Чьё-то несчастье

Я пробую расстегнуть молнию на платье, но пальцы совсем не поддаются моим стараниям. И что мне делать теперь? Стою и просто пялю в зеркало. — ждешь, когда я уйду? — Глеб уже вернулся с футболкой и полотенцем в руках и заметил мой сломленный вид, сообразив, что с его ухода ровным счетом ничего не изменилось. Я даже с места не сдвинулась. — нет, я не могу расстегнуть платье — я просто сдаюсь, понимая, что другого выхода у меня нет, только если время потеряю, пытаясь самостоятельно справиться с гребаным замком на спине. Кто придумал замки на спине? Ну неудобно же совсем! От парня обиженно отворачиваюсь, чтобы не видел моего пораженного лица. — понятно. Давай помогу? — крайне спокойно отвечает, даже не прикалываясь и не издеваясь, берет горячими руками за талию и чуть поворачивает к себе, заглядывая в лицо. — будешь меня раздевать? — теперь он чуть улыбается, замечая то ли страх, то ли смущение в моих глазах, становится сзади и, аккуратно убрав волосы в сторону, расстегивает молнию до поясницы. — ты же сама можешь, а значит я только немного помогу — на пару секунд приближается к уху и по-доброму так, тихо, нежно говорит, словно сам уверен. Вот почему это так убедительно звучит? Почему он не прикалывается как обычно? Не впихивает везде свои пошлые шутки, спрашивает разрешения, не решает сам раздеть — дальше сама? — не могу. Руки не слушаются — теперь, особенно после его слов и такого обращения со мной, я окончательно сдаюсь и, можно сказать, доверяюсь ему, разрешая этими словами, продолжить начатое самому. Он несколько медлит, но потом поворачивает к себе лицом, пока я руками придерживаю верх платья, еще не полностью смирившись со всем происходящим, и закрываю глаза, не желая видеть довольного похотливого парня, которого сейчас рядом, похоже, и нет. — завтра ты меня возненавидишь — серьезно? То есть он об этом сейчас думает, а не о том, что будет раздевать меня пьяную у себя в ванной? — почему это? — глаза еще не открываю, но внимательно прислушиваюсь к его действиям. Чувствую, что он надевает мне на голову футболку и поначалу вовсе не понимаю его намерений. Я думала, он раздевать начнет… — потому что позволяю себе слишком многое — убирает мои руки, начиная стягивать платье вниз. Теперь открываю глаза и смотрю на спускающегося передо мной чуть ли не на колени блондина, осознаю, что его футболки для меня особенно огромные, поэтому грудь остается прикрытой, даже когда руки не продеты в рукава. То есть он все продумал и решил не оставлять меня нагой? Вау. Это, безусловно, меня радует, но все еще удивляет — разве нет? — платье окончательно сползает с моего тела и уходит в неизвестном для меня направлении. — я сама виновата — уже достаточно увидев и сообразив, поднимаю голову вверх, чтобы все также не встречаться с ним взглядом, потому что он вновь встает напротив — а ты… — что это?! — Глеб, видимо, только сейчас замечает необычную вещицу у меня и, кажется, она его очень так интересует. Он поднимает мою руку, крепко сдавливая запястье и строго смотрит в глаза, которые я на него не опускаю. Еще и говорит так грубо… — амм — приходится опустить взгляд на запястье, чтобы понять, о чем он вообще спрашивает. А потом приходится и оправдание придумывать — я… когда-то ходила с такой лет в шестнадцать, вот захотелось снова… ностальгия там… воспоминания… — делаю максимально расслабленый вид, все еще не смотря в его в глаза. Не доволен. — а у меня, знаешь ли, есть другая информация по поводу красных лент на запястьях у девушек — силой поворачивает мое лицо к себе, сжимая скулы, и зло смотрит в глаза, вынуждая чуть проскулить. Страшновато. — да знаешь сколько у этого легенд есть? И что ты теперь все мне будешь приписывать?! — я отодвигаю лицо, потому что он старался не причинять боли и держал не так уж крепко, а после бью его в грудь, с чего-то решив, что это поможет убедить. — ладно, — посмотрев в мои слегка напуганые от его действий глаза, он сдается, отпуская запястье — потом, видимо, разберемся — я успокаиваюсь, вновь отводя взгляд, и просто продолжаю диалог, отвечая на его вопрос. — я сама виновата, а ты только помогаешь — кого я пытаюсь убедить больше? Его или себя? Он начинает приподнимать футболку, даже не опуская глаз, на что я быстро реагирую. — эй, нет! Все. Я сама — отпихиваю, чуть дергаясь назад, потому что понимаю, что он собирался снять белье. Ну вот почему все так? Может не надо? Зачем? Я уже передумала в душ идти. Он не перечит, а начинает что-то куда-то перекладывать, делая вид, что занят и не наблюдает за мной. Расстягнуть дебильные крючки бюстгалтера трясущимися руками, оказывается, тоже невозможно. Это так, чисто девушкам на заметку. Глеб устает смотреть на мои страдания, поэтому сдается. — и сколько лет мы будем ждать? Давай я — притягивает ближе к себе, как-то, совсем не прикасаясь, просовывает руки под футболку и одним движением освобождает меня от ненависной вещи. Мда… умеет, видимо, снимать… — вот и все — с легкостью стянув и лямки с плеч убирает бюстгалтер и помогает просунуть руки в рукова, принимаясь за трусики. — боже — я не сдерживаюсь, осознавая, в какой полнейший ужас я попала. Закрываю лицо руками и задаюсь уймой вопросов. За что? Почему я здесь? Почему все так? Почему я так плохо себя чувствую? Почему приходится так поступать нам обоим? Вот ни за что бы не подумала, что он будет раздевать меня при таких обстоятельствах! Вообще не думала, что когда-либо попаду в подобную ситуацию. Мне нереально стыдно уже сейчас, а как мне будет невыносимо стыдно завтра?! Парень, впрочем, не обращает совершенно никакого внимания ни на мои переживания, ни на что-либо еще. Его ничего не смущает, он, быстро освобождая меня от последнего предмета одежды, включает воду в душевой. — так, иди сюда — я все еще не открываю лицо и стою как вкопанная на том же месте, где оставил. Глеб аккуратно поднимает меня и, перенеся через порог, ставит в кабинку, придерживая, чтобы не шаталась — стой. Аккуратно — вскоре его руки испаряются, не знаю уж, что он делает вне кабинки, но я вот подхожу под струю воды. — ай, холодная — он решил меня согреть или заморозить? Начинаю настраивать воду, пытаясь понять, как работает этот кран. Найдя более менее комфортную для моего тела температуру, я стою под водой, стараясь не мочить голову. — я забыл собрать тебе волосы… — так. А вот это уже не по плану. Он зашел ко мне и закрыл дверцу. Стооооп. Нет. Я понимаю, конечно, что он даже не полностью голый… чтобы меня не смущать, наверное, да и знает, что я на ногах то кое-как стою, но… ладно. Согласна. Это вполне логично, что он не оставляет меня одну. Не думаю, что ему нужен мой трупик в ванной — зачем ты включила кипяток? Отойди — за руку притягивает к себе, подальше от воды, а сам тянется к переключателю. Шипит от того, что его кожу сильно обжигают горячие капли, а я только сейчас замечаю клубы пара вокруг — что же ты творишь? — мне было холодно, а ты ледяную настроил — появляется дикое желание обнять его, что я собственно и делаю, прижимаясь к парню всем телом, вынуждая чуть вздрогнуть. — сс ай, а ты мокрая и горячая — продолжая настраивать воду одной рукой, второй он обнимает меня за спину, держа очень крепко и близко. — хахаха да, — кажется, раньше он был бы только рад такой новости — а ты просто теплый — я в который раз убеждаюсь, что его очень удобно обнимать, потому что моя голова как раз таки отлично укладывается на его грудь. — черт, да ты горишь вся, идем сюда — видимо, получив необходимую температуру, Глеб затаскавает меня под воду, продолжая крепко обнимать уже двумя руками. — мм хахаха ты рад? Все как ты любишь — мое подсознание конкретно так издевается надо мной, замечая малейшие намеки на пошлость и подшучивая над ними. Я зачем-то произношу это вслух, совершенно не контролируя себя. А блондин продолжает делать вид, что ничего не замечает и не слышит. Удобно, знаете ли. — так лучше? — простояв со мной несколько минут, дождавшись, когда я все-таки привыкну к холодной, по-моему мнению, воде и расслаблюсь в его руках, Глеб начинает чуть поглаживать меня по спине, заглядывая в лицо. Я еле заметно киваю и мычу что-то похожее на «угу» — посмотри на меня. Нормально себя чувствуешь? Я отрываю щеку от его груди и поднимаю голову к лицу парня, не отпуская его торс. Он же перекладывает свои руки на мою шею и щеки, пристально смотрит в глаза и слегка поглаживает. Я молча киваю, вглядываясь в черты его лица и легонечко так улыбаясь. Боже мой, какой же он красивый, какой нежный, заботливый, сильный, уверенный. С ним, если знать, что ему не пофиг, можно вообще ничего не бояться, ему можно полностью довериться и знать, что тебе это не выйдет боком. Он умеет быть заботливым. — ты такой хороший — сказать прямо в глаза не получается да и громко говорить не выходит, поэтому я еле слышно произношу эту фразу, проводя пальцами по его плечу. Мне нравятся его руки. — завтра ты об этом даже не вспомнишь — он совсем беззвучно ухмылятся и прижимает мою голову обратно к своей груди, продолжая поглаживать по спине, держа рядом. — почему это? — я тоже стараюсь как можно крепче его обнять, хоть сил во мне по-прежнему мало — вспомню. Обязательно вспомню — я уверена в своих словах, но знать наверняка не могу. А мне ужасно хочется. — не думаю — чувствую, как тяжело он выдыхает, немного запрокинув голову, а после выключает воду. Но почему? Почему я должна забыть об этом? Это же так важно! Он… он поступает нереально правильно, помогает, стараясь не идти против меня и моих убеждений. В это даже поверить немного сложно. Почему я должна забыть такое? — я скорее всего притворюсь, что ничего не помню и буду слушать твой рассказ, чтобы узнать, как все выглядело с твоей стороны — это интересует меня даже больше чем то, вспомню ли я сам вечер, путь до дома и мелкие детали нашего разговора. — ладно, посмотрим — решает не спорить, а лишь улыбнуться, наверное, моей наивности. — я вспомню. Все вспомню — я же продолжаю убеждать нас обоих — и мне будет ужасно стыдно перед тобой. Мне уже стыдно — теперь сильно зажмуриваю глаза и утыкаюсь уже лбом в грудь парня, не хочу чтобы он на меня смотрел, это ужасно. — тише, зайка, за что тебе стыдно? — чуть отодвигается, пытаясь заглянуть в глаза, а я закрываю лицо еще и своими ладошками, чтобы как можно лучше его скрыть — перестань, ты тут совсем ни при чем — я верила, что трогать мои руки он не станет, но не будет же он во всем совпадать с моими желаниями. — как не при чем? Я напилась, а ты разбираешься, потому что с чего-то решил к своим проблемам забрать еще одну огромную в виде меня — а вот эту фразу сказать в лицо оказалось гораздо проще — я, наверное, ужасно тебе надоела… Почему ты вообще возишься со мной? — ээй, это что слезы? Нет, ну куда? Зачем? Не нужно, пожалуйста. — тшш, нравишься ты мне, дуреха, — с нереально доброй и теплой улыбкой парень обхватывает мое лицо, вынуждая смотреть только в глаза — я переживаю за тебя, боюсь, потому и вожусь — нет. Нет. Нет. Этого не может быть. Ну неправда же! Я не могу ему нравится! Он не может говорить это всерьез! Думает, что завтра я не вспомню… — правда? — сколько минут я молчала? Что это было? — Яяя серьезно тебе нравлюсь? Такая? — ооооу все. Тормознутость вернулась. Еще и дикция пропала ко всем чертям. Ладно хоть слезы так и остались в глазах от удивления. — конечно, зачем бы иначе я тебе это говорил — а вот его активность и сообразительность никуда не делись, пока я молчала он даже был чем-то занят, а теперь вновь посмотрел на меня и за руку взял, подтаскивая к дверце — все пойдем — вылез сам, а после поднял меня, чтобы перенести через тот же порог. — зачем тебе… такая как я? — кажется, я просто зависла после его слов. Мозг тормозит, не понимая, что сказать, что спросить, как поступить, как реагировать. Да Я даже руки не опустила до сих пор, с того момента, как он убрал их от моего лица. — боже мой — похоже, я его замучила. И уже очень сильно — какая такая? — Глеб стоит позади и вытирает кончики моих волос, которые все-таки намокли из-за того, что никто так и не собрал их в хвост. — ну ты же знаешь меня — как и раньше, я не могу объяснить, что именно со мной не так, и почему я не должна ему нравится. Мне кажется, это и так очевидно, разве нет? — вот зачем тебе… — я поворачиваюсь к нему лицом, решив, что по глазам пойму, что это все неправда, но меня перебивают. — все, хватит. Давай закроем эту тему, хорошо? — нет, он не злится, да и говорит не так уж строго, но достаточно уверенно и убедительно, чтобы просто согласиться с ним. — ладно — и я вновь пораженно опускаю глаза, замечая под нашими ногами очень мокрый коврик. Ну да, я же все еще стою в насквозь промокшей футболке, с которой до сих пор капает. — вот полотенце, сама снимешь футболку? — перед глазами мелькает красное полотно, а я вспоминаю про руки, которые еще не до конца вернулись в мое владение. Еще и одежда мокрая, прилипла ко всему телу… — уу — отрицательно мотаю головой, виновато посматривая в его глаза — она мокрая, не снимается — стойте, а я разве пробовала? Мои руки болтаются просто по бокам как маятники, и все на этом. После своих слов слышу напряженный выдох и кивок головы в сторону. — ясно, ну тогда извиняй, но мне придется сделать это самому — разводит руками, оставляет полотенце где-то рядом и разворачивает меня к себе спиной — повернись — Глеб старается сделать все как можно быстрей, но я вижу все будто в замедленной съемке. Чувствую, как его пальцы медленно поднимаются вдоль по бокам моих бедер, поднимая за собой футболку — руки подними. — какой ужас — запрокидываю голову назад, после того, как фубтолки и след простыл. Как же стыдно… Теперь блондин уже открыто, но достаточно тихо усмехается моим словам. — клянусь тебе, я не смотрел, — также со спины укутывает полотенцем, говоря эти слова на ухо — держи. Все, дальше сама, ладно? Вот вещи, оденешься, позовешь ну или выйдешь. Не забирай ничего, я потом приберу. Тебе нужно лечь. Хорошо? — он вообще не меняется, будто каждый день такое происходит. Почему так легко к этому относится? — ладно. — я ушел… зови, если все совсем плохо — парень покидает пределы ванной комнаты, оставляя меня одну в своих мыслях.

***

Вскоре, сумев, натянуть на себя футболку и белье, я выплыла из ванной и встретила Глеба в спальне. Как я понимаю, кровать уже разложена для сна, рядом вода и какие-то таблетки, которые он впихивает мне, вынуждая запить. Говорит, что от жара и для профилактики, чтобы не слечь потом с температурой. Раскидав какие-то вещи по своим местам, он укладывает меня, укрывая по самую шею. Свет давно приглушен, на улице непроглядная ночь, поэтому спать хочется безумно. — ну все, спи, таблетки скоро должны помочь, и все окончательно пройдет — парень гладит меня по голове стоя рядом с кроватью, целует в лоб, проверяя температуру, и собирается уйти. — ты куда? — значит в ванной он не может оставить меня одну, а тут может? Я хмурюсь, недовольно смотря на блондина, который с непониманием уставился на меня. Показывает пальцем на выход, решая ничего не отвечать — ты же не оставишь меня? Я не хочу спать одна, еще и выгнав тебя с кровати, я не усну — он продолжает молча стоять в дверях и смотреть на меня в ожидании чего-то, даже руку не опустив — ляжешь со мной? Пожалуйста… — амм ладно, хорошо, я сейчас там все приберу, рас… выключу свет и приду к тебе, ладно? — будто одолжение, блин, делает. Я киваю, прикрывая глаза и укладываясь удобней. Слышу, как он возится с чем-то в ванной, уходит в зал, потом зачем-то ходит по коридору и кухне туда-обратно, а после выключает свет и тихо заходит ко мне, медленно подходя к кровати. Я не открываю глаза, потому что жду его действий. А он не ложится, только лишь проверяет. Так и знала. — я просила лечь спать со мной, а не тянуть время в ожидании чего-то, а потом пялиться на меня — в чем проблема? Он не хочет лежать со мной в одной кровати? Но почему? Я же даже сама попросила… «Я думал, ты уже спишь» — я же сказала, что не усну одна. Ляжешь? Я не заставляю, если не хочешь… — лягу — наконец он залазит под одеяло, укладываясь на краю рядом, а после, заметив, как я прожигаю его обиженным взглядом, притягивает меня к себе, плотно прижимая — детка, иди ко мне — я удобно кладу голову ему на плечо, через время расслабленно выдыхая, а он продолжает гладить меня, укутывая по шею. Тепло. Уютно. То, что сейчас так нужно. — спасибо тебе, ты… — «тшш, спи, малышка, спи, сладких снов», целует в голову, продолжая поглаживать, а я сильней сжимая его в свои объятиях, проваливаюсь в глубокий сон.

***

Глеб рассказал мне все с того момента, как мы подъехали к его дому. Что меня удивило, слегка польстило моему самолюбию и порадовало, так это то, что он упустил из своего рассказа многие свои фразы, сказанные мне, и очень милые, некоторые мои слова, когда я хвалила его, например, и еще некоторые моменты и описания. Я понимала, почему он так поступал, но, как и обещала, сама вспомнила все до мельчайших подробностей. К слову, утром я нашла диван расстеленым, поняв, что после поездки в магазин Глеб предпочел не возвращаться ко мне в кровать, а остаться тут. Диван он подготовил, когда ходил кругами и ждал, что я засну сама, специально, чтобы не ложиться рядом. Может боялся, что не прощу утром, а может и сам не хотел… по каким-либо причинам. Ну, а мне и правда было теперь стыдно за свое поведение… и ужасно неудобно перед Глебом из-за всего произошедшего. — как-то так. Но ты не вздумай загоняться из-за этого! Поняла? Все нормально, не переживай, я ни на что не расчитываю, ничего от тебя не жду. Давай не будем усложнять и просто забудем — как знал, что я хотела услышать именно эти слова. Но вот не думаю, что хочу забывать этот вечер и забывать его таким… Стало чуть легче, но я продолжала пялить в одеяло, что его, кажется, не очень радовало. — вот только знаешь… запомни одну простую вещь — он придвигается ближе, привычно касаясь лица и пристально вглядываясь в глаза, что я, кажется, даже дыхание задерживаю, готовясь слушать и запоминать — если ты будешь моей, то у тебя будет все, чего ты только захочешь. Ты всегда будешь под защитой и в полнейшей безопасности, можешь не сомневаться в этом. Тебя никто не тронет, слышишь? Ни один! И с тобой ничего больше не случится. Никогда. Со мной, будет лучше, чем с любым, кого ты знаешь. Мне нечего сказать. Я отказываюсь думать, я… я не знаю ничего. Я молча слушаю каждое его слово, забывая дышать, молча всматриваюсь в его огромные горящие глаза, которые греют куда сильней чем одеяло и солнце, а сейчас пробирают до мурашек, я молча запоминаю, полностью доверяя ему. Он говорил достаточно тихо, медленно, уверенно и в меру строго. Хотелось верить. Только верить. И соглашаться. Наше молчание прервал его телефон, на который кто-то решил так вовремя позвонить. Глеб отвлекся, заметив горящий экран, отпустил меня и, сказав: «отдыхай», покинул пределы спальни, ответив на звонок и оставив меня одну. Я продолжала молча смотреть ему вслед, пока он не скрылся за дверью. Он так просто ушел после такой фразы… а меня, похоже, еще долго не отпустит. У меня вот все внутри как-то сжалось из-за этих слов. Я не знаю, что я испытывала, но ведь я верила каждому слову, приводя себе же доказательства его правоты. Доказательства его поступками. Теперь я наконец смогла начать дышать, поэтому сердце забилось с нереальной силой, заставляя нервы еще сильней переживать и дергать меня. Похоже, механизм по прокручиванию всех совместнопроведенных моментов запущен и, пока я не вспомню каждое его слово, каждый взгляд и каждое прикосновение, мой мозг не остановится. — прости, мне нужно временно отъехать, пару часиков максимум меня не будет, и я вернусь, хорошо? — парень заходит как ни в чем не бывало, а я так и не пришла в себя. Он начинает переодеваться, продолжая что-то мне пояснять, а после, видимо, заметив, что я где-то потерялась в мыслях, подходит, проводит рукой по волосам, целует в голову — не загоняйся, слышишь? Я быстро, а ты доедай давай, а то кофе скоро совсем остынет. Не скучай, если что-то нужно, пиши смс, куплю по дороге. Он уходит, я слышу, как обувь надевает, куртку накидывает, еще раз прощается, выходит, дверь закрывает. И я остаюсь абсолютно одна. В чужой квартире. В полнейшем ступоре. И что мне делать? Интересно, а он вообще не боится меня одну тут оставлять? Ухты, мысли на другую тему тоже проскальзывают в моем сознании, пока кадры с поездки на кладбище чуть тормозят. А если я что-то сломаю? Или украду? Или приведу кого-нибудь? Или просто впущу? Мм? Вообще не страшно? Ничего не боится? Тутже засветился экран и моего телефона, оповещая о новом сообщении: «хватит мучить свою голову глупыми вопросами;) ничего ты не сделаешь. Лучше отдыхай, вечером будем фильм смотреть». Откуда? Я что так банальна? Меня так просто предугадать? Почему он знает, что я делаю? И о чем думаю! «просто я хорошо тебя знаю))» Да что, блин, творится? И чего так много улыбочек? Чему он так радуется. Что ввел меня в воспоминания надолго? Я же не могу перестать думать о том, что он только и делал, что помогал мне и вечно спасал от чего-то. Только от себя не мог. А эту фразу можно считать предложением стать его девушкой? Или это просто информация для размышлений?

***

«Парочка часов» блондина переросли в четыре, а после и почти в пять. Но я этого практически не заметила, потому что провела больше двух часов в своих мыслях и в ванной, потом долго искала фен, точно зная, что он где-то есть. Но кто бы мог подумать, что по логике парня фену самое место в дальнем углу шкафа под стопкой теплых кофт, которые он ни разу не носил. Я, честно скажу, не сразу догадалась, что торчащий провод это намек на тайное место. После я решила отвлечь свою голову, потому что от нахлынувших воспоминаний и чувств хотелось только плакать и писать Голубину, какая же я дура и как скучаю по нему, что я посчитала вовсе ненужным, поэтому позвонила подругам, чтобы узнать, все ли у них нормально после нашей «прогулки». Кто знает, может не только я сейчас в таком положении. Но ничего ужасного они мне не рассказали, что меня очень даже порадовало. Я — самая везучая из всех оказалась. Отлично. Только вот каждая удивила рассказом о том, что их молодые люди неожиданно появились и забрали их. Да уж. Неожиданно. Стоит ли говорить, как приперся Голубин? Как следил за нами все время? Как меня через силу утаскивал? Не думаю. Поэтому рассказала очень коротко, мол так само вышло, что мы удалились вдвоем. Но спалить, что я у него до сих пор, и выпускать меня никто не собирается мне пришлось. Среди долгих разговоров, я даже услышала необычные фразы, которые подняли мне настроение и частично даже являлись правдивыми. — а знаешь почему ты сейчас с ним? — подруге сложно сдерживать смех, после новости о том, что я заперта под защитой блондина на все выходные. — почему? — просто узнаем, не будем вдаваться в подробности. — потому что он никогда не сдавался. И на каждое твое «нет», он отвечал свое твердое «да», сопротивляться которому ты просто не могла. И до сих пор ведь не можешь. А все почему? — хахаха почему? — она вынудила меня задать этот вопрос, хотя я была занята осознанием того, что она нереально права. — потому что девушки любят, когда с захватом. Хахаха вот и все — да уж. Я ведь не скажешь ничего против. Так и получается. Мы еще временно поболтали, посмеялись, но я услышала звук открывающейся двери, сообразив, что «пара часиков» прошли. — ну все, давай прощаться, захватчик пришел хахаха.

***

— приивет, кажется, ты немножечко не умеешь рассчитывать время, я устала тебя ждать — настроение на высоте, поэтому я довольная выбежала встречать блондина и накинулась ему на шею, сама того не отразив. А может быть я уже согласна? Согласна быть его… девушкой? Ну когда он не наглеет и не переходит все допустимые границы, как делал в самом начале. Сейчас же все совсем не так. Он считается с моим мнением, не идет против воли. Может стоит попробовать? Он ведь давно мне нравится… Дать НАМ шанс? Он, вроде, хочет, да и мне бы не помешало попробовать строить отношения. Кажется, я готова…? — так вышло. Дай, я переоденусь, а потом уже будем обниматься, ага? — а вот с его настроением не все так хорошо, меня придержал лишь на первых секундах, а потом отодвинул, стянув со своей шеи. И голос такой… — мм… ладно, прости — за что я извинилась? Отхожу на пару шагов, виновато перебирая пальцы на руках, парень на меня вовсе не смотрит, снимая кроссовки, куртку, уходя в ванную и закрываясь там на ключ. Обидно даже как-то стало… Я возвращаюсь в спальню, усаживаясь на место и утыкаясь в телефон, не зная, чем еще себя занять.

***

Не знаю уж, что он там делал, но Глеб достаточно долгое время не выходил из ванной. Я слышала только парочку возмущений, чувствуя, что он явно зол. Но на что? Почему? Да и что он там делает? Вышел он, к слову, также одетый, ведь ни полотенце, ни вещи он с собой не брал, а значит и душ не принимал. Что он сидел там просто? В зеркало смотрел? Или что? Единственное, что я заметила, так это то, что волосы были слегка влажные, а значит он как минимум умывался. Но странно это все как-то. — Глеб? — не знаю, можно ли с ним сейчас говорить, или он хочет побыть один в тишине, поэтому неуверенно бубню себе под нос, аккуратно поглядывая на его спину, пока блондин переодевает футболку. Он мычит, будто спрашивая, в чем дело — все нормально? Ты какой-то очень напряженный… — нормально — поворачивается, натягивая вещь на голову, а после продолжительно смотря на меня — теперь уже нормально — что это значит? Как мне спросить? Как узнать? Я лишь губами шевелю в немом вопросе и глотаю воздух — того урода нашли. Мне не приходится пояснять, о ком он сейчас так грубо говорит, я быстро понимаю это. А еще соображаю, что могло произойти сегодня, пока я тут весело болтала с подругами по телефону и думала, какой же Глеб хороший парень. Мне становится страшно, ведь его настроение и внешний вид не внушают спокойствия в совокупности с этой фразой. — нашли? — все, на что я решаюсь, продолжая сверлить его взглядом. Может все не так плохо? Это же хорошая новость, никто больше не пострадает. Радоваться нужно, а я боюсь. — да. Мои парни — боже нет, только не это, пожалуйста. Я не хочу, не хочу узнавать что-то ужасное. Я ведь хорошо представляю, на что он способен. — и где… он сейчас? — я не знаю, какой ответ хочу услышать. Наверное, лучше никакой. Я представляю, что он может сказать, представляю, куда и зачем он мог ездить так долго, ведь помню, как он злился даже на левого парня, банально спросившего у меня время. — в полиции — вау. Этого я не ожидала. Хотя скорее всего это именно то, чего я хотела больше всего. Просто в полиции, а значит, Глеб ничего страшного не сделал. Так ведь? Трупов в морг должны увозить, а тут полиция. Вот только фразу эту он фыркнул, буквально выплюнул ужасно недовольно. — правда? А ты ничего ему не сделал? — почему-то эти слова произносятся с какой-то удивленной интонацией, а не с радостью, которая должна бы присутствовать. И Глеб это замечает. — а ты хотела, чтобы сделал? — смотрит в глаза, которые, кажется, еще не отошли от злости, потому что все еще какие-то темные и мутные. Руки вечно сжимает, скулы сводит. — нет… просто ты так злился… я боялась — погодите, а с чего я взяла, что он «чист»? Он же не сказал об этом прямо, это лишь я захотела в это поверить и ухватилась за малейший намек — ты точно ничего не сделал? — уводит глаза, сильней напрягаясь, черт, какая же я дура — Глеб? — да, сделал! — громко, грубо, он понимает, что я не хотела бы узнавать о таком, но и скрывать далеко не выход. Думаю, он и это понимает. — что…что ты сделал? — я хочу знать все. Я не могу жить в неведении. Пусть расскажет тогда уже, что произошло. — ты же сама понимаешь, зачем спрашиваешь? — поворачивается ко мне, делая резкий и достаточно большой шаг к кровати, на которой я все еще сижу, что я даже немного пугаюсь и отклоняюсь — что ты хочешь услышать? Сломал ли я ему что-нибудь? Да, сломал! И я бы убил его, если бы мог — я боюсь его. Боюсь его глаз. Боюсь его внутреннего зверя, готового на все. Я не готова принимать такое — а так он сядет. И надолго сядет. И сгниет там или подохнет от гребаной ломки — кажется, этими словами он оправдывается передо мной за то, что не убил его собственноручно. Наступает тишина, Глеб на меня уже не смотрит, пытаясь успокоиться и перевести дыхание, продолжает нервно сжимать кулаки, похрустывая пальцами. А я понимаю, что где-то внутри он точно хочет, чтобы я сейчас была «рада» этому, как минимум благодарна, ведь он, по сути, из-за меня это все делал, ради меня, защищал, спасал, мстил за меня. Он хочет видеть радость, теплую отдачу, поддержку его поступка. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела, я даже встаю с постели, но подойти и даже прикоснуться к нему, не то что уж обнять, я не могу. Не решаюсь. Он смотрит в глаза, замечая в них мелкий страх, потому что я правда боюсь видеть его таким, боюсь такой агрессии и таких жестоких поступков, как-то странно кивает, хмыкает и уходит из комнаты, как всегда оставив меня одну стоять возле кровати. Черт. Я понимаю, что должна, просто должна его поддержать. Но черт тебя дери, я не готова! Не готова принимать такую жестокость и грубость по отношению к другим людям. Мы даже не пара, а он так себя ведет. Что тогда будет, если мы станем ею? Он каждого второго будет избивать за то, что он просто на меня посмотрит? Как я должна быть с таким парнем вместе? Как? Может я погоречилась с мыслью о том, что готова стать его?