My Cherie

20:04 Мы отыгрываем последнюю песню, и из закулисья несут стулья — будет конференция. Ужасно устал. Отвечаю на три вопроса и раньше всех ухожу в наш автобус. Падаю на кровать и закрываю глаза. Сегодня было хорошо. Но даже это не смогло поднять мне настроение. Почему бы не достать бутылочку чего-нибудь крепкого? Открываю шкаф и смотрю на несколько новых, ещё не открытых, емкостей с алкоголем. Виски или коньяк? Сегодня виски. Сколько я выпил? Смотрю на бутылку и вижу, что там всего лишь половина. Прошло всего двадцать пять минут. «Что ты делаешь, Себастьян? Ты себя погубишь!» — раздаются в моей голове слова моей матери. Но от этих мыслей меня отвлек Даниэль, ввалившийся в автобус. Он громко стонет и садится на небольшой диван рядом со мной: — Это было ахуенно, да ведь, Себ? — Это да, — соглашаюсь я. Смотрю на него и не вижу ничего. Ничего того, что было в нем прежде. Прошла пара недель, а я потерял его только из-за своей глупости, злости и бухла. Ебучий порошок забрал его, так и не вернув. А я вспоминаю слова Ремингтона: «Я, конечно, понимаю, что ты чувствуешь». Нет. Он никогда не понимал и не поймет. В моей пьяной голове крутятся строчки из песен, и в глазах все плывет. Не знаю, есть ли во мне еще хоть капелька чего-то трезвого. — Слушай, прости меня, ладно? Я был не в себе. Ты понимаешь же. Мы можем быть снова друзьями, да? — Даниэль опустил глаза, выдохнув. — Да, я виноват. Да, мне не надо было делать это. Но всё уже в прошлом. Я чист. Не принимал с тех пор, как мы поссорились, — Даниэль потирает лицо руками и вяло смотрит на меня. — Не ври мне. Мы будем друзьями, если ты после тура ляжешь в клинику на лечение. Никак иначе. Мои условия всё те же, — отвечаю я, в момент чувствуя себя самым трезвым человек на планете. Я слишком люблю его для того, чтобы терпеть все это. Вспоминаю всё то, что было пару недель назад. flashback В туре всего неделю, а я уже не могу найти вторую пару моему носку. Как такое случается? Понятия не имею. В автобус стучится и, после моего согласия, входит низкая девушка среднего телосложения, лет двадцати пяти или двадцати шести, с длинными блондинистыми волосами, собранными в тугой высокий хвост и прелестными голубыми глазами. Она смотрит на меня недовольным, немного раздражённым взглядом: — Себастьян, всё уже готовятся к выходу. Напоминаю, что он уже через восемь минут. Если вам нужно с чем-то помочь, то я полностью в вашем распоряжении. — Нет, спасибо. Я подойду к ребятам через три минуты. — Она раздражена, а я ещё больше. Плюю на затею найти в моем чемодане что-либо и залезаю в сумку к Даниэлю. Как хорошо иметь друга, который любит порядок. Пара чистых носков — то, что он всегда имеет при себе. Девушка уходит так же быстро, как и пришла. Копаюсь в сумке и нахожу носок. Один. Опять. Ещё немного, и я взорвусь. Начинаю выкладывать одежду на кровать в одну стопку. Всё выше и выше. Как я до такого додумался? Спустя три футболки, пары-тройки рубашек и джинс всё это валится на пол. Зато носки нашел. Быстро надеваю их, беру в охапку вещи Даниэля и бросаю на кровать. Обуваюсь и, завязывая шнурки, вижу маленький пакетик с чем-то белым. Закончив вязать этот чёртов бантик, беру пакет и смотрю на него. Напряжению нет предела. Кладу его в задний карман джинс и выбегаю из автобуса. Разберемся с этим позже. Весь концерт я отрывался так, как мог, но все еще помнил о том пакетике, из-за которого сегодня может быть скандал. Конференция. Сегодня я на высоте. Досиживаю почти до конца, прощаюсь с фанатами и ухожу в автобус. Сажусь на кровать Даниэля и жду его. Через пару минут в автобус заходит Дэн, счастливый и перевозбужденный от концерта, но, увидев меня, он меняется в лице и садится напротив. — Ты в норме?.. Не знаю, что сказать. Слишком много всего. Я зол, рассержен, растерян и чертовски устал. — Даниэль.— Достаю из кармана брюк злощастный пакетик с белым порошком. — Что это? — Трясу им около лица Дэна и со злостью смотрю на него. Я, конечно, знаю что это, но хочу услышать его объяснения. Он расстеряно смотрит на меня, широко раскрыв глаза и делая вид, что не понимает о чем я. — Дэн, блять, что это? — Меня уже трясет от злости, и я еле-еле сдерживаюсь, чтоб не накричать на него. — Ничего. Все. Это не то, о чем ты мог подумать. Успокойся. — Он выхватывает пакетик у меня из рук и сжимает в руке. — Какого черта ты вообще рылся в моих вещах? — Не ври мне, Дэн. Это именно то, о чем я подумал. — Я смотрю на него, а он выглядит таким спокойным, будто я нашел сахар, а не кокаин. — Какого хуя, Даниэль? — Такого хуя, Себастьян. Это вообще не твое дело, блять, — взрывается Керсио. — Перестань рыться в моих вещах и обрати на себя внимания хоть немного, алокоголик хуев. — Да, это мое дело, блять. Зачем. Блять. Зачем. Ты ведь портишь этим все. Начиная от друзей и заканчивая нашим коллективом. Стой. А Бри? Она знает? — Портишь все тут только ты, — огрызается он, подскакивает, подходит к своим вещам и спихивает их в сумку. — Ничего она не знает. И ничего ей знать не надо, так же, как и вам. Мне плевать. На группу, на тебя, на Рема. Мне плевать, просто жить как-то надо было. — Проваливай. — Я встаю и ухожу в другой конец автобуса, громче повторяя: — Проваливай к чертям. Не говори Ремингтону и Эмерсону. Просто уезжай. И не возвращайся. Не знаю, о чем я тогда думал, но поступил я, как последняя сука. Я выгнал его из-за испуга и сразу же пожалел об этом, но он ушел. Просто взял свои вещи и ушел из автобуса, и все что мне оставалось — это напиться. Самые ужасные воспоминания за всю мою жизнь. End of flashback Даниэль пододвигается ко мне и обнимает меня за плечи, прижимая к своей груди. Я лишь похлопал его по плечу и отстранился, снова протягивая руки к бутылке. Мне больно смотреть на него. Он потерян. Хочу его ударить, накричать. Хочу показать то, что я переживаю. Но это лишь мои мысли, а жизнь его. Я пью много, залпом, заглушая свою жизнь и свои переживания. Я пьян. Дэни все это время сидит рядом, уткнувшись лбом в мое плечо. — Эй, спишь? — Я потрепал его волосы, отчего он зашипел и поднял голову. В глазах все плыло, и я толком не видел его лица, но, по-моему, он улыбался. Какой же он красивый.