***
Эшли вновь обводит губы красной помадой, старательно пытаясь не выйти за контур, попутно думая о том, что, быть может, столь вызывающий цвет — это слишком? Она вертится перед зеркалом, убеждаясь, что темное платье сидит на ней идеально, а красный цвет отлично дополняет его. За прошедшие несколько недель она и сама не могла понять, как успела сблизиться с той незнакомкой из кафе, начиная с почти спонтанного совместного завтрака и заканчивая первым свиданием. Эшли даже назвала бы это первым официальным свиданием, поскольку ужины были и до этого момента, но в последний раз она так и сказала: «Грэйс, ты сходишь со мной на свидание?», и Грэйс согласилась. По правде говоря, сердце Эшли едва не выскочило в тот самый момент, когда девушка кивнула головой, смущенно улыбаясь и прикладывая маленькие ладони к щекам, словно пытаясь скрыть свой румянец. Они никогда не говорили об ориентации друг друга, словно это действительно не значило ровным счетом ничего, однако, Эшли чувствовала, что симпатична Грэйс, и, может, только по этой причине все же решилась пригласить ее на свидание. — Ты прекрасно выглядишь, — нежно улыбается Эшли, когда Грэйс залезает в такси, и Грэйс смеется ей в ответ. — Надеюсь, после полуночи такси не превратится в тыкву? Они похожи на пару влюбленных подростков, которые смущаются, когда их взгляды пересекаются или руки случайно касаются друг друга, и сердце Эшли трепещет так быстро и так волнительно, что она никак не может вспомнить последний раз, когда такое происходило. Если бы только ее коллеги по работе знали, в какую влюбленную девчонку она может превращаться, находясь рядом с юной Грэйс, ей бы не поверили. С Грэйс легко и уютно, и даже если бы они молчали, сидя в полнейшей тишине целый час, это не было бы неловким. Эшли даже удивляется, насколько легко девушка вошла в ее жизнь, заполнив ее до краев и заставив Бэнкс чувствовать себя правильно. Будто бы все находится на своих местах. — Я рада, что ты согласилась сходить со мной на свидание, — Эшли улыбается, стараясь не выдать свою взволнованность, несмотря на то, что она старше и уверенней. — Я очень хорошо провела с тобой время. Светлые глаза девчонки блестят в отражении фонарей, и она глупо смеется, когда осенние листья падают прямо на них. Кажется, что вся она переполнена таким странным теплом, которого никогда прежде не чувствовала к женщине. И это тепло — не вожделение или страсть, когда тебе до безумия хочется оказаться в постели с человеком и понять, каково это — любить его, а чувство это какое-то домашнее и уютное, словно это их не первое свидание, а сотое. Словно так было всегда, и это настолько привычно, что Грэйс почти не думает, нежно обхватывая ладони женщины и оставляя едва ощутимый поцелуй на ее щеке. — И я безумно благодарна тебе за то, что ты пригласила меня, это был лучший вечер в моей жизни!***
Теплое осеннее солнце пробивается сквозь жалюзи, ровными полосками падая на кожу Эшли, пока та довольно потягивается в постели, думая о прошлой ночи. С кухни пахнет яблоками с корицей и доносится тихая музыка, и женщина невольно расплывается в улыбке, когда Грэйс осторожно прокрадывается в комнату, стараясь не разбудить ту. — О, ты уже встала? — неловко улыбается та, комкая край длинной футболки. — Только что. У Эшли почти болят щеки от улыбки, глядя на хрупкую девчонку в ее свободной футболке, которая выглядит настолько мило и невинно, что Бэнкс хочется кричать от счастья, поднять Грэйс на руки и кружить по всей квартире. Это был уже сотый раз, когда Голден оставалась у нее, принимаясь хозяйничать на кухне ранним утром и готовя им завтрак. Эшли хорошо помнила тот день, когда Грэйс осталась впервые, а наутро смотрела на нее извиняющимися глазами, бормоча сдавленное: «Надеюсь, ты не против, что я хозяйничала у тебя на кухне?». И сейчас, глядя на любимую, ее сердце заливает тепло, а руки привычно тянутся к Грэйс. — Полежи со мной. Эшли радуется, что в выходной не нужно никуда спешить, и можно провести в постели хоть целый день, смотря фильмы, целуясь и болтая о планах на ближайшую неделю. Она чувствует, что с появлением Грэйс в ее жизни все стало таким закономерно правильным, что жизнь будто бы приобрела новое дыхание, и как бы сентиментально это ни звучало, но Эшли действительно верит в то, что Грэйс — ее судьба. Она рассказала родителям о Грэйс уже через пару месяцев с тех пор, как они стали встречаться, учитывая то, что раньше Эшли вообще не любила сообщать родителям о своих новых девушках, романы с которыми были достаточно скоропостижными и не ведущими ни к чему. Однако за то время, которое она встречалась с Грэйс, у них даже не было серьезной ссоры, словно их характеры идеально подходили и дополняли друг друга, и родители Эшли были в полном восторге от Голден, принимая ее практически за вторую дочь. Грейс прижимается к Эшли, обнимая ее свободной рукой за талию и прикрывая глаза. Иногда ей вообще не хочется выползать из объятий любимой, как будто это самое безопасное место на земле. А еще иногда ей кажется, что такого просто не может происходить — как она могла так сильно влюбиться в девушку, которая, ко всему прочему, старше, успешней и во всем лучше ее? Грэйс осторожно касается губами подбородка Эшли и довольно улыбается, когда та обнимает ее крепче, нежно улыбаясь в ответ. — Может, ты уже переедешь ко мне? — внезапно предлагает Бэнкс, не отрывая взгляда от девушки. — Основная часть твоих вещей уже все равно разбросана у меня по квартире, и это было бы удобней, чтобы ты не моталась туда-обратно. — Подожди, ты серьезно? — Грэйс даже приподнимается, внимательно изучая лицо женщины, будто бы пытаясь убедиться, что та не шутит. — Конечно, серьезно, — пальцы Эшли мягко поглаживают плечи, успокаивая. — Я думаю, это было бы здорово, если бы мы, наконец, съехались и стали жить вместе. К тому же, твоя комната в общежитии совсем крохотная, ты сама говорила. Грэйс даже смеется, совершенно не ожидая подобного разговора. Перспектива жить с Эшли звучит почти нереально. Конечно, она и раньше задумывалась над этим, но никогда не воспринимала всерьез, словно этого не могло произойти еще в ближайшие пару лет, но вот — Эшли сама предлагает ей это вполне однозначно, и это решение не кажется Грэйс необдуманным. — Я не собираюсь настаивать на этом, но просто подумай, — ласково бормочет женщина, оборачиваясь к прикроватной тумбочке. — К тому же, разве моя комната не выглядит как комната давно женатой пары? Они обе смеются, разглядывая стоящую в рамке их счастливую фотографию, сделанную несколько месяцев назад. Эшли была настолько одержима этим снимком, что даже распечатала его, вставив в рамку, и это напоминала ей каждое утро о том, насколько она счастлива, что Грэйс однажды появилась в ее жизни.***
Грэйс обводит пальцем рамку с фотографией, чувствуя, как ее сердце щемит от переполненных эмоций. Кажется, что это было совсем недавно, но если попытаться вспомнить точное количество дней или хотя бы месяцев, то слишком легко сбиться. Она смотрит на них молодых и счастливых, она помнит эту Эшли, которая пролила на нее кофе, и в которую она умудрилась так тотально влюбиться. Удивительно, но, несмотря на все произошедшее, Грэйс точно могла сказать, что все еще любит женщину, и, быть может, именно поэтому — она снова здесь. Эшли суетится с вещами девушки, почему-то помогая разгружать их по своим местам, словно в этой пустующей квартире она чувствовала себя крайне неуютно, а теперь все возвращается по своим местам. Иногда ты просто знаешь, что так должно быть. Что несмотря на все плохое, происходящее в твоей жизни, ты знаешь, как на самом деле должно все быть. В конечном итоге. — Я очень рада, что ты вернулась, — Эшли слабо улыбается, но голос ее дрожит, и кажется, что та вот-вот расплачется, наблюдая за тем, как Грэйс рассматривает их фотографию у кровати. — Я безумно скучала по тебе. И Грэйс улыбается ей, слабо кивая головой и подходя ближе, чтобы помочь с вещами. Она осматривает квартиру, будто бы видит ее впервые, хотя чувство уюта не покидает ее. Они не виделись уже около полутора месяцев, и Грэйс хотелось верить, что это действительно что-то исправит. Исправит не тот факт, что они вновь вкусили жизнь друг без друга, а то, что за это время они обе хотя бы попытались разобраться в себе и в собственных желаниях. Эшли смотрит на нее по-прежнему влюбленно, этот взгляд нельзя спутать, и это греет сердце девушки. Она почти инстинктивно тянется к чужой шее и осторожно льнет к Бэнкс, шумно вздыхая, когда их тела вновь плотно соприкасаются. И это кажется таким необходимым, таким важным, таким родным, что Грэйс кусает внутреннюю сторону щеки, чтобы не дать волю эмоциям. Она так сильно скучала по Эшли. — У нас все получится, я знаю, — шепотом уверяет ее Бэнкс, и у Грэйс нет причин сомневаться в этом. — Обязательно, — улыбка касается теплой шеи Эшли. — Закажем что-нибудь на ужин? И все будто бы начинается по-новой. За совместным ужином и обсуждением прошедших месяцев друг без друга. Эшли рассказывает про свою работу и их общих друзей, которые очень скучают по Грэйс и почти ненавидят Эшли за то, что та позволила девушке уйти, и Грэйс умилительно улыбается, слушая это. Она рассказывает о Монике и Торонто, обо всех творческих тусовках и выставках, на которых она успела побывать, и в целом все это звучит несколько иначе, словно подобное никогда не интересовало Голден, но Эшли не смеет вмешиваться. А затем они впервые за недели разлуки ложатся вместе в постель, и это чувство несравнимо ни с чем другим, будто бы все пазлы складываются воедино, будто бы ты возвращаешься домой, где — ты знаешь — тебя ждут, где окутывает теплом и уютом. У Эшли даже начинает быстрее колотиться сердце, когда Грэйс внимательно смотрит на нее и улыбается кончиками губ. Ей вдруг становится так стыдно, так ужасно стыдно за все то, что она делала с Трейси, о чем она думала, когда дома ее ждала любимая. Совершенно несвоевременно Эшли вновь убеждается в том, что только Грэйс рождает в ней это ощущение дома. Только к Грэйс хочется возвращаться раз за разом, после всех недопониманий, ссор и ошибок. Потому что Грэйс дарит ей маленькую улыбку, и Эшли уже готова лежать у ее ног. Не зная, какие бы слова были сейчас правильными, Эшли берет ее за руку, а затем невесомо целует в костяшки. Они прижимаются друг к другу ближе, обвивают друг друга руками, и несмотря на то, что поза не совсем удобная, а воздух катастрофически горячий между ними, они так и засыпают.***
Эшли с каким-то тупым осознанием всматривается в дату на телефоне, словно не может поверить в то, как быстро бежит время. На улице уже давно начали петь птицы и зарождаться первые весенние листья, а солнца, по сравнению с предыдущим месяцем, стало гораздо больше. Привычная суета в офисе из-за очередного проекта сменялась спокойствием дома. Они с Грэйс старались находиться вместе гораздо больше, чем раньше, словно обе понимали, как жизненно необходимо склеить трещины в их отношениях. Несколько раз в неделю они стабильно выбирались в город, по выходным ходили в торговые центры и кинотеатры, гуляли в парках и брали напрокат велосипеды, чтобы вновь чувствовать себя старшеклассницами. В какой-то момент Грэйс даже казалось, что их отношения вышли на какой-то особый новый уровень, она не могла сказать, в чем именно это проявлялось, но определенно чувствовалось. Эшли была невероятно внимательна и заботлива, как это было в самом начале их отношений. Не то чтобы Бэнкс переставала быть такой с течением времени, но все ощущалось так, словно это само собой разумеющееся, однако, после длительной разлуки Грэйс была невероятно рада такому проявлению чувств. Они обе больше интересовались друг у друга о работе и учебе, и отныне пообещали не умалчивать о проблемах или любых сомнениях, возникающих в их голове. — Эй, Эшли, посмотри, что мне прислали. Оливия отвлекает от мыслей, протягивая телефон женщине. У Эшли невольно расплывается улыбка, когда она листает фотографии с баннерами и промоакциями кампании, над которой они работали еще вместе с Трейси. Не позволяя себе развить эту мысль, она старается не думать о Маккартни, сосредоточив все свое внимание на итоге проделанной работы, но Оливия, будто читая мысли, любопытно протягивает: — Вы с Трейси поддерживаете связь? — а затем, словно удивляясь резкой смене эмоций на лице Эшли, оправдывается: — Мне казалось, что вы здорово сдружились. Эшли не знает, рассмеяться в лицо Оливии или расплакаться, она даже чувствует, как начинает дрожать ее подбородок, поэтому, вовремя разворачивается к своему рабочему месту, теряя зрительный контакт. Врать в глаза ей совершенно не нравится. — Да нет, не поддерживаем, — она пожимает плечами как ни в чем не бывало. — Просто нам обеим нравился этот проект, и это объединяло нас в хорошую команду. Оливия, кажется, верит и больше не поднимает эту тему. Она уходит с той же легкостью, с которой задала этот вопрос, а у Эшли в груди разрастается огонь, и она всеми силами старается дышать глубоко и размеренно, чтобы не дать себе слабину — после стольких недель работы над собой. Она точно знает, что никогда бы не осталась с Трейси, к тому же — Трейси теперь в Сан-Диего, они не слышали ничего друг о друге с их последний ночи, и, может, это к лучшему. Иногда ты просто знаешь, что правильно. И то, что происходит — это то, как должно быть. Эшли уверяет себя в том, что только время поможет ей забыть о Трейси, только не видя ее, не слыша о ней никаких новостей, все обязательно вернется на свои места, потому что, несмотря на все неясные чувства к женщине, Эшли точно знает, что любит Грэйс. Любовь — это не математика, иначе, все явно было бы проще. Нельзя заставить себя чувствовать или не чувствовать что-то к определенному человеку, но можно попытаться забыть, вычеркнуть определенный кусок времени из твоей жизни и притвориться, будто бы этого никогда не было. Эшли старается делать все это, вот только до сих пор не имеет никакой силы воли, чтобы даже удалить знакомый номер, оправдывая себя тем, что, быть может, Трейси когда-нибудь понадобится ей по работе. Все обязательно вернется в нужное русло, потому что рядом с Грэйс ей действительно хорошо, потому что Грэйс встречает и целует ее после работы, с Грэйс хочется родить детей и обвенчаться в церкви. Хочется сделать столько сумасшедших вещей… Эшли вряд ли осознает, что желание это возникает лишь из-за надобности забыть о другом.***
— Кейси, я не могу… — …У меня работа, — заканчивает предложение за Трейси подруга, и Маккартни слышит уже привычное недовольство в ее голосе. — Ты заметила, что говоришь это каждый божий раз, когда я пытаюсь выдернуть тебя куда-то? — Да, но… — А выдернуть я пытаюсь тебя очень часто, прошу заметить, — продолжает Кейси, не давая Трейси в очередной раз нести заученную речь. — Я, между прочим, единственная, кто все еще пытается вернуть тебя к нормальной социальной жизни! — Да я так социализируюсь на работе, что мне уже тошно от этой социализации, — пыхтит в телефон женщина, удерживая одним ухом телефон и собирая со стола все документы, которые ей нужно отнести в переговорную. Вся ее настоящая жизнь — это работа, куча комплиментов от начальства, уважение со стороны коллег, вот только Трейси прекрасно знает, как шепчутся за ее спиной. «Бедняжка, совсем загибается без личной жизни»; «А я всегда говорила, что лучший секс только с работой»; «После Нью-Йорка у нее совсем поехала крыша». Трейси теряется в работе не из-за отсутствия личной жизни, а из-за страха впасть в собственные мысли, которые вполне удачно удается глушить совершенно привычными вещами. Она сцепляет зубы, беря новые и новые проекты, остается на переработки и спускает все деньги в баре около дома. Впрочем, Кейси совершенно не обязательно об этом знать. — Ладно, мне правда нужно идти, — бормочет Трейси, пытаясь заглушить в голосе рвущуюся вину. — Я напишу тебе на выходных. — Хорошо, — тут же соглашается подруга, но по ее голосу предельно понятно, что та даже не ожидает, что это случится. — Береги себя. И в следующую секунду Маккартни хочется опуститься на пол со всеми этими бумагами, выкинуть к черту телефон и позволить себе разрыдаться. В грудной клетке становится невероятно туго, а в голове эхом отзываются мысли о том, насколько все происходящее неправильно, даже если она так старательно пытается убедить себя в обратном. Она кусает нижнюю губу, относит документы в переговорную, а затем за минуту собирает все свои вещи, чтобы уйти с работы. На часах начало десятого, в баре наверняка все будет уже забито, но Трейси все же едет туда, на случай, если знакомый бармен удержит ей крохотное место у стойки. Последние месяцы были невыносимо сложными, а алкоголь хорошо расслаблял, позволяя забываться хотя бы до утра. На улице на удивление холодный ветер, отчего приходится сильнее кутаться в воротник пальто, откладывая идею закурить до бара. После той ночи, когда Эшли просто собралась и уехала, Трейси не могла найти себе места, хотя и пыталась подготовить себя к тому, что когда-нибудь это произойдет. Было тем вечером что-то такое, что не обсуждалось, но, глядя в глаза друг друга, они обе понимали, что это станет действительно последним их вечером. Что больше никогда Эшли не посмотрит так на Трейси, а Трейси никогда не поймает тихие сдавленные стоны, и не будет ничего из того сумасшествия, что накрывало их предыдущие месяцы. Может, это было даже правильно. Мазохистично-правильно — в лучших традициях Трейси. В баре как раз находится местечко у барной стойки, и Трейси с улыбкой просит бармена налить ей как всегда, пока она оглядывается по сторонам. Музыка сегодня спокойней обычной, а симпатичных девушек на порядок больше. Вон ту, что сидит в углу, она видела еще позавчера, но Трейси была слишком уставшей, и брюнетка, не выдержав переглядок, молча удалилась. Получив свой стакан, Трейси сама направляется к ней, не ощущая совершенно ничего. Ее сердце не бьется в предвкушении, низ живота не сводит от желания, а в глазах нет никакого блеска. — Привет, ты тут одна? — от обаяния Маккарни никуда не скрыться, когда нужно, она всегда умеет включить в себе эту черту, способную завоевать любого человека. — Одна, — тут же расплывается в неловкой улыбке девушка. — Я Трейси, — женщина тут же дает понять, что не собирается провести маленький разговор и уйти. — Эви. Они пожимают друг другу руки, и Трейси ловит флешбеки, когда темные глаза Эшли смотрят в нее недоверчиво, как их первая встреча превращается в катастрофу. Трейси отчетливо помнит их первые недели совместной работы и эти постоянные перепалки, и те мысли, что как бы хорошо было, наконец, заткнуть Бэнкс. Ей всегда нравилось играть с людьми, но каким-то непонятным для нее образом она сама запуталась в том, когда начала чувствовать к Эшли что-то большее, чем обычный азарт. Эви кажется немного зажатой и смущенной, но Трейси тут же включает свою всепонимающую натуру. Она одаривает комплиментами, больше спрашивает, чем рассказывает сама, а затем интересуется, не может ли она угостить Эви еще одним коктейлем? А Эви уже громче смеется и сама касается плеча женщины, в ласковом движении ведя по руке, будто бы выражая свою благодарность за выпивку. В баре становится привычно громко и сменяется музыка, и теперь это больше напоминает ночной клуб, нежели что-то ламповое, где можно пить виски под музыку Фрэнка Синатры. В мерцающем свете ламп Трейси не спускает глаз со своей новой знакомой, она кажется совсем юной девчонкой — даже моложе, чем выглядит Грэйс с ее детским личиком — но взгляд будто бы наполнен какой-то показательной мудростью, словно она точно знает, что делает. Трейси шутит о том, что зависать с Эви, скорее всего, нелегально, и Эви отшучивается в ответ: «Уже легально», а затем они снова болтают о чем-то постороннем. И происходит какой-то непонятный момент, когда Трейси понимает, что продолжения этой истории не будет — не потому, что она этого не хочет, а потому что Эви выглядит так, словно не уверена в том, что в тот момент она должна находиться в этом баре и разговаривать с этой незнакомой женщиной. Трейси не обижается. Она видит этот неосознанный страх в глазах девчонки, чувствует ее неловкий интерес, но так и не решается пригласить ее домой, так что под разочарованный вздох о том, что утром нужно рано вставать, вот так просто удаляется, вызывая Эви такси. Почему-то ей кажется, что это может закончиться гораздо хуже, если она уйдет, и к девушке подкатит какой-нибудь пьяный в дугу мужик. Эви не похожа на ту, которой все это нужно. Лежа пьяной в холодной кровати, Трейси прикрывает глаза, пытаясь справиться с головокружением. В темноте ей мерещится Эшли, которая укоризненно смотрит на нее и неодобрительно качает головой, и Трейси настойчиво пытается справиться с этими галлюцинациями, утыкаясь лицом в подушку и стараясь не думать о женщине. Она чувствует, как ноет в ее груди, потому что если отпустить всю работу, которой она загружает себя с утра до ночи, то, скрипя зубами, Трейси в состоянии признаться, что скучает по Эшли. Ей действительно ужасно не хватает ее.***
— Давайте сделаем это в следующее воскресенье, на субботу у меня уже были планы, — предлагает Мелисса, ища одобрение в глазах подруг. — Или хотя бы через неделю, к чему такая спешка? — Я даже могу догадаться, о каких планах речь, — в привычной манере шутит Тала под всеобщее улюлюкание. — Да ладно тебе, не обижайся, мы все уже привыкли к тому, какая ты бабница. — А ты могла бы не завидовать, — фыркает в ответ женщина. — Почему бы нам не собраться и правда в воскресенье? — встревает в разговор Грэйс, откладывая свой телефон. — В субботу мы с Эшли сможем съездить за всем необходимым в маркет, так ведь, милая? И Эшли словно выдергивают из каких-то своих мыслей, вновь вовлекая в разговор. Уже последний час они планировали небольшой пикник в пригороде на природе, где нет такой суеты и палящего солнца, и эта идея была действительно стоящей, если бы Бэнкс не была настолько отстраненной. В последнюю неделю она чувствовала себя какой-то особенно потерянной, словно несмотря на все привычное вокруг ей отчаянно чего-то не хватало. Все было так, как было до этого прошедшие годы, отношения с Грэйс наладились, на работе был потрясающий проект, а родители пригласили их с любимой в гости в конце лета, чтобы провести какое-то время вместе. Иногда Эшли думала о том, что ее жизни может позавидовать любой, но прошедшая неделя казалась невыносимой из-за какой-то глупости. И в тот момент, когда Эшли очнулась, вынырнув из своих мыслей, она неожиданно столкнулась со взглядом Мелиссы. Ну, конечно, Мелисса могла бы догадаться. — Да, вполне, — дружелюбно кивает головой Бэнкс, приобнимая девушку и саркастично ухмыляясь. — Так что можешь развлекаться хоть весь выходной, Мел. Они обмениваются этими ехидными выражениями лица, а затем продолжают обсуждать предстоящий пикник, и Грэйс кажется такой взволнованной, что даже перед сном продолжает говорить об этом с Эшли, решая, стоит ли им взять с собой настольные игры или придумать что-то более подвижное. Грэйс всегда любила продумывать целую программу для выездных дней, чтобы никто из компании не заскучал и все отлично провели время. И пока Грэйс возбужденно говорила об этом, активно жестикулируя руками, Эшли смотрела на нее с легкой улыбкой, осознавая, как сильно ей повезло. Рядом с девушкой она будто бы всегда оживала, а ее сердце наполнялось невероятным теплом и любовью, и особенно Эшли радовало то, что Грэйс была одним из тех людей, которых невозможно было не полюбить. Иногда ей даже казалось, что в компании ей рады гораздо больше, чем самой Бэнкс, а девочки просто обожали Голден и всегда оставались уверены в том, что любая поездка с ней обязательно окажется самой потрясающей. На тумбочке сигналит телефон, оповещая о новом сообщений, и Эшли закатывает глаза, замечая на дисплее «Мелисса». — …У Талы аллергия на арахис, так что ей сделаем сэндвичи с чем-нибудь другим, — продолжает рассуждать Грэйс, не обращая внимания на сообщение. Она так увлечена предстоящей поездкой, что даже не замечает выражения лица Эшли, внося новые заметки в свой телефон, чтобы не упустить ничего из виду. «Слушай, что ты такая загруженная? Это из-за того, что я сказала?» «То, что ты собираешься переспать с кем-то в субботу? Нет.» «Да брось, все ты поняла.» «На самом деле, нет», — Эшли злится, потому что совершенно не хочет обсуждать эту тему. — Как думаешь. Нам стоит приготовить салаты самим или просто ограничиться теми готовыми салатами из маркета? — Грэйс прикладывает палец к губам и вопросительно смотрит на Эшли, словно ожидает ее одобрения. — Готовые салаты, которые мы брали в прошлый раз, были хороши, — пожимает плечами женщина и вновь опускает свой взгляд в телефон. «Ты злишься, что я поддерживаю связь с Трейси?» «С чего бы мне злиться?» «Ну, я не знаю. Не думаю, что ты ревнуешь, а вот беситься из-за того, что вы с ней не обмолвились ни словом после вашей последней встречи… Вполне.» Эшли почти краснеет, пытаясь предугадать, знает ли Мелисса о том, какой именно была их последняя встреча, и почему, черт возьми, она вообще затеяла этот разговор спустя несколько месяцев после этого? Ее ребра начинают жечь от раздражения и внезапно нахлынувших воспоминаний, потому что вид Трейси наутро — она точно запомнит надолго. Эшли помнила, как сама с издевкой восприняла засос на шее Маккартни, когда та переспала впервые с Мелиссой, но в тот последний день их встречи, Трейси была буквально усыпана отметками по всей коже, и какой-то стыд вперемешку с возбуждением наполнял все тело Эшли. Она будто бы только что сделала Трейси своей. «Слушай, мне действительно все равно, если ты общаешься с ней, это только ваше дело.» «Окей, как скажешь», — Мелисса сдается вполне легко и миролюбиво. «Только, пожалуйста, больше не посвящай меня в это. Я ничего не хочу знать». Все стремительно забывается, и больше никогда не обсуждается вслух, и все продолжает развиваться так, как было до этого. За долгожданным пикником все в полной мере наслаждаются жарким летом, и Грэйс не может не радоваться, глядя на свою девушку, играющую в какую-то совершенно идиотскую игру с Кортни и Талой. В тени деревьев, скрываясь от палящего солнца, Грэйс умиротворенно наблюдает за друзьями, думая о том, что всю жизнь хотела именно такой жизни. Из машины Эшли играет громкая музыка, рождая воспоминания о ранних студенческих годах, когда они с друзьями часто выбирались компаниями за город, и даже однажды ходили в поход. Но только единственная вещь все никак не дает покоя Грэйс, и как бы сильно она не хотела думать об этом — это не выходит. Мелисса подсаживается к ней рядом, с улыбкой закидывая в рот закуску и кивая в сторону подруг. — Ты тоже не любишь эту тупую игру? — Ненавижу, — смеется Грэйс, переключая свое внимание на Берк. — Но я так рада, что мы все вместе, наконец, выбрались куда-то. Мелисса понимающе кивает головой и усаживается плечом к плечу к Грэйс. Они действительно собирались вместе достаточно редко, но все эти моменты так сильно объединяли их и делали такими счастливыми, что это хотелось повторять все чаще и чаще. Грэйс кусает нижнюю губу, чувствуя, какую-то острую необходимость поговорить с Мелиссой, потому что — она уверена — Мелисса единственная, кто скажет ей правду. Грэйс не хочется думать, что Бёрк бы промолчала, если бы действительно что-то знала, но та сидит, не подавая вида, что это всеобщее веселье может кончиться каким-то крахом. — Если я тебя о чем-то спрошу, ты обещаешь, что ответишь мне честно? — Грэйс облизывает пересохшие губы и тут же чувствует, как сердце ее начинает колотиться быстрее обычного. — Конечно, — беззаботно пожимает плечами Мелисса, вероятно, даже не ощущая никакого подвоха. — У Эшли и Трейси ведь что-то было, да? Этот вопрос почему-то так просто слетает с ее губ, словно в глубине души Грэйс уже давно знала на него ответ, и она смирилась с ним, ведь по какой еще причине, спустя столько месяцев, Эшли бы отправила сообщение Трейси о том, что скучает. Грэйс заметила это сообщение еще пару недель назад, когда Эшли сама попросила ее ответить на какую-то смску Талы о предстоящей встрече, и в тот момент Грэйс, казалось, была настолько напугана увиденным, что так и не нашла в себе смелости, чтобы спросить у Эшли об этом напрямую. К тому же, сообщение так и висело без ответа Трейси. И теперь, сидя рядом с Мелиссой и понимая, что она смертельно хочет знать правду, Грэйс находит в себе мужество услышать любой ответ. Мелисса смотрит на нее растерянно, словно не знает, что должна сказать, да и вообще, должна ли обсуждать это с Голден. В любом случае, она не знает наверняка, с Эшли они об этом не разговаривали, а Трейси никогда не упоминала о том, как далеко зашла их интрижка, поэтому Бёрк не собирается врать. — Я не знаю, — честно признается она, не делая вид, будто бы вообще не понимает, о чем идет речь. — Думаю, тебе нужно спросить об этом напрямую у Эшли. И у Мелиссы разрывается сердце, когда Грэйс поджимает губы и опускает взгляд, и в последнюю секунду она может уловить, как в глазах Голден блестят на солнце слезы. Злость на Эшли так сильно охватывает ее, что та так и не нашла в себе смелости поговорить обо всем с Грэйс, сказать ей правду и перестать мучить девушку. Не говоря ни слова, Мелисса осторожно закидывает руку за спину Грэйс и крепко обнимает ее, и в этой многозначительной тишине они обе слышат, как где-то неподалеку смеются их подруги.