Только моя

Прозвенел звонок, все расселись по местам. В класс вошёл наш учитель. Ученики поднялись и поклонились, мужчина произнёс небольшую приветственную речь и начал урок — Вы уже знаете, что скоро конец третьей четверти. Оруо, ты должен исправить оценку. Как хочешь. Подходи за дополнительным заданием, бери работы. — Хорошо, — выдохнул он — Через три дня контрольная по истории. Леви, ты в истории плохо разбираешься… Микаса поможет тебе подготовиться — Она же заболела, — сказал Эрен. — Точно… Йегер, если тебе не трудно, навести Микасу.       Урок алгебры в целом прошел отлично — стандартный опрос и пара двоек в дневнике после него в журнале. Новая тема с кучей непонятных формул. И долгожданный звонок. — Эй, Петра, — я впервые назвал ее по имени. Она будто не слышала меня. — Петра! — еще громче откликнулся я ее. — Ч-что?. — После школы ты сможешь прийти ко мне? Поможешь подготовить меня к контрольной по истории? — Ч-что? — Ты же умная. А мне, капец, нужна четверка, я не говорю уже о пятерке. Прошу! Она взглянула на меня с широко открытыми глазами. Что это со мной? Я почти умоляю ее в этом, хотя сам недавно унижал и гнобил ее. — В прочем… — я уже сдался. — Я подумаю, Леви. Ответ дам после школы. Ну хоть что-то. Она убежала, а я остался один и думал, как мне дальше быть. Это был последний урок, Петра сидела за партой и читала учебник. — Эй, рыжая! — к ней подошел Оруо. Девушка подняла голову от учебника и тихо, но твердо сказала: — Вообще-то, у меня имя есть. — А ты кто, королева английская, чтобы тебя по имени называли? — полюбопытствовал Бозард. Петра молча листала учебник. — Не желаем, значит, разговаривать? — обиделся парень. — Между прочим, ты учишься с нами. Девушка криво улыбнулась: — Я очень этому рада, — но всем своим видом показала, что на самом деле ничего общего с ним она иметь не желает. Уроки пролетели быстро. Эрвин Смит — наш школьный завуч надел плащ и вышел на улицу. Он кипел от возмущения, из-за угла школы вывернул так внезапно, что мы не успели разбежаться. Он застал нас на месте преступления — прямо возле баскетбольного кольца. Конечно — я и Эрен! Кто еще из старшеклассников, кроме нас мог с такой наглостью курить в двух шагах от школы? Он окинул нас суровым взглядом, отметил, что сигарета — только в моей руке (Эрен, должно быть, свои уже выкурил) — Аккерман, как тебе не стыдно? — голос его звучал строго и печально. — Тебе всего шестнадцать лет, а ты дымишь, как паровоз. Где вы вообще берете эту гадость? Вам не имеют права их продавать! И разве ты не знаешь, что курение вредит здоровью? Это написано на каждой сигаретной пачке. Я фыркнул и собрался сказать очередную дерзость. Но Йегер меня опередил: — Знаем, Эрвин Смит. — Эта площадка построена для того, чтобы вы спортом здесь занимались. Спортом! Понимаете? — Понимаем, Эрвин Смит! — хором выдохнули мы. — А с тобой, Аккерман, у нас разговор особый будет. И не только с тобой — с твоим отцом тоже, так что потрудись сообщить ему, что сегодня произошло. Это не первое замечание, которое я тебе делаю. Тебя видели возле школы с сигаретой и на прошлой недели. А вчера ты нахамил Пиксису, — а он, между прочим, в три раза старше тебя, и ты обязан уважать его и не только как педагога, но и как человека. Хочу предупредить, что буду добиваться твоего отчисления из школы и сейчас сообщу директору о твоем недопустимом поведении. — Эрвин Смит, я тоже курил! — бросился в мою защиту Эрен. Смит усмехнулся. Сложно понять, как такой умный воспитанный мальчик мог дружить с таким, как я. Завуч снова посмотрел на меня, стараясь отыскать у меня на лице хоть какие — то признаки раскаяния. Конечно, не нашел. Затем Эрвин, сердясь на нас, ушел. — Выгонит он меня из школы! — вздохнул я и бросил тоскливый взгляд на валявшийся под ногами окурок. — Да пошел он нахуй, — весело сказал Эрен и взглянул на меня, — забей на него, никто тебя не отчислит. Я представил, как расстроится мой отец, когда узнает, что его снова, уже второй раз вызвали в школу. На душе у меня стало паршиво. Расстраивать единственного человека, которому ты не безразличен — последнее дело Прибежала Петра. Я попрощался с Эреном и пошел к ней навстречу, но этот мерзавец все-таки подглядывал за нами. Пришло время ответа Петры. — Я согласна подготовить тебя… — Ура! Спасибо! — я обрадовался, хотя ждал другого ответа. — Но при одном условии, — продолжила Рал, — ты защищаешь меня от Оруо от его насмешек и издевательств. — Конечно, что угодно.

***

Вот мы пришли ко мне домой. Она прошла в мою комнату, я за ней. — Будем готовиться? — улыбнувшись, спросила она — Да… Мы сели на кровать. Петра достала из сумки учебник по истории и начала читать. Половину я послушал, а потом уснул. Проснулся я от того, что меня кто-то тормошил, в попытке разбудить. — Ты спишь, что ли? — Эта история скучная, я засыпаю. Она убрала книгу в сторону и посмотрела на меня. — Сейчас, я расскажу тебе историю Средневековья, а ты внимательно слушай меня Она начала свой рассказ, я слушал. Петра много читала, голос у неё был тихим и нежным. Я долго смотрел на нее, пока не увидел ее прикрытые глаза, со слегка поддергивающимися ресничками. Приоткрытые алые губы, которые нельзя было назвать пухлыми, но притягивали к себе взгляд. Я думал на что похожи эти губы и смог сравнить только с лепестками самой нежной розы на свете, к которой страшно прикоснуться, но которая до безумия желанна. Я положил свою руку на ее затылок, она пыталась вырваться, но я держал ее крепко и поцеловал ее в губы. Они были такими нежными и сладкими, что у меня закружилась голова. Я все крепче прижимал ее к себе, поцелуи становились все жарче. Но Петре все-таки удалось вырваться. — Что ты делаешь? Тебе хочется еще больше унизить меня? Тебе недостаточно того, что произошло? Между нами не может быть никаких отношений. — Что? Нет! Я не отпущу тебя от себя. И попробуй только не согласиться со мной, ты знаешь, на что я способен. Петра была очень зла на меня. Сейчас ей хотелось только одного — убежать как можно дальше. Но мои слова, мои признания, мои поцелуи делали ее безвольной и слабой. Ей не хотелось, чтобы я отпускал ее из своих крепких объятий. — Прости, пожалуйста, за все. Мне очень жаль, я клянусь. Клянусь, что говорю правду тебе. Она в моих объятиях. Она все еще пытается вырваться. Наконец она затихла. — Петра, скажи что-нибудь. Скажи, у меня есть надежда, что ты простишь меня? Она, молча, посмотрела мне в глаза. — Прости, Леви, но прощение стоит заслужить.