Я пристально наблюдал за движениями на заднем сидении. Распахнулась дверь. Первое, что бросилось в глаза, так это шляпа, которую носили криминальные мафиози. На его лице были очки авиаторы, а на руках дорогие кожаные перчатки. Он закрыл дверь и приблизился к воротам. Его лицо совершенно ничего не выражало. Загадочный мужчина опирался на трость, судя по её драгоценному камню, расположенного на ручке, стоила такая вещица целое состояние. Я за два метра учуял от него неприятный запах. Нет, это не была вонь, это был запах плохого предчувствия. Я оперся на прутья. Мне совсем не хотелось открывать ему ворота.
- Доброго дня. Здесь же проживают Мистер и Миссис Хилшер? - его низкий голос со скрипом напоминали противный скрежет ногтями по пластику. Я машинально облизнул зубы, не отрывая от него взгляда.
- Смотря, кто спрашивает, - я слегка наклонил голову. Мужчина ухмыльнулся.
- Их спрашивает Господин Уолтон. Я помню тебя еще мальчиком, Брамс, - я отрывками помню этого человека. Его имя часто мелькало в разговорах с родителями до пожара и, когда я был ребенком, он часто бывал у нас в гостях. Сразу же в носу появился запах дорогого коньяка, который он приносил каждый месяц моему отцу. Господин Уолтон, насколько помню, обладает большими связями и деньгами. Доходило до того, что родители отказывались принимать его подарок в виде целой конюшни на мой предпоследний день рождения в детстве, потому что понимали, что не смогут в должном уходе содержать лошадей и конюшню в целом, да и я не был поклонником этих созданий. Я прищурил глаза, рассматривая его внимательнее. Он и тогда не казался молодым, но и сейчас он не особо изменился, только появилась трость и несколько новых морщинок на его лице и шее. Силуэт его спортивного тела виднелся через шикарное пальто, которое так красиво и, одновременно, властно развивалось на небольшом ветру.
- Ты давно не приезжал, - недоверие к нему было на максимально высоком уровне. Не появляясь столько лет, он вдруг решил объявиться. Я бы пустил его, не будь дома моей Греты. Уолтон снял очки. Его глаза точно как у хаски. Снежные глаза с оттенком голубых камней будто бы смотрели внутрь меня, заглядывая в самые потаённые уголки моего разума.
- На то были свои причины, - он приблизился к воротам, я не сдвигался с места, - может, всё же ты меня пустишь? У меня есть новости для тебя.
- Не особо хочется, - я сжал холодные прутья.
- Ты чего-то боишься, Брамс? - тихий и мурлыкающий голос Уолтона входил в мой мозг, словно гипнотизируя. Он не отрывался от моего взгляда и, что самое примечательное, ни разу не моргнув. Точно, гипноз, - Ты же помнишь меня. У меня есть кое-что, связанное с твоими родителями, - на мгновение я попал совершенно в другую реальность. Первые снежинки начали падать на землю и, опускаясь на мои руки, постепенно таяли. Он что-то знает о моих родителях? Может, у них проблемы с почтой и они как-то достучались хотя бы до Уолтона, чтобы он помог им? Я вскрыл замок от ворот и с громким скрипом, местами со стуком, они открылись. Водитель уехал, а Уолтон, почтенно поблагодарив меня, ступил на территорию поместья.
Хромая, он шёл к особняку. Его рука была спрятана в карман, он изредка откашливался и я видел, как его глаза бегают по окнам дома.
- Зима, зима, зима, почти что зима - прошептал он. Уолтон остановился. Он двумя руками оперся о трость. Вдохнув полные лёгкие воздуха, он блаженно выдохнул, - ты таким был хорошим мальчиком, я много наблюдал за тобой. Ты любил зиму, ты помнишь это? - Господин посмотрел на меня. Я пожал плечами, убирая руки в карманы. Мне слабо помнится, что я любил, когда был ребенком и что не любил. Но, что точно мне не нравилось - это запираться в стенах, - а я помню. Ты запускал меня в снежки и, когда я еще мог бегать, - он указал на свои ноги взглядом, - догонял тебя и кидал в сугроб. Ой твоя мама как меня за это ругала, мол, нельзя так, вдруг Брамси что-то себе сломает. Милая женщина... - он задумчиво поднял глаза на особняк. Я зацепился взглядом на приоткрытую шторку и, присмотревшись, заметил лицо Греты. Внутренний крик вибрацией пошёл по моему телу. Телепатически я уговаривал нянечку закрыть штору и скрыться в тени, пока он не заметил, но было уже поздно. Я услышал любознательный вздох. Я зажмурил глаза на секунду и снова открыл их.
- Это была Грета, - выдохнул я, стараясь не смотреть на Уолтона.
- Брамс стал большим мальчиком, а? - он потрепал меня за плечо, - Уже и дам в дом приглашаешь, пока родителей нет. А я думал, ты очень стеснительный, сынок.
- Это моя жена, Уолтон, - я посмотрел на него. Мне уже его присутствие совсем не нравится, несмотря на то, что он пришёл с вестью о моих родителях! Он поднял брови и расплылся в улыбке. Идеально ровные зубы украшали его и так совершенное лицо еще больше.
- Жена? - удивленно воскликнул он. Я его точно когда-нибудь убью, мест во дворе еще полно, - Мне срочно нужно с ней познакомиться. Мой маленький Брамс стал мужчиной, невероятно, - Уолтон активнее зашагал к двери и я поспешил за ним.
Я дал ему первым пройти дом.
- Всё осталось на прежних местах, - Уолтон рассматривал каждую вещицу и стену, которые окружали его, - музыки нет. Да, я точно помню, в доме была всегда музыка. Где она? Виолончель, фортепиано, кларнет, колокола... - он прошёл вперед коридора, мотая головой из стороны в сторону, вглядываясь в каждую деталь интерьера. Он будто бы искал не звук, а что-то материальное, маленькое, которое можно заметить, если очень постараться, - Всегда, когда я входил в этот дом, меня встречала музыка, но, - он остановился и медленно повернулся ко мне, - ах, я вспомнил. Музыки нет, потому что дом пуст! Музыка исходила от людей, а сейчас я не вижу их. Хотя, погоди-погоди, - он прислушался. Я затаил дыхание. Он расширил глаза и на его лице появилась ухмылка. Уолтон шёпотом произнёс - Слышишь? Тонкая-тонкая скрипка... - как бы я не старался, я не слышал её. В моей голове возникает музыка, когда я испытываю определенные эмоции и чувства, сейчас же я не слышал ничего. Мне хотелось поскорее услышать от него про моих родителей и поскорее избавиться от него.
Я услышал знакомые шаги. Мы оба повернули голову к лестнице. Грета с опаской посмотрела на Господина Уолтона и потом на меня. Она придерживала живот, будто бы защищая его. Господин распахнул свои руки, увидев нянечку.
- А вот и та самая мелодия скрипки! - он опустил взгляд на её живот, - да и вы ждёте малыша, ах! Так вот почему со скрипкой позвякивал звон треугольничка! - он не долго улыбался. Он задумался о чём-то и его улыбка медленно исчезла. Уолтон опустил руки и крепко сжал свою трость в руках, - клянусь, твои родители бы очень обрадовались, - его голос обезличил. Нейтральность и холодность, вдруг появившиеся в его тембре, заставило моё сердце замереть. Голова стала будто бы гореть от напряжения, я снял шапку и снял куртку, повесив её на вешалку.
- Может, хотите чая? - предложила нянечка, спускаясь ниже.
Сидя за столом, я наблюдал за Уолтоном. Его взгляд был направлен точно в стол, он задумывался, будто бы подбирал слова. Грета разлила в чашки зеленый чай. Она села рядом со мной, напротив Господина. Увидев своё отражение в чашке, он вздохнул и вынул из кармана сложенный в два раза конверт.
- Мистер и Миссис Хилшер очень просили передать тебе это, - расправив его, Уолтон протянул его мне. Пару секунд я не решался его взять, но всё-таки взял в руки. На нём тонкой чёрной перьевой ручкой написано сокращение "Б.Х". Так родители называли абсолютно все вещи, которые как-то связаны со мной. Страх открыть этот злосчастный конверт бил по мне, пальцы переставали слушаться меня. Лихорадочно я вынул из него бумагу. Развернув её, глаза забегали по тексту:
Дорогой и горячо любимый нами наш сыночек Брамс! Нам так жаль, что пишем тебе в последний раз. Мы получали абсолютно все твои письма. Молчать в ответ - это было самым мучительным, что когда-либо мы испытывали. Мы безмерно счастливы, что Грета приняла тебя и вы теперь вместе проходите тяготы жизни. Ваш малыш, который совсем скоро увидит этот мир - это еще одно большое и очень важное подтверждение вашей любви и твоего счастья, любите его и гордитесь им несмотря ни на что. К сожалению, мы вынуждены тебе сообщить, что мы должны покинуть тебя, увы, навсегда. Тяжесть, которую мы несём с того самого ужасного дня, когда нам собственноручно пришлось закрыть тебя в стены, убивает нас с каждым днём. Мы хотим прекратить наши мучения и отдаём души Господу, в надежде на их успокоение и вечный покой, который мы так давно хотим. Мы ни в чём тебя не виним, мы бесконечно любим тебя и клянёмся защищать твою семью с небес.
Малькольм будет продолжать приносить жалованья Грете Эванс еще какое-то время, потом, к сожалению, выплаты перестанут поступать.
Твои Мама и Папа.
12 Сентября 2012 год
Слёзы, катившиеся по моим щекам под маской, растворялись, прикасаясь к моей растительности на коже. Я сжимал дрожащими руками письмо. Меня всего трясло. Они бросили меня... Ушли из жизни от любимого сыночка, которого они так легко заперли в стены. Я нервно разорвал письмо на две части, а потом, смяв их, бросил в Уолтона. Дыхание участилось, я был вне себя от гнева и нарастающей разрушительности в моём теле. Ненависть к моим родителям заполнила мой разум. Вскочив с места, я крикнул Уолтону, чтобы он убирался отсюда и больше никогда не приходил. Я взялся за его воротник, приближая его лицо к моему.
- Я ненавижу тебя! Убирайся! - я снова стал кричать. Он пытался отцепить мои руки, но тщетно.
- Брамс! - закричала Грета. Она сдёрнула с меня маску и её нежные руки прижались к моим разогретым и мокрым щекам. Она повернула моё лицо к ней, - Смотри на меня, тише, - я постепенно стал остывать и пальцы разжимались. Она гладила мои щёки, что-то шептала и убаюкивала моё сознание. Уолтон, пошатнувшись, выпрямился, поправив свой галстук и воротник. Гнев отступил. Меня накрыла волна грусти и ужасного чувства одиночества. Бросили... Снова... Я разрыдался, упав на колени. Слабость пришла на смену гнева, я не мог в это поверить. Чувствуя себя таким жалким и беззащитным, мне так хотелось прямо сейчас умереть, куда-нибудь деться, провалиться сквозь этот кафель, да всё, что угодно, лишь бы я исчез! Уолтон помог мне сесть, а Грета прижала меня к своей мягкой груди. Запах молока и ощущение мамы кричали мне успокоиться, держаться. Я обнял нянечку, пряча своё лицо в домашнее платье моей жены. Я успокаивался. Лёгкая головная боль медленно нарастала, а усталость захватила мои мышцы. У меня не было сил даже протереть лицо от щипающих мою кожу слёз. Грета гладила меня, что-то приговаривала, заглушая мои всхлипы. Уолтон стоял где-то рядом. Наблюдая за этим, он, наверно, мысленно взял все свои слова назад по поводу моего становления в мужчины. Перед собой сейчас он видел запуганного мальчишку, который только что окончательно потерял своих родителей. Маленький мальчик, как же он будет вести свою семью за собой? Я тоже задаюсь этим вопросом.
Придя немного в чувства, я смог оторвать своё лицо от Греты. Она целовала мои щёки и лоб, чтобы я снова не разрыдался. Уолтон стал опять откашливаться, будто хотя еще что-то сказать.
- Я соболезную твоей утрате, Брамс, - я посмотрел на него из-за Греты. Его взгляд был пропитан болью и скорбью, он всем сердцем соболезновал мне. Я видел в его ярко-голубых глазах искренность, - но я также должен сказать, что минимум через месяц вы должны покинуть это поместье. Я бы хотел вам помочь и выплачивать от своего лица за него существующие налоги, но мой бизнес, увы и ах, угасает. Я продал почти всё, что у меня есть, чтобы выплатить свои долги, - он снял шляпу. Остатки его белоснежных волос сильно выделяли его на фоне тёмных стен, - я помогу вам с выбором жилья. У меня есть чудная подруга, владеющая разного рода недвижимостей. Уверен, она поможет, - великолепно, я еще и лишился своего дома. Мой измученный взгляд скользнул ему на руку. Она что-то доставал из другого кармана, - но не бывает плохого без ложки хорошего, правда? - он вытянул из него пластиковую карту. На ней был номер и под ним имя "Маргарет Хилшер". Имя моей мамы... Грета взяла карту и передала мне, - на ней есть всё для покупки нового дома и на первое время проживания. Когда особняк обретет новых хозяев, деньги с него поступят туда же, - Грета зачесала мои волосы назад. Я прижался щекой к её животу. Почувствовав лёгкие толкания малыша, меня захватила маленькая паника: я вспомнил, что Грете вот-вот предстоит рожать, а переезд как раз падает на этот срок. Я посмотрел на нянечку. Она из последних сил держалась, чтобы не заплакать. Какой же я дурак. Я встал со стула и прижал её к себе.
- Прости, что заплакал, ну же, тебе нельзя волноваться, - тараторил я, гладя её по спине. Я пообещал оставаться сильным, но в который раз не сдержал своё обещание. Ненависть к своему существу пожирала меня изнутри. Она обняла меня, стараясь не издавать ни звука. Уолтон опустил глаза в пол.
- Я прекрасно понимаю, какого это потерять своих родителей, - Господин вздохнул, - я оставлю вас одних, но я на связи, - он положил на стол свою визитную карточку и направился к выходу. Я не отпускал Грету даже после хлопка дверью.
