Брамс, - его голос мягок и ровен. Он уже давно наслышан обо мне и этот человек скрывает больше тайн, чем я. Это видно по его стилю жизни, манере разговора и движениям. Поэтому я склонен ему не доверять, - здравствуйте! Я привёз человека, который хочет рассказать Вам одну очень важную вещь.