***
Выпрямив спину и уверенно зайдя в ресторан, адрес которого ей прислала Мелисса, Трейси встретил услужливый хостес, ведя к нужному столику. Стоит признать, что ресторан был хорош: просторный, с высокими потолками и прозрачными окнами, с кучей маленьких лампочек, которые создавали особый уют, и тихой живой музыкой. Обычно она не делала никаких выводов по тому, куда ее приглашали на свидания, ведь это не несло за собой никакого смысла, но здесь — Трейси не могла не оценить это местечко, про себя отмечая, что обязательно заглянет сюда снова. Из-за спины хостеса она уже видела Мелиссу — девушка была полностью погружена в свой телефон в ожидании спутницы, и в жизни выглядела еще лучше, чем на фото. Приблизившись к той, Трейси не могла скрыть улыбку, когда растерянный взгляд столкнулся с ее взглядом, а затем Мелисса тут же засуетилась и, выйдя из-за столика, в приветственном жесте коснулась губами щеки женщины. — Привет, давно ждешь? Трейси кинула взгляд на часы — не опоздала, но Мелисса пришла еще раньше назначенного времени, что не могло не радовать. Присев напротив, Маккартни чувствовала легкую внутреннюю вибрацию, поскольку Мелисса действительно с первого взгляда оправдывала все ее ожидания, и единственное, о чем могла мечтать Трейси в тот момент — это поскорее увидеть ту без одежды. Видимо, долгое отсутствие секса и стресс на работе — делали свое дело, что Трейси даже самой себе казалась изголодавшейся и безумной. — Нет, совсем нет, — с улыбкой ответила Мелисса, открывая принесенное меню. — Надеюсь, ты голодна, потому что здесь потрясающая кухня. «Я бы съела тебя прямо здесь», — пронеслось в голове у Трейси, но она, прочистив горло, только и смогла согласиться на здешнюю пасту и бокал шампанского, игриво предупредив, что от шампанского пьянеет быстрее всего. Мелисса понимающе засмеялась, соглашаясь на компромисс, что в случае чего самый трезвый из них будет тащить самого пьяного — если одним бокалом шампанского они не обойдутся. — Так чем ты занимаешься? — спросила Трейси, осознавая, что за все то время, которое они общались, разговоры были лишь на отвлеченные темы. — Ничего особенного, на самом деле, — призналась Мелисса, делая глоток шампанского. — Я занимаюсь финансовыми вопросами в одной архитектурной компании. Бумажки, отчеты, договора, одним словом — рутина. — Я вот руковожу одним из проектов в рекламном агентстве, где, казалось бы, должно быть куча творческой работы, но это тоже сплошная рутина, — улыбнулась Трейси. — Так что я могу тебя понять. — Знаешь, когда ты вошла, первое, о чем я подумала, что ты могла бы быть какой-нибудь сексуальной руководительницей, и вот… Мелисса томно расплылась в улыбке, глядя на женщину чуть исподлобья и пытаясь предугадать, оказывают ли эти слова на Маккартни какой-то эффект. Бёрк знала себе цену и ей нравилось наблюдать за тем, как другие люди хотят ее. С мужчинами это было всегда чуточку скучнее и совершенно предсказуемо, но женщины, особенно те, кто были статуснее и старше — к ним Мелисса питала особенную слабость. И вот, словно в подтверждение своих мыслей, она уловила этот взгляд, точно направленный на нее: вполне однозначный, чтобы подумать, что после вечера они мирно разойдутся по домам, пожелав друг другу доброй ночи. Трейси смотрела на девушку с легкой улыбкой, будто бы точно понимая, что перед ней — ее собственная копия, ищущая эмоций и ответного желания. Но столь быстрое откровение не отталкивало ее, а скорее наоборот — заводило. Подняв бокал, Трейси торжественно произнесла: — Тогда выпьем за то, чтобы в нашей жизни всегда были сексуальные руководительницы? И Мелисса протянула свой бокал, смеясь и жалуясь на то, что, к великому сожалению, ее начальник далек от подобной фантазии, а затем добавила: — Но фантазии это всегда приятно, не правда ли? Легкий, ненастойчивый флирт тянулся весь вечер, но он был настолько непринужденным, что Трейси все же отвлеклась от единственной мысли — уложить Мелиссу в свою постель, и все больше была увлечена их разговорами. Это случалось нечасто, но всегда безумно радовало женщину, когда за красивой мордашкой скрывался и пытливый ум. Трейси практически отхватила джекпот. Всего за пару часов они успели обсудить столько тем: от актуальности приложений для знакомств до политической обстановки в стране, что на секунду Маккартни даже поймала себя на мысли, что было бы ужасно скучно и глупо — переспать с девушкой и забыть о ней. Перед сексом они могли бы столько не разговаривать. Но Трейси ведь леди — она ухаживала за Мелиссой весь вечер, то делая ей комплименты, то заказывая очередной бокал шампанского под игривые фразы о том, что та уже пьяна, то легонько касаясь девушки, словно это выходит случайно. Прикосновения в прелюдиях Трейси любила больше всего, и, судя по всему, Мелисса тоже, потому что они обе уже сбились со счета, в какой раз нога «случайно» скользнула по другой, а ладони касались чужой руки в попытке разглядеть часы. Трейси почувствовала учащенный пульс и то, как между ее бедер уже достаточно влажно, чтобы покончить с ужином и пригласить Мелиссу к себе. Разделив счет и расплатившись, девушки вышли на улицу, чувствуя, как заметно похолодало. От Мелиссы приятно пахло чуть сладковатым парфюмом, и Трейси не терпелось провести языком по ее шее, собирая чуть горьковатый привкус духов и ее собственного вкуса. Лавируя мимо проходящих людей, Маккартни аккуратно касалась чужой талии, придерживая девушку около себя и распаляясь еще сильнее, когда Мелисса сама льнула к ней, и каждый раз, когда их бедра соприкасались, Трейси едва удерживала себя в руках. — Знаешь, у меня дома есть бутылочка потрясающего вина, — начала было говорить Трейси, отчего губы Мелиссы дрогнули, и понимающая улыбка растянулась по ее лицу. — Не хочешь составить мне компанию? По Бёрк было видно, что она прекрасно понимала, о чем идет речь, и, кажется, подобное предложение ее ничуть не смутило, лишь, напротив, разогрело интерес. Кинув беглый взгляд на часы, она задумчиво перевела взгляд на Трейси, желая чуть оттянуть этот момент. — Думаешь, сейчас не слишком поздно? — К счастью, босс не скупился на мою квартиру, так что у меня достаточно места для того, чтобы ты могла остаться, — сделав маленький шаг к Мелиссе, женщина едва ощутимо провела пальцами по ее руке, вызывая тем самым рой мурашек. — Поехали. Они стояли почти вплотную, и Мелиссе ничего не стоило — нагнуться вперед и, останавливаясь около уха Трейси, довольно прошептать: — Тогда вызывай такси. Трейси не могла вспомнить, когда в последний раз была так заведена, чувствуя ощутимую дрожь в коленях и на кончиках пальцев. Они специально сели рядом на задних сидениях, плотно соприкасаясь бедрами и точно зная, как хотят друг друга. Всю поездку Маккартни пыталась игнорировать тяжело вздымающуюся грудь Мелиссы и ее сбитое дыхание, но Трейси ничего не могла поделать с тем, что ее пальцы лежали на чужом колене, чуть поглаживая и чувствуя ответную вибрацию. В горле было так непривычно сухо, что женщина то и дело облизывала губы, злясь каждый раз, когда такси тормозило на светофорах. Ее сердце буквально пропустило сильный, почти болезненный удар, когда Мелисса в какой-то момент не выдержала, склоняясь к Трейси и обдавая ее шею горячим дыханием, отчего волосы сзади на шее тут же встали дыбом. Маккартни боялась задохнуться от подкативших эмоций, словно такое наваждение происходило с ней впервые — но она не могла отрицать, как любила эти долгие прелюдии. И когда губы Мелиссы аккуратно коснулись пульсирующей венки на шее, Трейси пришлось сильнее вцепиться в чужое колено, моментально ощущая, как все желание концентрируется внизу живота, лишая всякого рассудка. Ей было уже все равно на подглядывающего в водительского зеркало таксиста, на вибрирующий в сумке телефон и на бесконечные светофоры. Все, что она хотела — это поскорее оказаться дома и заставить Мелиссу стонать под собой. Ее ноги едва передвигались и ощутимо дрожали, когда они поднимались в квартиру, но даже во время того, как они стояли в лифте, Мелисса не предпринимала никаких попыток поцеловать женщину. И стоило входной двери захлопнуться, как Трейси тут же оказалась зажата между ней и Мелиссой, явно не ожидая подобного. Чужие губы нетерпеливо накрыли губы Трейси, и та могла слышать, с каким нетерпеливым стоном Мелисса прижалась к ней. Ее дыхание было горячим и быстрым, что Маккартни не могла не улыбаться сквозь поцелуй, не веря, что ей так повезло. И пока их языки увлеченно изучали друг друга, женщина медленно протолкнула Бёрк в сторону кровати, про себя молясь, чтобы она не оставила никаких утренних вещей на ней. Мелисса отчаянно цеплялась за шею Трейси, то чуть поглаживая ее, то царапая короткими ногтями, и, сползая чуть ниже, ловко нащупала пуговицы от рубашки. — Надеюсь, вино все еще в силе? — отстранившись лишь на секунду, пробормотала Мелисса, рождая грудной смех женщины. — Само собой. Трейси обожала, как шуршит одежда, как чуть скрипят пуговицы, торопливо выпадающие из петелек, ей нравилось слышать сдавленные стоны девушки и то, с какими звуками они вновь продолжали целовать друг друга. Одежда оказалась на полу слишком быстро, и это не могло не радовать Маккартни, поскольку, оставив Мелиссу лишь в нижнем белье, она аккуратно подтолкнула ее к кровати, подползая вместе с ней к изголовью и на секунду действительно довольствуясь собой. То, как Мелисса смотрела на нее снизу — не могло не радовать, и Трейси не могла перестать улыбаться, чувствуя, как та нетерпеливо тянет женщину к себе. — Любуешься? — усмехнулась Бёрк, и на какую-то долю секунды Маккартни вспомнила тот обеденный перерыв с Эшли, когда Бэнкс неотрывно пялилась на нее, что пришлось написать ей смс. — А ты нетерпеливая… — довольно протянула Трейси, тут же наклоняясь к девушке и помогая ей избавиться от лифчика. — Завтра с утра нужно на работу, — буднично пояснила та, млея от неспешных движений языком. — Хотелось бы выспаться. «Вот стерва», — пронеслось в голове Маккартни, впрочем, без всякой злобы. Захватив сосок зубами, она чуть потянула его на себя, заставляя Мелиссу обхватить ее затылок, настойчиво направляя голову ниже. — Ты же знаешь, я не могу этого обещать, — довольно усмехнулась женщина, глядя в светлые глаза, и секунду спустя осторожно прижала язык к влажной ткани нижнего белья, рождая блаженный стон, сорвавшийся с губ Мелиссы.***
Пытаясь отыскать нужную книгу, Грэйс перебирала ворох старых вещей, внезапно натыкаясь на небольшой конверт, в котором обычно хранила фотографии. Эшли не любила, когда куча изображений были хаотично развешаны по стенам, как это было дома у Грэйс, и девушка сама не понимала, зачем перевезла их к Бэнкс, храня в глубине шкафа. Раскрыв конверт, она извлекла несколько десятков полароидных снимков, раскладывая их на коленях. Большинство фотографий было сделано в первые университетские годы, когда жизнь еще кипела и не казалась такой однообразной. Не то чтобы Грэйс когда-либо была развязной, но отдыхать она любила, иногда выбираясь на студенческие вечеринки и выезды на природу. В какой-то момент ей даже стало грустно от мысли — куда делись все эти приятели, которые десятками окружали ее в университете? Где они сейчас, чем занимаются, почему не напоминают о себе? Грэйс медленно рассматривала каждую фотографию, широко улыбаясь и пытаясь вспомнить, что именно она чувствовала в тот момент. Вот они на посвящении первокурсников, в огромном зале, украшенном шарами, с пуншем и закусками на столах — Грэйс помнила, как рвало ее после той ночи. На другой фотографии она в общажной комнате подруги, они красят друг другу ногти и болтают о мальчиках, как это часто делают в кино. Еще на одном снимке обычная лекционная и ее любимый профессор, который, к сожалению, умер около года назад, о чем Грэйс до сих пор очень сожалела, каждый раз находясь в той самой аудитории. На фотографиях куча всего: поход с палатками и ночные посиделки у костра, выездные занятия в психиатрические больницы, увлекательные семинары и поход с друзьями в бар, но больше всего Грэйс заострила свое внимание на другой фотографии. Она сама не понимала, зачем оставила ее и к тому же привезла к Эшли, но, глядя на нее, сердце Грэйс теплело, а в голове тут же всплывали самые хорошие моменты. На фото были они с Бобби — совсем молодые, где-то в начале первого курса, и у Бобби измазан рот в вязкой красной карамели, а Грэйс, глядя на парня, заливисто смеется. В тот день они гуляли по парку и делали много снимков, но почему-то именно этот ужасно нравился Голден, он был настолько теплым и каким-то уютным, что ей тотчас захотелось чего-то подобного. Грэйс отдавала себе отчет в том, что она не скучала по отношениям с Бобби, но иногда скучала по тем моментам, которые они разделили вместе — и это было вполне нормально для нее, поскольку это тоже была часть ее жизни, о которой она никогда не жалела. Наконец, отправив фото обратно в конверт, Грэйс постаралась отделаться от отвлекающих мыслей и вернуться к работе.***
Всю неделю Эшли была на взводе. То ее не устраивали идеи команды, то она не могла придумать ничего для подарка Оливии, то отношения с Грэйс казались ей какими-то не такими, что женщина еще больше начала накручивать себя. Так, очередным вечером Грэйс сообщила Эшли о том, что родители очень хотят, чтобы та приехала к ним на несколько дней — и конечно же Бэнкс не могла иметь ничего против — вот только единственная проблема заключалась в том, что родители Грэйс не выносили Эшли. Каждый раз они начинали один и тот же разговор о том, что Грэйс нужен хороший мужчина и крепкое плечо рядом, а не какая-то лесбиянка, бегающая по молодым девчонкам. Сначала Эшли стойко выносила этот негатив, пытаясь самостоятельно поговорить с родителями и доказывая свою состоятельность, она думала, что время расставит все по местам, но сколько бы лет не проходило — ничего не менялось, и она приняла единственное, как ей казалось, правильное решение: не пересекаться с теми, дабы не провоцировать конфликт. Грэйс постоянно металась словно меж двух огней: она всегда любила и уважала своих родителей, но между тем была счастлива с Эшли, и только из-за вечных упреков матери не готова была менять любимую на кого-то другого. Родители приняли новость о каминг-ауте дочери слишком болезненно, и даже спустя почти четыре года не могли смириться с тем, что та выбрала женщину. Эшли ненавидела, когда все наваливалось каким-то снежным комом, что разобрать все равномерно — не представлялось возможным. Она написала Трейси целую дюжину смс, пытаясь решить срочный финансовый вопрос с клиентом, но та не отвечала ни на звонки, ни на сообщения, что Эшли невольно подумала, что это лишь месть за желание самой Бэнкс общаться лишь в рабочее время. Так что войдя в кабинет женщины в пятницу утром, она вновь обнаружила там Алисию — голос ее был слышен еще из коридора, этот бесконечно-долгий нудный поток речи. Впрочем, заметив Бэнкс, она притихла, ожидая, что произойдет дальше. — Алисия, ты бы не могла оставить нас наедине? — пришлось даже натянуть улыбку, чтобы собрать чуть меньше ненависти в свою сторону. Эшли сама не понимала, отчего так злилась: то ли Алисия действительно так влияла на нее, то ли потому, что Трейси сидела в своем кресле с довольной улыбкой, будто бы игнорируя все звонки и сообщения Бэнкс. И как только они оказались наедине, Эшли подошла чуть ближе к столу, складывая руки на груди и недовольно интересуясь: — Ты сменила телефон или целенаправленно игнорируешь мои сообщения? Взглянув в экран мобильника, Трейси сделала это лицо «ах, точно, ты же мне писала», а затем невинно пожала плечами, глядя женщине прямо в глаза. — Рабочий день начался полчаса назад, я еще не успела ответить. — Но зато успела собрать все сплетни в офисе, я вижу, — фыркнула Эшли, начиная злиться еще больше. — Что непонятного было в том, что этот вопрос нужно было решить срочно? Медленно встав с кресла, блондинка вышла из-за стола, останавливаясь буквально в полуметре от Бэнкс и опираясь бедрами о стол. Впрочем, Эшли даже не пыталась сделать шаг назад, несмотря на дискомфортное положение. — Я была занята. Вот так просто, что и не прикопаться. Эшли бы ответила то же самое, но вопрос был действительно важным, что из-за позднего ответа компания могла лишиться парнерства, а «ХоумФай» понесла бы убытки. И теперь, несмотря на то, что отношения Эшли и Трейси, казалось, начали налаживаться, Бэнкс до безумия хотела врезать по этому самодовольному лицу. — О, я заметила! Надеюсь, в рамках закона, — всплеснула руками женщина, замечая, как загораются глаза напротив. — Ведь только подростки до сих пор оставляют засосы, правильно? Признаться, Трейси и сама была не в восторге от подобного «сюрприза», оставленного на ее шее, но реакция Эшли ее даже порадовала. Она могла бы пропустить это замечание, но не сделала это, акцентируя на этом свое внимание. Маккартни пришлось удержаться от колкого комментария о том, что, будь она с Эшли, то не оставила бы на ней живого места, но осознав, что это совсем перегнет палку в их и так непростых отношениях, все же промолчала. — Завидуешь? — заулыбалась та, заставляя Бэнкс развернуться, спеша к двери. — Я думала, ты тоже с кем-то встречаешься. — Слушай, мне все равно, с кем ты спишь, — отрезала Эшли, не желая продолжать тему. — Но когда я пишу, что какой-то вопрос нужно решить срочно, значит, это действительно важно, так что ты могла бы освободить хотя бы свои руки, чтобы ответить. — То есть, теоретически, рот все еще мог бы быть занят? Не выдержав этой бессмысленной перепалки, Эшли тут же вышла из кабинета, раздраженно хлопая дверью и сразу же направляясь в свой кабинет. Если Трейси не в состоянии выполнять свою работу, то пусть ее поручат кому-нибудь другому…***
Грэйс буквально не находила себе места из-за приглашения родителей приехать к ним на пару деньков, и отказать — было равнозначно предательству, поскольку у тех намечалась очередная дата крепкой семейной жизни. Она будто бы чувствовала вину перед Эшли за то, что родители так и не смогли ее принять, несмотря на то, что они встречались уже четвертый год, живя как и любая другая пара. Люк — отец Грэйс, был человеком глубоко консервативным и считал все эти похождения дочери лишь определенным этапом несформировавшейся личности, потому что в его голове никак не укладывался тот факт, как можно вырасти и предпочесть встречаться с женщиной, когда в их семье никогда не заходило об этом речи. Не то чтобы родители Грэйс были ужасными гомофобами, но смириться с этим не смогли, предпочитая не вникать в личную жизнь дочери и не пересекаться с ее избранницей, чтобы лишний раз не провоцировать конфликт. Конечно, Грэйс много раз пыталась вразумить родителей: она показывала им образовательные фильмы, рассказывала об их быте с Эшли, который ничем не отличался от их жизни с Бобби, которого они обожали; она даже уговорила сходить на лекцию для родителей ЛГБТ-подростков, но ничего из этого не дало результатов. Конечно, скандалов стало чуть меньше, но они договорились не говорить об этом, словно если замалчивать о том, что происходит в жизни Грэйс — то этого как будто не существует. Она чувствовала, что Эшли злится, хотя и старательно этого не показывала, и Грэйс могла понять это. У Эшли вообще фактически никогда не было проблем с ее окружением и принятием того, что она лесбиянка, в то время как Грэйс добивали со всех сторон. Родители были озлоблены, считая, что женщины — это всего лишь фаза, ведь до этого у нее был Бобби и другие симпатии к мальчишкам, что бисексуальность — это нечто надуманное для тех, кто просто экспериментирует. Друзья, с которыми общалась Грэйс, считали, что это здорово — попробовать с женщиной, ведь это что-то вроде галочки в жизненном списке вещей, которые стоит сделать. Кто-то говорил о том, что Грэйс просто неопределившаяся, а некоторые девушки лесбиянки, с которыми Грэйс была отдаленно знакома благодаря Эшли, между собой шептались о том, что та разобьет Бэнкс сердце, потому что девушка бисексуалка — это несерьезно, и в любой момент, когда ей станет скучно, она обязательно вернется к мужчинам. Сколько же подобного Грэйс выслушала за свою жизнь — будто бы она так несерьезна, будто бы никогда не завела семью с женщиной и все равно вернулась бы к «традиционной жизни», люди очень любили делать вид, будто бы знают об этом больше, чем сама Грэйс. Телефон Голден завибрировал рядом, и она уже была готова к тому, что это очередное смс от Эшли, но на экране высветилось имя Бобби, так что девушка почти застонала от всего этого стресса вокруг. «Привет, ты как? Не слышал тебя почти целую неделю», — писал тот, и Грэйс искренне не могла понять, с какой стати парень вообще решил возобновить с ней общение. Лишь потому, что встретил ее в библиотеке? Конечно, Грэйс не могла ни на что жаловаться — Бобби был правда славным парнем, он не пытался двусмысленно шутить с ней или как-то подкатывать, но все же какое-то гадкое ощущение не давало ей покоя. «Ничего хорошего, собираюсь съездить на следующей неделе к родителям и в очередной раз выслушать кучу наставлений о том, как мне надо жить», — Грэйс и сама не знала почему, но ей ужасно хотелось слить весь негатив, который буквально нервировал ее на протяжении всего дня. «О, звучит серьезно. Не помню, чтобы раньше такое было, они вроде крутые у тебя». Это было так легко — чтобы сообщение Бобби сработало, подобно спусковому крючку. Проблем с родителями не было лишь потому, что до этого в жизни Грэйс был парень, а потом, совершенно неожиданно для всех, появилась взрослая девушка, которая, как казалось многим, соблазнила наивную и молодую девчонку, запудрив ей мозги. «Все потому, что раньше я не встречалась с женщиной, это ведь настолько важно, да? По крайней мере, мои родители думают именно так. Мы с Эшли так старались наладить с ними контакт, но, видимо, это все безуспешно…» «Им не нравится то, что ты встречаешься с ней?» «Бинго! Отстойно иметь гомофобных родителей, когда ты уже четыре года встречаешься с женщиной и даже не думаешь менять это на что-то другое», — Грэйс чувствовала, как в груди ее стало невыносимо больно, словно все прежние раны вновь вскрылись, и так бывало каждый раз, когда они с родителями затрагивали эту тему. Грэйс не стала расстраивать Эшли, предпринимая очередную попытку уговорить родителей приехать к ним с Эшли, ведь она — тоже часть семьи, на что выслушала лишь сухое пожелание: «Наверное, атмосфера будет благоприятней без нее». Грэйс так сильно была зла.***
Эшли все еще злилась на утренний инцидент с Трейси, несмотря на то, что после столкновения в кабинете, Маккартни быстро решила висящий вопрос, обговорив тот с руководством. В обед Эшли не встретила женщину в ресторане, как обычно случалось, и, сама не зная почему, подумала о том, что та, вероятно, могла бы встретиться со своим любовничком, оставившем багровые пятна на ее шее. На какую-то секунду ей стало даже немного грустно из-за того, что она не могла встречаться на обеденном перерыве с Грэйс, которая сутками пропадала то в библиотеке, то в университете. Поджав губы, Эшли перечитала последнюю смс от девушки, присланную пару часов назад: «Ну прости, что я ничего не могу поделать с тем, что мои родители такие гомофобы». Бэнкс знала, что эта тема не стоила их разногласий и споров, но без этого практически не обходилось, потому что каждый раз, когда Грэйс упоминала своих родителей, это словно резало без ножа по сердцу женщины. Взглянув на часы, она постаралась поскорее закончить с ланчем, поскольку в офис должен был вот-вот подъехать курьер с подароком для Оливии. Сама Оливия объявилась в офисе ближе к обеду, так что до этого Тайла успела собрать весь коллектив, оповещая, что ровно в шесть она вытащит начальницу из кабинета и, приведя ее в переговорную, устроит сюрприз. Секретарша Оливии, на удивление, была настолько увлечена процессом, что другие будто бы переняли весь ее энтузиазм, а кто-то даже предложил помощь, поэтому, вернувшись после обеденного перерыва в офис, Эшли заметила Даррена и Корни, готовящих переговорную к сюрпризу. Оставшуюся часть времени офис провел в стабильном режиме, и только ближе к шести все стали медленно выползать из своих кабинетов, собираясь в переговорной. Благо что Тайла не заставила сотрудников надевать эти праздничные колпаки, которые смотрелись ужасно нелепо, но, тем не менее, дала указания обойтись хотя бы хлопушками с конфетти. — Главное, чтобы Оливия не откинулась после этих хлопушек, — ехидно заметила Алисия, крутя в руках одну из них. Беззлобно усмехнувшись, Трейси тут же поймала этот взгляд Эшли, который буквально кричал о том, насколько это глупо — подыгрывать женщине, на которую косо смотрит практически половина коллег. Закатив глаза, Маккартни отвернулась, проходя в самую глубь кабинета и наблюдая за тем, как Эшли мило беседует с другими коллегами, пока они все вместе ожидают Оливию. Наконец, за дверью послышался голос Тайлы и звонкий стук каблуков Оливии, и как только дверь распахнулась, в кабинете пронеслось синхронное: «Сюрпри-и-из!». Конфетти рассыпались повсюду, и Оливия, широко улыбаясь, принялась принимать поздравления. Дальняя часть офиса, в которую Оливия даже не ступала без определенных причин, была украшена для празднования: мужчины помогли оттащить несколько столов для импровизированного фуршета, а женщины помогли разложить все по своим местам. Народ, наконец, отдыхал после рабочего дня, танцуя и общаясь с коллегами, а кто-то придумывал совершенно идиотские игры, вовлекая в них часть команды. Трейси даже не ожидала, что сможет так расслабиться среди многих незнакомых людей, которые по факту работали в компании, но не участвовали в жизни проекта. Алкоголь прекрасно помогал, поэтому, как только шампанское чуть дало в голову, Трейси влезла во все игры, которые только могла, попутно знакомясь с новыми людьми и поддерживая общение с командой, которая раскрывалась с совершенно неожиданных сторон. Например, Корни, менеджерка, отлично играла в эту идиотскую игру, где нужно попасть шариком от пинг-понга в стаканчик — может, поэтому она пьянела так быстро. Алисия весь вечер провела в компании какой-то незнакомой девушки, а Даррен, танцуя, подпевал песням, играющим на весь офис. Лишний раз Трейси старалась не обращать внимания на Эшли, которая постоянно находилась рядом с ней, но почему-то каждый раз, когда они случайно пересекались взглядами, Маккартни становилось не по себе. Уже в разгар всеобщего веселья Трейси заметила в коридоре Бэнкс, и так не сумев пересилить интерес, осторожно подошла к приоткрытой двери, делая вид, что и сама копается в телефоне. Эшли не очень хорошо было слышно из-за грохочущей музыки, но женщина вполне однозначно могла разобрать ругань и даже улыбнулась себе под нос — надо же, Эшли ругалась не на нее. Понимая, что надо убираться, дабы не быть увиденной, Маккартни вернулась в эпицентр веселья, вновь вовлекая себя в очередную игру. Стрелки часов уверенно перевалили за десять, когда народ был уже максимально пьяный и разгоряченный, что одного из мужчин пришлось затолкнуть в такси и отправить домой, а Алисию спасать от тошноты. Трейси становилось скучно, и если бы не Эшли, почему-то так и не покидающая фуршет, спеша в свое семейное гнездышко, то Маккартни бы давно уже встретилась с Мелиссой. Решив сделать перекур, она спустилась вниз офиса, направляясь к курилке, и тихо выругалась себе под нос, заметив там Эшли. Та стояла, глядя в одну точку и безразлично выпуская дым — единственное, о чем Эшли могла мечтать в тот момент, это просто забыться. Стараясь вести себя непринужденно, Трейси молча подожгла сигарету, не зная, стоит ли что-то говорить женщине, к тому же, Бэнкс была так зла на нее этим утром. Наблюдая за тем, как Маккартни зажимает сигарету губами, делая глубокий вдох, Эшли становилось некомфортно от мыслей, будто бы это настолько увлекательно. Она злилась на то, что не могла контролировать свой поток мыслей после того, как выпьет, а пила — потому что злилась. Казалось, столько паршивого скопилось за эту неделю, что этот пятничный фуршет — именно то, что было ей необходимо. — Не любишь офисные корпоративы? — сама не зная почему, спросила Бэнкс, понимая, что их обособленное от других положение больше успокаивает, чем нервирует. — Когда я выпиваю, мне очень хочется курить, — пожала плечами Трейси, выпуская дым. — А вот ты, кажется, не особо впечатлена праздником. Трейси была последним человеком, которому Эшли стала бы жаловаться на какие-то жизненные проблемы, но в тот момент она выглядела по-настоящему заинтересованной, словно вышла в курилку исключительно ради этого. Потушив сигарету, Бэнкс одним движением отправила ее в урну, тут же складывая руки на груди и осознавая, что ей нужно подниматься обратно, иначе Трейси может подумать, будто бы Эшли интересно торчать здесь с ней. — Сложная неделя, — коротко пояснила женщина. — Но корпоратив хорош, Тайла действительно постаралась. Облизнув пересохшие губы, Трейси не могла не заметить, что Эшли по-прежнему стояла рядом с ней, и это почему-то льстило, будто бы ей действительно не было дискомфортно в компании Маккартни. И может, ее разум был затуманен алкоголем, а может, у нее никогда бы не хватило смелости, чтобы сказать это, будучи трезвой, но глядя прямо в глаза Эшли, Трейси спонтанно спросила: — Хочешь поехать в бар? Выпьем что-нибудь покрепче, чем детское шампанское. Искренне не ожидая подобного вопроса, Бэнкс даже улыбнулась, сочтя это за шутку, но затем, поняв, что Трейси спрашивает ее вполне серьезно, неловко повела плечами. Дома ее ждала Грэйс, но их недавняя ссора все еще давала о себе знать, и Эшли хотелось чуточку отстраниться, чтобы не дать эмоциям вновь взять над собой вверх. Грэйс бы в любом случае не стала ждать ее с корпоратива, прекрасно зная, что в таких случаях женщина возвращается довольно поздно, но с другой стороны — Трейси была совершенно не та компания, на которую она рассчитывала. Мало того, что отношения у них были, мягко говоря, странные, так ко всему прочему Эшли была ужасно мнительной и полагала, что если она ляпнет что-то лишнее, то это непременно будет использовано против нее. — Слушай, я бы предложила Алисии, но она уже сидит, склонившись над унитазом, — закатила глаза Трейси, злясь на женщину за ее вечное желание анализировать любой вопрос. — О, я почти польщена тем, что я такая прекрасная альтернатива Алисии, — съязвила Эшли, до сих пор не понимая, почему не могла просто отказаться. — Я пригласила тебя не потому, что не могла пригласить никого другого, окей? — нахмурив брови, женщина потушила сигарету и мельком глянула на часы. — Просто из всех остальных, кто остался еще в более-менее здравом уме, ты самая… интересная. Сердце Эшли забилось чуть быстрее, заставляя ее нервничать. Это что, Трейси только что призналась, что считает ее интересной? Кинув короткий взгляд на Маккартни, женщина едва заметно кивнула, решив хоть раз в жизни просто выключить мозг и перестать грузить себя неоправданными мыслями.***
Бар выбирала Эшли, поскольку Трейси призналась, что не очень хорошо разбирается в этом в новом городе. Впрочем, ее выбор абсолютно устроил блондинку: помещение было просторным и не очень шумным, что было, несомненно, плюсом после громкой музыки на корпоративе. Сев за уютный столик на втором этаже с потрясающим видом на город, Трейси удивленно присвистнула. — У тебя отличный вкус на такие заведения. Улыбнувшись уголками губ, Эшли коротко поблагодарила ту, притягивая к себе меню. Заказав себе несколько шотов текилы и сырную тарелку, Бэнкс почувствовала небольшую неловкость. Возможно, из-за того, что она еще была недостаточно пьяной, чтобы считать Трейси комфортной компанией, но Маккартни будто бы не замечала этого, с откровенным интересом разглядывая женщину и даже не пытаясь скрыть этого. — Твоя девушка не будет ревновать? — внезапно спросила она, тут же чувствуя, что это была, определенно, не лучшая тема для начала разговора. Перебирая пальцы на руках, Эшли заметно нервничала, и когда тема зашла о Грэйс, она почувствовала, будто бы ее горло стянуло невидимой проволокой, а в груди учащенно заколотилось сердце. Трейси была самоуверенна, и ее горящие глаза были лишь подтверждением тому. — А есть повод? — выгнув бровь, Эшли попыталась понять, с какой целью Маккартни вообще спрашивает об этом. К счастью, в тот момент подоспел официант, опуская перед женщинами небольшой поднос с шотами. Трейси тут же расплылась в улыбке и, подхватив текилу, протянула руку к Эшли. — За то, чтобы не было поводов. Горячая жидкость слишком быстро распространялась по телу, расслабляя и развязывая язык, так что Эшли сама не могла проследить ту грань, когда разговоры с Трейси стали непринужденней и легче. Сначала, чтобы избежать неловких разговоров, они немного говорили о работе и обсуждали корпоратив, и Бэнкс попутно рассказывала о всяких казусах, происходивших прежде, отчего Трейси уже смеялась во все горло. Ее голова чуть кружилась, и все вокруг казалось таким медленно-тянущимся, но только не Эшли, сидящая напротив нее и казавшаяся ей такой… …другой? — Так как проходит твоя командировка в Нью-Йорке? — аккуратно вытирая большим пальцем чуть пролившийся алкоголь, Бэнкс пытливо взглянула в глаза женщины, которая последние полчаса сидела с этой улыбкой на лице. — Я имею в виду вне офиса. Будучи трезвой, Трейси бы вряд ли стала разговаривать на эту тему или, по крайней мере, была бы настолько озадачена тем, как она выглядит со стороны, что ни в коем случае не сказала бы правду. Обмакнув кусочек сыра в мед, она медленно отправила его в рот, чувствуя, что хочет поделиться с Эшли чем-то личным, словно это каким-то чудесным образом решит все их рабочие разногласия. — Я никогда не думала, что стажировки могут быть настолько скучными, если честно, — призналась та, чуть подаваясь вперед. — Офис, дом, снова офис, и снова дом — разве этого может быть достаточно? К тому же я никого не знаю здесь, чтобы позвать вот так в бар или куда-то после работы. — А твои… — Эшли кивнула в сторону засосов, замечая, как Трейси начала улыбаться. — Это просто секс, — потерев темные пятна, будто бы стараясь стереть их, она вновь потянулась за выпивкой. — Найти с кем переспать гораздо проще, чем сходить на выставку, знаешь ли… Эшли не стала спорить, прекрасно осознавая, что так и есть. Впрочем, тема секса на одну ночь совершенно не волновала ее, поскольку она давно была в отношениях, но, судя по тому, что Трейси нуждалась в этом — женщина была одна. Выпив в очередной раз за то, чтобы всегда рядом были люди, с которыми можно сходить на выставку, женщины устремили свой взгляд вниз, услышав, как музыканты готовятся к живому выступлению. Тело уже казалось мягким и тяжелым, а голова совершенно мутной, что Эшли почему-то подумала о том, что если бы Трейси позвала ее танцевать, то она вряд ли бы сопротивлялась. Остаток вечера они разговаривали на отстраненные темы, стараясь особо не рассказывать о себе или о собственных проблемах, но стоило только Трейси получить смс, как она вдруг подняла на Эшли обеспокоенный взгляд. — Тебя, наверное, ждет твоя девушка? — не понимая, почему от сообщения Мелиссы она могла вспомнить девушку Бэнкс, Трейси чувствовала себя ужасно неловко. — В дни корпоративов она знает, что я возвращаюсь поздно, — протянула Эшли, но на всякий случай проверила свой телефон. — Давно вы встречаетесь? — не выдержала Трейси, обходя эту тему весь вечер, но теперь, когда ее язык был развязан, она могла спрашивать что угодно. — Четыре года. Маккартни поджала губы, так что Эшли не смогла понять, что именно это означало, но четко ощутила какую-то накалившуюся обстановку между ними. Трейси аккуратно заправила волосы за уши и, подняв взгляд, исподлобья еле слышно произнесла: — Думаю, что ей очень повезло, — Эшли так и зависла, пытаясь понять, как именно ей нужно воспринимать это признание, но буквально секундами позже женщина добавила. — Просто ты очень интересная, хотя бываешь и невыносима. — Окей, — нервно засмеялась та, ощущая, как чужая нога чуть задевает ее собственную, а пьяные глаза Трейси смотрят в упор. — Думаю, хватит с меня сегодня комплиментов. Ее подбородок задрожал, и внутри появилось какое-то легкое чувство тревоги, будто бы Маккартни уже сама не следит за тем, что говорит, а наутро будет жалеть об этом. Отведя взгляд, Бэнкс вновь взглянула на время, преувеличенно грустно выдыхая: — Уже совсем поздно. Думаю, мне нужно возвращаться домой. — Если ты так говоришь, — Трейси тут же откинулась на спинку стула и подняла руки, всем своим видом показывая, что она не собирается мешать. — Можешь помочь мне вызвать такси? У меня не слушаются руки… Засмеявшись, она протянула телефон Эшли, и та без задней мысли собралась помочь. Трейси сама не знала, чего добивалась, она даже не пыталась анализировать это в своей голове, но она знала точно, что хочет, чтобы Эшли прочла то сообщение… «Я хочу тебя. Прямо сейчас. Ты приедешь?» — светилось прямо на экране блокировки сообщение от Мелиссы. Проигнорировав его, женщина быстро зашла в приложение с такси, вызывая его к бару. Уже расплатившись и выйдя на улицу, Трейси видела, как Эшли чуть дрожала от холода — еще бы, она была в одной рубашке и даже не позаботилась о том, чтобы взять с собой пиджак. Теперь Трейси видела перед собой не только холодную руководительницу, но и хрупкую, трясущуюся женщину, которая хотела как можно скорее оказаться дома со своей девушкой, вместо того, чтобы проводить сомнительные вечера в баре с той, которая и сама не могла объяснить себе, какого черта ее так влекло — и признаться в этом себе подобно смерти. Так что Трейси просто продолжала смотреть на эту ровную спину, обтянутую белоснежной рубашкой, и задавая себе один и тот же вопрос по кругу: «Почему?». Почему — Эшли? И сердце предательски грохотало в груди, и пальцы дрожали вместе с коленями, но Маккартни отчаянно хотелось бы думать, что это все от холода — пусть внутри слишком горячо. И вот, когда такси Эшли остановилось перед ними первым, женщина развернулась к Трейси лицом, и она, проклиная свою пьяную голову, подумала о том — как бы было здорово, если бы эти губы коснулись ее щеки, но вместо этого Бэнкс лишь формально вытянула руку вперед: — Спасибо за хороший вечер. Встретимся в понедельник? — Да… в понедельник, — не выдавая какое-то странное разочарование, Трейси протянула руку в ответ, соприкасаясь с теплой ладонью женщины и чуть сжимая ее пальцы.