***
Я, оставшись спиной к Глебу и лицом к дому, стою в смятении еще несколько секунд, смотря на то, как дверь медленно закрывается, а потом и на закрытую тоже смотрю, ничегошеньки не делая. Слышу, как Глеб хмыкает после ухода мамы, потом еще и пинает что-то под своими ногами, слышу, как ветер слегка свистит во дворе, как машина мимо нас проезжает. А я все стою и не шевелюсь. Ни капельки. Ни на миллиметр. И не моргаю, как мне кажется. Даже не знаю, что мне теперь делать, что думать? Мама не видела меня в такой близости с парнями, даже со «знакомыми», она только знала про того одного, с которым мы там гуляли когда-то и все. Что она сейчас о нас подумает? Обо мне? Обидется ли, что я ей не рассказывала о Глебе раньше? Что о нем подумает? Наверняка, она поняла, что он меня старше. Как к этому еще отнесется?***
— давай в машину, я обещал, что ты не замерзнешь вообще-то — понял, что я опять зависла в себе. Со странной такой интонацией говорит, холодно как-то и немного строго, будто мы тут не как близкие и давно знакомые люди общаемся, а как впервые встретившиеся. Да, кстати, почему «знакомый»? Даже не «хороший знакомый», а просто. Не думала, что он упустит такую замечательную возможность впихнуть что-нибудь этакое, особенное, громкое, чтобы меня, например, позлить или как-то себя показать и выставить перед моими родителями. А он нет, не стал, даже как-то наоборот. Слишком принизился. Непонятно. — а я и не мерзну — единственное, что я смогла сказать, так и не повернувшись к нему лицом. Интонацию его повторила, чтобы на уровне быть. — в машину говорю пошли, не мерзнет она, губы уже синие пади — несильно дергает за локоть, поворачивая в сторону себя и машин, и, продолжая так держать, ведет к своей, но на меня ни разу не смотрит, только в противоположную сторону. Губы мои, конечно же, не синие, как минимум потому что на них достаточно яркая красная помада, а как максимум, потому что от внутреннего волнения за всю эту ситуацию меня все еще бросает в жар периодически. — у тебя классные родители — вкидывает мне эту фразу, доводя до машины, открывает дверь, я усаживаюсь на переднее сидение, печка включена, сразу видно, что меня ждал. Обходит спереди, еще раз глянув на мой дом, садится на свое место, за руль. — классные родители? — ааа как же я торможу. Ладно хоть Глеб к этому уже привык и даже не удивляется, а просто продолжает разговор. Все еще не смотря на меня, не то что уж в глаза, как любил делать раньше. А я пялю только на него, может надеюсь понять, что не так и почему он себя так ведет. — ага. И мама красивая, ты на нее очень похожа, кстати. Но она пооткрытей будет — угадал. Молодец. Молчу. Только киваю. Думаю, боковым зрением он это заметил. А меня вот так сразу не прочитал тогда, при первых наших встречах. Удивлялся, что я не такая, какой он меня представил где-то у себя в голове, даже обвинял ведь, что я его обманула — вот только не думаю, что Я им понравился. — почему это? — поворачиваюсь к нему лицом, а теперь и всем корпусом, ожидая, что он тоже решит это сделать, как минимум потому что отзеркалит мои действия, но ошибаюсь, он даже глазом не повел. Немного хмурю брови, не понимая его бездействия и того, что его так может тревожить, он даже как-то грустно или обиженно это сказал. — не очень то я похож на хорошего друга для их принцессы — опять хочет отшутиться и перевести тему, тем временем мы уже выезжаем из моего двора. — ах, ну да, конечно, парень, который очень вежливо и уважительно поздоровался да и познакомился с моими родителями, даже улыбнуться им умудрился, между прочим. Парень, который переживает за меня и мое здоровье, застегивает на мне одежду, подвозит всегда, чтобы уж точно не мерзла на улице, заботится, да и просто парень, которому я сама, кстати, доверилась, чего не делала раньше ни с кем, наверное, самый ужасный знакомый, какой только может у меня быть. Определенно. Да, я говорю абсолютно серьезно, даже слегка возмущенно, потому что это кажется мне совсем очевидным, а он делает вид, что сам этого не знает. И говорю специально, специально, чтобы убедить его и снова поднять его самооценку. Возможно, что именно этого он и добивался, начиная весь этот разговор, но мне даже не жалко сейчас. Пусть знает правду и радуется, а то последнее время он сам не свой стал. Ведет себя коряво. Напрягает. Не нравится мне так! Хочу, чтобы Глеб снова стал Глебом, снова как Глеб себя вел, а не это вот все. Нужно исправлять его обратно, если сам не исправится. — хах ладно, допустим, может быть все не так уж плохо — усмехнулся, значит настроение в норме и переживания ни о чем куда-то уже ушли. Расслабился что ли — а почему ты такая расстроенная? — вау, ура, он все-таки посмотрел на меня. Может все не так плохо? Всего на секунду, правда, посмотрел. И только чтобы увидеть эмоции на моем лице, которых, к слову, вовсе нет, и, наверное, убедиться в том, что заметил боковым зрением. Я чем-то встревожена, но это все где-то глубоко внутри. А у него то чуйка на такое. По крайней мере со мной. — да не важно. Забей — стараюсь не спалиться и никак не реагировать ни на то, что наконец дождалась его взгляда и очень этому рада, ни на то, что меня с моими переживаниями он все-таки спалил. Отмахиваюсь, отводя взгляд еще дальше в окно. Там проще прятать бегающий от неуверенности взгляд. Убедительно, думаете? Я же с Глебом говорю. Конечно же нет. Ни капельки не убедительно. — нет, не забью! — не удивительно даже. Серьезен, чтобы убедить и заставить ответить — Рассказывай давай. В чем дело? Это из-за меня? — отчасти то да… но не скажу же я ему прямо, все как есть. Хотя… — да нет, не совсем из-за тебя — перевожу взгляд на свои руки, теребящие замок на небольшой сумочке, стоящей у меня на коленях — Просто я переживаю, как мама отреагирует на это все. Боюсь, что она может обидеться — трогать сумку не перестаю, а вот голову поднимаю, снова разглядывая дорогу впереди, и губы сжимаю. — в каком смысле? Почему? Разве есть на что обижаться? — с полным непониманием Глеб уже чаще мимолетно поглядывает на меня, но все еще не забывает следить за дорогой. Только я на него не смотрю. Мы как-будто поменялись местами, вот пусть теперь побудет на моем, поймет и прочувствует хоть немного, частично, что я испытываю, когда он так себя ведет. — да, есть — придется объяснять, решаю я. И почему-то ни на секунду не торможу и не задумываюсь о том, стоит ли? Нужно ли ему это вообще рассказывать? Можно ли? Должна ли я это сделать сейчас? Я просто говорю… тормозя, коряво формулируя, но говорю. — Я никогда раньше и ничего не рассказывала про тебя родителям. А вот ей, как маме, наверняка, хотелось бы знать все и сразу, во всех подробностях и со всеми эмоциями. Она сама мне когда-то говорила, что всегда и всем делилась со своей мамой, что они как самые лучшие подружки были ну и тому подобное… думаю, она хочет, чтобы и я тоже так к ней относилась, делала также, чтобы я всем с ней делилась… А я вот не такая совсем и наоборот почти ничего не рассказывала и до сих пор не рассказываю о своей жизни. — и обо мне ничего не говорила? Никогда? — это вот он для себя спрашивает? Чтобы свой интерес утолить? Каждому ведь хочется знать такое. Если девушка рассказала о парне маме, значит она считает его достаточно близким и важным. Или просто уточняет. По интонации не понимаю. — о тебе говорила, но только один раз. И то она сама тогда спросила, с кем это я приехала. Пришлось сказать, что мы учимся вместе, и ты решил меня проводить, потому что уже поздно было. Мы тогда с тобой на такси от Славы приехали, помнишь? Когда ты еще Машу от меня сплавил, чтобы наедине остаться. — ага. Помню — усмехнулся в ответ на мой упрек — Но думаю, ты можешь не переживать так сильно. Во-первых, ты про меня уже заикалась один раз, а теперь мы даже познакомились, и она меня уже лично знает, это прогресс. Во-вторых, я же представился как просто знакомый, а не парень какой-нибудь, значит показал, что все не так уж и серьезно, так что ничего страшного не произошло, думаю, она не станет на тебя обижаться. Просто, возможно, что сегодня вечером вас будет ждать интересный разговор обо мне. — да, наверное, именно так и будет — он, почему-то улыбается, видимо, его радует мысль о том, что мне придется о нем рассказывать маме. А меня вот она как-то не очень греет. Я не знаю, что о нем говорить. Что можно рассказать? А что лучше оставить пока в тайне. Вообще, как его представлять? А если она спросит, кем я его считаю? А я сама это понять не могу уже столько времени.***
Дальше мы ехали полностью молча. Я еще какое-то время думала, что же буду говорить маме, но вскоре и эти мысли отогнала от себя, чтобы сейчас не загоняться и не портить себе вечер. Глеб же достаточно быстро отогнал от себя ту легкую улыбку и снова стал крайне серьезным и напряженным. На меня даже не смотрел толком, не то что уж как-то взаимодействовать. А о прикосновениях и мыслей не было. Да что с ним такое? Будто подменили. Доехав до универа, Глеб припарковал машину недалеко от входа, чтобы идти, видимо, меньше нужно было. Что-то тихо мне сказал, уже отворачиваясь, я решила, что так он оповестил меня, что мы приехали и можем отправляться. Мы одновременно выходим, но подходить ко мне он не спешит, останавливается возле багажника, ждет, когда я дверь захлопну, закрывает машину, все еще стоя поодаль от меня. Я случайно останавливаюсь и смотрю на него, возможно, ожидая хоть каких-то действий в мою сторону. — пошли? — вопросительно кивает в сторону входа и, дождавшись моего утвердительного ответа, а потом и меня саму, шагает к дверям. За руку как раньше не берет, хотя всегда так водил, и думаю, ему это очень даже нравилось, да и мне, к слову, тоже. Я уже привыкла и руки никуда не прячу. А вот он свои сейчас нервно убирает в карманы, отворачивая голову от меня. Черт. Как так то? Что я сделала? Может сказала что-то не то? Обидела чем-то? Хотя на обиженного он сейчас несильно похож. Но что-то ведь не так? Я даже еще раз притормозила на секунду, удивленно глянув на него и заметив странности его поведения, но быстро сообразила, что сейчас он может спросить, почему я останавливаюсь, а ответа у меня нет. И прямо не спросишь ведь, че с ним случилось. Поэтому я просто продолжаю движение в сторону входа, зная, что моего лица он не видел. Не смотрит ведь на меня.***
Дверь передо мной открыл, пропустил вперед, зашел следом, подождал, пока я сменку переодену, шел рядом, когда поднимались в актовый зал, но все молча и почти без переглядок. В актовом зале перед «тусовкой» мы должны были посмотреть мини-выступления и послушать преподавателей. Глеб сидел рядом со мной, на соседнем месте, молча, тихо, без эмоций, но мне показалось, что он немного напряжен, может нервничает или переживает за что-то. Решила я так, потому что он сначала телефон в руках долго крутил, а потом, убрав его, стал кисти мять. В общем, долго терпеть это и наблюдать за таким Глебом я не смогла, внутри что-то вечно сжималось, мысли были заняты только им, и ничего вокруг я не слышала и не слушала. Так, не выдержав и десяти минут подобной пытки, я сама прикасаюсь к его локтю, который стоит на общем подлокотнике. Глеб слегка пугается, поворачивается и убирает руку, решив, что я хотела поставить свою на то же место. Я успеваю поймать его взгляд и заставить задержать его на мне. Несколько секунд молча смотрим в глаза. — Глеб… — говорю шепотом, понимая, что тут мы не одни и кто-то рядом, возможно, слушает выступающих. Он молчит, но по глазам вижу, что хочет спросить, что я хотела — мы можем выйти? — думаю так будет проще, чем тут сейчас шепотом разбираться. — да, конечно — нам повезло, и сидели мы на самом последнем ряду возле входа, поэтому выйти и никому не помешать нам удалось.***
Куда идти, чтобы поговорить, я не придумала, поэтому просто прошлась вдоль коридора и остановилась где-то на середине этажа, Глеб молча, не торопясь, шел за мной, оставляя дистанцию в несколько шагов и ничего не спрашивая. Заметив, что я остановилась и повернулась к нему, тоже остановился и, видимо давно сообразив, что мы сейчас будет разговоривать, и этот разговор будет не самый короткий, облакотился на подоконник напротив меня. Снова замечаю руки в карманах. А ведь это знак сдержаности и некоторой закрытости. Может быть не готов к общению? Не хочет это начинать… — поговорим? — но я уже начала. Пути назад нет. Только с ним я уже в который раз первая начинаю такие разговоры… что со мной происходит? Никогда так не делала… Голос пропал, нервы на пределе, громко сглатываю, выдыхаю, пытаюсь взять себя в руки и, наконец, собраться с мыслями. Он все замечает. — О чем? — смотрит на свои ноги, которые благодаря положению выставлены вперед, когда тело слегка позади. Ну да, они явно интересней, чем я… Или ты меня смущать не хочешь? — о тебе — не знаю, как начать, что сказать, чтобы не начать, не дай бог, ссору и не обидеть его еще больше. Меня потряхивает, поэтому я обхватываю себя руками, чтобы хоть как-то это скрыть — что с тобой сегодня? — а что со мной? — не могу сказать, что это пофигизм, но и объяснить его интонацию не могу. Я бегаю взглядом, не зная, за что зацепиться, он все так же пялит только в пол. — я… я не знаю, но ты. какой-то сам не свой что ли — пожимаю плечами, губы поджимаю, смотрю только на него — Я не знаю, может я что-то сделала не так? Или может обидела тебя чем? — поднимает глаза, отчего меня слегка качает в сторону, а потом я замираю как вкопаная. — нет, с чего ты взяла? — мотает головой в стороны в знак отказа, хмурится, пожимает плечами — Все нормально — опять в пол. Секунда. Две. Три. — ну, а что тогда? Почему ты себя так ведешь? — развожу руками, немного повышая голос, который, наконец-то, вернулся ко мне — глаза вечно отводишь, прячешь их куда-то, молчишь постоянно. Что это? Ты никогда так не делал — я уже конкретно так возмущаюсь, а он продолжает молчать, вызывая во мне бурю эмоций и вопросов — почему ты не смотришь на меня даже? Не отвечаешь? Не касаешься меня? — я боюсь… Даже смотреть на тебя теперь боюсь — помолчав несколько секунд, он всеже мне отвечает. Вот только такой ответ совсем ничего мне не поясняет, даже наоборот создает еще больше вопросов и непоняток. Своих эмоций я уже не скрываю. — что? В смысле боишься? Что это значит? Почему? — я вновь становлюсь очень эмоциональной и понимаю, что резко перестать такой быть уже не смогу. А это значит, что пока мы не разойдемся, я буду махать руками, пожимать плечами, хмуриться, ухмыляться и исполнять прочие подобные телодвижения, пытаясь выразить весь свой спектр эмоции. — ты раньше ничего не боялся. Это Я боялась! Я! А ты так-то научил меня людям в глаза смотреть. Я раньше не могла! Вот не могла и все на этом! Боялась может, мне некомфортно всегда было. А ты ведь заставлял поначалу. ТЫ научил меня. Я с тобой только начала так делать. Я теперь могу людям в глаза смотреть. Понимаешь? Я тебе в глаза могу смотреть! А ты… ты их прячешь постоянно от меня! С чего это? Я изо всех сил стараюсь не кричать на весь этаж и универ, сдерживаю себя во всем, но получается все равно достаточно громко. Пока никто не вышел к нам и не жалуется, значит еще не страшно. Глеб продолжает молча меня слушать, не меняя положения. Из-за его спокойствия я слегка уменьшаю обороты и начинаю говорить тише и спокойней. Снова как расстроенная и надеющаяся узнать причину такого поведения. — почему ты такой закрытый сегодня? Именно вечером — обхватываю себя руками и делаю шаг к нему навстречу, оставляя между нами меньше метра расстояние — Не говоришь со мной почти, не трогаешь… Обычно ты всегда начинал какой-нибудь разговор, мог всегда найти тему ни о чем, лишь бы только не молчать. Любую, самую отвлеченную тему поднимал. Да даже если мне неудобно было, ты мог все что угодно сказать. Все, что только тебе в голову придет. И неважно, что подумают, не важно, готова ли я к такому. И это было классно. Меня пробивает на улыбку, и я невольно издаю тихий смешок. В коридоре кроме нас и тишины никого, поэтому Глеб отчетливо слышит меня и все звуки, которые я издаю. Но никак не реагирует. Может его вообще тут со мной нет? Может я одна как дура сама с собой тут болтаю и выясняю что-то? Может он спит или задумался о чем-то своем? — а сегодня ты молчишь и ужасно неохотно мне отвечаешь. Будто я тебя сюда против воли притащила, насильно. Ты устал от меня? — рискну предположить. Такое ведь тоже в жизни бывает, я сама знаю. Люди могут устать друг от друга, и тогда им обязательно нужен перерыв, чтобы отвлечься, побыть с самим собой или с другими людьми. А мы с Глебом так часто видимся и так много времени рядом проводим, что он с легкостью мог просто устать от меня — Если да, то ты можешь уехать. Я тебя не держу, правда. И не обижусь, если ты захочешь уйти, если у тебя дела, планы или просто настроения нет. Каждому нужен отдых. Это нужно понимать и принимать. Ведь это естественно. Нельзя вечно быть рядом. Нужно расставаться на время, чтобы успеть соскучиться, чтобы ждать встречи, чтобы обязательно сохранить хорошие и крепкие отношения. Иначе просто никак. Иначе ничего не получится. — я ведь все понимаю. Планы там может какие есть, с друзьями, например, встретиться или одному побыть, наедине с собой или еще что-то. Правда, ты можешь ехать, я не держу. Не знаю, зачем вообще позвала тебя сюда. Это была просто какая-то мимолетная мысль. Я подумала, что, может быть, ты был бы за и, может быть, ты хотел бы провести еще время вместе. Вот и позвала. Но ты можешь уехать, я не обижусь. Зачем я сказала эту фразу? С самого начала мне самой кажется, что я зря это делаю. Я сделала несколько шагов, то назад, то вперед, то куда-то в сторону, вечно трогала волосы, бегала взглядом по Глебу, коридору, улице. В общем, по моему виду было очень просто понять, что я нервничаю, переживаю и волнуюсь. Договорив последнюю фразу, я, еще раз разведя руки и пожав плечами, разворачиваюсь и собираюсь уже уходить, делаю несколько шагов в сторону актового зала. — не уходи — единственная реакция блондина на все мои действия. И именно эта реакция вводит меня в состояние шока. Я торможу и резко поворачиваюсь к нему. Брови сами по себе поднимаются в виде удивления, а потом сами сводятся к переносице. — что? Что ты сейчас сказал? Ты это серьезно, Глеб? Это ты вообще? — я искренне растерялась — Ты… ты вот так меня останавливаешь? — делаю паузы, не представляя, как продолжать, развожу руками — Ты раньше хватал меня, прижимал, я не знаю, к стене, к себе, да хоть куда, лишь бы только не ушла! А сейчас… сейчас ты шепотом, даже глаз не поднимая! Просишь меня не уходить? Ты серьезно, Глеб? — да почему он, черт возьми, молчит?! — Это… это же не ты, понимаешь? Не ты, Глеб. Ты бы никогда не стал так поступать… иии и вести себя так не стал бы. Это не ты. Не настоящий. Я тебя не понимаю. Это правда. Я говорю ему только правду. Прямо в глаза, если можно так сказать, когда он на меня не смотрит. Я говорю все искренне, прямо, говорю все, что думаю, все, что приходит в голову, все, что меня сейчас волнует и тревожит. Устав от того, что он мне не отвечает, я решаю, что и сейчас он подумает промолчать, поэтому вновь делаю пару шагов назад спиной, отдаляясь от него. А потом начинаю отворачиваться. — стой — уже громче, но так же бездвижно, голову отворачивает в противоположную сторону. Я останавливаюсь, ожидая, надеясь, что хоть сейчас он что-нибудь объяснит, скажет, сделает. Стою несколько секунд, он молчит, поворачиваюсь. Замечаю, что даже вслед мне не смотрел. — да что стой, Глеб? Ты даже сейчас не хочешь на меня смотреть! — быстро подхожу к нему, останавливаясь прямо рядом с его ногами, которые он тутже поджимает к себе, тем самым отдаляясь — даже сейчас глаза уводишь, когда Я смотрю только на тебя! Я! Слышишь?! — решаюсь сама заглянуть ему в лицо, слегка наклоняюсь для этого. И что же делает он? Он поднимает голову и отворачивает от меня! — ха. Ты можешь уехать, Глеб, правда, не переживай, я не обижусь. Если устал там, я не знаю, если я надоела или времени нет. Поезжай, правда. Пока. Все. Больше не могу. У меня не хватит сил. Медленные пара шагов назад от него, неуверенный поворот в сторону, а потом я быстрыми шагами удаляюсь по коридору к актовому залу. А никто уже и не останавливает. Нет, я не плачу, но достаточно расстроена, потому что переживаю за него. Что-то тут не так, и я чувствую, что я как-то с этим связана, чувствую, что напрямую в этом виновата.***
Чтобы немного выдохнуть, я останавливаюсь у дверей, делаю несколько больших глотков воздуха, медленно выдыхаю, закрывая глаза. Через окно вижу, что парень стоит все на том же месте. Не вернусь. Не должна. Не нужно. Хотя все, что сейчас хочется сделать, это подбежать к нему и обнять, со всех сил прижав к себе. Но если он посмотреть не может, то какие вообще объятия могут быть? Захожу в зал, возвращаюсь на свое место, усаживаюсь, скрестив руки на груди и несколько раз осмотревшись вокруг. Не знаю, для чего, но замечаю, что ко мне тутже направляется наша куратор. Тааакс, неужели, у меня буду проблемы из-за того, что я уходила на время. Пока она до меня дошла, я уже успела настроиться на спокойный и вежливый разговор. — Настюш, — она аккуратно касается моего плеча, заставляя повернуться к себе, говорит шепотом, очень мягко — а где Глеб? — серьезно? Ее он волнует? — Вы же вместе уходили — она смотрит на место, где до этого сидел блондин, на другие соседние места, смотрит на дверь — он не вернется? — амм — ну и какое же оправдание ему придумать. Почему мог уйти? — у него дела появились, он… — ах вот он, все, хорошо — меня вновь никто не слушает, куратор машет рукой на дверь, улыбается и собирается отходить. Повернувшись к двери, вижу, что Глеб уже зашел, даже подойти успел и уже усаживается на свое место рядом со мной. Смотрит в глаза несколько секунд, после чего я, спрятав небольшое удивление от его появления здесь, ведь была уверена, что уйдет и уже не вернется, отворачиваю голову к сцене и продолжаю молча сидеть, скрестив руки на груди. Я что обиделась на него? Имею право, конечно… но сама от себя не ожидала. Глеб перекинулся парой слов с моей преподавательницей так, что я не слышала, о чем они говорили, и она ушла. И чего это он с ней так активно говорил? — обниму? — придвигается ближе, убирает мои волосы за ухо и шепотом спрашивает, обжигая дыханием кожу. Я даже улыбку замечаю. Вау. Он что разрешения у меня спрашивает? Хахаха сам Глеб Голубин спрашивает у меня разрешения?! Отлично. Я усмехаюсь в ответ, не сумев сдержать себя — что? — ты удивлен? Ты еще спрашиваешь? — ничего, там просто смешная фраза прозвучала — отнекиваюсь, показываю на сцену рукой. Действительно, там ведь достаточно старенький дяденька сейчас болтает, он то точно мог смешно пошутить, не так ли? — как хочешь — руки от меня убирает и расслабленно растягивается на стуле, на что я снова только головой качаю. Да уж. Глеб уже не тот.***
Мини-выступления закончились, всех попросили разойтись по аудиториям, кого-то попросили остаться, чтобы стулья убрать, ведь наша «тусовка» будет происходить именно здесь. Я молча встаю и направляюсь к выходу из зала, решив, что мне куда логичней будет пойти в класс. Встречаю Катю, с которой до этого толком не пересекались, сейчас она одна, говорит, что Макс тоже тут и он остался убирать стулья. Видимо Глеб решил сделать тоже самое, потому что за мной я его не заметила. Когда мы вернулись из аудитории, то свет в зале уже выключили, музыка уже играла и некоторые люди уже веселились. Темно, никого не видно, мы с Катей просто начинаем танцевать. Настроение нам немного подняли, пока мы болтали с куратором, и пока парни из группы шутили и прикалывались над выступлениями. Сейчас я расслабленно пыталась еще больше отвлечь себя от всех неприятных мыслей и успокоиться.***
Прошло минут пять, может уже и десять, но, как я ни старалась, рассмотреть Глеба в толпе у меня так и не вышло. Может ушел все-таки? Я же выгоняла, а потом сама ушла, ничего не сказав. Не хотела ссориться, боялась обидеть, а в результате как всегда сделала только хуже. Дура. Ничего не скажешь. Только и делаю, что усугубляю все наши отношения. Как он вообще меня такую терпит? Да уж… Настя — чьё-то несчастье. Ничего не меняется.***
Начинается какая-то более-менее медленная песня, кто-то начинает возмущаться, потому что хотят тусить, прыгать, кричать, а не плавно двигаться под спокойную музыку. Я замечаю за Катиной спиной приближающегося Макса, улыбаюсь ему, понимая, что мою счастливую Котю сейчас утащит замечательный парень, с которым она станет еще счастливей. Но увидеть их встречу не успеваю, потому что отвлекаюсь на свои собственные ощущения. Кто-то обхватывает меня руками за талию, стоя позади, прижимается всем телом, продолжая поглаживать руками и вдыхать запах моих волос. Мы движаемся в такт музыке, покачиваясь из стороны в сторону. Непроизвольно улыбаюсь от приятных ощущений, но быстро соображаю, что что-то не так. Как минимум то, что это далеко не Глеб сейчас меня обнимает, а я радуюсь тут от того, что меня лапает какой-то левый чувак. — соскучилась? — горячо, жадно, прямо на ухо говорит притворный голос. Противно. Я тутже пытаюсь убрать его руки и вырваться из этой хватки.